Гуров нашел бутылку, в которой оставалось граммов пятьдесят водки, и протянул Станиславу. Тот обреченно вздохнул.
– Опохмелился – сделал первый шаг к алкоголизму.
Но Гуров похлопал его по плечу.
– Считай это гомеопатией. Лечи подобное подобным, но в малой дозе.
Крячко осторожно встал.
– Спасибо, Лева! Вот за что я тебя люблю. Ты под любое безобразие всегда способен подогнать убедительную научную аргументацию.
С большим трудом Станиславу удалось влить себе в горло немного водки. Еще труднее оказалось проглотить ее. Зато потом сразу полегчало. Он порозовел, головную боль как рукой сняло, глаза загорелись живым огнем.
С видом заговорщиков сыщики спустились в номер Гурова. И снова их актерская игра нашла благодарных зрителей. Завидев их, две горничные переглянулись с пониманием.
– Гляди, Нинка, москвичи опохмеляться пошли!
– Да, резко начали. Так они у нас все здоровье оставят.
В номере друга Крячко без зависти осмотрел роскошь убранства. Люкс – он и есть люкс. Президентский.
– Думаешь, прослушки здесь нет?
Гуров отрицательно покрутил головой.
– Не должно быть. Ну, кто мы такие? Не того полета птицы. Так зачем на нас аппаратуру тратить? Похоже, у них тут посерьезнее война идет, только глубоко под ковром. Так что им пока не до нас. Поэтому давай обменяемся первыми впечатлениями. Как у тебя? Делись.
Крячко с кряхтением опустился в глубокое кресло.
– Сегодня посмотрю на задержанных. Двое алкашей со склада – исполнители. Третий – заказчик, журналист. Агент «Союза импортеров».
Гуров скривился.
– И ты веришь в эту галиматью? Интересно, как твои друзья собираются их через суд проталкивать? Дело-то будет громкое. Как-никак президентского друга убили. Возможны всякие сюрпризы. Так что выход тут один.
– Убрать всех троих? – догадался Крячко. – Думаю, что знаю, когда это произойдет. Сегодня их повезут в суд арестовывать, а оттуда в следственный изолятор. По дороге и завалят, вместе с охраной. Лучшего места не придумаешь.
Гуров согласился и предложил:
– Надо будет проводить их до суда, а оттуда до тюрьмы.
Крячко поднялся, взял из холодильника бутылку тоника, налил доверху высокий стакан и жадно выпил.
– А у тебя что? Есть зацепки?
Гуров задумчиво закатил глаза к потолку.
– Зацепок более чем достаточно. Самая интересная – красавица Ксения Пахомова. Ее здесь величают «походно-полевой вдовой» Фердыщенкова. Знойная блондинка, мечта бюрократа. Ты ее видел в самолете. Вокруг нее вращаются все те, кто более или менее может нас заинтересовать. И прокурор склоняется к версии убийства из ревности. Вот я с нее и начну.
– Думаешь, у этой версии есть перспектива?
– По крайней мере, это куда перспективнее киллеров-кладовщиков.
Крячко потер виски.
– Банальное убийство из ревности и никакой политики?
Гуров усмехнулся.
– Там, где объектом ревности является Ксения Мартыновна, а субъектами – покойный Фердыщенков, Кудряш и Аверин, это становится политикой.
Крячко поднялся.
– Флаг тебе на башню. А я попробую выжать что-нибудь из задержанных, пока их не успели обработать.
– Или убить.
– Думаешь, все настолько серьезно?
Гуров тяжело вздохнул.
– Ты же знаешь, у меня на тухлятину особый нюх. А вообще-то нас отсюда должны скоро попросить. Может быть, уже сегодня. У меня-то есть шанс задержаться, потому что никто не понимает толком, зачем я приехал. А вот твоя миссия с блеском завершилась, не начавшись. Преступники задержаны, дело за следствием. Пакуйте вещи, сэр! С минуты на минуту позвонят и попросят освободить занимаемые апартаменты.
В кармане Станислава запиликал мобильный телефон.
– Слушает полковник Крячко, – привычно произнес он в трубку.
– Здорово, полковник. Балашов на проводе, – представился собеседник. – Помнишь такого?
Станислав болезненно сморщился.
– Да ладно, не так уж много мы выпили. Вы тут всех проверяющих так встречаете?
– Вроде того, – буркнул Балашов. – И бывают среди них такие, кто наутро смотрит на меня и спрашивает: «А ты кто такой?» Я и сам концовку плохо помню, надо будет у Светки узнать, чем все завершилось. Значит, ты себя чувствуешь нормально?
Крячко постарался придать голосу бодрую тональность:
– Нормально. Как огручик – зеленый и в пупырышках. Ты не тяни, вываливай, что прячешь.
