Вскоре вся троица удалилась в дальний конец двора.
Тут до меня дошла гениальная Ольгина идея: она отвлекла мужика от микроавтобуса, чтобы я могла его угнать…
Легко сказать!
Я ведь, как уже было сказано, не умею водить машину…
Однако я вспомнила, что в грузовом отсеке микроавтобуса находится труп Каренина, а также представила, что мне выскажет Ольга, если я ничего не сделаю, и поняла, что должна действовать.
Я подбежала к автобусу и вскочила в кабину.
К счастью, ключ торчал в замке зажигания.
Я знала, что для начала его нужно повернуть… и, о чудо, мотор заработал!
Но на этом дело и кончилось: мотор возмущенно урчал, но автобус не трогался с места.
Я принялась нажимать на все педали, дергать за все ручки, которые попадались мне под руку, – но все было бесполезно: микроавтобус стоял на прежнем месте, как будто не хотел признавать во мне хозяина.
В это время из подъезда показались двое работяг самого затрапезного вида. Они тащили на плечах мешки с мусором. Подойдя к микроавтобусу, они шлепнули мешки на тротуар и завертели головами.
– А где Андрюха? – недоуменно осведомился один из них, не найдя на месте своего доблестного шефа. – Куда он усвистал? Мы тут вкалываем, как негры, а он небось пиво пить отправился…
– Андрюха! – завопил второй грузчик, оглядываясь по сторонам. – Ты куда запропастился?
– А кто это тут в кабине сидит? – удивленно проговорил первый, заметив меня. – Ты смотри, чурка какой-то нарисовался! Он же сейчас автобус у нас угонит!
– И правда, мигрант твою… – начал второй, и устремился к кабине. – Держи его, Вася!..
Положение мое стало просто катастрофическим. Еще несколько секунд – и меня выволокут из кабины, а дальше… о том, что будет дальше, не хотелось даже думать.
Я наугад еще куда-то ткнула, нажала еще какую-то педаль – и, о чудо, микроавтобус тронулся с места и покатился вперед, быстро набирая скорость. Впереди, прямо по курсу, была кирпичная стена гаража. Я завопила, вцепилась в руль и в самый последний момент чудом избежала столкновения.
Грузчики неслись следом, громко матерясь и высказывая все, что они думают о нелегальных мигрантах, но постепенно отставали. Петляя по двору, я удалялась от места погрузки, понемногу обретая уверенность в своих силах.
Тут я сообразила, что необходимо найти и подобрать Ольгу.
Где-то впереди, в темном углу двора, раздавались приглушенные кустами женские крики.
Я направила туда автобус и увидела следующую картину: Анжела, несмотря на свою неповоротливость, загнала Ольгу в закуток между глухой стеной и мусорными баками и теперь неотвратимо надвигалась на нее, размахивая кулаками и грозно сверкая глазами. Моей сестрице пока удавалось уворачиваться от ударов, но, кажется, удача вот-вот должна была ее покинуть. Андрюха двигался следом за своей грозной возлюбленной, пытаясь убедить ее, что не имеет к Ольге никакого отношения и вообще ни разу ее не видел до сегодняшнего вечера. Увлеченный происходящим, он не замечал моего приближения.
Анжела убедилась, что соперница загнана в угол и на этот раз не сможет улизнуть от рукопашной, и с радостным воплем бросилась в решающую атаку.
И тут произошло нечто удивительное.
Ольга присела, оказавшись на уровне коленей бегущей Анжелы, потом неожиданно поднялась, резко подняв темпераментную блондинку на плечо. Анжела истошно завопила, растопырив руки, и полетела вперед, аккуратно в распахнутый мусорный бак. Она влетела в бак вниз головой, и наружу торчали только ее толстые, уморительно дрыгающиеся ноги в сетчатых колготках.
Ольга отступила в сторону и удовлетворенно отряхнула руки.
Из бака доносились приглушенные вопли посрамленной Анжелы.
Андрюха бросился на помощь возлюбленной, и в этот драматический момент к полю боя лихо подкатила я на микроавтобусе, распахнула дверцу и крикнула Ольге:
– Машину заказывали?
Ольга на ходу впрыгнула в кабину, захлопнула за собой дверцу и крикнула:
– Гони!
Легко сказать! Я надавила на какую-то педаль, но автобус, вместо того чтобы прибавить скорости, встал на месте как вкопанный, и мотор заглох. На наше счастье, Андрюха вытаскивал из мусорного бака свою возлюбленную и больше ничего не замечал.
– Ну, что ты застряла?! – набросилась на меня сестра. – Гони, я тебе сказала!
– Давай, сама садись за руль! – проговорила я обиженно. – Я и так сделала все, что могла… все же я первый раз за рулем!
