Самые новые истории о Простоквашино - Эдуард Успенский 15 стр.

– По-моему, – говорит профессор, – у Пелагеи Капустиной какой-то учёный дачу снимает. То ли он зоопсихолог, то ли гипнотизёр, то ли фокусник. Он родственник великого манипулятора Кио. И фамилия у него похожая – Ио.

Нашли этого психолога-гипнотизёра. Это был очень редкий специалист. Он своим суровым взглядом кур усыплял. Сидит, сидит курица или петух на насесте, он как на неё бросит взор… Всё, курица шлёпается, как подкошенная. И имя у него было редкостное: Ион Ионович Ио.

Пелагея его визитку Матроскину дала. На визитке было с сокращением написано:

Шарик, как прочёл, сразу сказал:

– Если «о» на «а» поменять, сразу ослик получится.

Этот трижды Ио, инженер человеческих душ, за работу много денег брал. Он сначала брал, а потом к сеансу приступал. Потому что сам никогда не знал – получится у него или не получится. Но вид он имел уверенный, гипнотический. И у него иногда получалось.

Наконец учёный Ио к дому дяди Фёдора пришёл. На Шарика посмотрел и говорит:

– А если ему лапы связать?

– Мы его на цепь сажали, – говорит Матроскин. – Всё без толку.

Гипнотизёр говорит:

– Случай сложный. Поэтому сразу денег брать не буду. Посмотрим, как получится.

– Вы уж нам помогите, – просит дядя Фёдор. – Собаку просто жалко.

– Ладно, – говорит гипнотизёр, – приступим. Мне нужен блестящий полированный предмет в виде кости.

Хорошо, что у дяди Фёдора такой предмет был. Это была гантеля полированная.

И гипнотизёр Ио стал с Шариком работать. Он сел на стул, Шарика перед собой посадил, упёрся в него взглядом и стал крутить гантелей. Он говорит:

– Спи, спи, спи, спи, спи, спи, спи!

А когда он говорил быстро, получалось: пис-пис-пис-пис-пис.

– Смотри, – шепчет Матроскин дяде Фёдору, – сейчас он Шарика уговорит. Он лужу сделает.

Но Шарик и лужу не делал, и всё равно не засыпал. Тогда гипнотизёр стал ему внушать строгим голосом:

– Я не хочу, не хочу копать. Я не хочу, не хочу копать. К чёрту эти ямы. К чёрту эти ямы. Я лучше пойду на охоту, белок стрелять.

И вдруг Шарик говорит:

– Я не хочу, не хочу, не хочу белок стрелять. К чёрту эту охоту. Лучше я пойду ямы копать.

Гипнотизёр даже разозлился и приказывает:

– Спи!

А Шарик не спит.

– Спи.

А Шарик не спит.

– Спи!

А Шарик не спит. Тогда гипнотизёр как закричит:

– Спи, а не то как трахну гантелей!

И Шарик сразу заснул. Гипнотизёр к Матроскину обратился:

– Он теперь будет спать пять суток. Давайте мне мой гонорар – сто рублей или двести.

Но Шарик через полчаса проснулся и немедленно побежал в огород яму копать в матроскинской капусте.

Бывает капуста морская, а бывает матроскинская. Матроскин её очень любил и всё время выращивал для своей коровы Мурки.

Наши друзья совсем расстроились. А тут Печкин подошёл.

– Я, – говорит, – знаю лучшее лекарство против копания.

– Какое? – закричали все.

– Забор.

И действительно, этот забор сразу Шарика вылечил. Как забор поставили, Шарик сразу прекратил копание в огороде.

История четвёртая Монета

Монета, которую Шарик выкопал, много интересных событий в Простоквашино привела.

Монета была старинная, вся зелёная, и на ней можно было рассмотреть круглое лицо с усами. Великий фотограф Шарик её сфотографировал и в своём журнале «Собаки и жизнь» напечатал.

Оказывается, этот журнал многие учёные читали. Они очень этой монетой заинтересовались.

Учёный Юрий Игоревич Бадал из Сыктывкарского университета первым написал письмо:

«Дорогие друзья, я увидел вашу монету в журнале «Собаки и жизнь» и чуть не заплакал – от радости. Это очень ценная монета, это монета ассирийского царя Сарданапала Первого. Этот царь прославился своей жестокостью и строительством городов. Я узнал его по усам.

Наверное, этот динар, эту рупию, этот шекель занесли в Простоквашинск остатки войск Александра Македонского.

Ваша монета – величайшее научное открытие, она проливает много света на загадочные страницы истории. Берегите её, пока я в отпуске. Может быть, с её помощью мы перекроим карты Древнего Востока.

