— Прости, не удержалась, — повинилась я, вытирая глаза.
И снова выглянула в окно. Наследник успел уйти достаточно далеко, но его все еще было видно. Очень молод — об этом каким-то неуловимым образом свидетельствует весь его облик. Получил аристократическое воспитание — такие вещи очень легко читаются и по осанке, и по движениям. И — темноволос.
— Он… законнорожденный? — спросила я, понизив голос.
— Да, — ответил Сэнд. — Темный ребенок светлых родителей. Такой же, как ты.
Как я ни пыталась сохранить серьезное выражение лица, губы против воли растянулись в улыбке. Такой же, как я. Все это хорошо, но — в королевской семье?!
— Теперь понятно, почему его так тщательно прятали, — заметила я, всеми силами стараясь вернуть своему лицу более подобающее выражение.
Мое веселье явно коробило Сэнда, в глазах которого смешащая меня ситуация представляла огромную проблему государственного масштаба, каковую именно ему и приходилось решать.
— Да, — подтвердил он. — Когда ребенок родился темным, его поспешили увезти из дворца, официально представив этот шаг как меру безопасности. Скрыть масть иным способом на том этапе было невозможно. Парики никуда не годились, да и какой младенцу парик? Иллюзорная магия тоже была менее развита. Впрочем, эти меры и на сегодняшний день недостаточно действенны. Конечно, в распоряжении принца будут лучшие специалисты, способные создавать долгосрочные иллюзии. Но дар некоторых светлых позволяет видеть истинный облик. Кроме того, похоже на то, что рыжеволосые и вовсе невосприимчивы к какому-либо виду магии.
— В самом деле? — заинтересовалась я.
— Да. Этот вопрос сейчас исследуется. Научно их иммунитет еще не доказан, но существует очень много косвенных подтверждений этой теории. А раз так, значит, все рыжеволосое население Настрии моментально увидит, что «король-то голый». Что же касается парика… Сама понимаешь: король (будущий король) — слишком видная фигура, чтобы тот факт, что он носит парик, долго хранился в секрете.
— Понимаю.
Тут я не могла с ним не согласиться. Конечно, в Оплоте власть имущие гораздо ближе к народу, чем здесь, но и в Настрии короля непременно окружает огромное число людей. Родственники, министры, слуги, стражники… В сущности, если вдуматься, то о короле Оплота люди знали значительно меньше, чем о настрийском монархе.
— А все эти слухи и расхождения во мнениях о том, сколько лет принцу… — Я вопросительно посмотрела на Сэнда.
— Разработаны приближенными короля специально для того, чтобы сбить всех со следа, — подтвердил мою догадку он. — И можешь не сомневаться, каждый «слух» был предварительно подан королю на одобрение в трех экземплярах.
— А сколько ему лет на самом деле? Я имею в виду — принцу?
Даже не ожидала, что меня охватит столь жадное любопытство.
— Шестнадцать.
Вот как. Стало быть, самая простая версия оказалась наиболее правдивой. Принц родился именно тогда, когда предполагалось изначально. Не было никаких подмен и никаких игр с возрастом.
И все-таки важнее сейчас было другое.
— Стало быть, поэтому ты так стараешься объединить Настрию и Оплот! — наконец-то дошло до меня.
Сэнд кивнул в знак согласия.
— Король тяжело болен, Элайна, — сказал он затем. — В скором времени — по всей видимости, это вопрос нескольких недель — принцу настанет пора взойти на престол. Темному принцу — на престол светлого государства. Трудно предугадать, к каким последствиям это приведет. Возможно, ни к каким. А возможно, к бунту и смуте. Поэтому необходимо срочно принять меры, чтобы укрепить его позиции. Это было поручено сделать нам — мне и Ричарду. Одним из тех немногих, кто посвящен в главную тайну королевского семейства. Ричард занимается вопросами внутренней политики. Смута не возникает на пустом месте, она должна быть кем-то направлена. Соответственно, его задача — проследить за потенциальными претендентами на престол. В мои же обязанности входит позаботиться о том, чтобы народ Настрии оказался максимально готов к появлению в стране темного монарха.
— И ты считаешь, что объединение с Оплотом может в этом помочь?
