— Приходится, — подтвердила я.
В том, что Дик все понял правильно, сомнений не возникало. Хотя как ему это удалось, я понятия не имела.
— Ясно. Что ж, допытываться, что да почему, не буду. Удачи тебе, красавица! Надеюсь, когда-нибудь все-таки свидимся.
Увы, в последнем я сомневалась, но это не помешало мне с радостью пожать протянутую руку.
— Когда станут расспрашивать, скажи, я все представила так, будто выезжаю по работе, — сказала я, когда Дик уже соскочил с повозки. — И у вас не было причин усомниться.
— Я отлично знаю, что и когда говорить! — с усмешкой заверил меня Дик. — Счастливо!
— Удачи! — прокричала я ему вслед.
И снова тишину разрывал только скрип колеса да редкое уханье совы.
Вскоре я решила, что с маскировкой можно закругляться, и предложила Райсу поменяться местами. Он возражать не стал. Лег и по моему совету укрылся плащом, чтобы оставаться незаметным. И быстро уснул.
После того как мы выбрались из леса, я некоторое время продолжала ехать по основной дороге, а затем свернула на другую, поуже. Еще четверть часа езды — и мы остановились.
Соскочив на землю, я обошла повозку и разбудила спутника.
— Повозку будут искать, — негромко объяснила я. — Так что оставим ее здесь, а дальше пока пойдем пешком. Лошадь я отпущу. Думаю, ее здесь быстро найдут если не наши преследователи, то крестьяне.
Долго идти не придется: после перекрестка можно будет поймать попутную карету.
Райс кивнул и молча принялся помогать мне распрягать повозку. Сил у него явно прибавилось: видимо, сон пошел на пользу. Значит, до кареты дотянет. А дальше идти пешком, скорее всего, не придется до самой Иллойи.
— Ну что, Эдвин Райс? — бодро спросила я после того, как дело было сделано. — Готовы идти навстречу новой жизни?
Он усмехнулся и снова кивнул.
Вот так, улыбаясь, хотя на душе у обоих скребли кошки, мы зашагали в сторону тракта, который должен был рано или поздно довести нас до настрийской столицы. Оплот остался за спиной. То, что ждало впереди, скрывалось пока в объятиях ночной темноты. Не вызывало сомнений лишь одно: пути назад больше не было.
ЧАСТЬ 3
Глава 11
Иллойя. Накинув на плечи темно-синий плащ, я неторопливо шла по столичным улицам, впитывая душой и кожей позабытую атмосферу города. Здесь бурлила жизнь, начисто игнорируя накрапывающий дождь. Разве что несколько зонтов появилось над головами. Но лица при этом оставались прежние, с целеустремленным выражением. Люди не мчались сломя голову, а передвигались с достоинством, но одновременно точно знали, куда они идут, к которому часу и зачем. Платья с цветочными узорами, камзолы монотонной расцветки, длинные плащи. Изящные туфельки и массивные сапоги. Призывные витрины магазинов, часто проезжающие мимо кареты. Все то, чего почти не наблюдалось в Оплоте. Можно было бы сказать, что я совершила путешествие во времени, переместившись на пару веков вперед.
Правда, я хорошо знала цену такому прогрессу. Впрочем, и оплотской гордой честности я тоже теперь знала цену. Слишком широкие познания мне довелось приобрести в этом вопросе. И я не была уверена, долго ли с такими познаниями живут.
Впрочем, слишком далеко я сейчас не думала. Для начала следовало встретиться с супругом и сообщить ему об Эдвине. Но вот вопрос: как это сделать, не привлекая к себе излишнего внимания? Не хотелось ненароком попасться на глаза соглядатаям Брайана, хоть я и сомневалась, что тот надумает устроить на меня охоту. Объявит персоной нон-грата — и вся недолга. Однако береженого бог бережет. Да и сталкиваться лоб в лоб с хорошо знающей меня в лицо Уилфортовой стражей тоже не хотелось. Словом, я предпочитала найти другое место для встречи.
Вскоре мне повезло. На широком каменном столбе — еще один атрибут города, отсутствующий в Оплоте, — висела афиша. Этим вечером давали новую оперу — «Голос из прошлого». Я никогда про такую не слышала, впрочем, на то она и новая. Главное, другое: выступать должны были чрезвычайно известные певцы. А значит, премьера будет шумной. И на нее наверняка съедутся представители Иллойской знати. Даже если они не любят оперу, их вынудят неписаные законы общественной жизни.
Отыскать здание оперного театра не составило труда: все же я не в первый раз посетила столицу и худо-бедно здесь ориентировалась. Запахнула плащ, пригладила волосы и, изобразив скромное лицо, вошла внутрь.