Дядя Фёдор сразу в учебник истории зарылся и стал исторические карты смотреть.

Из учебника он узнал: что Сыктывкар – это город на востоке от Простоквашинска. Что Ассирия – это такая древняя страна южнее Простоквашинска. И что Сарданапал был жестокий царь, который всё время хотел завоевать Грецию. Короче, дядя Фёдор много нового узнал.

Не успел дядя Фёдор всё это узнать, как пришло другое письмо – от Михаила Петровича Зарипова.

«Дорогие друзья! Я внимательно изучил снимок вашей монеты – «дэнгы» и понял, что она попала к вам из далёкой Швеции вместе с войсками Эрика Свантесона Сурового.

Это говорит о том, что город Простоквашинск входил во владения шведского короля Густава Третьего Красивого. Этот король знаменит тем, что у него были большие усы.

Эта ваша дэнга – не просто дэнга, это переворот в шведоведении. С её помощью мы можем перерисовать все карты древнего мира в нашу пользу.

Я постараюсь в этой пятилетке к вам выбраться, чтобы собственноручно посмотреть вашу диковинку. Потому что до этого я очень занят. Привет вам из далёкой Норвегии».

Дядя Фёдор снова к книге потянулся. Он снова энциклопедию достал и много узнал интересного. Что Швеция – страна, которая находится на севере от Простоквашинска. Что Густав Красивый всюду посылал Эрика Сурового в военные походы, а сам всё время делал разные причёски и маникюры. И что это именно он впервые придумал маникюр на ногах.

И как только дядя Фёдор со шведским вариантом разобрался, всё про Эрика Сурового узнал, пришло письмо из далёкой Башкирии от учёного Кириенко Петра Павловича. Он писал:

«Я – потомственный башкир. Много лет занимаюсь научными работами. Ваша монета меня потрясла. Я давно не видел таких интересных денежных символов.

Это монета Золотой Орды примерно четырнадцатого-пятнадцатого веков из города Караван-Сарай. На русский язык «Караван-Сарай» переводится как «Отдыхай-Верблюд».

По-башкирски этот город называется Паллад-Бюль-Бюль. А переводится так же.

Из-за вашей монеты получается, что Простоквашинск входил в ареал монгольских владений времён хана Чульпена. Только непонятно, откуда у него усы. У монголов усов практически не бывает. Наверно, это не усы, а пучок боевых стрел за спиной хана. Я к вам скоро приеду».

Дядя Фёдор опять принялся за энциклопедию. И узнал, что город Караван-Сарай – это город Казань. А хан Чульпен – это третий сын хана Батыя от пятнадцатой жены Ульчи-Чу.

У дяди Фёдора от таких писем ум за разум зашёл, и он папу с мамой по телефону вызвал. Он им эсемеску послал:

«Приезжайте, мои дорогие родители, вы здесь как никогда нужны. Потому что мы клад нашли. Очень научный».

– Опять клад, – сказала мама.

Но всё-таки твёрдо решила ехать:

– Может быть, там украшения будут.

А вообще-то папа и мама давно собирались приехать. Только у них сил не было, так они на работе уставали. Еле-еле им сил хватало телевизор включить.

Как только папа с мамой приехали, мама сразу говорит:

– Ой, как тут у вас хорошо – цветочки, бабочки! Показывай, дядя Фёдор, клад.

Дядя Фёдор достал спичечный коробок и монету вынул.

Мама сказала:

– Это всё? И из-за этого мы ехали?..

Кот Матроскин говорит:

– Вы ехали, чтобы сына воспитывать. От дурного влияния улицы спасать.

– Ах да, – сказала мама. – Только как дядю Фёдора воспитывать, когда он в пять раз воспитанней всех нас вместе взятых? И никаких тут улиц нет.

Папа, когда монету из коробка вынул, очень долго её рассматривал:

– Где-то я её видел.

Потом он взял флакон с нашатырным спиртом, вылил спирт в стакан и монету туда положил.

– Завтра всё узнаем.

И пошли они все вместе по полям и берегам гулять. Когда все вместе, то всем очень весело.

На другой день, когда все проснулись, первым делом побежали монету смотреть.

Папа достал её, протёр тряпочкой и на обозрение выставил. Это оказался последний пятак советского времени. А усы Сарданапала – это пучки колосьев вокруг советского герба – земного шара, перевитого лентами.

Папа, мама, дядя Фёдор, пёс и кот – все успокоились и сели завтракать.

Только-только сели завтракать, как звонок в дверь.

– Здравствуйте, я – Юрий Игоревич, специалист по ассирийскому царству. Я пришёл на Сарданапала смотреть.

