— Отлично. Записалась на курсы молодых мам. После Дня города начну посещать.
— А вечера проводишь в компании Вешнякова?
Если бы кто-то другой задал этот вопрос, я бы не придала ему значения, но Дед, ясное дело, задал его не просто так.
— Вешняков в Москве обменивается опытом.
— Да?
— Да. Лялин, кстати, тоже в командировке.
— Значит, ты одна?
— Почему же? Я с Сашкой. Дел накопилось столько, что на друзей просто времени нет.
Он продолжал приглядываться ко мне, стараясь делать это незаметно.
— А что там с этой историей? — спросил он.
— Ты имеешь в виду Зотову? Девочка все еще в больнице, врач запретил встречаться с ней, но… собственно, все ясно. Единственный вопрос, который еще предстоит прояснить, кто убил отца Юли Боковой. Следователь надеется, что беседа с Леной в этом смысле что-то даст. Но убийство — это их проблема, так что… Ирина Константиновна тебе звонила?
— Да. Благодарила за помощь. Сестре, кажется, лучше. Совершенно дикая история. Я так и не понял, в чем там дело.
— Хочешь, чтобы я еще немного покопалась во всем этом?
— Боже избави. Главное, чтобы эти бабы держались от меня подальше. Что собираешься делать в выходные?
— Отсыпаться. И гулять в парке. Моя собака страдает от отсутствия внимания.
— А я надеялся, что мы поедем на дачу.
— Давай после Дня города.
Он невольно поморщился.
— Не слишком ли много времени ты уделяешь этому мероприятию?
— Хочется, чтобы у людей был праздник, — пожала я плечами. Он взглянул так, точно заподозрил издевку, однако говорила я совершенно серьезно, и он счел за благо промолчать.
В контору мы вернулись вместе. Дед выглядел несколько недовольным, должно быть, всерьез надеялся что-то узнать от меня, но… времена разговоров по душам давно остались в прошлом. Странно, что он в этом вроде бы сомневался.
* * *В пятницу позвонил Лялин.
— Работа идет полным ходом. Есть результаты.
— А поподробнее нельзя?
— Я уверен в этом телефоне, и все же… чем меньше людей в курсе, тем лучше. Будь готова в любую минуту.
— Уже готова, — усмехнулась я.
Но это было не совсем так. Главная проблема осталась — Тагаев. Лукьянов прав, в драку он полезет, и мне его не удержать от этого. Я бродила по своей огромной квартире под внимательным Сашкиным взглядом и пыталась решить, что делать. Успела набегать не один километр, а здравых идей все не было. В конце концов я отправилась спать. Но и с этим ничего не вышло, меня мучили кошмары: то я оттирала тряпкой окровавленный пол, то пыталась выбраться из тоннеля, которому не видно было ни конца ни края.
Я долго лежала в темноте и пялилась в потолок. Потом встала и подошла к окну. Я стояла и смотрела на темные силуэты деревьев в парке, пока вдруг не появилось чувство, что оттуда, из темноты, кто-то смотрит на меня. И чем дольше я стояла, тем сильнее становилось это чувство, пока вдруг моя рука сама собой не поднялась в немом приветствии. "Наверное, я спятила", — подумала я, и тут же зазвонил телефон.
— Милая, — голос Лукьянова был тихим и ласковым, оттого особенно издевательским. — Мы связаны с тобой незримой нитью. Это ведь меня ты сейчас приветствовала? Хочешь, чтобы я пришел? — после некоторой заминки спросил он.
— Не хочу.
— Врешь.
— Зря ты болтаешься под моими окнами, здесь ребята Тагаева.
— Они не помеха. Так ты хочешь, чтобы я пришел?
— Можно, я попрошу тебя о другом? Уходи. Пожалуйста.
— Очень плохой ответ, милая, — заметил он и отключился.
Его остановить мне тоже не удастся, да сейчас это и бессмысленно, от нас, похоже, уже ничего не зависит.
