Губернатор Комиссаров и тут первым взял слово. Вернее, дал его себе сам. В отличие от большого собрания говорил он более конкретно. Фундаментальные проблемы «нанизма и патриотизма» уступили место насущным заботам.
– Вы, конечно, понимаете, что убийство президентского друга нам просто так с рук не сойдет! – с ходу рубанул он.
Гуров напрягся. Неужели губернатор решил сделать чистосердечное признание?
– Не знаю, что тут расследовать, – продолжал Комиссаров, с укором взглянув на прокурора. – Лично мне все ясно. Это провокация, и ее цель – смена руководства в области. Кто убийца? Тот, кому выгодно. Кто спит и видит себя на моем месте.
Похоже, товарищ Комиссаров всерьез вообразил себя Шерлоком Холмсом или Эркюлем Пуаро: собирался рассказать присутствующим «как все было на самом деле» и указать на преступника. Именно это он и сделал.
– Я говорю о вас, господин Ковалев! – губернатор закончил обличительную речь соответствующим жестом.
Мэр Ковалев, хотя и проигнорировал общее собрание, но теперь счел нужным появиться. За общий стол он садиться не стал, устроился в углу комнаты и сосредоточенно мастерил птичек из бумажных салфеток.
Увидев направленный на него перст губернатора, он на секунду оторвался от своего увлекательного занятия.
– Разве вам мама в детстве не говорила, что показывать пальцем нехорошо? – поинтересовался мэр. – И глупости говорить вслух тоже нехорошо.
– Ты меня еще учить будешь, сопляк?! – вскипел губернатор. – Я – народный избранник!
– Был избранник, да весь вышел! Теперь ты назначенец. Сверху прикажут, гопака будешь плясать…
Директор «Агронавта» Зайцын замахал руками:
– Хватит вам своими детскими играми заниматься! Подеритесь еще тут! Сейчас наша общая задача – уберечь комбинат от ненужных проверок и дать людям возможность спокойно работать. – Тут директор бросил внимательный взгляд на Гурова: – Я надеюсь, что наши партнеры из «Ассоциации отечественных производителей» отнесутся с пониманием…
– Что твоя «Ассоциация»?! – снова влез губернатор. – Пока Фердыщенков был, было и понимание. А теперь мы для них – стакан семечек. Сгрызут и не подавятся. Не нравятся они мне в последнее время. Так и норовят комбинат захапать. А меня снять могут в любой момент. Единственного заступника не уберегли! Кругом интриги!
Прокурор похлопал его по плечу:
– Ну в самом деле, хватит истерики закатывать. Преступники задержаны, дело закрыто. Остается грамотно отрапортовать наверх.
– А где московский мент? – Губернатор окинул взглядом присутствующих.
– Им Балашов занимается, – ответил прокурор. – Может, наша телега и проскочит. Хотя я не уверен, версия уж больно хлипкая. Обвинение мы, конечно, оформим в лучшем виде, но если на суде адвокат въедливый найдется? А если свидетели поплывут? По мне, куда лучше была бы версия – убийство из ревности. Меньше вони.
И прокурор с надеждой посмотрел на Кудряша. Только что не облизнулся. Кудряш хотел было встрять, но губернатор удержал его, затем повернулся к прокурору и с укором покачал головой:
– Ох, не любишь ты его, Тарас Максимович…
– А за что же бандита любить? – ухмыльнулся Редько.
– Кто это бандит? – встрепенулся Кудряш. – Я не бандит, а председатель общественного совета по борьбе с преступностью.
– Ну, и что ты можешь нам сообщить в качестве председателя общественного совета? – не скрывая пренебрежения, поинтересовался прокурор.
Кудряш поднялся со стула.
– Я так скажу. Если бы безопасностью на «Агронавте» занимались мои люди из «Ягуара», Фердыщенков был бы жив. А при такой самодеятельности и удивляться нечему.
Директор Зайцын грозно сдвинул брови:
– Губы подбери. Ишь, раскатал! Мы со своей безопасностью как-нибудь сами разберемся.
– Вот вы и разобрались! – усмехнулся Кудряш.
Прокурору снова пришлось мирить спорщиков:
– Успокойтесь, не грызитесь. Может быть, вам еще в одной камере сидеть придется.
Губернатор Комиссаров понял, что толку от собрания не будет, одни только дрязги. И присутствие Гурова его смущало. Он объявил:
– Все свободны. А вас, господин Зайцын, попрошу задержаться.
Директор комбината со скучающим выражением на лице приблизился к губернатору. Судя по поведению, он нисколько не уважал первого человека области.
Тон губернатора можно было бы считать заискивающим.
