По описанию Рилы я нашёл лавку оружейника - голубое, непримечательное строение с краю рынка, ничем не выделявшееся, кроме наличия мощных ставен, да охранника возле дверей лавки. При моём появлении он сразу перестал подпирать плечом стену магазина, а вошёл вместе со мной внутрь, отрабатывая своё жалование.
Хозяин лавки, человек с длинными висячими усами, сразу смекнул, что мне нужен меч - акома без оружия, всё равно как женщина без груди - выглядит странно и подозрительно.
Он мельком поинтересовался что стало с моим мечом, выслушал ответ - я сказал, что тот истрепался от длительных интенсивных тренировок, готовлюсь, мол, к сдаче экзамена на следующий уровень статуса, и выложил передо мной кучу различных мечей, по его мнению, подходящих мне как никакой другой. Мечи были новые, часть их них дорогие - с драгоценными камнями и красивой раскраской. Я отказался, пояснив, что нужен честный добротный меч подешевле - лучше бэушный. Тут тоже появилась груда оружия, из которой я и выбрал себе кое-что приличное - за тридцать монет, после интенсивной торговли. Не стоило показывать себя богатым -к добру не приводит. Акома третьего уровня не может себе позволить купить меч, украшенный драгоценностями, это выглядело бы странно. Тут же купил к нему ножны - так-то для деревянного меча они вроде и не обязательны - им особенно-то не обрежешься, но вот уколоть и уколоться острием - запросто. Щит мне обошёлся довольно дорого - в сорок монет, но он был красиво изукрашен резьбой и чисто эстетически понравился своим рисунком
Посещение лавки ювелира меня озадачило - почему-то я не представлял, что вот такой прозрачный камешек, вделанный в кость, может стоить несколько тысяч монет! Я снял этот перстень с руки мёртвого Заркуна - и на русском языке этот камешек назывался алмаз.
Этот крошечный кусочек углерода, всего с половину горошины, стоит двадцать тысяч монет - по крайней мере,мне так сказал ювелир, предложивший эту сумму. Подозреваю, что стоимость камня была гораздо выше - какой скупщик не позарится на то, чтобы надуть безмозглого дикаря, которому в руки попала драгоценная вещь.
Следующий уже предложил тридцать тысяч...
От всего этого я пришёл в хорошее настроение - оказывается, я обеспеченный человек! Живём, Васька! Теперь я уже мог, при желании, войти в бизнес купца не как примак, трахатель его дочери, а как полноценный партнёр, со своим капиталом. Роль альфонса меня никогда не привлекала...
Изумруды у них ценились поменьше, но тоже тянули на несколько тысяч, в зависимости от размера, впрочем, как и рубины, ну а безделушки из дерева с вставленными топазами и аметистами - в лучшем случае, по несколько сотен монет.
Итак, запрятав драгоценности поглубже в пояс я отправился к основной цели моего сегодняшнего вояжа - администрации рынка, где собирался пообщаться с мерзким толстым уродом, которому давно пора в овраг, на корм мунгу.
Я оставил в поясном кошельке несколько простых побрякушек, пару хороших - изумруд и рубин в кости, а остальное спрятал подальше от любопытных глаз. На рынке их слишком много.
Мой путь опять пролегал через ряды торговцев живым товаром - вроде я уже и привык к виду рабов, к ежедневной человеческой жестокосердности, но всё равно - зрелище людей, сидящих в клетках как животные, приводил меня в удручённое состояние. Я не мог им помочь, не мог выкупить и отпустить - да многие из них и не поняли бы этого порыва, но и не сделать совсем ничего было очень трудно. Как я уже говорил - большинство рабов и не знали другой жизни - они родились рабами, но та часть, которая оказалась в рабстве из-за каких-то жизненных неурядиц или в результате действий охотников за рабами, вызывала особую жалость. Их глаза были полны отчаяния, они ещё сохранили стыд и старались прикрыть тело какими-то обрывками ветхих тканей, стыдливо прятались от взоров проходящих людей.
Некоторые - наоборот - смотрели с такой яростью, что, казалось, не было бы этих прутьев, они бы убили людей, рассматривающих их как скот.
Уже почти пройдя все ряды клеток, я заметил в одной из них сидящего на корточках необычно белого человека - это был мужчина лет тридцати, с огромным кривым шрамом через правую щёку, придававшим его лицу выражение недовольства и ненависти ко всему происходящему вокруг него. Над его голой спиной кружились мухи - она была исполосована в кровь, но он как будто не замечал боли. Губы тоже были разбиты, а одна рассечена так, что виднелся кусочек белого зуба. Ноги мужчины были зажаты в тяжёлые деревянные колодки, сбитые деревянными штифтами, так, что если он мог ходить, то только медленно и враскоряку - таскать за собой такие чурбаки на ногах было очень проблематично. Его голубые глаза сияли огнём, просто полыхали, и как бы говорили - если бы не эта клетка, и не связанные руки, я бы вас порвал, твари!
