— Необязательно. Убийца мог проникнуть в квартиру и поджидать его возле двери или в любом другом месте, подошел сзади и… Для специалиста это раз плюнуть. Взять хоть спецназовца, к примеру, их этому обучают.
— Спецназовец — это хорошо, — вздохнула я.
— Ага. Или профессиональный киллер.
— По-твоему, звонил вам он?
— Не складывается, если речь идет о послании. Убили мужика минимум двенадцать часов назад, а позвонили недавно.
— Значит, кто-то пришел, увидел то, что должен был увидеть, и вызвал милицию.
— Логично, — пожал Вешняков плечами. — Ребята соседей опрашивали, одна бабка заметила машину возле подъезда, примерно часа в четыре. Из подъезда вышел мужчина, бабке показалось, нервничал, сел в машину и уехал. Через два часа раздался звонок в милиции.
Я взглянула на часы. Примерно в то время я была у Тимура.
— Думаешь, это тот мужик позвонил?
— Может, он, может, кто другой. Бабка его здесь раньше никогда не видела. Да и самого Седого знать не знает. Он не особо общительный.
— Жил один?
— По-разному. В основном с бабами из "Пирамиды", подолгу не держались. Жена, правда, тоже есть и двое детей, но жили уже лет пять врозь, хоть и не развелись. Последняя девица съехала месяц назад, а новую он не завел.
— Вот что, — еще раз взглянув на часы, заметила я. — К детям ты все равно опоздал. Заканчивай здесь, а я подожду тебя в баре на углу.
Ждать пришлось недолго. Я немного поболтала с барменом о погоде и выпила чаю, когда в бар вошел Артем.
— Ну что, будем гадать? — хмыкнул он.
— Конечно, если больше делать нечего.
— Мне есть чего. И тебе, кстати, тоже. Ты с Тимуром виделась? — все-таки спросил он.
— Сегодня.
— И что?
— Артем, у него на столе лежала эта чертова купюра. Надпись прочитать я не могла, но это та самая или другая половинка.
— Тьфу ты, — досадливо плюнул он. — Так и знал. Вот как увидел этого в сортире, так и кольнуло: добра не жди. Точно в воду смотрел. Давай прикинем, что у нас получается.
— Давай. Ты начнешь?
— Лучше ты. У тебя завлекательней выходит, — усмехнулся он.
— В городе появляется некий тип, назовем его Толстяком. У него дела с Тимуром, что за дела, неведомо, но ясно, что в Уголовном кодексе есть по этому поводу статья. Доверенное лицо Тимура по кличке Седой встречается с Толстым и еще с одним дядей. Теперь банкнота: ясно, что она вроде пароля.
— Штирлицы хреновы, — не выдержал Артем.
— Солидарна, — кивнула я. — Если нужен пароль, значит, встретиться должны незнакомые люди. Логично?
— Откуда мне знать, я не Штирлиц.
— Не вредничай, наживешь язву.
— Вот только не надо лицемерного беспокойства о моем здоровье, если бы оно тебя волновало, ты бы не совала нос в бандитские дела, а ходила бы на курсы молодых мамаш.
— Я записалась, честно, — улыбнулась я, он только рукой махнул.
— Валяй дальше.
— Следовательно, мы можем предположить, что ожидаются в нашем городе гости. Влад видел "Ягуар", у нас есть сведения, что с московскими номерами. Допустим, одна половинка банкноты у Толстяка, другая у Тимура.
— Чушь, — недовольно возразил Артем. — Зачем дурацкая банкнота нужна, если Седой болтается по городу с Толстяком?
— А если Тимур лишь посредник и есть еще одна заинтересованная сторона?
Теперь Вешняков задумался.
— В этом городе проворачивать дела без его ведома немыслимо, — наконец согласился он.
— Точно. Что-то на днях должно произойти. Некое событие, важная сделка. Но тут появляется мальчик на роликах, и банкнота оказывается у него. Из-за глупой кражи сделка может быть сорвана.
— Банкноту необходимо вернуть, то есть найти мальчишку…
— И его нашли.
