Настя принимала на веру множество современных мифов, даже не задумываясь о том, что это мифы. Среди них был и миф о том, что ничего страшного с миром не произойдет, законы физики всегда будут помогать человеку, и человек, разгадывая эти законы, будет продолжать привычно идти по пути дальнейшего прогресса. А если что-то и случится, то правительство, спецслужбы, ученые всегда вмешаются и решат проблему еще до того, как она станет катастрофической.
И вот выяснилось, что мир устроен совсем не так, как Настя предполагала, что правительство и органы власти не всесильны, а жизнь не поддается четкой и ясной регламентации, о которой настойчиво твердят ученые.
Подходя к дому, она неожиданно увидела Илью. Он сидел на скамейке, уставившись в экран мобильника.
— Илья? — удивленно окликнула Настя.
Он поднял голову.
— Настя!
Улыбнулся и вскочил со скамейки. Она посмотрела на него с опаской.
— Что ты тут делаешь?
— Хотел увидеться, — ответил Илья. — Пришел к тебе домой, звонил, но никто не открыл. Тогда я решил подождать во дворе.
Он стоял перед Настей, улыбчивый, открытый, приветливый, красивый, и в любой другой ситуации она была бы страшно рада увидеть его. Но не сейчас.
— Слушай, Илья… — с трудом подбирая слова, начала она. — Я сегодня… В общем, я не совсем в форме.
Улыбка исчезла с губ Ильи.
— Ты заболела? — встревоженно спросил он.
— Я…
— Хочешь, я сбегаю в аптеку и куплю лекарства? Что у тебя болит? Можешь мне сказать — я ведь будущий врач!
От такого напора Настя слегка опешила.
— Илья, я не болею, — сказала она. — Я просто устала.
— Не беда, — тут же сказал Илья. — Я могу сделать тебе массаж, и усталость как рукой снимет. Я заканчивал курсы массажа и практиковался в спортивном центре.
Настя хмыкнула.
— Ты очень навязчив, — заметила она, — ты понимаешь это?
Илья слегка покраснел.
— Прости, — сказал он. — Я ждал здесь два часа и… — он сбился, не зная, как продолжить.
— Два часа? — не поверила своим ушам Настя. — Ты серьезно?
Илья неуверенно улыбнулся.
— Да. Даже цветы успели завянуть.
— Какие цветы?
Он обернулся и поднял со скамейки букет белых роз. Смущенно протянул его Насте. Цветы и впрямь подвяли. Настя взяла их, понюхала. Они почти не пахли.
— Ладно, — сказала она после некоторой душевной борьбы. — Пошли, напою тебя чаем. Но ненадолго. Я правда устала.
— Как скажешь, — послушно кивнул Илья.
Едва переступив порог квартиры, Настя тут же заподозрила неладное. Что-то было не так. То ли фотографии на стене висели немного не как обычно, то ли коврик у двери был как-то не так сдвинут, но ее сердце учащенно забилось.
Не разуваясь, Настя быстро прошла в свою комнату. И замерла у входа. В комнате царил настоящий хаос. Содержимое шкафа — блузки, джинсы, свитера, туфли, платья — кучами громоздилось на полу. Постельное белье и порванные подушки были сброшены с кровати. Повсюду валялись перья. Настольная лампа была разбита вдребезги. Картина, сорванная со стены, превратилась в лохмотья. Из двух стульев один был перевернут, а второй разломан.
Настя почувствовала, как руки ее покрылись мурашками.
— Вот это да! — воскликнул остановившийся рядом Илья. И тихонько присвистнул. — Взлом, проникновение в дом и вандализм, — подвел он итог. — Мне позвонить в полицию или ты сама?
— Нет, — хрипло проговорила Настя. — Никому звонить не надо.
Илья посмотрел на нее с удивлением.
— Не надо? Ты уверена?
— Да, — кивнула Настя. — Давай просто наведем здесь порядок, пока сестра не пришла. Если ты, конечно, согласен мне помочь.