– Анатолий Семенович, – обратился он к Зайцыну, – у меня к тебе серьезное дело. То, что комбинат приносит области живые деньги, это хорошо. Но сейчас у нас безработица, а у тебя на комбинате работают одни азиаты-гастарбайтеры. Вьетнамцы, китайцы, таджики. А надо бы наших жителей трудоустроить.
Директор ответил, как отрезал:
– Этот вопрос не обсуждается. Своих тунеядцев трудоустраивай куда угодно. Все твои безработные – алкаши и ворье. Они мой комбинат в один момент по ветру пустят. Если у тебя все, то прощай. Я и так потратил впустую уйму времени. Мне еще московского представителя охмурять надо.
И вышел из кабинета.
Тем временем Гуров, выйдя в вестибюль, набрал номер осведомителя, оставленный ему Мирским.
– Алло? Мне нужно поговорить с администратором гостиницы Почкиным. Здравствуйте, мне посоветовал обратиться к вам господин Мирский. Хорошо, давайте встретимся. Сегодня вечером я буду у вас в гостинице. Договорились.
В вестибюль вышел Зайцын. Он улыбался Гурову. Его улыбка выглядела немного усталой и извиняющейся.
– Ну вот, теперь наконец мы можем заняться и собственными делами. Для начала предлагаю попариться в сауне, потом пообедаем и отвезем вас в отель. А делами займемся завтра. Не возражаете?
Гуров не возражал.
* * *А в номере гостиницы «Интурист», отведенном для полковника Крячко, дым стоял коромыслом. Курили все, даже следователь Загорская. Атмосфера стояла удушливая, но непринужденная. Правда, Старший Оборотень капитан Пыжов сослался на занятость, махнул полстакана водки и отбыл, не закусывая. В конце концов, он же опер, а не участковый какой-нибудь, чтобы закуской кайф портить. Не для того пил.
«Студенты» постарались. На выделенные из «генеральского фонда» суммы было приобретено шесть бутылок водки и к ней ящик пива. Для дамы присутствовала бутылка коньяка.
Из закуски преобладала крупно накромсанная докторская колбаса. Натюрморт дополняли буханка черного хлеба, охапка кинзы и тазик квашеной капусты. Поверх капусты лежали соленые огурцы. Специально для полковника Балашова стол украшала консервная банка бычков в томате – дань романтической юности.
– Мировая закусь, – тоном лектора вещал столичный гость, отправляя в рот добрую щепоть капусты. – Во всем мире под водку нет ничего полезнее.
– А огурец как же? – очень серьезно расспрашивал его Балашов. – Или, к примеру, сало?
– Нет, и еще раз нет! – стоял на своем Крячко. – Мой знакомый патологоанатом этот вопрос специально изучал. Докторскую защитил. Когда сало падает на водку, оно не переваривается, а гниет. Понимаешь? Просто гниет. Это научный факт! А огурец, конечно, создает во рту определенный букет. Но с точки зрения кислотно-щелочного баланса он никакой. От него ни жарко ни холодно. А капустка вкупе с водкой – сущий бальзам для желудка. И для кишечника тоже.
– Да, – согласился Витя, протирая очки. – Наука – это сила. Вот возьмем, к примеру, дельтаплан…
– Против науки не попрешь, – одновременно поддержал и заткнул друга Митя, покручивая куцый ус. – Так выпьем за науку!
– Наливай, – приказал начальник.
Надо сказать, что в традициях уголовного розыска всегда были демократические отношения внутри коллектива. Начальники никогда не брезговали пить с подчиненными, что никак не сказывалось на дисциплине. Наоборот, это, пожалуй, только ее укрепляло.
Впрочем, следователь Загорская не являлась сотрудником уголовного розыска, поэтому держалась несколько в стороне, пила свой коньяк и закусывала шоколадом. Станиславу казалось, что она приглядывается к нему. Поэтому он стеснялся, вел себя скованно и больше слушал. Говорил преимущественно Балашов. Он и Крячко не просто перешли на «ты», но и обращались друг к другу исключительно по именам.
– Ты понимаешь, Стас, – с обидой в голосе уверял начальник мясниковской милиции, – мы тут у себя в полном загоне. Да и другие силовики тоже не пляшут. Воинских частей нет, граница далеко, оборонных предприятий и нефтяных скважин не имеется. ФСБ на нас давно плюнула, а у нас ни прав, ни полномочий. Ловим мелких наркоторговцев и неумелых карманников. Только квалификацию теряем и от безделья мучаемся. Скука смертная!
Витя поднял на начальника мутные глаза.
– Ну почему скука? Я вот, например, на дельтаплане…
– Засунь свой дельтаплан себе в задницу, – посоветовал другу Митя.
Витя поднял на начальника мутные глаза.