— Темноволосая часть населения — это наиболее естественные сторонники темного короля. Но на данный момент темных в Настрии очень мало. Объединиться с Оплотом — значит сделать темных более многочисленной и более сильной группой населения. Их по-прежнему будет меньшинство, но все же достаточно сильное меньшинство, с голосом которого необходимо считаться. Выигрывают все, Элайна. И темные, которые на данный момент живут в Оплоте практически впроголодь, и принц — а следовательно, государство. Смута не принесет добра никому. Кроме того, необходимо срочно работать над общественным мнением. Разрушать стереотипы. Это важно как для того, чтобы светлое население приняло темного короля, так и для того, чтобы иммиграция темных из Оплота не привела к массовым конфликтам.
По мере того как я слушала, мне и самой все меньше хотелось смеяться.
— Что же король делал раньше? Ведь было понятно, что рано или поздно вопрос встанет ребром. Начинать заниматься общественным мнением надо было, когда ребенок только-только родился. А сейчас… Как можно всерьез повлиять на общественное мнение за несколько недель?!
Сэнд очень грустно усмехнулся. Я сразу поняла, что означает эта усмешка. Его, Сэнда, никто не спрашивал. Когда принц родился, он и сам был еще, можно сказать, ребенком. А сейчас ему просто поручили важное для королевства задание. Мы на тебя надеемся, ты — один из немногих, кому мы можем доверять… А дальше — выкручивайся, как хочешь.
— Когда ребенок только-только родился, король рассчитывал, что у него появятся другие наследники, с мастью которых не возникнет проблем, — все же объяснил логику монарха Сэнд. — Но так случилось, что этого не произошло: больше у короля детей не было. Ну, а теперь слишком поздно рассуждать о том, как следовало поступить шестнадцать лет назад. Все, что остается, — исправить прошлые ошибки, насколько это возможно. В частности, изыскивать способы ускорить общественные процессы, которые обычно занимают по меньшей мере десятилетия. Помогает то, что на самом-то деле предубеждения против темных на сегодняшний день не так уж распространены. Такие, как бывший мэр Тель-Мона, есть, но их меньшинство.
— Бывший?
Я вскинула голову, на миг позабыв о предмете нашего разговора.
— Разумеется. Я ведь в твоем присутствии распорядился, чтобы его вызвали в Иллойю.
— Это я помню, — кивнула я. — Но я не думала, что речь пойдет о смещении с должности. Предполагала, что будет просто какое-нибудь наказание…
— Было и то и другое, — бесстрастно откликнулся Александр. — Сначала публичное наказание в виде плетей, потом — увольнение с пожизненным лишением права занимать какую-либо государственную должность.
Я уставилась в одну точку, осмысливая услышанное.
— Поэтому я расспрашивал тебя о способностях темных, которые не пугали бы светловолосых, а, наоборот, расценивались бы позитивно. — Александр как будто не хотел задерживаться на теме тель-монского градоначальника и возвратился к прежнему разговору. — И буду рад, если ты продолжишь помогать мне в этом вопросе, но это будет твое решение. Как-никак я обещал не втягивать тебя в свои войны, а работу над общественным мнением можно считать таковой. Тем более что мне важно бороться с предубеждениями со стороны не только светлых, но и темных.
— И это будет совсем не просто, — проговорила я, после чего подняла на Сэнда заинтересованный взгляд. — Постой. Ты говорил, что зовешь меня сюда как своего рода темного эксперта. Но, как я понимаю, не для того, чтобы помогать тебе в формировании общественного мнения. В таком случае для чего?
Александр бросил взгляд за окно, на тропинку, по которой недавно прогуливался уже исчезнувший из виду принц. Снова повернулся ко мне.
— Я хочу, чтобы ты обучила наследника, — четко произнес он.
— Обучила…
Я скорее повторила это слово, чем задала вопрос, но моя мимика была достаточно выразительной, и Александр пояснил:
— Круг посвященных в историю мальчика все эти годы был очень узок. Темноволосые в него не входили. Поэтому мальчик получил отличное образование во всех сферах, за исключением темной магии. Мы до сих пор не уверены, в чем именно заключается его дар. Знаю, сейчас ты скажешь, что ты не учитель. Но ты обучалась в специализированной школе для темных. И жила в Оплоте. И, главное, тебе я могу доверять.
Ветер снаружи усилился, и даже сквозь закрытое окно было слышно, как зашуршали подхваченные им листья.
— Ну, что ты скажешь? — спросил Сэнд, ни на секунду не перестававший следить за выражением моего лица.
Я пожала плечами.
— Можно попробовать.
— Можно попробовать.
С принцем нас познакомили в этот же день. Время поджимало, и теперь, как следует разобравшись в происходящем, я видела, насколько сложившаяся ситуация и нереальные сроки тревожат Сэнда. Это отражалось почти в каждом его жесте, не говоря уже о нескольких появившихся на лице морщинках.