— Э-э… Я не против, — сказал все еще сбитый с толку парень. А потом осторожно спросил: — Ты что, знаешь, кто это сделал?
— Догадываюсь, — тихо ответила Настя.
— Понял. — Илья вздохнул. — Ну, тогда давай…
За их спинами что-то негромко щелкнуло. Настя и Илья одновременно обернулись и увидели невысокого коренастого мужчину с уродливым лицом, испещренным шрамами.
— Сюрприз, — произнес он с усмешкой.
В руке незнакомец держал пистолет «макаров», и держал со знанием дела: крепко сжимая его правой рукой, рука слегка вытянута, локоть зафиксирован, ствол направлен четко между Настей и Ильей. Оставалось только сдвинуть его на пару сантиметров влево или вправо, чтобы покончить с одним или обоими сразу.
— Вы кто? — испуганно выпалила Настя. — Чего вам от нас надо?
Бандит чуть прищурился.
— Отдай то, что тебе не принадлежит, — сухо произнес он. — Иначе тебе будет плохо. И твоему приятелю тоже.
Взгляд холодных, жестоких глаз бандита переместился с Насти на Илью. Девушка почувствовала, как ее охватывает ужас.
И тут Илья прыгнул на бандита. Из ствола «макарова» вылетел язычок пламени, Илья явственно ощутил, что пуля едва не задела его, услышал за грохотом выстрела, как она просвистела над головой — вззззззз… А в следующий миг сбил бандита с ног, и они оба повалились на пол.
Громыхнул второй выстрел. Пуля бешеной пчелой впилась в потолок. Илья изо всех сил ударил противника коленом в пах. Бандит вскрикнул от боли. И тогда Илья еще разок без всякого милосердия засадил ему коленом в пах, а потом с размаху ударил ребром ладони по горлу. И еще кулаком по виску. Тело бандита обмякло, пистолет упал из разжавшихся пальцев на пол.
Илья протянул руку, взял пистолет и сунул за пояс. Потом по-медицински быстро и уверенно осмотрел тело. Поднял пальцем веки, сперва одно, потом другое, проверяя, равномерно ли сужены зрачки, и убеждаясь, что сильной мозговой травмы у бандита нет. Потом осмотрел висок своего противника, пощупал ему шею.
— Дышит, — сказал он. Взял пальцами запястье бандита и проверил пульс, после чего заключил: — Жить будет.
Потерявшая дар речи Настя изумленно смотрела на Илью. Тем временем он подтащил валяющуюся на полу подушку и подложил ее под голову бандита. Потом повернулся к Насте, внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:
— Ты поняла, о чем он говорил?
Девушка сдвинула брови и вместо того, чтобы ответить, тоже спросила:
— Где ты научился так хорошо драться, Илья?
— У меня первый юношеский по боксу, — ответил он. — К тому же я будущий врач и хорошо знаю все уязвимые места человека. Теперь-то мы можем вызвать полицию?
— Да, — буркнула Настя. — Только говорить буду я, и…
В эту секунда грабитель вдруг резко вскочил с пола, одним прыжком достиг окна, запрыгнул на подоконник и, выбив стекло плечом, исчез.
Первым опомнился Илья — он подбежал к окну и глянул вниз. В его глазах читалось изумление.
— Он уже внизу! — воскликнул он. — А здесь третий этаж! Убегает!
Настя тоже выглянула в окно. Грабитель как раз свернул за угол и исчез из вида. Илья повернул голову и посмотрел на Настю.
— Как он…
— Его накачали, — сказала Настя. — Энергией.
И тут она не выдержала, сорвалась.
— Господи… — она тяжело вздохнула и, не сдержавшись, всхлипнула. — Я с ума сойду от всех этих эксов.
Илья поднял руку и неловко, утешающим жестом, приобнял ее.
На мгновение Настя судорожно прижалась к нему, и в ответ он тоже сжал ее в объятиях. Девушка даже почувствовала, как бьется его сердце.