— Но убивать-то зачем? В милицию он бы не кинулся, раз бумажник спер. Хотя… я вот что подумал. Здоровенный увалень, который нашего Сычева обрабатывал, особым терпением не отличался, сразу стал кулаками махать. А кулаки у него, если верить мальчишке, будь здоров. Вскрытие показало, что у Симушина шея сломана. Может, просто перестарались, желая парня напугать? Ну а увидев, как скверно все вышло, особо не мудрствуя, вывезли труп на свалку.
— О свалке приезжие вряд ли знали, — поддакнула я.
— Ясно, что мальчишку искали наши, — кивнул Артем. — Оттого и нашли быстро. В чужом городе особо не развернешься. Допустим, в кафе с Толстым был Седой, и он сразу отправился на поиски парнишки и банкноту вернул, парень же оказался на свалке. Надеюсь, убийство в их планы не входило, — пробормотал он. Понятно, что последнее замечание было адресовано мне, потому что тогда получается, Тимур к убийству причастен, хоть доказать это вряд ли кто возьмется. Артем пытался Тимура выгородить из большой любви ко мне.
— Или предстоящая сделка настолько важна, что жизнь мальчишки гроша ломаного не стоила, — усмехнулась я. — Далее. Седой сидит в сортире с петлей на шее. Значит, вмешался кто-то третий, с желанием чужую игру поломать. Банкнота теперь у Тимура.
— То есть послание адресовалось ему?
— Допустимое предположение.
— Вполне. Тагаев сделает следующий ход… Скажи на милость, тебе это все зачем? — вздохнул Вешняков.
— Мне не нравится, когда крысы на свалке лакомятся человечиной. А тебе?
— Мне тоже. Только… ты уж извини, но и ты и я знаем, что у Тагаева серьезные покровители. — "В лице все того же Деда", — мысленно уточнила я. — У нас нет никаких шансов. Дело прикроют, мы и вякнуть не успеем. Будет два "висяка", убийство Седого спишут на бандитские разборки, убийц мальчика никогда не найдут.
— Ну, это как сказать, — усмехнулась я.
Артем посмотрел внимательно и произнес:
— И все-таки я не понимаю… ты за своего дружка беспокоишься или желаешь его в тюрьму отправить? Так он бы уже дважды сел, не вмешайся ты и не вытащи его из каталажки.
— Сел бы, — согласилась я. — Но за убийства, которых не совершал.
— А ты, значит, за справедливость?
— Ага. А ты за что?
— Ты меня извини, но я по-прежнему не понимаю, он ведь… Ладно, дело не мое, разбирайтесь сами. Только знаешь, что я скажу: вряд ли Тагаев будет благодарен тебе за то, что ты суешь нос в его дела. Вдруг сделка так важна, что и твоя жизнь будет стоить копейку?
— Вот мы и посмотрим.
— Так вот в чем дело… Может, тебе просто жить надоело? — удивился Артем.
— Может.
— А мне нет. У меня жена и дети. И вообще, мне здесь нравится, хоть иногда и хреново. Не справимся мы одни, — совершенно неожиданно закончил он. — Надо Лялина звать.
— Не надо. Ворчать будет.
— Тут не ворчать, тут возжами тебя надо…
— Меня-то за что?
— За все.
— Не брюзжи. Тебя я еще выдержу, а вдвоем вы непереносимы. Будет скверно, пойдем к Олегу, а пока побарахтаемся. У меня вот какая мысль: убийство старика в сквере как-то связано с нашим делом.
— Это еще с какой стати? — удивился Артем.
— Лена Зотова, подружка убитого Симушина, ушла из дома, предположительно, к подруге, но…
— Ну и что?
Пришлось рассказать Артему о парне с газетой в кафе и о моих соображениях на сей счет.
— Ты думаешь, Симушин бумажник стянул не случайно, а Лена об этом что-то знала и предпочла исчезнуть?
— Хорошо, если по своей воле…
— О, черт…
— Юля, увидев труп старика, убегает и домой возвращаться тоже не спешит.
