Она вздрогнула.
— Ты… ты думаешь это за нами?
— Не знаю.
«Думаю. И больше всего на свете хочу ошибиться».
— Значит, нас кто-то выследил?
Ответить я не успел. Портал наконец проснулся.
Гул сменился шипящим, почти неслышным на таком расстоянии треском статики. Короткие алые вспышки как молнии выхватывали из ночной темноты то каменный монолит, то группу деревьев, то обочину старого шоссе.
В КПК разом выплеснулось целое море красных точек — радар едва не захлебнулся от количества новых целей. В правом окне замелькали ники и до боли знакомые, почти одинаковые клановые значки: черепа на красном, зеленом и черном фоне.
Исла де Муэрте. Почти в полном составе.
Приваты сыпались на комп десятками.
«Попались!»
«Стоять! Бояться!»
«Эй, скажи своей девке, чтобы готовилась!»
«Добегались, твари!»
Нам угрожали, пугали, советовали начинать писать завещание. А еще — спокойно объясняли, почему у одного сталкера нет никаких шансов против трех десятков отборных головорезов Ислы.
Не знаю, сколько им предложили. Но явно больше трехсот тысяч: этого слишком мало, чтобы собрать столько бойцов. Тут нужны суммы посерьезнее.
На втором десятке приватов я перестал вчитываться, смотреть звания и уровни.
Один оригинал — видимо, из молодых — развлекался на общей волне.
«Волею пославшего нас Бибурата приказываю: дрожите в страхе перед неизбежным!»
Они уже чувствуют себя победителями, а потому можно и поржать, призывая на помощь дух Бибурата — бывшего мэра Ислы, алкаша и отморозка. Каким-то фантастическим образом он несколько лет смог держать в узде воровскую вольницу. Как говорят — жуткими и омерзительными для непосвященных ритуалами. В конце концов ему захотелось спокойной жизни: наверное, скопил достаточно на безбедную старость. Бибурат сменил внешность и осел чуть ли не в Атланте. В Исле воцарилась анархия, но прежний вождь так и остался для корсаров чем-то вроде знамени.
В общем, на этот раз мы попали. Всерьез.
Корсаров хватит на полсотни таких, как я, и еще останется. Им ничего не стоит отсечь нас от города, перекрыть все пути к отступлению и взять тепленькими. По крайней мере, Киру. Уж я-то живым точно не нужен. Кое-кто не зря переводит Исла де Муэрте еще и как Убийственный Остров. Там собрались настоящие профи по этому делу.
Кира сама все прекрасно поняла, прибавила шагу, теперь ее уже не нужно было тянуть за руку, уговаривать и подгонять.
Она то и дело поворачивалась ко мне, и в ее глазах отчаяние мешалось со страхом. Наверное, она ждала, что Андреналин, как обычно, сейчас скажет: мол, не плачь, прорвемся.
— Ничего… — на бегу пропыхтел я, — они нас еще не поймали.
Сказал, а сам подумал — это лишь вопрос времени.
«Сами сдадитесь? Останешься жить, сталкер. Или мы вас поймаем, и ты будешь умирать очень медленно и трудно. Даю пять минут подумать. Я сегодня добрый».
Да, можно позволить себе быть добрым. Деваться нам и в самом деле некуда, даже если успеем добежать.
Пять минут прошли быстро.
«Твое решение, сталкер?»
«Люблю трудности», — отстучал я на ходу.
Вожак Ислы не удостоил меня ответом. И так все ясно, зачем дальше дискутировать?
Красные точки в КПК двинулись в стороны, развертываясь в большой полукруг. Еще один отряд, как я и предполагал, двинулся на восток, преграждая нам путь в город. Трое корсаров остались у портала — на случай, если произойдет невероятное, и нам удастся прорваться.
Да я и не собирался. Все транспортные линии наверняка заблокированы, так что смысла лезть в петлю нет никакого. А вот шахта…
Впереди, километрах в двенадцати к северу от портала, располагалась старая, довоенных еще времен, шахта. Ее так и называли — «ancient», то есть древняя. Действительно, копались там очень и очень давно, изрыли землю вдоль, поперек и особенно вглубь. Лезть в запутанную сеть выработанных и новых штреков без карты я пока не собирался, а вот в мешанине рудничных отвалов, старых конвейерных лент и заваленных подъездных путей вполне можно было затеряться. В завалах породы и металла радар не поможет, и даже такой толпой корсарам придется попотеть, чтобы нас найти.
А если совсем прижмут — останется единственный шанс: уходить вниз, в забои.
Есть там одна забавная штука. Для закоренелых самоубийц, которым давно уже нечего терять.
Вроде нас.