— Простите, пожалуйста… — обратилась я к билетеру, сидевшему за невысокой стойкой справа от входа. Дождалась, пока он поднимет на меня глаза, и лишь тогда продолжила: — Моя госпожа просила узнать, будет ли занята ложа лорда Уилфорта на сегодняшней премьере.
Билетер раскрыл толстую тетрадь сразу же на нужной странице — видимо, она соответствовала сегодняшнему дню. Пробежал глазами по строчкам, исписанным непонятным почерком.
— Да, — сказал он, поднимая взгляд. — Лорд Уилфорт прибудет на оперу.
Я кивнула. Стало быть, моей гипотетической госпоже не светила возможность заполучить пустующее халявное место.
— Благодарю вас. Могу я заодно приобрести билет в партер для моей тетки?
— Конечно.
Билетер назвал цену, и я, не торгуясь (театры — чуть ли не единственное место, где подобное бессмысленно), заплатила за билет.
Ну что ж, сегодня вечером у меня появится возможность встретиться с собственным супругом… Если, конечно, ложа и партер имеют шанс пересечься.
Одевшись в меру нарядно, но без излишних изысков (деньги следовало экономить, к тому же мне предстояло провести вечер в партере, где публика попроще), я заняла свободное место у прохода в одиннадцатом ряду. С начала представления прошло не более четверти часа, когда ко мне приблизился незнакомый мужчина, одетый в наглухо застегнутый черный камзол простого покроя. Склонившись к моему уху, он шепотом сообщил, что меня приглашают в ложу лорда Уилфорта.
Мужчина явно ожидал, что я молча встану и покорно последую за ним. На его лице Отразилось искреннее удивление, когда я вместо этого поманила его к себе, заставляя повторно наклониться.
— Передайте лорду Уилфорту, что я буду ждать его через четверть часа в фойе, возле пальмы, — негромко сказала я.
— Но ведь антракт еще не начнется, — удивился мужчина.
Я повела плечом, устремляя взгляд на сцену. Да, мои условия действительно препятствовали лорду спокойно насладиться премьерой. Но я не могла позволить себе дожидаться антракта: к тому времени в фойе соберется слишком много народу. Посидев еще с минуту, я поднялась и на цыпочках покинула зал.
Пальму, кадка с которой стояла в углу, в одной из наиболее удаленных частей фойе, я приметила заранее. И теперь устремилась прямиком к дереву. Долго ждать не пришлось. Уилфорт пришел хоть и позже меня, но явно до истечения пятнадцатиминутного срока. Последовав моему примеру, он приблизился к пальме, и теперь нас, стоящих друг напротив друга, частично скрывали от потенциальных свидетелей широкие листья.
— Решила встретиться на нейтральной территории? — изогнул бровь Александр.
— Думаю, в моей нынешней ситуации это наиболее правильный шаг, — откликнулась я.
— А какова твоя нынешняя ситуация? — поинтересовался он. — Как ты уехала из Оплота? Получила новое задание?
— Увы, нет. Если бы мне дали новое задание, все было бы значительно проще.
— Тогда как ты уехала?
— Скажем так, неофициально. Иными словами, путь назад отрезан.
Александр немного помолчал, оценивая мои слова.
— Поехали ко мне, — решительно произнес он затем.
В мои планы это никак не входило.
— Прямо сейчас? — усмехнулась я. — А как же опера?
— Попрошу своего секретаря, чтобы потом рассказал мне, чем дело кончилось.
— Это, конечно, самое главное в опере, — хмыкнула я. — Чем все закончится, я тебе и так могу сказать, прямо сейчас.
— Давай ты расскажешь об этом в карете, — предложил Александр. — А когда секретарь вернется, мы сверим ваши версии.
— Не пойдет, — грустно покачала головой я. — Я здесь для другого.
— Надеюсь, не для музыки?
Я тихонько рассмеялась постановке вопроса.
— Нет. Надеюсь, оперные певцы не будут в обиде: для того чтобы их послушать, и так собралась масса народа. Я хотела сообщить тебе две вещи. Во-первых, человек, о котором ты беспокоился, — в Иллойе. Таверна «Лунный свет», второй этаж, пятая комната по левой стороне. За ним надо кого-нибудь прислать. Он в сносном состоянии, но все же нуждается в медицинской помощи.
Александр серьезно кивнул.
— Я займусь этим без промедления, — сказал он, не трогаясь, однако же, с места. По-видимому, «без промедления» означало «сразу после того, как закончится наш разговор». — Рад слышать, что он в сносном состоянии. Признаться, я опасался, что он совсем плох.