Ольга пробормотала что-то неразборчивое, перелезла на водительское место и торопливо повернула ключ в замке зажигания. В это время Андрюха вытащил Анжелу из бака, отряхнул ее от мусора и наконец заметил микроавтобус. Глаза у него полезли на лоб, он развернулся и бросился к нам, размахивая кулаками и вопя:
– Куда?! Стоять! Да я вас щас на клочки порву!
Ольга выжала сцепление, и в самый последний момент, когда разъяренного Андрюху отделяло от нас всего несколько шагов, автобус рванулся вперед, как застоявшийся конь, и помчался в неизвестность.
Андрюха еще немного пробежал следом, грозя нам кулаком и крича:
– Стойте, сволочи! Остановитесь немедленно!
– Ага, больше нам делать нечего! – злорадно проговорила я и выглянула в окошко, чтобы бросить на него последний взгляд.
Он стоял посреди двора, багровый от ярости, а сзади к нему приближалась Анжела, вся в слезах и картофельных очистках.
Ольга выехала на улицу, проехала несколько кварталов и свернула в какой-то тихий переулок.
Здесь она остановила автобус, чтобы перевести дыхание, и заодно переоделась, снова превратившись в смуглого гастарбайтера.
– Здорово ты кинула Анжелу! – проговорила я восхищенно. – Научишь меня этому приему?
– Ты вряд ли сможешь такому научиться… – начала она в своей обычной манере, но тут же опомнилась и кивнула: – Ладно, я с тобой как-нибудь позанимаюсь… а ты тоже молодец, сумела все-таки угнать автобус! А говорила, что совсем не умеешь водить!
– Да я и не умею, – скромно призналась я. – Сама не знаю, как это у меня получилось… проявились скрытые резервы организма!
Ольга смотрела на меня с явным уважением. Надо же! Если так дальше пойдет, мы с ней скоро подружимся!
Я спохватилась, вспомнив, что мы еще не решили своих проблем, и спросила сестру:
– И куда мы теперь? Что ты собираешься делать с трупом Каренина?
– Есть тут одно местечко… – ответила она загадочно. – В общем, нам нужно ехать на Охту.
Город к вечеру постепенно пустел, пробок не было, мы ехали быстро и через полчаса уже приближались к цели нашего путешествия.
И тут, когда я уже начала успокаиваться, из-за газетного киоска, как чертик из табакерки, выскочил милиционер в форме дорожно-патрульной службы и сделал нам знак остановиться.
– Только не это! – застонала Ольга, вцепившись в руль.
Но делать было нечего, и ей пришлось затормозить.
– Сержант Косолапов! – проговорил милиционер, вразвалочку приближаясь к микроавтобусу. – Кто такие, куда едем, что везем?
– Что делать? – вскрикнула я, с надеждой уставившись на сестру. За сегодняшний трудный день я уже привыкла, что у нее есть ответы на все вопросы, которые ставит перед нами безжалостная судьба.
– А я знаю? – отозвалась Ольга мрачно. Видимо, и ее ответы закончились.
Она открыла дверцу, выпрыгнула на тротуар и двинулась навстречу милиционеру, вымученно улыбаясь. Когда между ними оставалось два-три шага, она проговорила грудным воркующим голосом:
– Добрый вечер, сержант! Как приятно встретить теплым весенним вечером такого симпатичного мужчину! Особенно если он в форме… просто обожаю мужчин в форме!
Наверное, Ольга привыкла, что ее сексуальный голос в сочетании с грубой лестью безотказно действует на мужчин, и решила использовать это проверенное оружие. Однако она забыла, что успела переодеться и сейчас выступает в характерной роли трудового мигранта. Поэтому реакция милиционера была бурной:
– Что, совсем сдурел, финик пересушенный? Ты за кого меня принимаешь? Надо же, уже гас-тарбайтеры голубые развелись! Скажи спасибо, что я при исполнении, а то я бы тебе сейчас ноги оторвал и в обратном порядке приделал!
Ольга попятилась, сообразив, какую роковую ошибку она допустила. Неудача подействовала на нее угнетающе. Она втянула голову в плечи и стояла перед сержантом в полной растерянности. Я решила, что должна поспешить к ней на помощь, выскочила из кабины, бросилась к милиционеру и зачастила, безбожно коверкая родной язык:
– Не ругайся, начальника! Мустафа не голубой, он просто анаша курил, у него в башка все перепуталось, он теперь себя за баба считает!
– Что?! – милиционер побагровел. – Еще и анаша? А ну, колитесь, абрикосы вяленые – где анашу брали?
– Прости, начальника! – заторопилась я, почувствовав, что только усугубила наше положение. – Мустафа не анаша курил, а простые сигареты, это я по-русски плохо говорю, не знаю как правильно называется… у нас всякий курево анаша называют…
– Что же у него – от простых сигарет крыша поехала? – недоверчиво переспросил сержант.