Ему показали «Сарданапала», он и расстроился.

– Эх, какая неудача.

Еле-еле его варениками успокоили.

Тут и второй учёный подоспел, Зарипов М.П., специалист по Швеции.

– Давайте мне, – говорит, – моего Густава Красивого.

Ему дали «Густава», он чуть не расплакался.

– Как я ошибся, и как я наказан! Это ж надо, дэнгу Густава с советским пятаком перепутать!

Слава Богу, что и для него нашлись вареники.

А тут третий учёный приехал. Видно, все они очень увлечёнными учёными были. Зря время не теряли.

– Давайте мне монету Золотой Орды!

Ему дали монету. А она вся блестит, как солнечный зайчик.

– Да она у вас в отличной сохранности!

Но потом он очки надел и всё понял:

– Какой артефакт загубили!

Еле-еле и этого варениками успокоили.

Благо кот Матроскин с поварёшкой под рукой был.

А дядя Фёдор сразу за энциклопедию схватился, чтобы узнать, что такое «артефакт». Это что-то очень старинное, редкое, интересное. Примерно как картина, статуэтка или как бабушка профессора Сёмина.

История пятая Тату дяди Фёдора

В последние годы в село Троицкое много людей стало приезжать. Особенно летом. И на реке много всяких ребят городских появилось. И девочек.

Шум стоял и визг, и брызги летели во все стороны. А иногда ребята целыми отрядами приходили из пионерских лагерей и детских садов.

И очень любил дядя Фёдор с котом Матроскиным туда ходить. Потому что там весело было, и много интересного дядя Фёдор от детей узнавал.

Дядя Фёдор заметил, что у многих ребят на пузах, на руках и на плечах картинки нарисованы очень красивые. У кого – змея, у кого – паук, у кого и того лучше – череп.

Эти ужасы дядю Фёдора не трогали, а вот всякие птицы и тигры заинтересовали.

Дядя Фёдор спросил у одного мальчика:

– Кто тебе такого красивого орла нарисовал?

Мальчик так гордо ответил:

– Там, в будке на берегу, сидит дядя художник. Он тебе что хочешь нарисует, хоть орла, хоть трёх богатырей Васнецова. Хоть бабочку.

Ни богатыри, ни бабочка дядю Фёдора не волновали. А вот насчёт орла он задумался. Подошли они к художнику из будки, поздоровались, и дядя Фёдор спрашивает:

– А сколько стоит бабочку на щеке нарисовать?

Художник отвечает:

– Пятьдесят рублей.

– А орла на плече?

– Сто рублей.

– А трёх богатырей на конях?

– Тысячу.

Тут Матроскин дядю Фёдора в сторону отвёл и говорит:

– Может, на бабочке остановимся?

Но дядя Фёдор упёрся на орле:

– Я орла хочу.

И кот тоже упёрся:

– Да за такие деньги, дядя Фёдор, я тебе сам орла на спине нарисую. И денег не возьму.

Матроскин был очень хозяйственный кот. По хозяйству он всё умел делать, а в искусстве – в музыке, в рисовании – ничего не понимал. Ему казалось, стоит ему взять кисточку, он сразу «Девочку с персиками» создаст. Стоит взять скрипку, как он песню крокодила Гены заиграет с ходу. А дай ему пишущую машинку, он сразу «Красную Шапочку» сочинит.

Короче, он убедил дядю Фёдора деньги не тратить. Решили, что Матроскин сам рисунок сделает.

Идут они дальше по берегу реки, всякие ларьки с сувенирами рассматривают.

Дядя Фёдор увидел хорошую шкатулку деревянную, с крышкой на петельках, с рисунком по бокам и с орденом на крышке.

– Хорошая шкатулка. Вот бы папе подарить.

Он тётю в ларьке спрашивает:

– Сколько такая шкатулка стоит?

Продавщица отвечает:

– Двести рублей. И за пакет два рубля.

Матроскин забеспокоился:

– Ты что, собираешься эту шкатулку покупать?

– Ну, да.

Матроскин дядю Фёдора оттащил:

– И не вздумай, дядя Фёдор. Я тебе за эти деньги две таких шкатулки сделаю. И пакет за два рубля не понадобится.

Тогда они дальше проследовали. В следующем ларьке всякие плетёные вещи продавались: сумки женские, кошельки и лапти цветные.

Дяде Фёдору лапти сильно понравились:

– Сколько они стоят?

– Четыреста рублей. И пакет два рубля.

Дядя Фёдор говорит Матроскину:

– Матроскин, Матроскин, давай купим.