— Как я понимаю, он получил очень неплохое лечение в пределах Оплота. Но у светлых магов больше возможностей, чем у наших травников.
— Понимаю. Об этом позаботятся. Ты хотела сказать что-то еще?
— Да. — Я вытащила спрятанные под одеждой бумаги и протянула Александру. — Здесь мое согласие на развод. Заверенное по всей форме. С ним ты сможешь все устроить. Тебе не придется зависеть от моих непредсказуемых появлений и исчезновений.
Документы я оформила уже здесь, в Настрии, посетив нотариуса, прежде чем отправиться в оперу.
Не торопясь принимать документ, Александр склонил голову набок.
— Я так понимаю, ты снова собираешься исчезнуть?
— Собираюсь, — призналась я.
Ему это не понравилось, хотя, готова поспорить, он предвидел такой вариант. Ох, как не понравилось. Это легко читалось в выражении его лица.
— Почему? — хмурясь, спросил он.
Я легонько пожала плечами, хотя вряд ли это движение могло отразить даже малую толику одолевавшей меня сейчас растерянности.
— Я не знаю, как мне жить дальше, — честно сказала я. Именно честно. Я не искала помощи, не просила совета. Я просто рассказывала. Хотя, возможно, именно такая помощь мне и требовалась от Сэнда — чтобы он побыл моим слушателем. — Сначала у меня была родина. Здесь. Потом настал момент, когда мне недвусмысленно показали, что мне здесь не место. — Он, кажется, хотел перебить, но все-таки промолчал, предоставив мне возможность договорить. — Я вычеркнула Настрию из своей жизни. Но, к счастью, у меня нашлась другая родина. Там многое было непросто. Условия оказались суровыми, люди — непростыми, а дело, которым я занялась, — совсем не тем, к чему я стремилась всю свою прошлую жизнь. Но это была моя страна, мой народ и мое дело. А теперь выяснилось, что этой родины тоже нет. Все, чем я занималась и во что верила, либо оказалось ложью, либо попало под жирный знак вопроса. Дороги назад мне нет: я сожгла мосты. Дороги в спокойную настрийскую жизнь, какую я вела до известных тебе событий, — тоже. Я — человек из ниоткуда, Сэнд. У меня нет дома, нет веры и нет целей. Можно сказать, что меня самой некоторым образом нет. Наверное, самым логичным в моей ситуации было бы броситься головой в омут. Но я этого не сделаю. Потому что… — Я задумалась и осознала, что, несмотря на собственную уверенность в сказанном, объяснений не нахожу. — Наверное, просто потому, что я такой человек Не созданный для подобных поступков. Словом, — я сделала глубокий вдох и медленный выдох, возвращаясь к более конкретным вопросам, — не знаю, что будет через день, два или через пять лет. Но сейчас я точно не готова на тебя работать. И как бы то ни было помогать в продвижении твоих интересов. Все, что я могу тебе дать в данную секунду, — это свобода.
И я вновь протянула ему бумаги.
— Ладно, не надо помогать мне в работе, — напряженно сказал он. — Просто возвращайся. В моем дворце у тебя будет время, чтобы спокойно все обдумать.
— На тюремном этаже или под стражей в жилых комнатах? — съязвила я.
— А как тебе самой кажется? — прищурился он.
Я улыбнулась и покачала головой.
— Это не важно. Потому что я все равно к тебе не поеду.
— А если я тебя заставлю?
— Можешь, — без малейшего страха признала очевидное я. — Но в этом случае я никогда не смогу тебе доверять. И если снова сбегу — то уже навсегда.
Александр молчал, напряженно сверля меня взглядом. Губы сжались в тонкую линию, на лбу прорезались морщины.
— Я могу чем-то помочь? — сдался он наконец.
— Да, — не лицемеря, подтвердила я. — Если возможно, переправь меня, пожалуйста, в Тель-Мон. Ты ведь порталист, тебе это под силу. — Я помнила разговор с секретарем про гонца, которого Александр собирался переправить именно в этот город. — Меня совершенно не смущает долгая дорога, — поспешила заверить я. — Да и не такая уж она долгая. Просто я не исключаю возможность, что за мной попытаются «присматривать» шпионы Брайана. А так они потеряют след.
Александр кивнул, глядя в пол.
— Прямо сейчас? — хмуро спросил он затем.
Я посмотрела ему в глаза.
— Прямо сейчас.
Александр тяжело вздохнул и принял-таки протягиваемую мной бумагу.
— Хорошо. Но ты помнишь, что в Тель-Моне тебя многие знают?
— Конечно. Я об этом позабочусь.