– Ага, – кивнула я. – С непривычки! У нас дома сигарет нету, у нас ничего нету, вот он и отвык…
– Достали вы меня уже! – рявкнул сержант. – А ну, показывайте – что везете?!
– Ничего не везем, начальника! – еще больше зачастила я. – Совсем ничего! На стройка работали, теперь домой едем!
– Открывай автобус! – продолжал горячиться милиционер. – Показывай свое ничего!
Он подошел к задней двери микроавтобуса и остановился перед ней, широко расставив ноги и положив руку на кобуру в позе белого надсмотрщика на хлопковой плантации.
Я взглянула на сестру, но ждать от нее поддержки не приходилось: Ольга все еще была в полной прострации.
Делать нечего – пришлось открыть дверцу автобуса.
– Ага! – радостно проговорил сержант, увидев плотно набитые мешки. – Это у вас называется «ничего»?
– Да я же говорю – плохо по-русски понимаю! – принялась я оправдываться. – Не знаю, как это будет по-русски… вот и сказал, что ничего!
– Ну все, вы меня достали! – рявкнул сержант. – Вот мы сейчас проверим, какое тут у вас «ничего»…
Он схватил один из мешков и одним рывком подтащил его к двери.
Я побледнела: это был тот самый мешок, в который мы упаковали несчастного Каренина…
– Не надо открывать, начальника! – взмолилась я, попытавшись оттащить его от автобуса.
– Ах, не надо? – сержант плотоядно ухмыльнулся. – Что же у вас там такое? Ну-ка, попробую угадать? Не иначе, анаша!..
– Зачем анаша? – я еще больше растерялась. – Не знаю никакая анаша! В жизни не видел анаша!
– Последний раз спрашиваю – что в мешках?
– Мусор! – воскликнула я.
– Ах, так ты еще и обзываться? – сержант еще больше рассвирепел.
Я оглянулась на Ольгу, надеясь, что она очухалась и придет мне на помощь… и пришла в еще больший ужас: сестра подкрадывалась к сержанту с разводным ключом в руке!..
– Стой! – воскликнула я в отчаянии.
– Зачем же стой! – ответил сержант, приняв мой возглас на свой счет, и рванул края мешка…
Я уже представила, как оттуда выглядывает мертвое лицо тележурналиста…
Но вместо этого на сержанта посыпалась цементная пыль, обрывки обоев и тому подобный строительный мусор. К счастью, это оказался не тот мешок.
– Черт! – вскрикнул милиционер, отскочив от автобуса и брезгливо отряхиваясь. – Это что еще за пакость? Что же ты, чернослив засахаренный, меня не предупредил, что у тебя там мусор? Теперь ни одна химчистка форму не примет!
– Как не предупредил? – засуетилась я. – Почему не предупредил? Я тебе говорил, начальника, что там мусор! Я же тебе говорил – стой! А ты меня не послушал…
– Вот достал, урюк плесневелый! – тоскливо проговорил сержант. – Ты же говорил, что вы домой едете? Зачем же вы мусор-то домой везете? Мусор на свалку положено!
– Зачем на свалку, начальника? – я округлила глаза. – Мы мусор к себе в кишлак привезем, у нас там ничего нет, даже мусора!..
– А, черт с вами! – сержант махнул рукой. – Везите свой мусор куда хотите! Убирайтесь с глаз моих долой, только здесь приберите! – и он заковылял обратно, безнадежно отряхивая форменную тужурку.
Я облегченно вздохнула, торопливо собрала с тротуара мусор, затолкала обратно в мешок и забралась в кабину.
Ольга молча последовала за мной и заняла водительское место.
– Ты чего, – наконец решилась я обратиться к ней. – Действительно хотела приложить сержанта разводным ключом?
– А что нам оставалось? – проговорила она тоскливо. – Я как представила, что он увидит мертвого Каренина… ну, думаю – где один труп, там и два…
– Ну, ты даешь! – я выразительно покачала головой. – Ты сейчас-то пришла в себя? Сможешь вести машину?
– Смогу… – она встряхнулась, как собака после купания, и тронулась с места.
Перенесенный стресс подействовал на нее неожиданно: если раньше Ольга в основном помалкивала, только время от времени отпуская колкости в мой адрес, то теперь она стала необычайно разговорчивой и тут же сообщила, что мы едем сейчас в расположенную неподалеку ведомственную котельную, где работает один ее старинный знакомый, с которым они то ли сидели за одной партой в первом классе, то ли в детском саду играли в одной песочнице.
– Он с тех пор так на меня запал, – продолжала Ольга свои откровения. – Ходит за мной, глазами ест, цветы дарит… не представляешь, как это противно!
– Что же ты его не пошлешь, если тебе это не нравится? – спросила я в искреннем недоумении.