Мы успели. В последний момент, но все же успели: рукотворные горы шахтных отвалов выросли перед нами в тот самый момент, когда корсарский полукруг уже начал смыкать крылья. Сначала терриконы выброшенной породы походили на древние холмы — сглаженные дождем и ветрами, поросшие невзрачным мхом, с редким частоколом чахлых кустиков на гребне. Потом зелень исчезла, отвалы стали расти ввысь, склоны становились все круче. Рыжие от окислов остовы транспортеров покачивались на истлевших опорах, шатаясь и поскрипывая от ветра. То и дело попадались дряхлые фермы давно снятых подъемников; провисшие стальные тросы в радужных разводах коррозии с трудом удерживали их, цепляясь из последних сил за трухлявые болты и заклепки.
— Как здесь… отвратительно, — сказала Кира.
Она тяжело дышала, на лбу выступили капельки пота. Все это, правда, не мешало ей с любопытством оглядываться по сторонам.
— Что здесь было?
— Старая шахта. Она и сейчас есть, просто мы еще не дошли до рабочих шурфов. Здесь копают очень давно.
Я смотрел в КПК. Потеряв нас из виду в металлическом месиве, исловцы несколько задергались, но ненадолго. Полукруг рассыпался на несколько групп, передние уже втягивались в лабиринт рукотворных холмов. Арьергард перекрывал выходы.
Все правильно, ребята не первый день охотятся на людей, знают, как выслеживать добычу. Они даже попытались сбить нас с толку. Приват пискнул угрожающе:
«Сопляк, ты за кого нас держишь? В шахте тебя ждут наши».
Ну да, конечно. В любой другой — поверю, но только не в «Древней».
Кира вдруг обхватила меня руками, прижалась к груди и заплакала, уткнувшись в отворот куртки.
— Ты что?
— Они тебя… убью-ууут!! Я им нужна живой, а тебя убью-ууут!
— Прежде нас надо поймать.
— В этот раз поймаю-ууут… их слишком много…
Я осторожно выбрался из кольца ее рук, поцеловал и провел рукой по волосам.
«Может, и поймают. Но прежде им придется перешагнуть через меня».
— Прорвемся, маленькая. Не бойся.
Кира отчаянно замотала головой. Потом подняла глаза и, несмотря на мокрые дорожки на щеках, гордо и даже весело сказала:
— Я пойду к ним. Мне они ничего не сделают, а тебя оставят в покое.
Она повела плечами, словно скидывая тяжелый груз. Или наоборот — принимая его. Наверное, это очень страшно — впервые принимать на себя ответственность за других. В 17 лет. Зато как звучит! Прямо как в книгах. Я, мол, пожертвую собой, чтобы ты выжил.
Кто ж тебе позволит, девочка!
Спокойно, без слов, я вытащил из рюкзака сталкерский бронежилет, надел, затянул крепления. Протянул опустевший мешок Кире.
— Держи. Мне лишний вес будет мешать.
— Я пойду! — упрямо повторила она.
— Ты… — я взял ее за подбородок и заставил посмотреть мне в глаза, — пойдешь только в одном направлении — куда скажет дядя Андреналин! Ясно?!
Губы у нее снова задрожали. Зря я так сказал.
— Они убьют тебя, Андрей.
— Посмотрим еще. Это не так просто сделать. Особенно если ты не будешь мне мешать.
Конечно, она оскорбилась. И едва не зарыдала снова.
— Я хотела… а ты… как ты можешь!
Проклятие! Через пятнадцать минут нас окончательно возьмут в оборот, а мы стоим у всех на виду, да еще и отношения выясняем!
— Кира! — твердо сказал я. — С кем ты собралась договариваться? С Ислой? Даже не думай. Это беспредельщики, у них со всеми война. Понимаешь? Со всеми кланами! Тебя продадут тому, кто больше заплатит, да еще не один раз. А может, и не продадут, кинут всех, стравив попутно пару городов. И что тогда с тобой будет? И меня уберут просто как досадную помеху.
— Но если я…
— Если ты сдашься им сама, они будут рады. Очень. Только ни тебе, ни мне это ничем не поможет. Проснись, Кир. Благородные негодяи бывают только в старых книгах.
«И благородные герои, кстати, тоже».
О том, что корсары могут с ней сделать, я говорить не стал. Им пообещали заплатить за живую беглянку и, по возможности, здоровую. Остальное, включая психологическое состояние, заказчиков вряд ли волнует. А в Исле любят простые решения — предпочитают особо не заморачиваться. Могут первым делом ноги переломать, чтобы не убежала. Были прецеденты.
— Помоги мне. Делай, что я скажу, хорошо? И без подвигов. Тогда у нас появится шанс вырваться.
Кира утерла слезы тыльной стороной ладони. Взяла себя в руки, выпрямилась и кивнула.
