Словом, у столь благородных и невыразимо знаменательных дворян прислуга была столь же знаменательна.
А что была за женщина Феврония Вонифатьевна! Мечта! Сладкая конфекта! Одни только ее выдающиеся достоинства тянули не менее чем пудика на четыре, не говоря уж об остатных телесах. И познакомился банковский сторож с сей выдающейся своими частями тела женщиной тоже весьма замечательно.
Шел он как-то с Толчка, что размещался под Петропавловским собором. А на сем соборе, вернее, на соборной колокольне, на самой его маковке, часы еще времени петровского, с громким боем. Ну, и засмотрелся он на сии часы, кои вот-вот должны были вдарить свой знаменитый бой. Однако заместо боя ощутил он довольно болезненный толчок и отлетел сажени на две с половиною, будто со стеною каменною столкнулся.
Что такое?
Огляделся — баба на него смотрит, да такая, одно загляденье. Большая, дородная, пудиков на семь весу, причем, с такими выдающимися прелестями женскими, что любо-дорого посмотреть-погладить. Часы башенные на соборе — тьфу по сравнению с ней. Мелочь, внимания человеческого вовсе не достойная.
А баба тоя и говорит:
— Ты что, дескать, варежку открыл и на женщинов пёром прешь. Али не видишь, я иду?
— Извиняйте, — ответствовал сторож, — не заприметил вас как-то.
— Ну, гляди, — сказала баба и далее движение свое продолжает. Пава, одно слово.
Сторож так и остался стоять истуканом-идолищем, будто в землю врос. Уж больно эта женчина ему приглянулась. Потом оторвался-таки от земли, побег за ней, догнал.
— Извиняйте, — говорит, — еще раз за мою такую смелую настойчивость, но уж шибко больно мне знать охота, как такую примечательную во всех отношениях мадаму, как вы, звать-величать?
Зарделась мадама, глазки, с блюдце размером, опустила, ножкою в ботике (размером на две сторожевы ноги) по мостовой шкыркает.
— Так как же? — вопрошает сторож и в нетерпении любовном, что прихватывает человека разом и в самых неподходящих местах, начинает ножкою дрыгать и невесть откуда взявшуюся слюну громко сглатывать.
— А пошто вам знать, как меня зовут? — тихо спрашивает мадама, покрываясь алым румянцем, как спелый помидор. — Для каких таких целей это вам надобно, незнакомый вы человек?
— А для таких, — отвечает сторож, — что вы мне несказанно нравитесь, и я хотел бы с вами свести дружбу, чтобы, стало быть, иметь возможность с вами время от времени встречаться и знакомствие таким образом продолжить. А коль не знакомы, так давайте, стало быть, познакомимся.
— Ну, Феврония Вонифатьевна, — ответствует она.
— Славно! — восклицает сторож. — И имя у вас знатное, и сами-де вы такая славная, что сил уже никаких мущинских нетути.
Сил у сторожа уже и впрямь никаких не осталось, к тому же естество его мужеское до того разволновалось, что стало через портки вырываться наружу, выдавая свое присутствие. Неловко как-то. Особливо на улице, да к тому же днем.
Однако знакомствие состоялось, и вскоре сторож стал захаживать в камору к Февронии Вонифатьевне, конечно, когда можно было да баре в отъезде каком вне дому находились.
Жаркая была мадама. Как прижмет, бывало, так дух из тебя вон! Вот и теперь, во второй сон, виделось сторожу, как обнимает она его жарко, крепко. Слишком крепко. Он попытался было вырваться из ее объятий. Куда там! Мадама только крепче его к себе прижимает, аж дышать трудно. Попробовал пошевелиться — тоже не выходит, будто веревками опутан. Проснулся оттого, что дышать стало затруднительно, глаза открыл — глядь, и правда, опутан веревками накрепко. А в лицо эдакая бандитская морда смотрит и ухмыляется. А потом и говорит:
— Не дергайся, папаша, ежели на перо не хочешь напороться.