— Допустим, но старик здесь при чем?
— Если они намеревались шантажировать Зотову, вполне могли следить за Леной.
— И узнали нечто такое, что знать им было не положено? Допустим, хотя и сомнительно.
— Девушки, поняв, что они оказались замешаны в опасную историю, пустились в бега. Их надо найти. Чем скорее, тем лучше.
— Я сегодня с Сергеевым разговаривал, как раз по поводу старика. Убивать его было ни к чему, он и так умер бы через несколько месяцев. У него рак, поражены практически все внутренности. Я в медицине ничегошеньки не смыслю, но Сергеев заверил, что дядя только на энтузиазме держался, вообще удивительно, что еще двигаться мог.
Сообщение повергло меня в раздумье. Больной старик привозит дочь якобы к родственникам. Он наверняка знал, что жить ему осталось недолго, знал или догадывался. Юля осталась бы круглой сиротой, никаких родных, насколько мне известно, нет, не считая этого сомнительного родства с Зотовыми. Родной Боков отец или нет, но о девушке заботился и наверняка хотел быть уверенным, что после его смерти она не окажется без гроша за душой. В таких обстоятельствах человек на многое способен.
— Чего молчишь? — позвал Артем.
— Думаю.
— Ну и что надумала?
— Может, ты попробуешь поговорить с Зотовой?
Артем возмущенно покачал головой.
— И пробовать не буду. Да она меня на порог не пустит. С чем я к ней явлюсь?
— Тогда давай идею, как девчонок найти?
— Пока нет официального заявления от Зотовой, никак. Юлей Сергеев интересуется, ее отсутствие может его насторожить, вот он и найдет.
— Молодец. Светлые мысли тебя переполняют. Ладно, завтра загляну в кафе, покажу тамошним официантам фотографию Седого, а потом наведаюсь в клуб, куда Толстяк собирался.
— Может, не надо?
— Надо, Федя, надо. Ты, кстати, о фирме "Спектр" что-нибудь узнал?
— Нормальная фирма. Налоги платят.
— Ты меня на грех наведешь, — покачала я головой.
— А чего ты от меня хочешь? — возмутился Артем. — Действительно, фирма как фирма. Хозяин переехал в наш город несколько лет назад, у него брат в области, неплохой пост занимает. Вот он к нему поближе и переехал. Фирма небольшая, но вполне успешная, инженерные коммуникации, электрика там разная, то да се. Я, если честно, в этом ни бум-бум. Работают со многими строительными организациями. В том числе и в Москве. Так что приезд граждан из столицы — дело обычное, и то, что через фирму места в гостинице бронировали, лишнее тому подтверждение.
— То есть зацепить хозяина нам не на чем?
— Абсолютно.
— А если приглядеться?
— Если приглядеться, кого хочешь зацепим, но плохих людей спугнем, и твое любопытство останется неудовлетворенным. Ладно, мне домой пора, — вздохнул Артем, поднимаясь. — Получу от жены нагоняй.
— Счастливый. А у меня Сашка спит, наверное.
— Сашка? — насторожился Артем. — А Дед?
— От него я сегодня съехала.
— Та-ак, — протянул Артем, плюхаясь на место. — Значит, настроена решительно? — Я пожала плечами, улыбаясь, а он заныл:
— Господи, как бы до пенсии-то дотянуть…
Я отвезла Артема домой, он звал зайти, должно быть, решив, что при мне жена особо высказываться не станет, но я предложение отвергла, супруга Артема, увидев меня, в восторг не придет. Каждый раз, когда мы принимались бегать с ним на пару, она не спала по ночам и видела мужа в мыслях не на Диксоне даже, а в местах, еще менее пригодных для жизни. В общем, она считала, что я сбиваю его с пути истинного, хотя была хорошим человеком и мужем гордилась, в том числе его готовностью пасти белых медведей, но за справедливость бороться… Бороться в основном приходилось с начальством, вот Артем до сих пор и жил в двухкомнатной хрущевке, доставшейся ему от родителей. Счастья это его жене тоже не прибавляло.