– Ну почему скука? Я вот, например, на дельтаплане…
– Засунь свой дельтаплан себе в задницу, – посоветовал другу Митя.
– Что же у вас, даже бандитов нет? – продолжил Станислав тему Балашова.
– Почему? Есть бандиты, – отозвался тот. – Только они сами нас контролируют. В лице общественного совета по борьбе с преступностью. В соответствии с распоряжением губернатора.
Крячко возмутился:
– Что за беспредел, Паша? При чем тут губернатор? У тебя что, своего начальства нет, по линии МВД?
Балашов слабо улыбнулся.
– Да? А квартиры мне какое начальство дает? А технику? И прочие необходимые для жизни вещи. Нет, Стас, если я возбухну против губернатора, меня в пять минут с дерьмом сожрут. Или так кислород перекроют, что я сам уйду. А я еще поработать хочу. Может, дождусь, когда и на моей улице праздник будет.
Станислав сам разлил водку по стаканам, не забыл наполнить коньяком емкость дамы. Она ответила вежливой холодной улыбкой.
«Да, – подумал Крячко, – определенно Левы не хватает. Уж он-то не дал бы женщине скучать. Даже следователю прокуратуры».
– И как же вы тут еще в беспределе не потонули?
Балашов очертил в воздухе сигаретой дымный круг.
– У нас паритет. Равновесие сторон. Одна сторона – бандитская охранная фирма «Ягуар», которой рулит криминальный авторитет Кудряш. Другая – служба безопасности «Агронавта». Когда-то ею командовал Зайцын, теперь он директор всего комбината. Безопасность организовать они не в состоянии, иначе ты бы сюда не приехал расследовать убийство. В сущности, это те же бандиты, только не отморозки и спортсмены, как у Кудряша, а бывшие наши сотрудники и вояки. И все бы ничего, только в один прекрасный день это равновесие нарушится, и тогда я не позавидую городу Мясникову и его обывателям. Да и самому себе тоже.
Беседа затянулась, время летело незаметно. Первыми сошли с дистанции «студенты». Сначала Витя, а следом и Митя вышли «подышать воздухом» и не вернулись. Крячко, будучи опером, имел немалый опыт в товарищеских пьянках, но и он не смог одолеть Балашова. Во всяком случае, последним его отчетливым воспоминанием был начальник милиции, наливающий железной рукой ему, Станиславу, очередную дозу спиртного. Кажется, это был коньяк.
Проснулся Крячко ночью, в постели, совершенно голый. Рядом с ним неподвижно лежала следователь городской прокуратуры Светлана Загорская. Он осторожно приподнял одеяло и обнаружил, что и она раздета до нитки.
Станислава прошиб холодный пот. Что это? Труп? Или подстава?
Тут труп следователя прокуратуры недовольно засопел и повернулся на бок. Жива! С разбором деталей можно было подождать и до утра. Немного успокоившись, Станислав снова заснул.
* * *Льву Ивановичу Гурову в этот вечер тоже пришлось нелегко. Хозяева окучивали его по полной программе. Как и обещал Зайцын, гостя сначала завезли в сауну, оттуда в ресторан. Принимали щедро, с размахом – в общем, как полагается.
Из ресторана Гуров попробовал еще раз связаться с Почкиным, но мобильник администратора почему-то не отвечал. Когда сыщика далеко за полночь привезли в гостиницу, доставили в номер люкс и оставили наконец в покое, он решил отложить работу до утра и хоть немного восстановить силы.
Он даже не представлял, сколько сил и энергии понадобится ему в самое ближайшее время.
7
Полковник Гуров проснулся в семь утра, отдохнувший и посвежевший. За бритьем, чисткой зубов и контрастным душем полковник сформулировал себе задачи на грядущий день. И первым пунктом в повестке дня значилась встреча с Крячко. Встреча, ясное дело, была конспиративной.
Для начала Гуров попробовал разыскать администратора Почкина. Оказалось, тот должен был с утра выйти на работу, но почему-то не явился. Вместо него дежурил бледный молодой человек. Гуров как бы между прочим поинтересовался у него, в каком номере разместили милицейского полковника из Москвы.
Дежурный замялся.
– Он, некоторым образом, не в номере… То есть у его апартаментов нет номера. Но я объясню, как его найти.
И объяснил. Согласно этим объяснениям Гуров поднялся на лифте на последний этаж гостиницы, затем покинул лифт и поднялся еще на один этаж, уже по лестнице. Этаж был не совсем обычный. По обе стороны полутемного коридора тянулись комнаты с надписями типа: «Служебная», «Пожарный гидрант», «Чистое белье». Нужную комнату Гуров определил по батарее пустых бутылок, выставленных рядом с дверью. Дверь оказалась не заперта, и сыщик вошел.