Меня заинтересовал человек - привычно было видеть покорных и плачущих рабов, а этот бунтарь напоминал мне Врубелевского Демона - мускулистый, задумчивый, только вот, в отличие от своего нарисованного аналога - русоволосый и яростный.
Обратившись к стоявшему рядом продавцу, я спросил:
- Это что за раб такой? Откуда он? Почему такие светлые волосы и кожа, и почему он закован?
- Что, акома, родственную душу увидел в этом рабе - усмехнулся неприятной улыбкой продавец, оглядывая меня с ног до головы.
Видимо я непроизвольно сделал движение к нему и изменился в лице, потому что продавец вдруг побледнел и испуганно сказал:
- Ты чего, чего ты?! Я просто пошутил...вы, акома, шуток не понимаете! Хочешь этого раба - ну купи его! По дешёвке отдам! Он уже пятого хозяина меняет, никто не хочет его держать у себя - буйный, убегает всё время, последний раз чуть хозяина не покалечил, охраннику зубы выбил! Если бы не жадность его прежнего хозяина, сидеть бы ему на колу! Можешь купить его...хммм...за сто монет! Нет, погоди - заторопился торговец - за пятьдесят! Ну постой, что ли, куда ты?! Торговаться же надо! Тридцать монет! Да чтоб тебя мунга съели - двадцать монет - последнее слово и забирай!
Всё равно сдохнет скоро - пробурчал торговец себе под нос, не подозревая, что я слышу каждое его слово, как если бы он кричал мне в ухо - мой слух, как и зрение, стали очень, очень острыми с тех пор как я стал симбионтом.
Я развернулся к нему и презрительно, как подобает воину-акома, сказал:
- Залежалый товар продаёшь? Да он помрёт через сутки! Ты его держишь на солнце, а в раны мухи яйца откладывают! Гарантируешь, что он выживет месяц?
Продавец воспрял духом, видя реального покупателя:
- Гарантирую, как не гарантирую! Я его сейчас вымою, спину ему мазью намажу чтобы не сдох, попить дам! Только колодки не снимай - убежит сразу. И спиной не поворачивайся - может врезать чем-нибудь. Ну что, пергамент писать на него? Двадцать три монеты, вместе с пергаментом, по рукам?
- По рукам. Пиши.
- Я отвернулся от торговца, плюнувшего на руку и пытавшегося прилепить свою вонючую слюну к моей руке, и стал ждать, когда он своим пером заполнит маленький клочок пергамента, указывающий на то, что я законно купил раба у такого-то торговца за такие-то деньги. Потом он приложил к пергаменту печать-перстень, испачканный в чернилах и сделка была завершена.
Подумалось - надо тоже завести себе такую печать - обратил внимание, что у почти у каждого человека тут была своя именная печать-перстень. Очень удобно - раз - и приложил её к документу, как некое факсимиле. Решил - надо будет поподробнее узнать о процедуре печатания.
- Я сейчас уйду, а ты подготовь мне раба как следует - вымой его и намажь мазью. Если он помрёт от заражения - вернёшь мне деньги вдвойне. Понял меня, торговец?
- Понял - торговец скривился, как будто укусил лимон, но возражать не стал.
Раб в клетке равнодушно наблюдал за нашими переговорами, не выражая ни малейшего интереса, а когда встретился с ним взглядом, яростно сверкнул глазами и демонстративно отвернулся.
- Торговец, ты так и не сказал - он вообще откуда взялся, такой беловолосый и белокожий?
- Это из народа арранк, они живут на севере Арзума. Видать попутешествовать решил, вот и попал в руки охотникам. Обычно их живыми не берут - дерутся до последнего, и кончают с собой. А этот, видать, слабак оказался - не смог себя порешить.
Неожиданно раб поднялся и зарычал, потом на имперском языке с акцентом сказал:
- Меня во сне взяли, твари! Иначе я бы не дался! Скоты! Я их всё равно найду, и убью!
- Найдёшь, найдёшь - равнодушно согласился торговец - после смерти и найдёшь, в другой жизни. А пока - теперь ты принадлежишь вот этому воину акома, и он может тебя использовать как куклу для тренировки или отправить в лес для совершения жертвоприношений лесным богам. Поздравляю.