Он прикрыл глаза в знак того, что понял. Конечно, в государстве светлых такие вопросы решаются легко.
— Ты хочешь попасть в конкретную часть города? Я не слишком хорошо его знаю, но несколько вариантов есть.
— Если возможно, куда-нибудь на окраину. Дальше я сориентируюсь.
Александр внимательно глядел на меня еще пару секунд, а потом все-таки открыл портал.
— Возвращайся, — тихо сказал он.
Я кивнула, не оборачиваясь, глядя лишь в сияющую впереди темноту. И сделала шаг вперед.
Листья, обремененные каплями прошедшего недавно дождя, клонились вниз. Туфли погружались в сырую землю. Сейчас с неба не лило, и я накинула капюшон плаща лишь для того, чтобы защититься от ветра. Утеплилась, одновременно с наслаждением втягивая носом здешний воздух. Родной воздух, который так приятно пах после дождя.
Долго гулять по темному времени суток не стала. Остановилась в первом попавшемся трактире. Тихонько прошла в свою комнату и, заперевшись изнутри, мирно проспала там всю ночь. А наутро отправилась в город.
Первым делом я зашла в салон косметической иллюзорной магии и заказала изменение внешности. На меня наложили временную иллюзию, полностью изменившую черты лица. То есть фактически наложили одно лицо поверх другого. Иллюзия была, возможно, неидеального качества (более качественные слишком дорого стоят), но для моих целей ее было достаточно. Ну, в крайнем случае кто-нибудь, кто надумает ко мне приглядеться, поймет, что мое лицо скрывает иллюзорная маска. Что с того? Мало ли какие у меня могут быть на то причины. Законом такое не запрещается. А о моей подлинной личности никто все равно догадаться не сможет. Полученная иллюзия должна была продержаться около восемнадцати часов. Незадолго до истечения этого срока можно было прийти, чтобы продлить эффект. За это надо было заплатить лишь треть стоимости сегодняшней процедуры.
Цвет волос я менять не стала. Как-никак не единственная темная в городе. Конечно, затеряться среди светлых было еще проще, но… видимо, во мне взыграла гордость. Или просто упрямство. Так что над волосами я работать не стала. Длина и прическа и без того изменились за те годы, что я прожила в Оплоте.
И вот теперь, чувствуя себя призраком, невнятной тенью из прошлого, я отправилась к знакомым местам. Со щемящим чувством ностальгии приблизилась к дому, в котором прожила много лет и в который давно уже вселились другие люди. На окне поменялись занавески; нынешние были какого-то нелепого желтого цвета. Перекрасили крышу. А в остальном это был тот же самый дом… Только ощущался он уже иначе.
Потом я отправилась в библиотеку. Тихонько прошла по залу. Большинство работниц за эти годы сменились, между стеллажами сновали совершенно незнакомые мне девушки. Я даже вздрогнула, увидев, что у одной из них темные волосы. Что-то ждет ее впереди?
Затем я направилась в самый центр города. Мимо здания мэрии прошла без особенно сильных чувств. Но следующим был позорный столб на площади…
Сейчас столб пустовал, да и вообще народу поблизости было мало. Но для меня это не играло никакой роли. Потому что я видела себя тогда, три года назад. У этого самого столба. Шрамы, окончательно зажившие при помощи чудодейственной мази Александра, будто взорвались болью. И я вдруг вспомнила чувство панического ужаса, когда, кажется, между восьмым и девятым ударом, мне показалось, что я не выдержу боли и умру прямо здесь и сейчас. Паника, которую быстро и действенно побороло только одно — очередной удар, пришедшийся на уже оставленные плетью раны. Боль отлично вытесняет любые мысли.
Меня внезапно захлестнула всепоглощающая волна ненависти. Ненависти, злости, агрессии, желания сокрушить все вокруг. Злости на Иверта Ноллса, оклеветавшего меня на пустом месте. На градоначальника Тель-Мона, не пожелавшего принять мою апелляцию. На Уилфорта, подписавшего приговор, не разобравшись в сути. На Брайана, подстроившего всю эту историю. На светлых, в стране которых возможно подобное обращение с людьми. На темных, которые так ничего и не сделали, чтобы изменить ситуацию.
Гнев был настолько сильным, что я до боли сжала кулаки, а перед глазами заплясали темные круги. Пришлось сделать десяток глубоких вдохов и медленных выдохов и буквально силой заставить себя разомкнуть стиснутые зубы. Я развернулась, и ноги сами понесли меня прочь с площади, подальше от центра, куда придется, не останавливаясь, лишь бы идти и не думать, и чтобы ветер дул в лицо.