Матроскин отвечает:

– Ты что, дядя Фёдор, с ума сошёл? Да я тебе к твоему дню рождения ещё красивее лапти сплету. Вот увидишь.

И дядя Фёдор стал ждать.

И вот приблизился день рождения дяди Фёдора.

За три дня до этого Матроскин и Шарик стали для дяди Фёдора подарки готовить. Лапти, шкатулку и тату.

Лапти у них с грехом пополам получились. Потому что им почтальон Печкин помог. Он был известный мастер по лаптям и плетению. Его лапти даже на выставки народного промысла брали. Плохо, что материала у него подходящего не было – лыка. Лыко надо с липы драть, а это трудно и неправильно, потому что липы жалеть надо.

Поэтому Печкин взял пластмассовые полоски, которыми ящики с мебелью обкручивают, и начал с ними работать.

Лапти получились красивые, разноцветные, с бантиками на носках.

Со шкатулкой труднее получилось – не было ни дощечек красивых, ни инструмента тонкого. Хорошо, что профессор Сёмин выручил. Он Матроскину коробку из-под сигар подарил.

– Всё, – говорит Матроскин, – со шкатулкой покончено.

– Нет, не покончено, – отвечает Шарик. – На той шкатулке был орден привинчен.

– А где ж нам орден взять?

Тут Шарик вспомнил, что папа дяди Фёдора когда-то давно ему подарил ошейник с медалями. На том ошейнике ещё значки были красивые и жетоны с эмалью.

Немедленно они выбрали самый красивый жетон, просверлили дырочку в крышке сигарной коробки и завинтили закрепляющую гайку.

Осталось с тату разобраться.

– Что мы, Шарик, на дяде Фёдоре нарисуем? Может, «Грачи прилетели»? Он же птиц любит.

– Ты, Матроскин, совсем обезумел. Какие грачи, давай попробуем сначала простого сокола нарисовать.

Залезли они на чердак, взяли Брема – любимую книжку дяди Фёдора – и стали всех хищных птиц рассматривать. Увидели красивую голову орла (1/5 натуральной величины) и стали пытаться её нарисовать. И карандашами рисовали, и акварельными красками, и даже масляными – ничего не выходит.

Мимо профессор Сёмин проходил. Матроскин и Шарик его позвали. Он к ним на чердак залез.

– Над чем трудимся?

– Над дядей Фёдором, Эрик Трофимович. Хотим ему красивое тату сделать. Вот этого орла хотим на плече нарисовать. А у нас не получается, всё вкривь и вкось идёт.

– Нет ничего проще, – говорит Сёмин. – Вы по клеточкам рисуйте.

– Как так по клеточкам? – спрашивает Матроскин.

– А так. Как раньше вождей на плакаты рисовали. Расчертят маленькую фотографию на клеточки. Потом клетки на большом полотне нарисуют. И все линии, которые есть в маленьких клеточках, на большие клетки переносят.

– Что же это мы должны дядю Фёдора всего разлиновать, а потом по клеточкам орла переносить?

– Правильно.

– Нет, – говорит Шарик, – дядя Фёдор не тетрадка. С ним такой номер не пройдёт.

– Ну, хорошо, – говорит профессор Сёмин, – я вам контур орла нарисую. Вы его на плечо или на спину дяди Фёдора приложите и пульверизатором пройдитесь.

– Откуда у нас пульверизатор? – говорит кот. – У нас и пилы бензиновой «Партнёр» нет. Даже дрели путёвой электрической не найдёшь.

– Пульверизатора нет, можете кисточкой на контур краску брызгать или зубной щёткой. Отличный орёл получится.

На том и остановились.

Профессор Сёмин им красивый контур орла нарисовал и из бумаги вырезал. В бумаге дырка орла осталась. Вот эту дырку надо было приложить к дяде Фёдору, и на неё полагалось краску кидать. Только надо было ещё потом глаз пририсовать.

Матроскин решил вырезанного из дырки орла на другое плечо дяди Фёдора положить и чёрной краской обрызгать, чтобы было два орла. На одном плече белый орёл на чёрном фоне, на втором – чёрный орёл на белом.

Им осталось только чёрную краску акварельную приготовить и ждать, когда дядя Фёдор проснётся.

Когда дядя Фёдор проснулся, ему торжественно лапти преподнесли. Дядя Фёдор надел их, а ходить в них нельзя, лапти не гнутся.

– А мы тебе их не для хождения плели, – говорит кот, – а для удовольствия. Чтобы ты их на стенку повесил и ими любовался.

– Вот ты, Матроскин, повесь их у себя на стенку и любуйся ими, а я себе лучше в ларьке удобные лапти куплю, для ходьбы, за четыреста рублей.