Редкие тучи бежали по усыпанному звездами небу, когда усталые офицеры вошли в штабной шатер после смены первой стражи. Катон и Макрон в последний раз проверили посты, расставленные на некотором расстоянии от лагеря, и появились последними. Легат Квинтат откашлялся, внимательно оглядел лица офицеров и заговорил:
– Господа, теперь, когда враг рядом, наше положение осложнилось. Можно предположить, что они попытаются вступить в сражение уже завтра. Очень соблазнительно остановиться и преподать им серьезный урок, но это лишь замедлит нас и сыграет им на руку. Они наверняка догадываются, что нам не хватает продовольствия, и чем дольше они сумеют удерживать нас в горах, тем слабее мы станем, и им легче будет нас разгромить. Поэтому нам ничего не остается, как продолжать двигаться дальше. Но и это будет тяжелым делом из-за холодной погоды и сокращения рационов вчетверо начиная с завтрашнего дня.
Макрон тихонько застонал, услышав последние слова, как и несколько других офицеров. Но легат не стал обращать на них внимания.
– У нас нет выбора, – продолжал Квинтат. – Переход на четверть рациона позволит нам продержаться еще два дня. После этого нам придется маршировать на пустой желудок, пока не будут восстановлены линии снабжения. Мы уже об этом позаботились. Вчера я отправил трибуна Глабра и эскадрон дакийской конницы вперед. Он получил приказ организовать конвой с продовольствием в Деве и доставить его к побережью. Но даже в самом лучшем случае это произойдет не ранее чем через четыре дня, из чего следует, что наши люди будут голодать два дня.
– Голодать? – пробормотал Макрон. – Мы окажемся на грани голодной смерти. При таком холоде это будет ужасно.
– Да, – согласился Катон.
– Наверняка существует другой выход.
– Так и есть. – Катон шагнул вперед и поднял руку: – Господин легат, могу я кое-что предложить?
– О чем ты, префект?
– При такой погоде мы долго не продержимся, если не отыщем способ накормить людей. Пришло время забить часть мулов. Это обеспечит нас мясом на несколько дней. Быть может, мы даже сумеем продержаться до прибытия конвоя Глабра.
– И каких мулов ты имеешь в виду? Клянусь богами, у нас их осталось совсем немного.
– Мы прикончим тех животных, которые тащат артиллерию.
– Чтобы накормить людей, которым придется тащить артиллерию на себе?
Катон покачал головой:
– Нет, я предлагаю другое, господин легат. Нам следует оставить артиллерию.
Квинтат поднял брови:
– Оставить врагу баллисты и катапульты? Ты сошел с ума? Рим мне этого никогда не простит.
– Со всем уважением, господин легат, Риму не понравится еще больше, если мы попытаемся спасти артиллерию, но потеряем всю колонну.
Это было дерзкое заявление, и многие офицеры не сумели скрыть удивления, переводя взгляды с префекта на легата, чтобы увидеть, как Квинтат отреагирует на последние слова. Он не успел выйти из оцепенения, и Катон продолжал, воспользовавшись паузой:
– Мы не позволим врагу овладеть нашим оружием. Мы все сожжем… но только после того, как дадим варварам почувствовать силу римского оружия.
Квинтат задумчиво посмотрел на него. Он явно колебался – то ли поставить на место офицера, то ли выслушать его план. Наконец, легат кивнул:
– Рассказывай, что ты предлагаешь.
***Варвары устремились к вершине холма, когда последняя когорта XX легиона покидала лагерь вслед за обозом. Земляные валы были поспешно сброшены в рвы, чтобы лишить врага возможного укрытия, и теперь границы лагеря отмечали темные полосы недавно вскопанной земли, выделявшиеся на фоне белого снега.
Лишь арьергард остался, чтобы задержать врага, растянувшись вдоль маршрута, по которому накануне вечером прошла колонна. Катон отказался от обычного построения, поставив конных фракийцев в центре, а наемников и легионеров Макрона – на фланги. Кавалерия стояла плотным строем, так что интервалы между всадниками были минимальными. Катон поступил так для того, чтобы скрыть стоявшие у них за спинами катапульты.
Перед машинами солдаты насыпали солидные сугробы, а у основания каждой лежали заготовленный хворост и смола, чтобы их можно было в любой момент поджечь. Возле ивовых корзин с последними запасами дротиков стояли легионеры. Четыре жаровни горели в десяти футах за катапультами, над ними вились тонкие струйки дыма, который уносил легкий ветер. От голов людей и лошадей поднимался пар.
– Шумные ублюдки, правда? – заметил Макрон, надевая шлем на мягкую шапочку и застегивая под подбородком ремни.