— С тобой все в порядке? — тихо спросил он.
— Да, — ответила она дрожащим голосом. — Я сейчас… Дай мне пару секунд.
Настя вдруг отстранилась и быстро осмотрела лицо Ильи. На подбородке у него багровела ссадина, а на левой скуле темнел синяк.
— Ты ранен! — сказала она. — Идем в ванную. Я промою тебе царапину и заклею пластырем.
— Да чепуха. — Илья улыбнулся. — Это всего лишь…
Не слушая, она схватила его за руку и повела за собой.
6Спустя десять минут Настя и Илья (с заклеенной пластырем ссадиной) наводили в разгромленной комнате порядок. Илья работал молча и хмуро, нарочито стараясь не смотреть на Настю. Она видела это. И понимала, что Илью обидел ее отказ поделиться с ним своими тайнами. Настя и рада была бы ему все рассказать, но не могла. Пока не могла. Она боялась, что и так слишком уж глубоко втянула его в свои проблемы, и немного злилась на себя за это.
Наконец все вещи были разложены по местам, а разбитый торшер и сломанный стул отправились на балкон. Илья распрямился, повел плечами и с улыбкой сказал:
— Перекусить бы. С утра ничего не ел.
— Пошли на кухню, — ответила Настя. — Посмотрим, что у нас есть в холодильнике.
Уставшие, напряженные, они отправились на кухню.
В холодильнике оказалась только плитка белого шоколада. Настя сняла обертку, отломила кусочек шоколада и протянула Илье. Он мотнул головой:
— Нет. Я не ем шоколад.
— Прости. Больше ничего нет.
Она сунула кусочек белого шоколада в рот. Виновато улыбнулась Илье. Он тоже улыбнулся. А потом неожиданно обнял ее одной рукой за талию. Настя посмотрела на него растерянно и удивленно, но… руку отстранять не стала. Тогда, глядя Насте в глаза, Илья наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
В холодильнике оказалась только плитка белого шоколада. Настя сняла обертку, отломила кусочек шоколада и протянула Илье. Он мотнул головой:
— Нет. Я не ем шоколад.
— Прости. Больше ничего нет.
Она сунула кусочек белого шоколада в рот. Виновато улыбнулась Илье. Он тоже улыбнулся. А потом неожиданно обнял ее одной рукой за талию. Настя посмотрела на него растерянно и удивленно, но… руку отстранять не стала. Тогда, глядя Насте в глаза, Илья наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
Она не сопротивлялась. Илья ей нравился, она была рада, что он рядом. Настя слегка отстранилась от него, посмотрела ему в глаза и сказала:
— Все дело в кулоне.
— В кулоне? — удивленно переспросил Илья.
Она кивнула.
— Да. Дело было так…
За пару минут она как могла рассказала ему все, что было связано с Кулоном Чивера. Об эксах, о Литовцевой, о Платоне и Жгуте, о нападении на Московское Бюро.
Илья слушал внимательно, иногда в его взгляде появлялось недоверие, словно он пытался понять — не розыгрыш ли все это.
— Ну вот, — подытожила Настя. — Теперь ты скажешь, что я сумасшедшая.
Илья пару секунд помолчал, обдумывая ее слова, потом покачал головой и негромко произнес:
— Не скажу. В моей жизни тоже было много всяких странностей. Я верю в то, что мир не совсем таков, каким мы его видим.
— Значит, ты мне веришь? — глядя на него чуть удивленно и в то же время благодарно, спросила Настя.
— Верю, — ответил Илья. — Быть может, и не во все, но… я верю, что с тобой случилось нечто экстраординарное. И что ты в опасности. И что все это связано со старинным кулоном.
— Что ж, пусть лучше так, чем совсем никак. — Настя облегченно перевела дух. Потом поежилась и проговорила: — Мне страшно. Если честно — я ужасно боюсь. Хотя всегда думала, что я «крутая».