Ну, на перо напороться кому же охота? Поэтому сторож и присмирел.
— Ну, вот и ладно, — сказал бандит. — Коли послушным будешь, ничего с тобою, может быть, и не случится. Будешь послушным-то?
Сторож охотно закивал головой.
— Молодец, — похвалил сторожа налетчик за сообразительность. — А теперь открой рот.
Сторож послушно разинул рот, и бандюган запихнул в него кусок скомканной байковой тряпицы, пропахшей какими-то маслами.
— Носом дыши, — очень по-дружески посоветовал напоследок сторожу налетчик и был таков.
* * *Золото сносили в вагоны молча, только сопели в две дырки да обливались потом. Мешки с монетами снесли все, затем утащили полосы и принялись за ящики. Несмотря на то что ящики были тяжелыми, как-никак почти по четыре пудика каждый, воры носили их весело и быстро: из государственных они, при попадании в руки похитителей, становились частнособственническими, а своя ноша, как известно, не тянет, особенно золотая. Даже худой и тонкий как жердь электрический мастер таскал ящики с золотыми слитками, будто весили они всего пуд. Впрочем, мужик он был жилистый и, верно, иметь дело с тяжестями ему было не привыкать.
— Давай, ребятки, давай, — подбадривал остальных Савелий, принимая от Мамая очередной ящик и взваливая его на плечо. — Еще немного — и хорош!
Когда прошло полтора часа и стрелки показали половину шестого, случилось то, чего не ожидал никто. Стена вдруг с грохотом быстро поехала обратно, словно оборвались тяжелые пружины, державшие ее. Мамай, подававший ящики, бросился было к стремительно уменьшавшемуся проему, но стена сомкнулась быстрее, и он остался внутри.
— Мамай! — крикнул Савелий уже в стену, но ответа не услышал. Лишь через мгновение изнутри хранилища раздался глухой звук.
Родионов лихорадочно бросился к цифровому замку и набрал: 179406.
Стена не двинулась с места.
Он выдохнул и медленно, в полной тишине, стал снова нажимать те же кнопки замка.
Ничего не произошло. Беда.
Савелий обернулся к замершим подельникам и тихо, едва разжимая губы, произнес:
— Старик, нам нужен старик.
Часть II. ПРОПАВШЕЕ ЗОЛОТО
Глава 15. АФЕРА
Лизу привели в комнату, где были только стол и один стул, на котором сидел и курил папиросу следователь. При ее входе он, худой и желчный, с провалившимся носом, похожий на сифилитика, демонстративно вынул из кармана револьвер и положил его на стол. Затем выпустил колечко дыма и сказал, сипло и негромко:
— Я старший следователь Губернской Чрезвычайной комиссии Херувимов. А вы Елизавета Петровна Родионова, жена небезызвестного вора-медвежатника, примкнувшего к контрреволюционному заговору. К какой белогвардейской организации вы принадлежите?
— Ни к какой, — ответила Лизавета. — Вы что-то путаете, товарищ следователь.
— Я тебе не товарищ, — прошипел ей в лицо Херувимов. — Тебе генерал Попов товарищ, правда, он уже гниет в гробу и кормит могильных червей. Ты тоже этого хочешь?
— Нет, — честно ответила Лиза и посмотрела следователю в глаза. Боже, как он изменился. Тогда, девять лет назад на Казанском вокзале, это был упитанный, довольный жизнью человек, а теперь…
— Вижу, вы меня узнали. Я вас тоже сразу узнал, — уже спокойнее произнес бывший надворный советник и криво усмехнулся. — Чего не скажешь о вас. Мы ведь встречались с вами девять лет назад, не правда ли?
— Простите, това… гражданин следователь, что-то не припомню, — медленно, будто безуспешно копаясь в памяти, произнесла Лизавета, стараясь подпустить в глаза дымку воспоминаний.