Мы простились у подъезда, он, опустив плечи, потрусил к себе, а я поехала домой. Подъезжая к родным пенатам, увидела, что в гостиной горит свет, вздохнула и посмотрела на мобильный. Дед звонил восемь раз, что не удивило. Я загнала машину в гараж и вошла в холл. Грустный Сашка сидел в дверях и смотрел с сомнением. Дед устроился перед телевизором в любимом Сашкином кресле, ему не было никакого дела, что оно любимое.
— Не грусти, пес, — подмигнула я, Дед поднял голову и мне улыбнулся.
— Я тебе звонил, — сказал ласково.
Выяснять отношения он, как будто, не намерен, вдруг повезет и выяснять ничего не придется? Впрочем, в это я не особенно верила, но его желание быть добрым и понимающим пришлось весьма кстати.
— Мобильный сдох, забыла подзарядить, — соврала я.
— Хорошо провела время?
— Нормально. Ты давно ждешь?
— Часа два.
— Извини.
— Ерунда. Какая разница, где смотреть телевизор.
Он замолчал, я прикидывала, что сказать ему, и не нашла ничего лучшего, как предложить чаю.
— Спасибо. Чаю не хочу, но с тобой посижу. Я захватил пирожные. У тебя в холодильнике пусто.
— Завтра заеду в магазин.
Дед внимательно посмотрел на меня, и на минуту повисла тишина.
— Идем на кухню, — поспешно предложила я.
Он поднялся и пошел за мной, Сашка поторопился занять свое кресло. Я заварила чай, пирожных мне не хотелось, но я принялась со счастливым видом уминать их, раз уж Дед обо мне позаботился. Он сидел напротив, не зная, что сказать и сделать. А мне, как всегда, в такие минуты стало жаль его. Я прогнала эти мысли прочь, но лучше мне не стало.
— Ты думаешь ночевать здесь? — спросил он, я кивнула, и он тоже кивнул. — Постели мне наверху.
Значит, ему пришла охота делать вид, что ничего особенного в создавшейся ситуации нет, мол, я заглянула в свою квартиру и из-за позднего времени собралась здесь заночевать. Похоже, объяснений не избежать.
— Пожалуй, я поспешила с переездом к тебе, — вяло заметила я. Он вскинул брови.
— В чем дело? Я ведь, кажется, говорил, что…
— Да-да… Ты меня не торопишь и любое мое решение примешь с пониманием. Ну, вот, я решила, что нам лучше жить отдельно.
— Черт… — не выдержав, буркнул он и вновь внимательно посмотрел на меня. — Ты с ним виделась?
— С Тимуром? Да.
— И что?
— Ничего. Он собирается жениться. Не на мне, разумеется.
— Тебя это огорчило?
— Мои чувства его волнуют мало.
— Зато волнуют меня. Послушай, я еще раз повторяю: я ни на что не надеюсь. Просто хочу, чтобы ты была рядом. Ты же знаешь, как я отношусь к тебе.
— Знаю. Поэтому и решила, что поторопилась.
Дед тяжело поднялся, нервно прошелся по кухне.
— Великолепно, — фыркнул зло. — А обо мне ты подумала? О моей репутации, к примеру?
— Я тебе не жена, и, где я живу, никого волновать не должно.
— Такое впечатление, что тебя вообще ничто не волнует. Что ты вытворяешь со своей жизнью, а?
— Это мы уже обсуждали. Игорь, возможно, я делаю очередную глупость, но… я считаю, мне не стоило переезжать к тебе. В самом деле, не стоило. Можно сколько угодно делать вид, что все отлично…
— Я просто хотел тебе помочь, — перебил он.
— Ты помог. Извини. Я вызову машину. Тебе рано вставать, а время позднее.
— Ясно, — усмехнулся он. — Значит, все еще хуже, чем я думал. Ты его любишь и надеешься, что сейчас, узнав о ребенке, он решит вернуться. Что ж… будем уповать на то, что ваш союз на этот раз продлится чуть дольше. Я успел привыкнуть к твоим выходкам, переживу и эту.