— Бояться не стыдно, — заметил Илья. — Страха не чувствуют только сумасшедшие. — Вдруг взгляд его слегка посветлел, как у человека, которому в голову пришла идея. — Послушай… — снова заговорил он. — Если хочешь, я возьму этот кулон и отвезу в Барнаул. У меня дома железный сейф для охотничьего ружья. Я запру его там.
Илья выжидательно смотрел на Настю. Она чуть помедлила, а затем сказала:
— Знаешь… Кажется, это и впрямь хорошая идея. — Теперь, после всего кошмара, который ей пришлось пережить, Настя была рада избавиться от опасного предмета и была бы еще больше рада забыть о нем навсегда. Она сунула руку в карман джинсов, достала кулон и протянула Илье: — Держи. Спрячь подальше. Но только никому о нем не рассказывай.
Илья взял кулон, осмотрел и, видимо, не найдя в нем ничего интересного, сунул в карман. Настя проследила за его рукой, о чем-то задумалась, а потом с досадой проговорила:
— Черт, получается, что теперь я подвергла опасности тебя!
— Ерунда, — махнул рукой Илья. — Я умею быть осторожным. Кроме того, я мужчина и способен за себя постоять.
— Да уж. — Настя улыбнулась. — Это я видела.
— Ну, вот. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — Ни о чем не волнуйся, хорошо?
Настя вздохнула.
— Хорошо.
Илья посмотрел на часы.
— Тебе уже пора? — спросила Настя.
— Да, — нехотя признался он. — Во сколько возвращается с работы твоя сестра?
— Когда как, — ответила Настя.
— Запри за мной дверь. Не только на замок, но и на цепочку с щеколдой, — распорядился Илья. — Не подходи к окнам и держи мобильник при себе. Договорились?
— Договорились.
Он еще раз нежно ее поцеловал. А затем поднял правую руку, быстро прижал ко лбу девушки ладонь и что-то тихо прошептал.
…Несколько минут спустя Илья вышел из подъезда на улицу. Оглядевшись по сторонам, он направился не к станции метро, а к ближайшему скверику, который находился метрах в трехстах от Настиного дома.
Шагая по тротуару, Илья достал из кармана мобильник, набрал номер и прижал трубку к уху. Подождал, пока на том конце отзовутся, а затем коротко проговорил:
— Игорь Михайлович, это Илья. Кулон у меня… Да… Да… Хорошо.
7Илье Клюеву не было и двадцати, но он давно уже ощущал себя зрелым многоопытным мужчиной. Мама его умерла от инфаркта почти три года назад. Для Ильи это было огромным ударом, но он сумел после него оправиться. А вот отец Ильи, зубной хирург Игорь Петрович Клюев, не сумел. Прежде сильный, уверенный в себе и жизнерадостный, за один день он превратился в пожилого, потерянного, замученного жизнью человека. И Илье пришлось взять на себя заботу не только о доме, но и о преждевременно постаревшем отце.
И все было бы еще ничего (не так, как прежде, но нормально), если бы отец не стал все чаще и чаще прикладываться к бутылке. Сначала перед сном («Средство от бессонницы, сынок, просто средство от бессонницы»), потом сразу после работы («Устал я сегодня; если не расслаблюсь, наживу себе невроз»), а потом и с утра, перед тем как отправиться в клинику.
Занятый домашними делами, Илья не успел заметить, как отец превратился в настоящего алкоголика, и осознал это лишь тогда, когда тот перестал ходить на работу. Тут Илья и понял, что жизнь его отца, а заодно и его собственная катится в тартарары.
Однако Илья не собирался сдаваться без боя. Обладая прямой и деятельной натурой, он и здесь попытался взять судьбу в свои руки и серьезно поговорить с отцом.
Тот лежал на диване в грязной рубашке и помятых брюках. На табурете перед ним стояла початая бутылка водки, а рядом — тарелочка с толсто нарезанной (скорее — нарубленной) докторской колбасой.