— Не врать! — взорвался вдруг Херувимов, хлопнув по столу похожей на куриную лапку ладонью. — Не врать мне.
Он глубоко затянулся и посмотрел на Лизу пустыми глазами без бровей.
— Что, я сильно изменился с тех пор, да? Причем в худшую сторону. Впрочем, можете не говорить, я и сам это знаю. Что поделаешь, пришлось лечиться по способу нобелевского лауреата профессора Эрлиха закодированным лекарством № 606. А вас время не берет. Вы все такая же очаровательная. Молчите… А ведь все неприятное, что случилось в моей судьбе, благодаря вам, Елизавета Петровна, — Херувимов снова глубоко затянулся папиросой, — и благодаря вашему знаменитому муженьку.
Он помрачнел, и память его, больная и не дающая ему покоя, вновь вернула его в события прошлых лет.
* * *Ах, если бы он не поддался тогда, летом девятьсот десятого на эту аферу с кладом новгородских пиратов-ушкуйников! Тогда бы, без сомнения, все могло бы в его жизни пойти по-другому, ведь хотел же он свои сбережения вложить в верное дело по добыче бакинской нефти. И стал бы он богатеньким господином, сколотил бы к девятьсот семнадцатому году изрядный капиталец и после Красного Октября — прощай, немытая Россия! — свалил бы куда подальше, пусть даже в тот же Константинополь или Шанхай. И жил бы и по сей день припеваючи, и не натерпелся бы столько всего, и не заболел бы этой страшной болезнью — сифилисом от той гадской шлюхи, затащившей его в третьеразрядный бордель, и не служил бы у этих хамов-большевиков, и не…
Однако планида у каждого, живущего на этой земле, только своя собственная. К кому-то она благоволит, ведет по жизни за ручку, лелеет, оберегает и стелет, когда надо, соломки, чтобы не так больно было падать, а кого-то вниманием своим не балует и не жалует, а паче и вовсе злой мачехой выказывается. Как, например, к нему…
Все началось с того, что приехал железкой в Первопрестольный град Москву ясным июньским утром тысяча девятьсот десятого года некий плотный молодой человек в добротном костюме английского сукна, при усах и аккуратно подстриженной бородке. Он огляделся, взял извозчика и велел ехать на Малую Дмитровку.
— Меблированные комнаты Самарцевой, — небрежно бросил он вознице.
В меблирашках он снял лучшую комнату с трехразовым столованием, ибо предпочитал домашнюю пищу ресторанной. Поскольку время было уже обеденное, приезжий спустился в столовую, попросил принести газеты и заказал себе ушицы с гренками, шниц по-венски и полубутылку благородного «Бордо». По всему было видно, что у молодого человека имеется вкус и водятся кое-какие деньжата.
Откушав, приезжий с удовольствием закурил папиросу с золотым ободком и принялся неторопливо листать газеты. Предпочтение он отдавал тем, где было много разного рода рекламных объявлений.
ЩЕТКИ
Зубныя, головныя, платяныя, ногтяныя, сапожныя и проч., всевозможные гребни и расчески в БОЛЬШОМЪ ВЫБОРЕ предлагают
АПТЕКАРСКИЕ МАГАЗИНЫ Г. В. МАЙЗЕЛЬСЪ
МАГАЗИНЫ
1-й: Заовражная ул., д. Галкина, Телефонъ № 4260
2-й: Горчаков пер., д. Жадиной, близ церкви
Богоявления.
Молодой человек курил и неспешно листал газеты, время от времени что-то помечая в памятной книжке.
НОВЕЙШIЯ СПИРТОВЫЯ КУХНИ
получены в магазине
Т — ВА ГУТМАНЪ
Гостинодворская ул., д. № 5 Приезжий гость вял другую газету.
ЗУБНОЙ ВРАЧЪ
Елена Мовшович
Принимает больных ежедневно с 10 ч. утра до 6 час. вечера.
Искусственные зубы.
Никольские номера, № 1-й.