На соседнем холме, вдоль строя вражеской армии, расхаживали друиды, которые что-то кричали, вскидывая вверх руки и стараясь поднять боевой дух своих воинов. Катон видел это множество раз и тем не менее почувствовал, как по спине у него пробежал холодок страха – такой оглушительный шум доносился со стороны варваров. Он сглотнул и постарался сделать вид, что поведение врага его не пугает – ведь рядом стояли Макрон и его солдаты.
– Надеюсь, наш небольшой сюрприз оставит неплохой след на их высокомерии.
– След? В задницу его. Я хочу пробить здоровенную дыру в их высокомерии, а заодно и в телах.
Катон не удержался от кривой улыбки. Ничто не могло вывести его друга из равновесия перед лицом неизбежной битвы. Но уже в следующее мгновение префект помрачнел, подумав о том, что центурион нередко слишком увлекается битвой.
– Не забывай, наша задача состоит в том, чтобы их задержать. Мы должны заставить их искать укрытие и остановить наступление, пока мы отойдем назад, сохраняя ряды.
– Тут многое будет зависеть от врага, господин префект. Они могут продолжать наступать, не обращая внимания на наши хитрости. Армия научила меня одной истине: противник никогда не действует в соответствии с твоим планом.
– Ну, большое тебе спасибо за эту жемчужину муд-рости.
– Не стоит на меня злиться, господин префект. Это всего лишь поговорка. Кроме того, как только они увидят, как горят наши катапульты, у них может появиться желание снова пойти в атаку.
– Да, вполне возможно, – согласился Катон. – Вот почему нас снабдили триболами. – Он указал в сторону ближайшего фракийца, с седла которого свисала толстая кожаная сумка. – Парни разбросают их по земле за катапультами после того, как мы отступим. Если варвары соберутся с духом и попытаются нас преследовать, у них появятся серьезные причины от этого отказаться.
Макрон пожевал губами и с восхищением посмотрел на друга:
– Похоже, ты все предусмотрел.
– Едва ли. Но я стараюсь предвидеть разные варианты развития событий. Помогает оставаться в живых.
– А это всегда полезная вещь…
– Именно.
Друиды закончили свои речи, и затрубили боевые горны. Через мгновение варвары устремились по направлению к тонкой цепочке стоявших наготове римлян. Воздух наполнился боевыми кличами, призывами к кельтским богам и оскорблениями, которые они выкрикивали в адрес тех, кто имел дерзость вторгнуться в их горные владения. Катон оглядел ряды своих солдат и с удовлетворением отметил, что они спокойны и молча ждут приближающегося противника. Тишина бывает столь же пугающей, как боевой клич кельтов, что достигается жесткой дисциплиной и безжалостными тренировками.
– До встречи после сражения, господин префект.
– Буду ждать с нетерпением.
Они отсалютовали друг другу, после чего Макрон занял свое место на правом фланге когорты, стараясь скрыть дискомфорт, который испытывал из-за раненой ноги. Катон вскочил в седло, и ему пришлось приложить заметные усилия – сказывались усталость и тяжесть доспехов. Устроившись поудобнее, он направил лошадь в центр шеренги, остановился сразу за замаскированными катапультами и кивнул центуриону, который командовал артиллерийской батареей. Тот прикрыл рот ла-донью:
– Командам баллист… заряжай!
Стоявшие рядом легионеры тут же взялись за ворот и стали натягивать прочные канаты. Затрещали храповики; их ритм замедлялся по мере того, как натяжение усиливалось. Наконец, спусковые механизмы были заряжены. В последнюю очередь в специальные канавки были уложены мощные стрелы. Однако характерные звуки заряжаемых катапульт заглушил шум наступавших варваров, и Катон не заметил никаких колебаний у вражеских воинов, бежавших вниз по склону к позициям римлян. Им предстояло преодолеть еще около полумили.
По мере того как варвары приближались, с темного неба посыпались первые снежинки, и Катон впервые им обрадовался. Снег поможет ухудшить видимость, и врагу станет труднее заметить уловку римлян и прекратить наступление до того, как на него обрушатся метательные снаряды. Теперь все решало время. Если Катон отдаст команду слишком рано, «Кровавые вороны» слишком рано раскроют свои планы и друиды успеют отозвать всех, кроме самых упрямых воинов. А если он опоздает, баллисты сделают всего несколько выстрелов, и враг сможет смять линию оборону римлян. Он ждал так долго, как только мог, а потом отдал приказ:
– «Кровавые вороны», назад!