Илья сел в кресло, посмотрел на отца и спросил:
— Пап, зачем ты это делаешь?
Отец улыбнулся своей всегдашней виноватой улыбкой и ответил:
— Мне так легче, сынок.
— Тебе легче?.. А мне? Обо мне ты подумал?
— Прости, сынок, но… ты уже большой и можешь сам о себе позаботиться.
— Пап, тебе нужно остановиться. Мамы больше нет, но у тебя еще остался я. Или тебе легче будет, если я тоже умру?
Отец нахмурился и покачал головой:
— Не говори так, сынок!
— Но ты убиваешь меня. Разве ты этого не понимаешь?
Отец нахмурился еще больше.
— Я не заслужил таких слов, — возразил он и потянулся за бутылкой.
Когда он наполнял рюмку водкой, руки у него тряслись. Илья посмотрел на дрожащие пальцы отца, и сердце его сжалось от страха и тоски.
— Значит, тебе легче от водки? — спросил он, задумавшись о чем-то.
Отец, уже поднесший рюмку ко рту, поднял на него взгляд и тихо ответил:
— Да, сынок. Легче.
— Тогда, может быть, и мне станет легче?
Илья быстро взял бутылку, поднес к губам и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков. Водка обожгла горло, и он закашлялся.
— Ты с ума сошел! — вскрикнул отец.
Он отшвырнул рюмку, выхватил у Ильи бутылку и кинул ее в угол. Потом, перегнувшись через табурет, взял Илью за плечи, повернул к себе, пристально посмотрел ему в глаза и проговорил:
— Никогда больше так не делай!
С того дня отец не прикасался к алкоголю, и жизнь стала потихоньку налаживаться.
Два последних года Илья, как и его двоюродная сестра Маша, учился в медицинском институте. Днем он грыз гранит науки, а по вечерам занимался домашним хозяйством — готовил, прибирался в квартире, стирал, гладил и делал еще десятки дел, которые помогают поддерживать дом в порядке.
Илья сознавал, что взял на себя гораздо больше, чем полагалось парню его возраста. Но это нисколько его не тяготило. Тяготило и мучило другое. После смерти матери с Ильей что-то произошло. Он стал постоянно испытывать чувство голода. Голод преследовал его и днем и ночью. По утрам он съедал свой завтрак и не чувствовал насыщения. Шел на учебу голодным. В обед съедал в институтской столовой по две тарелки супа и по два «вторых», но не насыщался и этим.
Поняв, что это, скорее, психологическая проблема, Илья стал ограничивать себя в еде, поскольку от количества съеденного ничего не зависело. Он увлекся аутотренингом, записался в секцию йоги, но чувство голода не проходило.
Пару месяцев назад жизнь Ильи снова резко переменилась. Однажды вечером, вернувшись с работы, отец ввел в квартиру ярко накрашенную женщину и сказал:
— Илюш, познакомься, это Наталья Сергеевна. Она будет жить с нами.
— Жить с нами? — не поверил своим ушам Илья.
Отец кивнул:
— Да. Мы решили пожениться. Через неделю свадьба, и я прошу тебя быть моим свидетелем.
А спустя еще несколько дней мачеха, которая была всего на восемь лет старше Ильи, остановила его на кухне и тихо сказала, глядя ему в глаза:
— Илья, у твоего папы теперь есть я. Ты хороший сын, но он больше не нуждается в твоей опеке. Только без обид, ладно?
Несколько секунд Илья молчал, а потом тихо проговорил:
— Ладно. Без обид. Но знаешь, что…
Он осекся. Что-то всколыхнулось у него внутри, а затем голод, мучивший его последние три года, стал таким невыносимым, что, казалось, все его внутренности свела судорога. Сам не понимая, что делает, Илья уставился мачехе в глаза и представил, что пожирает ее, высасывает ее заносчивость, злобу, ненависть к нему — все то, из чего состоит ее мелкая, алчная душа.