Торговец засмеялся, как филин заухал, и его красные, покрытые прожилками от излишних возлияний спиртного щёки запрыгали верх и вниз. Я отвернулся от него, чтобы не врезать по морде, перевёл дух и сказал:
Торговец засмеялся, как филин заухал, и его красные, покрытые прожилками от излишних возлияний спиртного щёки запрыгали верх и вниз. Я отвернулся от него, чтобы не врезать по морде, перевёл дух и сказал:
- Я до вечера приду. Чтобы этот раб был готов к моему приходу, вымыт и полечен. Всё.
- Ты уже говорил - недовольно буркнул торговец и стал отдавать распоряжение своему помощнику, молодому пареньку, вертевшемуся рядом во время торга.
Я рассчитался за покупку, засунул пергамент в чехол, где уже лежали мои свидетельства о сдаче экзамена и снова привесил его на пояс. Пора было идти к Амунгу.
Уже вслед, торговец крикнул мне:
- Только на колодки в придачу к рабу мы не договаривались! Я сменю их на верёвочные путы! В договоре ничего про колодки нет!
Я отмахнулся рукой от назойливого и неприятного типа и пошёл дальше. Голова была уже занята другим - Амунг.
Вряд ли, конечно, меня сейчас же убьют, но вот получу ли нужную информацию - это вопрос.
Вокруг домика администрации вились какие-то подозрительные люди, входили и выходили, громко переговаривались, или, отбежав, шептали друг другу что-то на ухо - в общем, шла обычная и нормальная жизнь рынка, где криминал и деньги были переплетены самым причудливым и невозможным с точки зрения нормального человека образом.
Меня на различных рынках всегда охватывало какое-то нервное чувство того, что тебя тут обязательно хотят: а) обдурить б) много раз обдурить в) крупно обдурить. В общем- береги карманы всяк сюда входящий.
В дверях стояли двое здоровенных вооружённых охранника, один из которых осмотрел меня и с недоверием спросил:
- Чего хочешь?
Бес толкал меня ответить на этот хамский вопрос так, как я всегда на него отвечал в земной жизни: яхту, дом на Мальдивах, два бентли и вертолёт к миллиарду долларов в швейцарском банке, но побоялся, что он меня не поймёт и ответил просто:
- К Амунгу, с выгодным предложением.
Охранник осмотрел меня, на предмет опасности для хозяина, задержался взглядом на больной руке, висящей на перевязи, и, видимо, пришёл к выводу, что я не опаснее земляного червя, потому что не стал добавлять ничего угрожающего и лишь сказал:
- Проходи. Он обедает, но не говорил, чтобы его не беспокоили, значит, можешь поговорить.
Я вошёл в знакомую уже контору и пройдя через недлинный коридор, в котором стояли ещё два охранника, внимательно наблюдающие за моими действиями, оказался в большой комнате с тёмными отверстиями по бокам, за которыми, как я знал, стояли лучники, готовые остановить убийцу, если тот набросится на Амунга.
Амунг сидел за столом, уставленным всевозможными плошками и чашками - как я знал со слов Рилы - подношениями торговцев с рынка - то-то они вбегали и выбегали от него - каждый желал получше лизнуть его в зад и приносил еду повкуснее. Ведь за Амунгом было распределение мест на рынке, да и вообще он мог нежелательному торговцу превратить жизнь в ад и полностью уничтожить его бизнес.
При взгляде на Амунга сразу вспоминался Пицца Хатт - огромная, расплывшаяся фигура, поглощавшая жратву, так, как будто она исчезала в пасти камнедробилки.
Он уставился на меня блестящими свинячьими глазками и спросил презрительно:
- Опять ты тут? Уже подбили слегка, ещё хочешь получить? Чего припёрся, дикарь?
- Дело у меня к тебе - зажав себя в кулак, холодно сказал я - выгодное.
- Да какие у тебя дела, придурок? Свою жену, что ли, продать захотел? Давай, я не против! - Амунг захохотал, из его рта посыпались полупрожёванные куски пищи, а жирного лба упали две крупные капли пота прямо в чашку.
- Повторяю: дело к тебе есть. Вот тебе за то, что выслушаешь - я положил перед ним на стол одну из деревянных безделушек с топазом. Амунг, уже с интересом посмотрел на меня и смахнул безделушку себе в ящик стола:
- Уже интересное начало. Слушаю тебя, только недолго - видишь, я занят!
- Мне нужно знать куда ты продал девушку акома, которую тебе передал Заркун.
- Откуда ты знаешь что я её продал...хммм...вообще, откуда ты знаешь, что она у меня была? - насторожился Амунг - Заркуна, говорят, кто-то зарубил...что? Это ты, акома? И ты пришёл сюда, чтобы... - он оглянулся на тёмные проёмы в углах комнаты, а я поспешил успокоить урода:
- Нет, я не убивать тебя пришёл. Я хочу купить информацию - куда ты продал девушку, и хорошо за это заплачу. Вот - я достал из мешочка перстень с изумрудом - скажешь, куда её увезли, я тебе его отдам.