Под утро я все-таки уснула, а проснулась ближе к полудню с сильнейшей головной болью. Покормив Сашку, отправилась с ним гулять. Время казалось тягучим, словно патока, и я не находила себе места. Пока не позвонил Лялин.
— Сегодня, — коротко сообщил он. — В два часа ночи. Успеешь?
— Не сомневайся, — заверила я. Взглянула на часы. Времени более чем достаточно.
Я сделала несколько звонков, что-то вроде сигнала готовности номер один. И вновь задумалась. Сашка бродил за мной по гостиной с очумелым видом. Теперь стрелки часов принялись крутиться с бешеной скоростью. Время не шло, а бежало, а я так ничего и не придумала.
— Придется идти на крайние меры, — с печалью в голосе сообщила я своей собаке.
Полночь. Надо решаться. Взгляд зацепился за хрустальную вазу, подарок от какой-то фирмы. Я взвесила ее в руках. Подходяще. Поставила на консоль в прихожей. Он скорее всего приедет не один. Если вообще приедет. С какой стати ему спешить на мой зов? Лялин правильно сказал: это вопрос цены. Сколько стоит его любовь? Потерпи, скоро узнаешь. Я покопалась в своей аптечке, достала снотворное. Со вздохом пошарила в тумбочке, нашла наручники, кстати, тоже подарок. Вешнякову показалось хорошей идеей подарить их мне на день рождения. Надо решаться. Я подошла к телефону. Ну, давай демонстрируй свои способности, Лукьянов, помнится, не раз обвинял меня в притворстве, надеюсь, он во мне не ошибся.
Дрожащей рукой я набрала номер, очень сомневаясь, что Тимур пожелает ответить. Но он ответил, бросил резкое "да", а я заголосила:
— Тимур, приезжай, ради бога… я не знаю, что происходит…
— В чем дело?
В его голосе суровости только прибавилось, и я, испугавшись, что ничего из моей затеи не выйдет, заорала в ужасе:
— Приезжай, пожалуйста. Кажется, я… я…
— Что случилось? — Теперь в голосе было беспокойство, и я, ободренная этим, продолжила вопить в трубку что-то бессвязное, беспомощное. — Тебе плохо? Вызови "Скорую", я сам вызову…
— Не надо "Скорую", приезжай, пожалуйста… кажется, я сейчас умру.
— Что ты сделала? — Теперь и он вопил, может, решил, что я надумала избавиться от ребенка при помощи спицы для вязания.
— Я ничего… ой, мамочка… помоги… — Я бросила трубку и для большей убедительности осела на пол и голосила теперь оттуда.
В трубке послышались гудки. Что я буду делать, если он все-таки вызовет "Скорую" и приедет одновременно с ней или позднее? Будем рассчитывать на лучшее. В любом случае надо подготовиться. Я надела банный халат, поверх повязала шаль, став похожей на бочонок, живот смешно топорщился. Растрепала волосы, умыла лицо, взглянула на себя в зеркало. Вид совершенно дикий. Глаза страдальческие, и бледна до жути. Симулировать ничего не пришлось. Я прекрасно понимала, после того, что я намерена сделать… Он мне никогда не простит… Но, похоже, это единственный выход.
В дверь позвонили, и я бросилась открывать. На пороге стоял Тимур, один, его ребята остались возле машины. Согнувшись в три погибели, я пискнула:
— Проходи.
Он сделал шаг, а я захлопнула дверь.
— Что с тобой? — спросил он, приглядываясь ко мне, и в голосе, и во взгляде был испуг и никакого намека на подозрение. Правду говорят, самые коварные существа — бабы и кошки.
— Я упала с лестницы.
— Господи, почему врача не вызвала?
— Я боюсь. Со мной что-то происходит…
— Ты спятила.