– Ну, не знаю… – протянула Ольга задумчиво. – Вдруг, думаю, когда-нибудь пригодится… вот, кстати, сейчас и пригодится – сожжем Каренина у него в котельной…
– Да ты что? – я испуганно уставилась на сестру. – Неужели он так в тебя влюблен, что согласится сжечь труп?
– А что? – сестра кокетливо поправила выбившуюся из-под бейсболки прядь. – Ты думаешь, что в меня нельзя так сильно влюбиться? Но вообще-то… – она усмехнулась. – Вообще-то я ему не собираюсь предъявлять Каренина. Пусть бедняга спит спокойно. Кроме того, никогда не следует давать мужчине такой козырь против себя. Мы засунем труп в топку прямо в мешке, скажем, это какая-то секретная документация, которую нужно уничтожить…
Меня передернуло от того, с каким спокойствием она говорит о том, что мы собираемся делать. Впрочем, за сегодняшний вечер у нас было уже столько поводов для волнений, что пора бы и мне перестать ужасаться по таким поводам…
– А почему он работает в котельной? – поинтересовалась я. – Что, не смог найти ничего лучшего?
– Чья бы корова мычала! – Ольга выразительно покосилась на меня. – А вообще, Воскресенский – творческая натура, что-то пишет – то ли историческую драму из жизни шкафов и табуреток, то ли роман про слизняков и улиток. И говорит, что в котельной самые подходящие условия для творчества. Тихо, тепло и никто не мешает.
Мы проехали мимо квартала пятиэтажек, миновали большой пустырь и увидели впереди приземистое двухэтажное здание.
– Вот здесь котельная Вали Воскресенского, – сообщила Ольга, сбрасывая скорость и подъезжая к неприметной железной двери в торцевой стене.
Она остановила автобус, мы выбрались из кабины и подошли к двери.
– Эй, Ольга, – спохватилась я. – А ты не забыла переодеться? Боюсь, что в таком прикиде он тебя не узнает!
– Обижаешь! – Ольга усмехнулась. – Ты не знаешь Воскресенского! Он узнает меня в любом виде, и только скажет, как мне это идет! Хочешь, поспорим?
Я не ответила. Спорить с моей сестрой – себе дороже.
Ольга решительно постучала в железную дверь.
Прошло полминуты, минута, две минуты – никто не открывал, из-за двери не доносилось ни звука.
– Ну, Воскресенский, подожди! – процедила Ольга. – Ты пожалеешь, что заставил меня так долго ждать! Ты должен лететь ко мне на крыльях любви…
С этими словами она снова постучала в железную дверь, на этот раз ногой.
– Я тебе постучу! – донеслось из-за двери. – Я тебе сейчас по голове постучу! Я тебе так постучу, что уши отвалятся!
Я прислушалась с удивлением: голос был хриплый, немолодой и, по-моему, женский.
– Кажется, тебе тут не очень рады! – я с сомнением покосилась на сестру.
Мое предположение тут же подтвердилось: дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла приземистая тетка лет шестидесяти, закутанная в темный платок.
– Чего стучишь? – грозно проговорила она, уставившись на Ольгу. – Тебе бы так по голове постучать!
– Ой! – сестра попятилась. – А где Валентин?
– Валентин? – тетка с интересом посмотрела на мою сестрицу. – Эка, вспомнила! Валентин здесь уже месяц как не работает! Или даже два месяца… – она что-то посчитала на пальцах. – Он тепереча в кино работает этим, как его… киногромо… кинодромо…
– Кинодраматургом? – машинально подсказала Ольга.
– Во-во, этим самым! А нынче у него вообще свадьба!..
– Что? – глаза Ольги округлились. – Как свадьба? Какая свадьба? Почему свадьба?
– Что, девонька, не знаешь, какая свадьба бывает? – тетка сочувственно взглянула на Ольгу. – С цветами, с фатой – вот какая! А ты, девонька, ему вообще-то кто будешь?
– Так, знакомая… – пробормотала Ольга, и, резко развернувшись, направилась к автобусу.
Первую минуту мы ехали в полном молчании.
Затем Ольга не выдержала и проговорила с непередаваемым выражением:
– Ну, Воскресенский! Ну, не ожидала от него такой подлости! Ну, никому нельзя верить!
– Ты чем недовольна – тем, что он хорошую работу нашел, или тем, что он женится?
– Всем! – мрачно отрезала сестра. – Надо же, с виду такой тихоня… правду говорят – в тихом омуте…
– Выходит, не только ты его на всякий случай придерживала, но и он тебя! – проговорила я с необъяснимым злорадством.
На этот раз она не ответила.
– Эй, а что же нам теперь-то делать? – опомнилась я, когда мы поравнялись с пустырем. – Куда мы денем труп?