Чувствовалось, что полковнику Балашову трудно говорить.
– Ладно, слушай. Мы в полном дерьме. Наши убийцы исчезли. И дежурный сержант, который их караулил, тоже куда-то сгинул. Так что, если ты в состоянии, подгребай в контору. Я сейчас за тобой машину пришлю.
Крячко переглянулся с Гуровым. Тот хорошо слышал слова начальника милиции.
– И что скажешь? – спросил Станислав.
– А что тут скажешь? Попали на ровном месте, да мордой об асфальт!
Но, против обыкновения, произнес это Гуров как-то радостно и энергично потер руки.
8
Когда полковник Крячко появился в управлении внутренних дел, то больше всего обрадовался отсутствию следователя Загорской. Она занималась какими-то неотложными делами у себя в прокуратуре. Конечно, с одной стороны, Станислава разбирало любопытство, но с другой – мучили угрызения совести. И, опять-таки, чего стыдиться, если ничего и не было?
Полковник Балашов прятал покрасневшие глаза за дымчатыми очками. «Студенты», по обыкновению, суетились много и безо всякого толка. Странным было то, что «оборотни» тоже суетились и выглядели не менее растерянно. Словно были совсем ни при чем.
Когда Крячко вошел, Балашов приказал прапорщику Дынину:
– Проводи полковника в «свинарник».
«Свинарником» называли отдельно стоящее приземистое кирпичное здание, в котором располагались камеры для задержанных. Младший Оборотень Дынин открыл входную дверь.
– Следов взлома нет, – упредил он вопрос Станислава.
– А камера наблюдения? – спросил Крячко.
– Вон, над дверью торчит. Только она не работает.
– Сломана?
– Нет, отключена. Похоже, дежурный сам ее и отключил.
Внутри «свинарника» было темно.
– Осторожно, – предупредил Дынин, – тут кровь на полу. Не поскользнитесь.
Крячко пропустил замечание мимо ушей. Спросил:
– Кровь на полу с группой крови дежурного совпадает? Или кого-нибудь из задержанных?
– Проверяем.
Крячко покачал головой.
– Да, молодцы, чудо-богатыри. Ни украсть, ни покараулить. Значит, все арестанты благополучно упорхнули?
Дынин ухмыльнулся.
– Не, один остался. Наркоман в угловой камере. Ломка у него. Он сейчас в санчасти. Показать?
– Не стоит, – махнул рукой Крячко.
В сопровождении прапорщика он вернулся в кабинет начальника милиции и прямо с порога поинтересовался:
– Если дежурный сержант сам открыл входную дверь, значит, знал того, кто пришел?
Балашов кивнул.
– Получается, так. Мы сейчас изучаем его связи. По нашей версии, преступник или, скорее, преступники вошли в «свинарник», убили дежурного, который сам же их и впустил, освободили задержанных и скрылись вместе с ними. Ты, полковник, скажи, что делать собираешься?
Крячко взглянул на начальника милиции с непониманием.
– А что ты предлагаешь?
Тот уставился в пол.
– Ты можешь написать отчет о случившемся и улететь в Москву. Меня отправят на пенсию майором, остальным тоже нагорит по первое число.
– Дурак ты, Федорыч, – обиделся Станислав. – Я тебе даже морду бить не буду. Хорош хныкать, работать давай!
Дверь кабинета открылась, и на пороге возникла следователь Загорская. Теперь настала очередь Станислава прятать глаза, но она даже не заметила его неловкости.
– Я сопоставила результаты экспертиз, – прямо с ходу заявила Загорская. – Перед смертью Фердыщенкова усыпили. Препарат тот же, которым угостили Катина и Филимонова.
– Это все журналист, мать его! – Балашов треснул кулаком по столу с такой силой, что тот чудом не развалился. – Упустили зверя!
Он вскочил и заметался по кабинету.
– Неужели все-таки диверсия? Откуда снотворное, установили?
Загорская пожала плечами.
– Из аптеки, откуда же еще.
– Аптеки у нас под строгим контролем городской администрации, – заметил Балашов. – Нужно поднять бумаги за последний месяц, а лучше за два. Может, удастся выявить покупателя.
Крячко, стараясь не смотреть в сторону следователя Загорской, высказал возникшую у него мысль.
– Если Катина и Филимонова действительно усыпили, значит, они не убийцы?
Но следователя Загорскую трудно было проигнорировать.
– А если они сначала усыпили и убили Фердыщенкова, а потом и сами приняли снотворное? Для алиби.
Балашов тихо выругался.
– Тем более надо их найти и допросить. И наркомана этого надо хорошенько тряхануть. Хоть у него и ломка, но, может, он что расскажет.
– Тем более надо их найти и допросить. И наркомана этого надо хорошенько тряхануть. Хоть у него и ломка, но, может, он что расскажет.
В кабинет без стука вломился Старший Оборотень капитан Пыжов.
– Наркоша наш в санчасти загнулся. От передозировки.
На него посмотрели с удивлением.
– Как передозировка?
– У него же ломка была!
– Да откуда он эту дрянь взял?
Капитан Пыжов загадочно пожевал губами:
– Проверяем.
Следователь Загорская вскочила, буквально вытолкала капитана Пыжова из полковничьего кабинета и потащила в санчасть разбираться на месте с безвременной кончиной злополучного наркомана.
Два полковника, опешив, некоторое время слушали удаляющийся стук каблуков. Потом Крячко внимательно посмотрел в очки Балашову:
– Скажи честно, Федорыч, всех их могли убить?
Полковник Балашов приспустил очки на нос и честными глазами уставился на Станислава поверх них.
– Где? У нас? – переспросил он. – Ты хочешь сказать, что их убили в камере, а трупы вывезли? Или замочили на пути к свободе? Ты это хочешь сказать? На это я тебе отвечу: запросто. Как два пальца обсосать.
– И кто мог их убить?
Балашов совсем снял очки и помахал ими в воздухе.
– Да кто угодно. Вон хоть мои «орлы-оборотни» – Пыжов с Дыниным. Они ведь даже не обижаются, когда их оборотнями называют. Наоборот, гордятся.
Крячко с сомнением посмотрел на стоявшего рядом Дынина. Тот и в самом деле расцвел улыбкой, словно начальник его похвалил.
– Ну, допустим, – кивнул Станислав. – А кто еще мог? Волки? Бандиты? Так, говорят, у вас их нет?
Балашов рассмеялся во весь голос.
– Нет, волков и бандитов у нас, конечно, нет. Зачем нам бандиты, когда у нас общественность есть? Например, Боря Кудряш. Он тут надзирает за правоохранительными органами и руководит крупнейшим в области частным охранным предприятием «Ягуар». Кудряш спит и видит, как бы подмять под себя службу безопасности «Агронавта». Сотрудники у него очень дисциплинированные, на кого Кудряш им укажет, того и завалят. Согласно устному распоряжению. Было бы желание.
– А прокурор куда смотрит? – продолжал выяснять непростую обстановку Крячко.
– Прокурор Редько смотрит в рот губернатору, когда с ним водку пьет. Кудряша прокурор на дух не переносит и постоянно на него губернатору жалуется. Но губернатор-то как раз Кудряша любит, поэтому у него один ответ – не лезь в споры хозяйствующих субъектов. Вот они, эти субъекты, и хозяйствуют. Точнее, хозяйничают. У прокурора Кудряш – берцовая кость поперек горла. Но сделать с ним при нынешнем губернаторе ничего нельзя.
Крячко только головой покачал. Интриги в городке – похлеще, чем при мадридском дворе.
– Так, ладно. С этими более или менее понятно, – сказал он. – Но, я помню, ты про службу безопасности «Агронавта» рассказывал. Получается, и они могли задержанных похитить или убить.
Балашов встал и направился к шкафу. Вернулся он с бутылкой водки и двумя стаканами. Дынина проигнорировал.
– Ты как хочешь, – обратился он к Станиславу, – а я про это без наркоза не могу разговаривать. Будешь?
– Только чуть-чуть.
– Ясно дело, – по-балашовски «чуть-чуть» вышло между пятьюдесятью и ста граммами. – Примем!
Полковники выпили молча, по-деловому, не закусывая. Балашов убрал бутылку и стаканы обратно в шкаф. Потом вернулся к прерванному разговору:
– Открою тебе тайну, которую знают все. Мужики из охраны «Агронавта» могут убить кого угодно. Даже нас с тобой. Даже губернатора. И им ничего не будет. Ты ведь знаешь, что такое градообразующее предприятие? Закрой его – и нет города. А у нас оно не один город, а всю область держит. Да и не только область. «Агронавт» – крупнейшее агропромышленное предприятие страны, оплот ее продовольственной независимости. А трудятся в этом оплоте одни китайцы и таджики. Местных внутрь периметра вообще не пускают.
– Почему? – удивился Крячко.
– Менталитет такой, – пояснил Балашов. – Наши все разворуют, поломают или пропьют. Внутрь – ни-ни! Поэтому забор вокруг зоны комплекса мы китайской стеной называем.
Крячко посмотрел на Балашова с недоверием.
– Хочешь сказать, что у тебя на комбинате ни одного стукача нет? Сам же говорил, что там в охране бывшие менты работают.
Начальник милиции только рукой махнул. Как бы даже с обидой.
– А ну их! Они сами без понятия. Директор комбината Зайцын когда-то на зоне служил, поэтому вся охрана у него устроена по принципу зоны. Дежурят на вышках, патрулируют вдоль забора. А внутрь зоны дальше периметра не заходят. И что там творится, не знает никто. А кто знает, не расскажет.
– Ты рабочих имеешь в виду?
– Их, – подтвердил начальник милиции. – Во-первых, они по-русски ни бельмеса, а во-вторых, живут все внутри, в бараках. Когда производится замена состава, их вывозят автобусом в аэропорт. А в последнее время все чаще вертолетом перебрасывают. Так что не подкопаешься. Фердыщенков знал, что делает.
Крячко закурил.
– А не проверяли, он и правда был другом президента?
Балашов тоже взял сигарету.
– Иди спроси. Только у кого? На фото Фердыщенков с будущим президентом вместе сняты. Подростками, понятное дело, но похожи, не ошибешься. Я эту фотографию сам видел. Стоят в обнимку, разговаривают. И другие пацаны вокруг них.
– А это не фотомонтаж?
– Нет, проверяли. Фердыщенков сам же и предложил экспертизу провести. На спор. Ящик коньяка у наших лопухов выиграл. А фотографию эту я с тех пор больше не видел. Ну, фиг с ним, с Фердыщенковым. Давай думать, как беглецов ловить будем. Розыск по области я уже объявил. Только ерунда все это. Какие они, в задницу, киллеры! Не там искать надо.
– А где?
Балашов пожал плечами.
– Хрен его знает! Территория у нас – как Бенилюкс. Бельгия, Нидерланды, Люксембург плюс королевство обеих Сицилий. Кругом деревни брошенные, поселки, фермерские хозяйства. Прячься где угодно, хоть с вертолета ищи. Но кто же нам даст вертолет?
Крячко поднялся и направился к дверям.
– Ты куда собрался? – не понял Балашов.
– Искать там, где надо.
– Это где? – с подозрением спросил Балашов.
– Где-где? Везде!
Станислав загадочно улыбнулся и закрыл за собой дверь, оставив начальника мясниковской милиции озадаченно чесать затылок.
9
Гуров в это время в другом присутственном месте занимался не менее скучной работой. Он прохаживался по просторному кабинету директора «Агронавта» господина Зайцына и вел с ним разговор. Попасть сюда было непросто.
Сначала за Гуровым в отель приехал все тот же представительский «Мерседес» с тонированными стеклами. Всю дорогу до комбината Гуров просидел в одиночестве, отделенный от водителя толстым стеклом. Звуки сквозь него не проникали, пули, по всей вероятности, тоже. Машина пересекла город, выехала из него и с полчаса катила по лесной дороге. Тут деревья расступились, и Гуров увидел уходящий в обе стороны высокий бетонный забор с колючей проволокой. Рядом с воротами возвышалось трехэтажное кирпичное административное здание, украшенное вывеской «Агронавт» и мозаичным портретом Ленина. Несмотря на смену власти, новые хозяева не сочли нужным выковыривать из стены этот продукт агитпропа.
«Мерседес» остановился у дверей здания, двое хмурых охранников открыли дверь машины и предложили Гурову пройти внутрь. Сыщик обратил внимание на то, что окна коридоров выходили не на территорию комбината, а на улицу. Но и попав в кабинет Зайцына, откуда открывался вид на «Агронавт», полковник не смог удовлетворить своего любопытства. Обзор совершенно перекрывали высокие ели и стоявшее рядом серое бетонное здание.
Директор перехватил взгляд сыщика.
– Это наши мощности, – похвастался он. – Лучший в стране мясокомбинат, а дальше база животноводства. Ничего интересного, обычное производство.
Он встретил гостя из Москвы с широкой улыбкой на лице и бутылкой виски в руках. Собеседники выпили, но разговор не клеился. Зайцын все время пытался намеками и недомолвками выяснить истинную причину приезда Гурова. Тот же, в свою очередь, с помощью таких же средств пытался разузнать хоть что-нибудь про комбинат. Общались они по имени-отчеству, но на «ты», хотя до вчерашнего дня не встречались и знакомы не были. Эта манера была принята между руководителями, прошедшими школу советской номенклатуры. Так они подчеркивали свою избранность и принадлежность к высшей касте общества.
Говорили они о вещах второстепенных. Директор с помощью наводящих вопросов старался определить уровень полномочий «юриста» из «Ассоциации». Гуров изображал простака, но так, чтобы бутафорию можно было определить за версту невооруженным глазом.
Зайцын предложил закурить.
– Забрал бы ты этого Аверина, – сказал он. – Я понимаю, что это ваш казачок. Но он же ничего не делает, только ваши деньги прожирает. Или хотя бы приструни его. Постоянно сует нос куда не надо. Он тебе уже нажаловался?