Он достал мобильник, я, держась за стену, зашла ему за спину, он отвлекся на телефон, не смотрел на меня, а я схватила вазу и огрела его по голове. Рука у меня тяжелая, и ваза тоже. Но он не упал сразу, удержался на ногах и даже успел повернуть голову в немом изумлении, прежде чем я огрела его еще раз. Вот тогда он рухнул, а я буркнула:
— Извини. — И сковала его наручниками. Потом принесла шприц и вкатила лошадиную дозу снотворного. Теперь будет спать как убитый. Наручники можно снять. Я присела рядом и ощупала его голову. Крови нет. Он парень крепкий, в лучшем случае полежит немного в больнице с сотрясением мозга. Будет время поразмышлять с досадой о том, какая я дрянь. С большим трудом я потащила его к дивану, подхватив под руки. Сашка заливисто лаял, очумев от происходящего.
— Цыц! — прикрикнула я. — Ничего с твоим Тимуром не сделается. И не зли меня. Не то и ты получишь.
Это подействовало.
В два приема мне удалось взгромоздить бесчувственное тело на диван. Увидев, как заботливо я подложила под голову Тимура подушку и укрыла его пледом, Сашка успокоился, забрался на диван и устроился у Тимура в ногах.
— Вот и ладненько, — вздохнула я и пошла переодеваться. Потом устроилась в кресле по-соседству.
Тут зазвонил мобильный Тимура, я его отключила, чтоб на нервы не действовал. Через полчаса начали звонить в дверь. Не терпится людям, оно и понятно, время приближается к отметке икс, а чем занят вождь, не ясно. Поняв, что вскоре приступят к решительным действиям и дверь скорее всего снесут, я вышла в холл и заорала:
— Чего вам?
— Где Тимур? — грозно рыкнули в ответ.
— Спит, — вздохнула я.
— Чего?
— Того. Устал человек. И вы бы шли отдыхать. Будете шуметь, ментов вызову.
— Чего?
— Того. Устал человек. И вы бы шли отдыхать. Будете шуметь, ментов вызову.
— Открой немедленно, — рявкнул кто-то.
— И не подумаю. Насчет ментов я не шутила. Еще один вопль, и я звоню.
За дверью притихли, наверное, совещались. Я взглянула на часы. Выждала еще минут пятнадцать, затем взяла телефон Тагаева, нашла последний звонок, нажала кнопку "вызов". Мне тут же ответил мужской голос.
— Тимур? — спросили с заметным облегчением, но радость была преждевременной.
— Говорю, спит он. Надеюсь, ты помнишь, что без приказа главкома решительных действий предпринимать не стоит. А если бойцы уже на позициях, срочно их отзови.
— Ну… — начал он и запнулся. — Сучка, ты хоть понимаешь, что тебя в окрошку покрошить и то мало.
— Не пугай, и так страшно. — Далее последовали выражения, которые я повторить не берусь. — Ты, дурак, мне завтра спасибо скажешь, — вздохнула я. — А сегодня я готова выслушать все, что угодно. Только ори потише, а то моя собака к таким словам не приучена, у нее уши вянут.
Мои замечания отнюдь его не успокоили, пришлось выключить телефон. Тимур спал, Сашка дремал, я нервничала, поглядывая на часы. Наконец, когда моя нервозность достигла критической точки, позвонил Лялин.
— Твой выход.
Я сделала несколько звонков и спустилась в гараж. Открыла ворота и вихрем вылетела на проспект, успев заметить, что джип с гвардейцами Тимура исчез.
Улицы ночного города были непривычно пусты, я выжала из машины все возможное, и она не подвела. Правда, свернув к бывшей лесопилке, скорость пришлось сбросить, на местных ухабах немудрено растерять колеса.
Когда я подъехала к базе, там царила полная неразбериха. В свете прожекторов сновали люди в камуфляже, в стоящий во дворе автобус по одному запихивали граждан в наручниках. Двое бойцов с автоматами в руках преградили мне путь.