ЖЕНЩИНА ВРАЧЪ
Надель-Пружанская ежедневно принимаетъ больных по женскимъ болезням отъ 9 до 10 утра и отъ 4 до 6 час. вечера.
Тверской бульваръ, д. Беркут-Соколовского.
Молодой человек покачал головой и перевернул страницу.
Мебельный магазинъ, столярно и обойно-драпировочныя мастерскiя.
К. И. МАЛЬМБЕРГА
ПЕРЕВЕДЕНЫ к Никитским воротам, д. Щербаковой.
Большой выбор мебели. Цены умеренныя.
Молодой человек опять сделал какие-то пометки в своей памятной книжке с серебряным переплетом и принялся читать дальше.
ЗУБНОЙ ВРАЧЪ
О.И. НУДЕЛЬ
Принимает больных ежедневно от 10 ч. утра до 6 ч. вечера.
Искусственные зубы.
NN Италия, № 24.
Магазинъ Е. Н. Остерманъ.
Москва, Большая Мещанская ул., собственный дом.
Предлагает большой выбор:
Модели 1910 года.
ВЕЛОСИПЕДОВ и принадлежностей для них фабрики.
Акц. Общества.
«Зейдель Науман» и А. Лейтнеръ и К-о.
Прейскуранты высылаются по требованiю.
Допускается разсрочка платежа.
Молодой человек снова сделал пометки в памятную книжку, а следующее объявление записал полностью.
Все новости.
ЛЕТНЯГО СЕЗОНА
Модели шляп, сакъ-жакеты.
Последняя новинка сезона фасон «Люкенсъ», получены в магазине Н. Н. Пфаферлингъ.
В собственном доме.
Колоссальный выбор шляпъ, модели французскихъ, варшавскихъ фабрикъ. Богатый выборъ цветовъ, лентъ и перьевъ. Прiем заказовъ и переделки, изящная работа. Цены гораздо дешевле другихъ магазиновъ. Готовые жакеты, саки, блузки; для заказовъ солидный выборъ матерiи.
Дешево продается готовое мужское платье; для заказов лучшiя матерiи. Цены дешевыя.
Готовый къ услугамъ ПФАФЕРЛИНГЪ
P.S. Покупатель, купившiй платье и шляпу, пользуется скидкой 10 %.
Молодой человек спросил себе кофею, выкурил еще папиросу, потом сложил аккуратно газеты и пошел осматривать город. В это время Ной Нахманович Пфаферлинг (бывший портной, весьма быстро сколотивший хороший капитал скупкой и перепродажей краденых драгоценностей и открывший в не так давно приобретенном доме на одной из центральных улиц Москвы магазин тканей и готовой одежды, ставший модным у городской элиты) медленно выговаривал, снисходительно поглядывая на юношу в крохотном котелке и плотно облегающем фигуру пиджаке поверх атласного жилета, отделяя одно слово от другого многозначительной паузой:
— Ты, Срулик, еще слишком… молод, чтобы заниматься такими… коммерческими операциями. Попробуй вначале что-нибудь попроще, — в его голосе послышались ласковые интонации.
— Что же? — покрываясь пунцовым румянцем, спросил юный собеседник.
— Существует, и это тебе, конечно, известно, такое заведение, как ломбард…
— Но, дядя…
— Не перебивай… меня, Срулик… Так вот: в это заведение люди несут всякие хорошие вещи, на время, и получают за них деньги, тоже таки на время. И заметь, Срулик… человек, заложивший вещь в ломбард, получает за нее только часть… ее стоимости. Ему выдается квитанция, по которой вещь, заложенная в ломбард, может им быть получена обратно, если он, конечно, вернет деньги.
— Все это я знаю, дядя.