Часть всадников продвинулась вперед, чтобы дать остальным возможность развернуться и занять заранее оговоренные позиции за спинами приготовившихся к стрельбе легионеров, где они стали ждать новых приказов. Теперь, когда враг был хорошо виден, командиры баллист вносили последние поправки в прицелы, готовые в любой момент начать стрелять.
Только теперь варвары поняли, какая опасность им грозит, и первые ряды замедлили шаг, однако другие еще ничего не видели и продолжали бежать вперед. Ряды врага смешались. Катон поднял руку и выкрикнул:
– Артиллерия! Приготовиться к стрельбе!
Все с нетерпением смотрели на префекта, и Катон с удовлетворением отметил, что его солдаты соблюдают строжайшую дисциплину и не сделано ни одного преждевременного выстрела.
– Залп!
Легионеры сняли блокировки, мощные рычаги метнулись вперед и ударились о кожаные амортизаторы. Стрелы вылетели навстречу врагу, описали невысокую дугу и исчезли в рядах варваров. Результат первого залпа вызвал у Катона благоговейный ужас. У римлян имелось около пятидесяти исправных баллист. Остальные – те, что нуждались в ремонте, – сломали и сожгли в лагере. Залп накрыл врага, словно покрывало; казалось, варвары налетели на невидимую стену. Многие десятки получили страшные ранения, воинов отбрасывало назад. Местами складывалось впечатление, что огромные звери оставили широкие просеки в атакующих рядах, беспощадно убивая кельтов одного за другим. Их дикий боевой клич смолк, атака захлебнулась, однако задние ряды продолжали напирать, усиливая всеобщее смятение.
Катон с мрачным удовлетворением повернулся к центуриону и приказал:
– Стрелять по готовности!
Команды работали изо всех сил, воздух наполнился щелканьем храповиков и глухими ударами рычагов, врезающихся в амортизаторы. Практически непрерывный град стрел косил сгрудившихся варваров, и снежный склон начал покрываться алой кровью, яркой, словно маки. На месте передней шеренги врагов уже лежали тела – некоторые еще дергались, – и потери от удачной стрельбы римских баллист продолжали расти. Друид выбежал вперед на несколько шагов, принялся отчаянно размахивать руками и показывать копьем в сторону позиций римлян. Через мгновение тяжелая стрела ударила ему в спину, отбросила назад, и он рухнул к ногам своих соплеменников. Из их ртов вырвался стон, и войско превратилось в толпу, отступающую от римский позиций. Сначала неуверенно, потом они побежали, мешая наступлению своих соратников. Все больше варваров теряли присутствие духа, и вскоре уже все неслись назад, оставив на окровавленном снегу склона сотни своих поверженных товарищей.
– Прекратить стрельбу! – крикнул Катон. – Прекратить стрельбу!
Одна за другой баллисты переставали стрелять, и тогда префект повернулся к своей когорте:
– «Кровавые вороны», вперед! Построиться для наступления!
Фракийцы проехали через просветы между баллистами и выстроились. Как только они были готовы, Катон обнажил меч и направил его в сторону отступающего врага.
– В атаку!
Всадники двинулись вперед; копыта лошадей негромко постукивали по мягкому снегу. В холодном воздухе появилось больше снежинок, таявших в дыхании людей и лошадей. Катон отдал приказ перейти на рысь, и наступающая шеренга стала не такой ровной, хотя фракийцы старались скакать с одинаковой скоростью. Впереди, вперемешку с длинными древками, торчавшими во все стороны, лежали вражеские тела. «Вороны» придержали лошадей, пробираясь между ними, и копьями добивали все еще шевелившихся врагов. Наконец, они выехали на свободное пространство и пришпорили лошадей. На последних пятидесяти ярдах Катон отдал приказ к атаке, и «вороны» перешли на галоп. Они догнали отступавших варваров, и началась кровавая жатва – всадники поражали копьями в спину одного врага за другим.
Катон изо всех старался держаться впереди своих людей и наносил мощные удары мечом. Его подхватила волна возбуждения – им удалось сломить волю противника и обратить его в бегство. Он и оглянуться не успел, как они оказались на вершине холма. Катон придержал своего скакуна, и его охватил ужас. На другом склоне холма, не более чем в миле от него, маршировала остальная вражеская армия. Варвары не использовали организованные колонны, которыми славилась римская пехота, а шли группами по несколько десятков человек, и лишь немногие были на лошадях. Большинство несли с собой большие заплечные мешки. «Наверняка с запасами продовольствия», – с горечью подумал Катон, и его желудок сжался от голода.