- Ловлю на слове, акома, сделка заключена! - хохотнул Амунг - её увезли на Арзум, в город Гракатор, столицу Арзумской империи. Всё, давай твой перстень, иначе потеряешь жизнь за попытку меня надуть!
- Ты не сказал, кто её купил!
А ты и не спрашивал! - хохотнул Амунг - ты спросил - куда увезли, и теперь расплачивайся!
Я кивнул головой и положил перед ним перстень. Амунг взял его в руки, осмотрел, довольно кивнул и спросил небрежно:
- А что, какого-то особенного меча при Заркуне не было, когда ты с ним дрался?
Я буквально почувствовал, как смерть, шелестя холодными крыльями, витает вокруг меня и постарался как можно более спокойно ответить:
- Никакого особенного не было. А почему ты спросил? Вот его меч - меч как меч, ничего в нём такого особенного нет...
Амунг впился глазами в мой меч, заткнутый за пояс и разочарованно покачал головой:
- Нет, ничего. Ты всё узнал что хотел? Или хочешь узнать имя того, кто купил девку акома? Тогда давай ещё перстень, узнаешь!
- Нет. Нет у меня больше перстня.
- А раз нет - вали отсюда, не мешай мне насыщаться.
Амунг махнул рукой, как будто отгоняя назойливую муху, а я зашагал из комнаты, как деревянный солдат Урфина Джюса, едва сгибая ноги - во мне боролись чувства - сожаление, что я его не убил на месте (но тогда я бы отсюда вряд ли вернулся), а также радость и удовлетворение - я узнал ценную информацию, выяснил, что Аргана жива и узнал примерное место её нынешнего пребывания.
Не захотел я отдавать перстень этому уроду за имя купившего девушку - мне так стало противно, так гадко его видеть, что захотел хоть как-то ему нагадить. Смешно, наверное. Да наплевать. Направление поиска мне известно - теперь надо будет пойти к порт, узнать, какие корабли отходили в сторону Арзума в ближайшие десять дней и не было ли на них девушки акома. Если была - кто её вёз. Вот и всё. При достаточной логике и зачатках дедукции можно спокойно выяснить всё, что хочешь (Я был доволен собой - ну Шерлко Холмс, и всё тут, право слово!). В общем - не дал я ему перстня за имя покупателя, сам решил выяснить.
Выйдя из здания администрации, автоматически зашагал к дому купца, и уже прошёл метров триста, когда с неудовольствием вспомнил, что стал обладателем строптивого раба, который так и смотрит, чтобы мне башку разбить - я же теперь его злой хозяин. Для чего я его купил, что с ним буду делать - честное слово - даже не представлял. Отпустить на волю, как птичку-жаворонка? Да его тут же поймают охотники и опять продадут - он выделялся на фоне местных смуглых жителей, как шишкинская сосна на утёсе, да и куда он денется без денег и вообще средств к существованию. Интересно - как он собирался пробираться к себе домой, когда убегал от хозяев? Или это был чисто бунтарский, стихийный протест? В любом случае - узнать я могу только от него - и я выругавшись, повернул назад.
За тот час, что меня не было, в клетке почти ничего не изменилось - только то, что по-моему, раба облили водой из ведра - его волосы свисали мокрыми сосульками и выглядел он как мокрый воробей, только - довольно большой и злой воробей.
Торговец стоял у клетки, вопил, понося его последними словами. Как я понял из его воплей: 'Твой раб...! А он....! А его....!' - белый раб, когда начали снимать с него колодки, врезал головой в нос торговцу и похоже сломал его - вся грудь торговца была в засохшей крови.
Торговец стал требовать от меня компенсации за причинённый физический и моральный ущерб, понесённый от моего раба, я парировал это тем, что ещё не получал своего раба из 'салона', так что все повреждения, нанесённые данным объектом на совести бывшего владельца - на что торговец сразу заткнулся. И правда - чего можно предъявить, когда я раба ещё не получал? Я только формально вступил в права собственности данным движимым имуществом, но фактически ещё его не получил!
Так, отбившись от претензий нерадивого продавца, взяв верёвку, привязанную к шейному ошейнику раба, я и отправился с ним вниз по улице к дому купца.
Раб ковылял довольно быстро, несмотря на путы, обвивающие его ноги и злобно сопел, бормоча под нос какие-то незнакомые, но очень похожие на ругательства слова.
Отойдя метров пятьсот от рынка, я зашёл в тень большого 'тутового' дерева и подпрыгнув, опять достал гроздь ягод. Часть сунул себе в рот, а часть протянул рабу: