– Вы с кем-нибудь поделились своим открытием?
– С Олегом Новлянским. Не спрашивайте меня, почему. И мне сдается, что Нэтти убил тот парень, который появлялся в офисе накануне ее смерти. Неприятный тип. Они, кажется, давние знакомые. Когда Нэтти его видела, то просто менялась в лице.
– Как она его называла?
– Они никогда не разговаривали на людях. Мужчина появлялся в офисе, и вскоре Нэтти исчезала вместе со своим гостем.
– Как он выглядел?
– Обыкновенно, – пожала плечами Раскатова. – Без особых примет. Высокий. Темные волосы. Одет в джинсы и свитер, либо на нем была дешевая футболка. В зависимости от погоды. Все вещи с рынка, дешевка. Цвета глаз не помню. Словом, неприятный тип.
– Что же в нем было неприятного?
– Он производил впечатление человека, который может доставить одни неприятности. Взгляд какой-то странный. Мне казалось, он ее ревновал.
– С Носковым вы его, случайно, не видели? Может, они отношения выясняли?
– Нет. Я не видела.
Майор понял, что встреча Ричарда Носкова и таинственного поклонника Нэтти не исключается. Но кто он? Об этом может знать лучшая подруга Нэтти, то есть Вики. Та, с которой они паспортами обменялись. Наталья Белова. А где ее найти?
– Скажите, Евгения Львовна, – спросил он, – а с кем был тот мужчина, хозяин «Пассата»?
– Как это с кем?
– Ведь девушек было две. Так чей он, по-вашему, кавалер, Нэтти или Натальи Беловой?
– Сначала я подумала, что с Беловой, – задумчиво сказала Раскатова, – но потом… Я имею в виду, когда Нэтти отвела его в сторонку и нежно приобняла, в щечку поцеловала. Вот тут меня взяли сомнения. Кстати, обе они были блондинками. Только Белова от природы, а Нэтти целиком и полностью сделал Дик. Тварь неблагодарная! – не удержалась Раскатова.
– Дик знает, что это вы убили его мать? – в упор посмотрел на нее Сергей Павлович.
– Вы что?! – отшатнулась Раскатова.
– Вашему делу я дам ход. Дальше будете разговаривать со следователем. – Волнистый имел в виду убийство Анжелики Носковой.
Раскатова задумчиво постучала по столу согнутыми пальцами. Раздался дробный звук, будто горох рассыпали: у Евгении Львовны были длинные ногти, похожие на когти.
– Сколько? – без обиняков спросила она.
– Вы что? – оторопел майор. И вскочил – Вы мне… Вы мне взятку, что ли, предлагаете?!
– Ну, ну, Сергей Павлович, – усмехнулась Раскатова. – Зачем же так кричать? Дело-то приостановлено. Пылится в архиве. Хлопотать вам не надо, только взять деньги. А мне отдать ту бумажку, – она выразительно осмотрела на карман, куда Волнистый убрал подписанное ею признание.
– Ну, знаете. – Сергей Павлович силился что-то сказать, но не мог. Так откровенно его купить еще не пытались. И свидетелей не было. Докажи потом! Раскатова откровенно усмехалась.
И в этот момент дверь ее кабинета открылась, на пороге появился Ричард Эдуардович Носков, собственной персоной. Евгения Львовна изменилась в лице.
– Моя милиция себя не бережет, – съязвил Носков, увидев майора. – Все в трудах, Сергей Павлович. Не оставляете нас своим вниманием.
Майор не остался в долгу, полез в карман. Раскатова смотрела на его руку и зеленела. Сергей Павлович почувствовал себя отомщенным. Из кармана он вынул вырезку из газеты с объявлением, обведенным красным фломастером. Показал ее Носкову и спросил:
– Ричард Эдуардович, не подскажете, как проехать по этому адресу? Говоря вашим языком, сами мы не местные.
Тот с интересом взглянул на майора, потом посмотрел на текст, пожал плечами:
– Если вам интересно, был ли я там, то могу прямо ответить, что, разумеется, был. Один раз. Мы забирали вещи Нэтти. Кстати, и Евгения Львовна могла бы вам помочь. Она была за рулем.
– Я наверх не поднималась, – отрезала Раскатова. К ней постепенно возвращался нормальный цвет лица.
– Я поднимался, – улыбнулся Дик.
– А вы знаете, что Нэтти жила не одна? – спросил Волнистый.
– Если вы имеете в виду Вику, ее подругу… Да, знал. И не надо меня все время за руку ловить. Спрашивайте прямо.
– Хорошо. О том, что Вика – это настоящая Наталья Белова, вы знали?
– Вот как? – Он вяло удивился. Потом взял со стола ручку и сказал: – Я вам сейчас нарисую, как лучше проехать. Там дорогу ремонтируют.
На этом Волнистый их пока оставил. Устраивать разборки в кабинете у Раскатовой он не собирался. А ведь она боится, что Ричард узнает правду. Ох, как боится! Неужели же стилист такой опасный человек? Всего-то баб гримирует! Сергей Павлович не воспринимал Носкова всерьез. «Шут гороховый», – думал он, выходя из офиса Раскатовой.
На крыльце курили модели. Одна из девушек снисходительно рассказывала подругам о вчерашнем ужине в ресторане с известным режиссером. Подруги завистливо ахали и пытались выяснить подробности:
– Где ж ты его подцепила?
– Места надо знать. Теперь карьера кинозвезд мне обеспечена.
Под оценивающими взглядами моделей Сергей Павлович Волнистый прошел к своим «Жигулям» и мысленно взмолился, чтобы те завелись сразу. Усмешки девиц были бы ему неприятны.
По разговорам по душам Сергей Павлович Волнистый был профессионал. А ему до зарезу надо было найти настоящую Наталью Белову. Ключ к разгадке. Поэтому он купил торт и направился к ее бывшей квартирной хозяйке. Торт назывался «Сказка».
Из-за двери его долго и нудно выспрашивали. Кто, от кого, по какому делу. Сергей Павлович сунул в глазок удостоверение, потом вертелся так и эдак, чтобы его личность сличили с наклеенной туда фотографией. Его терпению приходил конец. Ко всему прочему, бабка была на ухо туговата.
– Вы комнату сдаете?! – крикнул Сергей Павлович.
– Ась?
– Комнату, говорю, сдаете?!
Дверь приоткрылась. На величину цепочки желтого металла. Голова хозяйки находилась как раз на уровне торта, так как майор был высокого роста, а она – маленькая и сморщенная.
– Ась? – с любопытством уставилась на коробку бабулька.
– Я вам, бабушка, звонил. Мне про комнату спросить надо.
– Так ты, милок, из милиции? Насчет комнаты? Вот и хорошо. Будешь, значит, и жить у меня, и квартирку мою охранять. Вот и славно.
Она сняла, наконец, цепочку. И Сергей Павлович попал в пещеру, полную сокровищ, судя по тому рвению, с которым хозяйка ее охраняла. Кроме полумрака и пещерной сырости о сокровищах здесь ничего не напоминало. Разве что двурогая вешалка красного дерева была раритетом, да треснувший телефонный аппарат.
– Бедновато живешь, бабуля, – высказался Волнистый.
– Ась?
– Чайку, говорю, попьем?
– Коли угощаешь, так и попьем, милок. Воды, ее в кране сколько хошь.
Значит, она не слышит только то, что слышать не хочет. Хитрая бабка. И – скупердяйка. Ни одной новой вещи в квартире нет, все времен еще доперестроечных. Интересно, сколько же она за комнату дерет? Поди, спроси. «Ась?» Сергею Павловичу удалось заглянуть только в одну из комнат. Вторая была заперта. На кухне, куда Волнистый прошел вслед за хозяйкой, было так же убого. Обои поверху давно отошли, и кто-то приклеил их скотчем прямо к штукатурке. На стенах потеки, масляные брызги, чашки с трещинами.
Сергей Павлович представил вдруг, как две девушки приехали в эту квартиру. Что они, интересно, почувствовали? Вырваться отсюда любой ценой. По магазинам ходили, на витрины смотрели, ценники видели. И понимали, что дать за все это придется немалую цену. Одна и заплатила. Жизнью.
Хозяйка уже пристраивала на плиту ободранный чайник. На стол перекочевали и чашки. Сергей Павлович с опаской потрогал отколовшуюся ручку и спросил:
– У тебя, бабушка, родственники-то есть?
– Да пока не объявились, милок, – вздохнула хозяйка. – Муж умер, деток Господь не послал. Пенсию государство платит, да комнатку одну сдаю.
– Дорого берешь?
– Да мы, милок, с тобой завсегда договоримся, – уклончиво ответила бабулька.
– Меня твои квартирантки интересуют, – сказал Сергей Павлович.
– Ась?
– Ты, бабушка, поближе сядь. А то мы с тобой как в испорченный телефон играем. Документ у тебя есть?
– Да ты, никак, разорить хочешь бедную старушку? Налогов-то я не плачу, нет. Да за что платить-то? За конуренку мою, с которой кормлюсь кое-как? И обижать тебе грех старого человека, – забормотала хозяйка.
– Тьфу ты, Господи! – не выдержал Сергей Павлович.
– Типун те на язык! Не упоминай имя Господа нашего всуе, – замахнулась на него бабулька сухоньким кулачком.
– Да не хочу я ничего знать про твои налоги! Пусть другие разбираются. Меня квартирантки твои интересуют, еще раз внятно тебе, бабушка, говорю. Девушки, что здесь жили. Одну Викой звать, другую Натальей.
– Да ты кто будешь-то, милок?
Волнистый почувствовал, что терпение его иссякло. Но надо взять себя в руки. Сергей Павлович набрал в грудь побольше воздуха и попробовал еще раз:
– Ты, бабушка, чайку попей. С тортом. Тяжело тебе живется?
– Ох, милок, тяжело. – Она жадно глянула на торт. Волнистый разрезал шпагат, открыл коробку. Она уставилась на кремовые узоры. Потом забормотала: – Вот Наташенька, тоже с душой. Бывало, печенье к чаю принесет или пряников. Как садится за стол, так опять же: давай, бабушка, со мной поужинаешь. Поначалу-то плохо питалась. Все кефир, да это, как его? Иогурт. Сосиски опять же, да макароны я ей отваривала, когда к ужину. А уж потом хорошо стала жить. А кавалер-то ее, тот и вовсе – богатый мужчина. Видный.
– Ох, милок, тяжело. – Она жадно глянула на торт. Волнистый разрезал шпагат, открыл коробку. Она уставилась на кремовые узоры. Потом забормотала: – Вот Наташенька, тоже с душой. Бывало, печенье к чаю принесет или пряников. Как садится за стол, так опять же: давай, бабушка, со мной поужинаешь. Поначалу-то плохо питалась. Все кефир, да это, как его? Иогурт. Сосиски опять же, да макароны я ей отваривала, когда к ужину. А уж потом хорошо стала жить. А кавалер-то ее, тот и вовсе – богатый мужчина. Видный.
– Он сюда приходил?
– Как не приходить? Поначалу-то тихо мои девки жили. Цельный месяц никаких гостей. Днем все работу искали, вечером телевизор смотрели. Телевизоров у меня два: соседка черно-белый с год как отдала. Выбросить хотела, да я все, что ей негожее, к себе и приберу. Чего вещи-то на помойку выкидывать? Так девки мои, ничего, довольны были. Потом одна съехала.
– Вика?
– Да я их путать под конец начала. Поначалу темную Викой звали. Потом тот, что раза два с ней заходил, как-то по чудному ее кликал.
– Нэтти?
– Ох, милок! Не припомню. Старая я стала. Не слышу половины.
– Как выглядел тот, что с ней приходил?
– Фасонистый. Брунет. Волос курчавый.
«Новлянский», – подумал майор. И спросил:
– А к той, другой, значит, приходил богатый мужчина в возрасте?
– Ну да. Только он ее почему-то Викой звал. Викуша, да Викуша. Ласково так. Я как-то Натальей назвала, а она мне: «Бабуля, ты все перепутала, это мою подругу Наташей зовут. А я Вика». Может, и перепутала. Я, милок, стара уже. За семьдесят мне, когда еще перевалило!
– Давно от вас съехала Ната… То есть, Вика?
– Да уж две недели прошло. Или поболе. На юг они, что ли, собрались. В путешествие, вроде, свадебное.
– Она замуж вышла?!
– На свадьбу меня не звали, – поджала губы хозяйка. – Только собрала квартирантка вещички и говорит: «Еду на юг со своим женихом. А как приеду, мы будем жить вместе и на другой квартире». Ну, надо думать. Он-то не молодой уже мужчина. Нажился, значит. И тоже торт мне на прощание купила. – Она подцепила кусочек «Сказки» и отправила его в рот. Сергею Павловичу сладкого расхотелось. Где же теперь искать Белову?
– Она все вещи забрала?
– Не смотрела я. Чемодан большой взяла. С которым приехала.
– А дверь ее комнаты вы мне не откроете?
– Ась?
– Комнату, говорю, покажи! – рявкнул Волнистый.
Хозяйка с сожалением рассталась с тортом, из глубины древнего буфета вытащила огромный ржавый ключ. Сергей Павлович смотрел, как она долго возилась с замком, и думал, что хорошо бы Наталья забрала не все свои вещи. И единственная ниточка не порвалась бы. Матери ведь о замужестве ничего не сказала! Что за тайны?
Дверь, наконец, открылась. Комната была длинной, узкой, и с окном, похожим на бойницу. Волнистый первым делом открыл платяной шкаф. Вздохнул с облегчением: на вешалках висело несколько платьев, да на дне валялись старые туфли. Поверх покрывала на одной из кроватей сидел полосатый котенок с глазами-пуговицами. Сергей Павлович взял котенка в руки, зачем-то потрогал пальцем глаза, потом сказал хозяйке.
– Мне очень нужно поговорить с вашей бывшей квартиранткой. Не знаю уж, как вы ее называете, Наташей или Викой. Я оставлю для нее записочку. И номер своего телефона. Очень вас прошу, передайте, если появится.
– Да что ж она натворила-то?
– Ничего не натворила. Мне надо выяснить все про вторую девушку. Ту, которая сначала была темноволосой.
– Так ты бы, милок, приятельницу мою спросил.
– Какую приятельницу? – удивился Волнистый.
– Да ту, что девок на работу устраивала. Ко мне народу-то немного ходит. А с Алевтиной мы вроде как приятельницы. Она к чаю-то всегда хоть печенюшку, да принесет. А дочь ее в агентстве, где на работу устраивают. Алевтина Ивановна ни в чем нужды не испытывает, – с завистью сказала хозяйка. – Но, опять же, скучно ей. Вот и ходит ко мне, чаи гонять. Она и посоветовала моим девкам к дочери своей обратиться. Та и документы обеих видала, и фамилии знает.
– Где живет ваша приятельница? – спросил майор, все еще боясь спугнуть удачу.
– Ты зайди в следующий подъезд, да поднимись на седьмой этаж. Дверь у них хорошая. Железная дверь. Сто четвертая квартира. Только дочка-то на работе сейчас.
– Найдем. Спасибо вам, бабушка. Только вы уж меня не подведите. Записочку Ната… Вике передайте.
– Не сомневайся, милок. А комнатку-то не будешь у меня снимать? Хорошая комнатка. Много не возьму.
Сергей Павлович поспешил покинуть неуютную квартиру. Хорошо хоть, не зря проездил. Нет, не зря. Найдется теперь Наталья.
…Как и следовало ожидать, дома оказалась только Алевтина Ивановна. Дверь она не открывала еще дольше и дальше прихожей майора так и не пустила. Удостоверение ее ничуть не напугало. Хозяева жили богато, все здесь было новенькое, с иголочки. Сергей Павлович подивился: зачем она ходит в соседний подъезд? Странная дружба! Тем не менее хозяйка долго рассматривала удостоверение майора и все допытывалась, нет ли у дочки проблем на работе. Сергей Павлович терпеливо втолковывал, что ему необходимо только сведения получить о бывших квартирантках приятельницы Алевтины Ивановны. Та, наконец, поняла, чего от нее хотят, и всплеснула руками:
– Вот и делай после этого людям добро! Да мы лишнего-то с них не взяли! Коли нажаловались они, так стыда у людей нет! Приехали ведь из такой глухомани, и как хорошо устроились! Мне Мариночка рассказывала. А жизнь нынче какая тяжелая! И поделиться не грех, если сам достаток имеешь.
Сама Алевтина Ивановна даже чаю Волнистому не предложила и нехотя, но дала адрес агентства, где работала дочь Марина. Потом поспешно закрыла за Сергеем Павловичем железную дверь. Он спиной чувствовал, как хозяйка приникла к глазку с той стороны и смотрит вслед.
Ехать пришлось почти в самый центр, офис кадрового агентства находился недалеко от Павелецкого вокзала. Рядом с каналом. Это была старая двухэтажная постройка, избирательно подмазанная свежей краской. Подъехать к дому удалось с трудом, потому что рядом шли ремонтные работы. Из вывески Сергей Павлович понял, что перед ним курсы по подготовке секретарей-референтов. Здесь же, но за другой дверью ускоренно обучали английскому языку. Через полтора-два месяца девушки считались подготовленными и вывозились сотрудниками агентства на собеседования.
Сергей Павлович поднялся на второй этаж. На площадке курили девушки. Одна из них, видная брюнетка, снисходительно рассказывала товаркам:
– …А вечером он пригласил меня в ресторан. Все было по высшему разряду.
– Как же ты смогла ему понравиться?
– Уметь надо. Так что работа мне обеспечена.
Волнистый поймал на себе заинтересованные взгляды. Потенциальный работодатель? Он посмотрел на «Доску почета», висевшую здесь же, на площадке второго этажа. Юные, улыбающиеся лица. Те, кто нашли свое счастье. Не сюда ли метит брюнетка?
– А где гм-м-м… хозяйка? – спросил он у девушек. Те переглянулись:
– Управляющая? Марина Андреевна? Направо и прямо по коридору. До конца. Вас проводить? – вызвалась брюнетка. И взглядом дала понять товаркам: учитесь!
– Спасибо, не надо, – буркнул Сергей Павлович и пошел направо самостоятельно.
Управляющая сидела в отдельном кабинете, за столом, заваленном фотографиями и анкетами. Выглядела она великолепно! Белозубая улыбка, огромные ресницы, длиннющие ногти и медовая любезность. Она поначалу тоже приняла Сергея Павловича за работодателя:
– Добрый день. Я Марина Андреевна Спицына, управляющая агентством. Вы хотели подобрать себе персонал или личного секретаря?
– Я, Марина Андреевна, по другому вопросу. – Майор достал удостоверение. На щеках у дамы сквозь толстый слой тонального крема проступили красные пятна:
– Но у нас уже была на прошлой неделе налоговая инспекция!
– Да что ж у нас, как из органов, так все думают только об одном: о налогах? Я из уголовного розыска, хочу получить сведения о двух ваших девушках, госпожа Спицына.
– Не может быть! – Наверное, это было для Спицыной еще хуже, чем налоговая проверка. За репутацию и благонадежность своих воспитанниц она просто тряслась. Не дай Бог, кто-нибудь из работодателей узнает, что одной из девушек интересовалась милиция!
Марина Андреевна просительно сказала:
– Тише, пожалуйста! Я все вам расскажу, только пусть это останется между нами.
Она тут же связалась по телефону с секретарем и сказала:
– Меня ни для кого нет, и – будьте внимательны к клиентам! Чтоб ни один не ушел!
Потом Спицына посмотрела на майора:
– Кто конкретно вас интересует?
– Наталья Белова и ее подруга. Виктория. Высокая, интересная блондинка. Фамилию у вас хотел уточнить.
– Власова? Вы о Вике Власовой хотели узнать? – удивилась Марина Андреевна.
– А что в этом такого странного? – в свою очередь удивился майор.
– Да это одна из лучших моих девушек! Я даже повесила ее фотографию на «Доску почета», в пример другим. Она так удачно устроилась! Я не ожидала! Но она как-то зашла сюда и фотографию попросила снять.