И вот теперь я стояла в одной комнате не с кем-нибудь, а с наследником настрийского престола. Еще по-мальчишески худой, среднего роста, с блестящими черными волосами. Приятное лицо с правильными чертами. Никаких признаков высокомерия или брезгливой снисходительности, какую инстинктивно ожидаешь встретить в человеке столь высокого статуса.
Сам же юноша взирал на меня скорее с осторожным интересом. Взгляд его то и дело возвращался к моим волосам, столь же темным, сколь и его собственные. Возможно, я была первой темноволосой, которую ему довелось повстречать.
Я вгляделась в серо-зеленые глаза. Что он чувствовал, этот мальчик, всю свою жизнь лишенный полноценного общения, отосланный из дворца, в котором обитали его родители, росший среди людей, ничего не знающих о свойствах его масти? Он ведь не мог не знать, что именно в масти дело, и не чувствовать, что с ним что-то не так, раз из-за этого он вынужден скрываться и даже родного отца видеть раз в… В какой период? Виделся ли он вообще со своим отцом? Относился ли к нему король как к бракованному товару, который срочно необходимо заменить? Или он все-таки любил сына, как любили меня мои светлые родители, для которых масть дочери не имела ровным счетом никакого значения? Настолько, что я долгое время была уверена, что она не имеет значения и для остальных… Быть может, король страдал из-за необходимости отослать сына, но вынужден был так поступить, в том числе и ради личной безопасности последнего?
— Ваше высочество, — произнес Сэнд предельно официальным тоном, — позвольте представить вам госпожу Элайну Кенборт. Госпожа Кенборт будет обучать вас основам применения темной магии.
Я ровным счетом ничего не понимала в реверансах, поэтому предпочла поклон. Принц тоже вежливо склонил голову.
— Рад знакомству, леди Кенборт.
Надо же, меня уже записали в леди. Юноша действительно настолько вежлив или просто не знает, что к людям, не являющимся слугами, возможно обращаться иначе? Додумать эту мысль я не успела, поскольку следующими своими словами принц удивил меня еще сильнее.
— Лорд Уилфорт много мне о вас рассказывал.
Я перевела на Сэнда слегка ошалелый взгляд. Это, в свою очередь, впервые пробило броню официоза, в которую тот, казалось, запаковался на время этой встречи. Явно смутившись, Сэнд отвел глаза.
Но, снова собравшись, обратился к принцу:
— Ваше высочество, к занятиям необходимо приступить в ближайшее время.
Тон был не совсем такой, каким подобает разговаривать с членами королевской фамилии. Но, впрочем, и не приказной тоже. Скорее, Сэнд говорил как-то… по-свойски, что ли? Будто они с принцем были достаточно хорошо и близко знакомы, чтобы он мог позволить себе пренебречь некоторыми условностями. Наверное, именно так дело и обстояло. Раз Сэнд был одним из немногочисленных посвященных в ситуацию наследника, да к тому же еще и обладал способностью перемещаться с помощью порталов — видимо, он навещал принца чаще, чем другие.
— Хорошо, — согласился принц. И снова посмотрел на меня. — Если это подходит леди Кенборт, то я готов начать прямо сегодня.
Действительно очень вежливый молодой человек.
Дверь камеры отворилась с противным скрипом. Ричард поморщился. Он вообще почти не переставал хмуриться с того момента, как спустился на тюремный этаж. К счастью, его личной тюрьмой последние годы пользоваться практически не приходилось, так что здесь было тихо, сравнительно чисто и вообще, можно сказать, пристойно. Но все равно это было не то место, где по-настоящему хотелось находиться, и не то место, где ему хотелось видеть ту женщину, на свидание с которой он сейчас направлялся.
Тусклый свет, пробивавшийся в узкое окошко под потолком — скорее узкую зарешеченную полоску, чем настоящее окно, — позволил разглядеть заключенную. Иден сидела на полу, устланном толстым слоем свежей соломы. Изящные запястья были скованы железными браслетами. Цепи крепились к стене, что заставляло девушку держать руки слегка приподнятыми, но позволяло согнуть их в локтях.
— Доигралась? — мрачно спросил Ричард, входя в камеру.
Единственный стражник, отперевший дверь, остался дожидаться за порогом.
Иден подняла на Ричарда почти веселый взгляд. Озорной и пока еще не потухший.
— Сама виновата, — констатировал Ричард, окидывая взглядом ее нынешние «апартаменты». — Скажи на милость, кто тебя просил обкрадывать личного секретаря короля? Настолько уверилась в собственной неуязвимости, что полагала, такое сойдет тебе с рук?
Иден ничего не ответила. Лишь, подняв голову повыше, смотрела на Ричарда все тем же озорным взглядом. Все-таки необыкновенная женщина. Удивительная выдержка.
— Уж прости, что условия теперь не такие, как в прошлый раз, — продолжал он. — Не надо было убегать, когда тебе ничего серьезного не угрожало, и уж тем более — использовать для этого магию. Скажи еще спасибо, что ты не темная. Иначе во избежание применения магии пришлось бы и вовсе держать тебя на сонных зельях. А так всего лишь руки зафиксировали.
В общем-то, оправдываться он был совершенно не обязан. И делал это сейчас не столько перед ней, сколько перед самим собой. Понимание сего факта злило. Но и удержаться Ричард тоже не мог.
— Тебе еще повезло, что ты попала ко мне, — пробурчал он. — А не в обычную городскую тюрьму, где неизвестно, как бы с тобой обошлись.
— А ты что же, не собираешься обойтись со мной точно так же? — впервые заговорила Иден. — Разве ты не для этого сюда пришел?
Взгляд Ричарда стал еще более мрачным, даже суровым. Нет, он пришел не для этого. Собственно, он и сам не знал, с какой целью пришел. И это тоже бесило.
— Ты ошиблась, — процедил он.
— Правда? — Иден склонила голову набок и поджала чувственные губы. — Жаль.
Ричард нахмурился. Такой поворот был несколько неожиданным.
А между тем Иден, не отводя от него глаз, медленно и со вкусом провела языком по губам. Сначала по нижней, потом по верхней. Ричард почувствовал, как злость потихоньку растворяется, уступая место другим чувствам… или ощущениям.
— Так ты уверен? — озорно, насмешливо, с вызовом спросила Иден.
Казалось, ни цепи, ни окружающая обстановка девушку ни капли не смущают. Будто она вообще не замечает никаких неудобств или воспринимает цепи как очередную игру, вроде того, прошлого раза, когда ее запястья оказались временно привязаны к спинке кровати шелковыми лентами.
— Даже обидно, — напоказ вздохнула она. — Разве можно лишать осужденную последних удовольствий?
Взгляд Ричарда непроизвольно скользнул по ее ключице и обнаженному наполовину плечу.
— До сих пор думаешь, что это игра? — хмуро бросил он. Голос прозвучал неожиданно хрипло. — Не понимаешь, насколько серьезно влипла?
— Не привыкла унывать, — улыбнулась Иден. — Да и условия мне всякие приходилось видеть. Один раз я даже в Темном Оплоте поработала. Было нелегко. Зато игра того стоила.
Она неспешно подняла одну ногу, затем другую, заставляя юбку основательно задраться, открывая взгляду соблазнительные чулки. Опустила ноги, затем так же медленно согнула их в коленях. Сначала одну, потом другую. Вопрос, возникший было у Ричарда по поводу Оплота, моментально вытеснился ощущением, что брюки рискуют вот-вот порваться.
— Так ты… исполнишь последнее желание заключенной? — полюбопытствовала Иден, вновь дразняще облизнув губы. — Или, может быть, мне обратиться с этим вопросом вон к тому мальчику?
Ее взгляд скользнул мимо Ричарда, в направлении ожидающего возле камеры стражника. Действительно молодой мальчишка, к тому же вполне смазливый.
— Пошел вон! — бросил ему, резко разворачиваясь, Ричард. — Вернешься через час.
Стражник послушно ретировался.
Иден победоносно улыбнулась. Победоносно и хищно. Потом, вновь не отрывая от Ричарда глаз, медленно раздвинула согнутые в коленях ноги, демонстрируя на редкость короткие панталоны. И тут же снова сжала колени. И посмотрела на него исподлобья, прикусив белоснежными зубками нижнюю губу.
Ричард понял, что сопротивление бесполезно. Брюки были сняты и отброшены в сторону в кратчайшие сроки.
На сей раз Ричард не разорвал панталоны, а всего лишь стянул их резким рывком и откинул к противоположной стене камеры. Иден со сладострастным стоном прогнулась под его руками. Будучи не способным на долгую прелюдию, он вошел в нее почти сразу и принялся отчаянно доказывать свои права на эту необыкновенную женщину.