Сердце кольнуло жалостью. Мать твою так! Неужели мир не может оставить ее в покое! Дать почувствовать себя просто девушкой, а не уникальным подопытным экземпляром! Детство Киры умерло в лабораторной тюрьме, а девчачья юность со всеми ее радостями и тревогами, первым поцелуем и первой влюбленностью тоже запомнится лишь постоянной беготней, охотой, преследованием?! И ничего другого не будет?
Да болт вам в печень! Кое-кто сегодня умоется кровью.
Я поцеловал ее. С нежностью и обещанием.
На самом деле я прощался, но Кира, слава куполу, не поняла. Она просто ответила на поцелуй, поднялась на цыпочки и обняла меня за шею. Косичка смешно болталась, едва слышно шуршала о пластины бронежилета.
— Слушай внимательно. Видишь, вон там развалины? — я показал на очередную пирамиду ржавья, остатки отвального транспортера. — Спрячься. Когда я залезу на гребень и подам знак, несколько раз включи на секунду-другую и выключи свой комп. Поняла?
— Меня же заметят!
— Заметят, — согласился я. — И попытаются запеленговать, потому что по радару нас здесь не найти. Первый, кто возьмет правильный пеленг, наплюет на остальных и бросится за наградой. Это же Исла!
— И ты его…
— Как получится. Все, пошли, Кир. Времени совсем не осталось.
Она погладила меня по щеке:
— Небритый. Когда все закончится — обязательно тебя побрею.
Я не успел ничего сказать в ответ, она совершенно по-детски чмокнула меня и задорно сказала:
— На удачу.
«Нет уж, — подумал я, — удача не поможет. Только фантастическое, невероятное везение».
Склон террикона дрожал и осыпался подо мной, измельченная ножами проходческих щитов пустая руда, много лет пролежавшая неподвижно, вдруг заторопилась вниз, к подножию. Но я упрямо карабкался вверх, упираясь ладонями, коленями, прикладом. Руки уже кровоточили, джинсы чуть ли не по пояс покрылись бурой крошкой.
Зато без шума ко мне не подберешься.
На вершине гулял пронизывающий ветер. От холодной пощечины прямо в лицо заслезились глаза, рукава куртки надулись и затрепетали.
Я выбрал место поудобнее, устроился, выложил из кусков породы бруствер. Приготовил снайперку.
Постреляем.
В КПК снова обрушились приваты, один за другим.
«Эй, вы где? Вылезайте, а то хуже будет».
«Я иду искать. Кто не спрятался — пеняй на себя, кто спрятался, лучше убейтесь сами».
Но я на них не смотрел. Все мое внимание сосредоточилось на правом окне, с никами. Когда в первый раз там появилась «Боевая СеКира», корсары ее, по-моему, даже не заметили. Слишком быстро Кира выключила свой комп.
На второй раз Исла оживилась. Посыпались сообщения.
«Поймал!»
«Держи ее! Пеленг держи!»
«Что, крошка, решила сдаться?»
«Куда? Сталкер, а ну верни свою сучку!»
Конечно, команд на клановой радиоволне корсаров я видеть не мог, но прекрасно представлял себе, что там происходит. Исловские инженеры пытаются взять пеленг на заветный ник, корсары, используя свои хитрые перки, высматривают нас в оптику.
Когда Кира появилась снова, приват молчал — все занялись делом.
И я в том числе. Даже успел отстучать Кире, прежде чем она снова исчезла:
«Все, хватит. Теперь не высовывайся, что бы ни случилось».
В Исле, конечно, собрались не самые последние бойцы. Зато предсказуемые. Когда каждому хочется получить награду, и речи быть не может о клановой тактике. Куда там…
Как я и предполагал, они рванулись по пеленгу сразу с нескольких сторон. Не поделившись результатами сканирования, естественно. Двое с севера сразу взяли неверное направление, еще один запутался в переходах, зато четвертый выскочил точно на меня.
Наемник с ручным пулеметом М60. Ник я не запомнил, да и наплевать мне, честно говоря, как его там звали…
В любом случае противник мне не по зубам — на фигурке в КПК красовался полный бронекомплект класса «дезерт». Если, конечно, играть честно, чего я, конечно, делать не собирался. В бою с Ислой при соотношении сил тридцать к одному все средства хороши.
В прицеле СВД он казался огромным — здоровенный бугай, сильный, привыкший чувствовать себя непобедимым.
Я навел перекрестье на пластины наколенника. Выждал, пока сервопривод чуть раздвинет их, помогая хозяину перебраться через завал, и плавно нажал на спуск.
И почти сразу же — еще раз.