— Спасибо за понимание, — сказала я.
— Ты говоришь с иронией? — удивился он.
— Я далека от этого.
Дед вернулся на прежнее место, глаза горели гневом, но он поспешил отвести взгляд и справился с собой, по крайней мере, заговорил спокойно:
— Когда ты была маленькой, я мечтал о такой дочери, как ты. Я обожал тебя и жалел только о том, что не имею возможности быть постоянно рядом, что… впрочем, ты знаешь.
— Знаю. А потом я выросла, и стало ясно, что наши чувства далеки от родственных.
— Да. И я позволил себе смотреть на тебя иначе. В этом моя ошибка. Я не должен был… Я испортил тебе жизнь. Не усмехайся. Все так и есть. Выдал бы тебя замуж, нянчил бы твоих детей, у тебя была бы семья и у меня тоже. Только Тагаев совершенно неподходящая для тебя пара. Кто он? Обыкновенный бандит, хоть тысячу раз назови его бизнесменом. А тебя хлебом не корми, дай повоевать за правое дело, и то, чем занят он, тебе претит. И как ты видишь вашу совместную жизнь при таком раскладе?
Разумеется, Дед был прав, хоть и говорил с большой долей язвительности. Только он забыл упомянуть, что Тагаев делами не праведными занят с его высочайшего соизволения, так что особой разницы я между ними не видела. В общем, если следовать его логике, то и наша с ним жизнь обречена на полный провал. Непонятно, что его тогда сейчас так возмущает.
— У тебя мания влюбляться в совершенно неподходящих тебе мужчин, — выпалил он.
— Ты себя имеешь в виду? — усмехнулась я.
— Нет. Твоего Лукьянова. А потом этого типа. Тебе что, доставляют удовольствие все эти нелепые страдания?
— Не доставляют.
— Тогда какого дьявола… Рожай, расти ребенка и дай мне возможность быть рядом и тебе помочь. Ты же знаешь, мне без тебя жизнь не в радость. Я же ни о чем больше не прошу, просто быть рядом. Встретишь хорошего парня — замечательно. Выдам тебя замуж.
— А как же твоя репутация?
— Заткнись! — прикрикнул он, и я сочла за благо последовать совету.
— Значит, ты твердо решил быть мне отцом, я правильно поняла? — выждав минуту, полезла я с уточнениями. — Тогда какие проблемы? Взрослые дочери предпочитают жить отдельно. Мы с тобой работаем вместе, будем ходить друг к другу в гости.
Он вздохнул, посмотрел исподлобья.
— Я… я боюсь, — произнес с трудом.
— Чего? — удивилась я.
— Бог знает, что придет в голову этому типу. А ты одна, со своей дурацкой собакой.
— Я мать его ребенка, для Тимура это кое-что значит. Он никогда…
— Перестань, — возмутился Дед. — Ты хоть представляешь, каково отдать любимую женщину другому? Ты понятия не имеешь об этом навязчивом кошмаре, о постоянной боли, что рвет на части. Ни черта ты не знаешь, — покачал он головой, а я вдруг испугалась, потому что поняла, сейчас он говорил вовсе не о Тимуре. И впервые подумала, что он пережил, когда за две недели до нашей свадьбы я сказала, что влюбилась в другого? И он по-отцовски, гладя меня по голове, сказал, что все понимает. Он старше, чем мой отец, а моя любовь к нему всего лишь юношеская влюбленность, которая проходит слишком быстро. А потом мой парень исчез, и Дед утешал меня и говорил, что надо верить в лучшее, а когда изувеченный труп парня нашли, вновь утешал, а я, через год узнав, кто стоял за этим убийством, решила, что он сукин сын, и ни разу не подумала о том, что он чувствовал тогда? Не подумала, но простила. Потому что не простить не могла. А теперь все повторяется. Прав был друг Лялин, я такую кашу заварила, что годами не расхлебаешь.