— Я знаю, что ты знаешь, Срулик, но дослушай меня таки до конца… Итак, подходит срок выкупа заложенной вещи. Но у человека нет денег, чтобы выкупить ее. Глупый человек просрочит срок выкупа, и его заложенная вещь станет собственностью держателя ломбарда. Умный человек, чувствуя, что ему не выкупить заложенную вещь, чтобы хоть частично компенсировать свои потери, продаст квитанцию другому, заинтересованному в этом лицу. И заинтересованное лицо идет в ломбард, предъявляет квитанцию и… выкупает заложенную вещь за цену, которая часто… намного ниже реальной стоимости вещи. А затем, он продает эту вещь за ее настоящую цену и остается с наваром, который, заметь, ему… ничего не стоил. Понял, о чем я говорю, Срулик?
— Понял, — заулыбался тот. — А еще есть такие люди, которые, закладывая вещь, и не думают ее выкупать…
— Такие вещи очень часто, как это тебе сказать… вещи ворованные, Срулик. Но я вижу, что ты, Срулик, меня… очень хорошо понял…
Дверной колокольчик звякнул дважды. Это значило, что в магазин, открыв и закрыв за собой дверь, вошел посетитель. Ной Нахманович глянул в зал из своей конторки с зеркальным стеклом (такие стекла стали модными в последнее время даже у частных домовладельцев: изнутри в окно все видно, а с улицы — ничего, кроме собственного отражения) и увидел, что его приказчик беседует с плотным молодым человеком при усах и симпатичной бородке, в прекрасном костюме английского сукна. Клиент, вошедший в магазин, был, несомненно, состоятельным, а таких господ Ной Нахманович предпочитал обслуживать лично.
И клиенту приятно, и ему в пользу.
— Так ты все понял, Срулик? — снова спросил Пфаферлинг, поднимаясь со своего места.
— Да, все понял, дядя.
— Ну, ступай тогда, Срулик. И передавай мои добрые пожелания тете Аде…
Ной Нахманович вышел к молодому человеку, широко улыбаясь.
— Свободен, — сказал он приказчику, не поворачивая в его сторону головы, и тот немедленно ретировался. — Чем могу служить?
— Мне нужен костюм и шляпа, — несколько смущаясь, произнес молодой человек с легким малоросским акцентом.
— На вас превосходный костюм, — сказал Пфаферлинг и слегка тронул рукав пиджака, что был на молодом человеке. — Шили или покупали готовый?
— Шил, — ответил молодой человек. — Видите ли, у меня фигура не очень… стандартная.
— Ну что вы, — рассмеялся Ной Нахманович. — Фигура как фигура.
— Спасибо, — мягко улыбнулся молодой человек.
— Итак, — Пфаферлинг сделал жест, будто собирался заключить молодого человека в свои объятья. — Костюм вы желаете купить готовый или будете шить? У нас, заметьте, лучшие материи в городе. И лучшие модели шляп. Кстати, если вы приобретете костюм и шляпу, то заслужите и право на скидку в десять процентов. Такого, поверьте мне, молодой человек, больше нигде нет.
— В Париже, — промолвил его собеседник.
— Что? — не понял Ной Нахманович.
— В Париже и Берлине тоже дают такую скидку, — смущаясь, сказал молодой человек.
— Что вы говорите? — удивленно вскинул брови Пфаферлинг. — А вы, стало быть, бывали в Париже и Берлине?
— Бывал, — опять немного смущаясь, ответил молодой человек. — По долгу службы.
— А где вы служите, если не секрет, конечно? — вежливо поинтересовался Ной Нахманович.
— Я доверенный одного частного лица.
— И в нашем городе тоже по делу?
— Именно, — согласно кивнул молодой человек. — Для того мне, собственно, и нужен еще один хороший костюм.
— И шляпа, — мягко улыбнулся Пфаферлинг.
— И шляпа, — рассеянно повторил молодой человек. — Видите ли, в поезде у меня украли багаж с моим платьем, поэтому… Ну, слава богу, все деньги целы, — и он достал из нагрудного кармана пиджака пузатенький бумажник, едва не выскочивший из его неуверенных рук.