Равзороченное первой пулей сочленение не успело сомкнуться, и вторая раздробила исловцу коленную чашечку. Он неестественно дернулся, начал падать, но в последний момент успел выставить руку. Приземлился на плечо, перекатился и, несмотря на боль в ноге, потянулся за упавшим пулеметом. Наверное, хотел отомстить обидчику.
Нагрудную силовую броню «дезерта» пулей 7,62 не пробьешь, тут нужен баррет или что помощнее. Шлем с одного выстрела — тоже. Впрочем, я и не старался. Мне нужно было его только обездвижить.
Наверное, под шлемом он скрипел зубами от боли. Но я видел лишь длинный ствол М60 с пристегнутыми снизу сошками, который рыскал по сторонами, надеясь уткнуться мне в лицо или живот.
Пришлось привстать на колено — наверняка исловец тут же меня заметил и направил пулемет на вожделенную цель. Но мне хватило и доли секунды.
Одновременно ногами и прикладом я саданул в бруствер из кусков пустой породы и в нависающий над склоном здоровенный валун. Камни полетели вниз, подпрыгивая и переворачиваясь, увлекая за собой другие, и на незадачливого противника рухнула целая лавина.
Он понял все и за мгновение многое успел — выпустил оружие, оперся на руки, выгнулся и попытался бросить тело в сторону.
Не получилось. Каменный поток смел копошащуюся внизу фигурку, словно и не было в ней полутора центнеров веса. Лопнула силовая обшивка брони, осколки пластин взвились в воздух, и тут все накрыло каменным саваном. Я успел заметить, как безвольно болтались руки и ноги наемника, когда лавина потащила его за собой.
Я спрыгнул следом, побежал вниз, почти не касаясь грунта. Глупо, согласен, — я мог обрушить на себя вторую лавину, но надо было успеть раньше, чем прибудет подкрепление. В том, что корсар успел перед смертью вызвать подмогу, я не сомневался.
Каменный поток завалил его с головой, похоронив заживо. А вот пулемет почти не пострадал. Десятикилограммовая дура лишь откатилась в сторону, немного помяв сошки. Плюс к тому наверняка перекосило ленту.
Я поднял М60 с земли. Тяжелое и недоубное оружие — с такой штукой в руках долго не побегаешь, особенно без сервоприводов. И не для сталкера, конечно: попробуй сутками мотаться по пустошам с лишним десятком кило за плечами.
Приемное гнездо ленты забилось каменной крошкой, а сама звенчатая гусеница ушла немного в сторону. При следующем выстреле может и заклинить.
То и дело поглядывая в КПК, я открыл приемный механизм, стряхнул пыль, перезаправил ленту. Затвор плавно пошел вперед, лента дернулась и встала ровно. Медные бочонки патронов ловили начищенными боками первые рассветные лучи, посверкивали, выстроившись в линию, как на параде.
Долго ждать не пришлось. Те, двое, с севера, что поначалу выбрали неправильный пеленг, быстро поняли свою ошибку. Сейчас они шли с двух сторон террикона, рассчитывая зажать нас в клещи. С «громами» наперевес — совершенно бесполезными здесь, в узких переходах и нагромождении камней.
Они почти не прятались. Зачем? Чем может быть опасен одинокой сталкер?
«Девку на пол и на выход!»
Еще один шутник, мать его.
Корсары так торопились опередить друг друга в погоне за добычей, что даже не стали координировать свои действия. Хотя бы выпрыгнули одновременно, что ли, рассеивая мое внимание.
Я полоснул очередью от бедра за долю секунды до того, как первый преследователь появился в проходе.
В каменном мешке грохот М60 показался просто оглушительным. Пулемет сильно и страшно бил отдачей по рукам, кисти сразу же онемели.
Почти все пули попали в цель. Я даже не удивился — подарок от имплантата, не иначе. Да и не было времени удивлятся. Свинцово-стальной шквал поймал врага на бегу, на короткое мгновение остановил его, потом отбросил на шаг, а потом и вовсе поднял в воздух, заставил раскинуть руки и наконец швырнул на землю, уже мертвого.
Отдача потащила ствол вверх, компенсируя ее, я опустил прицел и, видимо, немного переборщил, потому что новая очередь М60 резанула второго преследователя по ногам.
Я впервые в жизни увидел, как пули напрочь сносят конечность. В ворохе темно-красных, почти черных кровавых брызг, в облаке осколков композитной брони и костных тканей отсеченная культя, медленно вращаясь, полетела в сторону.
Надеюсь, он потерял сознание раньше, чем упал. Тело продолжало двигаться, и корсар рухнул вперед, как старательский мешок, полный добычи. Лицевой щиток проскрипел по щебню, но не раскололся. Но исловцу это не слишком помогло — последние пули очереди разворотили броню шлема и череп под ней.