Остальные «вороны» также остановились на вершине холма, а уцелевшие варвары продолжали бежать вниз по склону. Катон в первый раз видел всю армию под водительством друидов – по его подсчетам, здесь собралось не менее пятнадцати тысяч, и из-за полога падающего снега появлялись все новые и новые воины. Более чем достаточно, чтобы догнать и уничтожить Квинтата и его измученных и голодных легионеров.
Траксис остановил коня возле своего префекта и негромко присвистнул, глядя на орду варваров:
– Будь я проклят, господин… Мы в глубоком дерьме.
– Благодарю за ценное стратегическое наблюдение, солдат, – проворчал Катон, бросил последний взгляд на врага и развернул лошадь. – Мы сделали все, что смогли. Пора уходить… «Кровавые вороны»! Отступаем!
Фракийцы последовали примеру командира, развернулись и построились в колонну по четыре. Катон повел их вниз по склону, объезжая трупы вражеских солдат, к поджидавшим их легионерам. Макрон приветствовал их с радостной улыбкой, довольно потирая руки:
– Отличная работа! Парни с баллистами оказали им теплый прием. Теперь дерзости у них поубавится.
– Ты прав. – Катон повернулся в седле и махнул рукой центуриону, который командовал батареей: – Поджигайте баллисты. И позаботьтесь, чтобы все сгорело и врагу ничего не досталось. После этого догоняйте основную колонну. Макрон, ты со своей когортой пойдешь с ними. Мы здесь закончили. Шевелитесь.
– Да, господин префект, – напряженно ответил Макрон и зашагал к своим людям. – Четвертая когорта, построиться! – рявкнул он на ходу.
Легионеры бросились к баллистам и начали поджигать заранее заготовленные хворост и смолу. Пламя разгоралось мгновенно, и темный едкий дым стал подниматься в воздух. Когда вспыхнула последняя баллиста, центурион отдал приказ отступать, и вместе с когортой Макрона они двинулись вслед за основной колонной.
Катон немного помедлил, чтобы убедиться, что все орудия охвачены огнем, и повернулся к декуриону Мирону.
– Начинай разбрасывать триболы. Нет нужды укладывать их кучно, просто оставляй вдоль наших следов.
Как только «Кровавые вороны» отошли на сотню шагов, их товарищи начали разбрасывать железные шипы. Катон посмотрел на падающий снег. Очень скоро белый покров скроет их – впрочем, следы римлян он все равно не заметет. Часть врагов получит серьезные ранения, когда они будут наступать на острые железные шипы, и это заставит их товарищей замедлить шаг и двигаться осторожнее. Так римляне смогут выиграть немного времени и оторваться от преследователей.
Когда последние триболы были разбросаны, Катон развернул когорту на восток и отдал приказ выступать. За их спинами ревело голодное пламя, быстро пожиравшее деревянные рамы и пружины из сухожилий. Катон с мрачным предчувствием посмотрел на ревущее пламя. В следующий раз им придется сойтись в рукопашной схватке, клинок к клинку, воин против воина. Но, несмотря на превосходную подготовку и железную дисциплину римской армии, легионерам необходимы пища и отдых. А в ближайшие дни на это рассчитывать не приходилось.
Глава 28
– Бедные ублюдки, – сказал Макрон, глядя на длинную полосу берега, покрытую галькой.
Справа по снегу и льду брели отставшие от колонны голодные и изнуренные раненые. Несколько центурионов и опционов шагали вместе с ними, стараясь их подгонять; некоторых приходилось бить, чтобы они прибавили шаг. Однако часть солдат утратила силы и волю; они просто сидели на земле, глядя в пустоту. Их перестали волновать приказы или угрозы центурионов.
Но не они вызвали жалость Макрона. Он смотрел на ряды трупов, сложенных на гальке среди обломков разбитых кораблей, вывозивших раненых в безопасное место. Пробитый в нескольких местах корпус выброшенного на скалы и лежавшего на боку боевого корабля соседствовал с целыми частями других кораблей, вынесенных на мелководье.
– Должно быть, они попали в шторм, а потом их выбросило на берег, – проговорил Катон. – Ты прав, бедные ублюдки. У раненых и матросов не было ни одного шанса. Но я сомневаюсь, что, будь они сейчас с нами, их положение было бы намного лучше.
Прошло два дня с тех пор, как они заманили в ловушку слишком нетерпеливых варваров. С тех пор снегопад не прекращался, и на их пути возникали бесконечные сугробы, существенно замедлявшие движение войска. К счастью, снег мешал и врагу, который теперь даже не пытался атаковать римлян – друидов пока устраивало преследование. Лишь иногда конные варвары нападали на отставших солдат или небольшие группы, которые оказывались слишком далеко от основной колонны, чтобы попытаться добыть какое-то продовольствие в деревушках и на соседних фермах.