— Сюда нельзя.
Открыв окно, я сунула им под нос удостоверение.
— Нельзя, — упрямо повторил парень. — Вы что, не видите, что происходит?
— Очень даже вижу.
— Быстро отсюда! — прикрикнул второй. — Секретная операция ФСБ.
Я покачала головой, достала мобильный, но тут пришла помощь в виде еще одного мужчины в камуфляже.
— Пропустить! — крикнул он, приближаясь.
Через десять минут подъехали первые телевизионщики, потом подтянулись остальные, отчего неразбериха только увеличилась. Я сидела на ступеньках офиса, с философским видом наблюдая происходящее. Позвонил Лялин.
— Как дела?
— Лучше не бывает, — бодро ответила я.
* * *Я приехала домой уже утром. Грустный Сашка бродил по кухне, Тимур спал, сбросив плед и раскинув руки. Я присела рядом и погладила его взлохмаченные волосы. Недавняя эйфория уступила место страшной усталости. Я положила голову на подушку и не заметила, как уснула, а проснулась оттого, что Тимур заворочался, открыла глаза, и взгляды наши встретились.
— Привет, — сказала я.
Он нахмурился, взглянул на часы и вновь посмотрел на меня. Потом тяжело поднялся. Его слегка пошатывало, он тряхнул головой, потер лицо руками.
— Как себя чувствуешь? — вздохнула я.
— Ты, конечно, считаешь, что поступила правильно, — усмехнулся он.
— А у меня был выбор?
— Был, — кивнул он. — И ты свой сделала.
Он пошел к входной двери, а я сказала вдогонку:
— Посмотри сегодня новости.
— Обязательно.
— Тимур, — бросилась я за ним, бог знает на что надеясь.
— Стой, где стоишь, — предупредил он. — У меня не то настроение, чтобы проявлять благоразумие.
Я хотела схватить его за руку, наплевав на предупреждение, и схлопотала пощечину.
— Это была твоя последняя выходка, — сказал он. — Ты сделала свой выбор, я свой.
Он поспешно вышел из квартиры, а я усмехнулась:
— Спасибо, что не убил.
Предаться меланхолии мне не дали, почти сразу начались звонки. Приняв душ, я спешно отправилась в контору, дел было невпроворот. Позвонил Лялин.
— Скверная новость. Среди арестованных Каримова нет. Валя тоже исчез.
— Что с Абрамовым?
— Он был в своем офисе. Но с ним не поговоришь, раз он труп.
— Неужто застрелился?
— Ага. Со второй попытки.
— Это как?
— Одной пули в голову ему показалось мало, и он выпустил вторую.
— Бывает. Его таинственный помощник тоже исчез?
— Само собой.
Узнаю своего друга. Абрамов мог вывести на его след, а Лукьянов этого ох как не любит.
— Что ж, победа не всегда бывает полной, — философски заметила я.
— Шумиху мы устроили будь здоров, теперь главное, что будет завтра.
— Нас запишут в герои.
— Ага. Лишь бы по шее не надавали.
На работе бедлам продолжался. В три часа спешно собрали пресс-конференцию. Самая крупная за последние несколько лет партия наркотиков оказалась в руках правоохранительных органов. Пока высокие чины, выпятив грудь, вещали о героических буднях, я подпирала стену неподалеку, нашла взглядом Луганского и ему подмигнула. Он ответил тем же, с трудом скрывая улыбку. Мы намеренно держались друг от друга подальше, но чувство было такое, будто он стоит рядом. И я вдруг подумала, что друзей у меня прибавилось, по крайней мере на одного человека. Наверное, и врагов тоже, куда без них? Дед расточал предвыборные улыбки, а после пресс-конференции пригласил меня отобедать. Я с радостью согласилась, хотя едва стояла на ногах от усталости. Уписывая за обе щеки заливное, я поведала Деду о ближайших планах: отдохнуть, оздоровиться и всерьез заняться курсами молодых матерей.
— Не знал, что у тебя есть связи в ФСБ, — заметил Дед с насмешливой улыбкой.
— У меня? Откуда?
— Значит, все-таки Лялин?
— Его и в городе-то не было, — обиделась я. — Не пойму, на что ты намекаешь? Я здесь совершенно ни при чем. Ты же слышал: сверхсекретная операция, руководство осуществлялось из Москвы, наших в известность поставили перед самым началом… Я вообще обо всем узнала от знакомой журналистки, она подняла меня среди ночи, хотела проверить информацию, думала, ее разыгрывают.
— Но мне ты не позвонила, — глядя мне в глаза, заметил Дед.
— Решила сначала сама разобраться, а там такое…
— Значит, руководили из Москвы… что ж. Луганский молодец. Признаться, не ожидал.
— Луганский? — выпучила я глаза.
— Ладно, кончай, — отмахнулся он и, помедлив, спросил:
— Хочешь, кое-что скажу?
— Если это не нанесет удара моему девичьему самолюбию.
— Не нанесет. Я тобой горжусь. Нет, серьезно. Вот только не могу понять, что нам мешает быть вместе. Я не свою квартиру имею в виду, а вообще… — Он вздохнул, глядя куда-то поверх моего плеча. Я молчала, но он и не ждал ответа, зная его лучше меня. — Говорят, там были люди Тагаева, — ожил Дед.
— Ага, сшивались неподалеку. Теперь объясняются, что делали в неурочное время в таком неподходящем месте. Отбрешутся. Они привычные.
— А сам Тагаев?
— Что — сам Тагаев?
— Его там не было?
— Понятия не имею. Может, правда его ребята оказались там случайно? В заварухе они не участвовали, хотя есть у меня подозрение, что чужое добро надеялись прикарманить, но, поняв, что к чему, решили тихо отсидеться.
— Выходит, ему повезло.
— Если он руки погреть надеялся, вряд ли согласится с твоим утверждением.
Дед вдруг засмеялся, прикрыв лицо рукой, и смеялся до тех пор, пока нам не принесли десерт.
* * *Все следующие дни я была завалена работой, потом страсти пошли на убыль, и о недавних событиях стали забывать. День города прошел с большим успехом, я считала, что в этом была и моя заслуга. Из командировки вернулся Лялин, затем Вешняков, и мы отметили нашу победу, не забыв пригласить Луганского. Конечно, следовало бы пригласить тех, кто победу эту ковал, но Лялин даже нам не пожелал назвать своих друзей в ФСБ, а Луганский, должно быть, заразившись его скрытностью, умолчал о своих, но мы с Артемом не обиделись. Весьма гордые собой, мужчины выпили более обыкновенного, мне же гордиться пришлось на трезвую голову.
Через неделю позвонил Артем и рассказал, что Сергеев наконец смог поговорить с Леной Зотовой, девушка утверждала, что о банкноте она знает не больше других, то есть только то, что Симушин выхватил из рук какого-то мужика бумажник, в котором эта самая банкнота находилась. Так что мое предположение, что бумажник Симушина кто-то надоумил украсть, подтверждения не нашло. Кто и по какой причине убил Бокова, тоже оставалось неясным. Сергеев считал, что сделал это скорее всего Алик Каримов, а вот мотив преступления мы теперь вряд ли узнаем.
Если честно, в тот момент меня все это мало волновало. После недавних событий, потребовавших напряжения всех моих сил, размеренная спокойная жизнь казалась какой-то нереальной и вроде бы даже лишенной смысла. Я как будто ждала чего-то. Покопалась немного в себе и поняла: я жду звонка Лукьянова. Зная его характер, была уверена: он непременно объявится. Но, оказавшись в проигрыше, звонить он не спешил. А может, просто предпочел побыстрее покинуть город, и ему было не до звонков. Проигрывать он не любил.