Друга он нашел лежащим в постели. Кровать была роскошная, с высокой резной спинкой и балдахином. Чувствовалось, что притащили ее сюда специально для уважаемого гостя. Гуров оценил старания, вспомнив, что лифт сюда не ходит, а лестничные пролеты узкие и тесные. Небольшая комната определенно не относилась к гостевым апартаментам. Скорее всего, раньше здесь тоже была подсобка или кладовая. Из удобств в помещении присутствовали водопроводный кран и раковина под ним.
Крячко приподнял голову и без сил уронил обратно.
– Эй, полковник, ты живой? – негромко поинтересовался Гуров.
– Она здесь? – простонал Крячко.
– Кто? – не понял Гуров.
Крячко снова приподнял голову, повернул в сторону, потом осторожно, как большую хрупкую лампочку, уложил на подушку.
– Так ты о ком? – переспросил Гуров.
Крячко вяло покачал рукой:
– Проехали. Видно, померещилось…
В комнате стоял стойкий запах перегара. Гуров подошел к окну и настежь распахнул форточку. Выглянул на улицу.
– Стас, что с тобой стряслось? – спросил он. – Ты похож на жертву вандализма.
– Последствия скромного товарищеского застолья. Приезд отметили. – Станислав неосторожно повернулся, схватился за голову и застонал: – Ох, блин! Не иначе – водочка несвежая попалась. И выпили-то всего ничего, бутылочки по две на рыло, может, чуть больше. А так тошнило… И голова…
Гуров прошелся по комнате, разглядывая убогий спартанский интерьер.
– А бутылочки, поди, литровые? – уточнил он.
Крячко замахал руками и снова застонал:
– Ох, нет, что ты? Какие там литровые? Маленькие – ноль-семь. Сам-то как?
Гуров слегка улыбнулся.
– У меня все нормально. Приняли тепло, по-домашнему. Устроили скромно, но уютно. Посидели с коллегами в сауне, попарились. Потом прокатились в ресторан, освежились. Оттуда прямо в номер. Это здесь, внизу. Президентский люкс на втором этаже. Номер двадцать два. Сначала предложили номер по соседству – двадцать первый. Посмеялись – «очко». Но я тоже с юмором, попросил двадцать второй. Мне вроде как по чину «московское очко» полагается. А то вдруг они тот номерок уже прослушкой напичкать успели. Кстати, от тебя ко мне можно попасть по пожарной лестнице. Не общий балкон, но хоть что-то.
– В сауне вас, поди, девки голые в качестве официанток обслуживали? – ехидно прищурился Станислав.
– И не только в качестве официанток, – рассмеялся Гуров. – Секс-обслуживание по высшему классу.
– И ты?.. – В голосе Станислава послышалось напряжение.
– Ты же знаешь, я старомоден и люблю Марию. Поэтому я просто в быстром темпе нажрался до беспамятства. А кому интересно иметь дело с бревном? Безотказное средство.
Гурову вдруг показалось, что Крячко покраснел.
– Ну не скажи… Я тоже люблю свою Наталью, я тоже нажрался до беспамятства. Но мне, кажется, это не помогло, – пробурчал Станислав.
– Что?
– Нет, это я так. – Крячко осторожно спустил ноги с кровати и сел, держась за голову.
– Кстати, а у меня-то какой номер? – спросил он. – Я вчера не успел рассмотреть, а потом уже не до того было.
– Наверно, у тебя комната номер «ноль-один», – предположил Гуров.
– Странно. А почему ты так думаешь?
– Потому что на соседней двери нарисованы два нуля, – Гуров проверил наличие воды в кране. Холодная текла свободно и обильно, горячая же лишь отозвалась шипением где-то в недрах водопроводных труб. – Остальные удобства, я так понимаю, в коридоре по соседству? – догадался Гуров. – Ну ладно, ты сейчас в состоянии думать о делах?
Крячко осторожно покачал головой.
– Думать не в состоянии, но поговорить можно. Как твое первое впечатление?
Гуров протянул другу смоченное холодной водой полотенце.
– Приложи к голове. Впечатление такое: дело тухлое, мартышкин труд. Но работать придется. Так что не будем размазывать манную кашу по тарелке. Одевайся, похмеляйся и пошли ко мне. Будем думать.
– Ты что, засветиться хочешь? – встревожился Станислав.
– Почему? – не согласился Гуров. – Нас тут всего двое москвичей, к тому же дорожное знакомство обязывает. Наоборот, если будем воротить морды друг от друга, то скорее засветимся. Ты полковник милиции из главка, я юрист солидной фирмы. Чем не компания?