Интересно, что у него там за «порядочная девица»?
Хеледика в последние дни перед отъездом мага в Мезру ходила замкнутая и задумчивая. Готовилась к экзаменам, много читала, помогала матушке Сименде, но видно было, что ее мысли витают где-то в стороне.
– О Дирвене думаешь? Послушай совета мудрого старого дядюшки, выкинь безмозглого паршивца из головы.
– Уже выкинула, – девушка невесело улыбнулась. – Я думаю о другом: что мне делать дальше?
– Жить, как ни банально это звучит.
– Вот-вот, я и пытаюсь понять, как мне дальше жить, чем заниматься, – она опустила длинные загнутые ресницы золотисто-пепельного оттенка, но потом опять прямо посмотрела на Орвехта. – Я пока не знаю, какой должна быть моя жизнь и что мне нужно.
– Встретишь кого-нибудь, я надеюсь, – вздохнул маг, подумав, что Дирвен заслуживает хорошей порки.
– Этого мне сейчас не надо, и замуж я не собираюсь. Вы же не будете выдавать меня замуж?
– Нет, конечно, если только ты сама этого не захочешь.
Это заверение как будто успокоило Хеледику, но, судя по ее виду, она не оставила своих размышлений о смысле жизни.
«Госпожа Развилок, пошли ей кого-нибудь, кто сумеет развеять ее хандру, не оделив ее новыми печалями!» – взмолился Суно, направляясь на звук колокола к полевой кухне.
Обратно пошли в обход Лысой Прорвы: спешить сломя голову больше некуда, а в лесу, хоть там и водится волшебный народец, они будут в большей безопасности, чем посреди этой аномалии, как выразилась Энга, использовав словечко из своего родного языка.
Дирвен по дороге расспрашивал ее об Артамириде. Оказывается, магия там редкость, зато повсюду паровые машины вроде тех, что стоят на некоторых фабриках. Эти чудовищные штуковины приводят в движение поезда, корабли и кареты, причем иногда взрываются, если котел вдруг перегреется. Дома из-за этого сплошь покрыты копотью, они там высоченные – по двадцать-тридцать этажей. Люди красят волосы во все мыслимые цвета, по улицам летают крылатые собаки и кошки, а плоды, похожие на картофель, растут на деревьях, как яблоки. И еще у них капуста величиной с кресло, поэтому в Артамириде не голодают. Он с жадностью слушал правдивые рассказы о чужом мире, задавая кучу вопросов – когда-то еще так повезет!
Хотелось выяснить, есть ли у нее кто-нибудь, но заговорить на эту тему Дирвен не решался. И вдобавок не мог разобраться, нравится ему Энга или нет. Вроде бы и то и другое сразу, однако притяжение было сильнее отталкивания.
«Победитель ядов» он ей по-честному отдал, предупредив, что амулет, возможно, долго не протянет, поскольку мог пострадать от ктармийской магии.
– Не имеет значения, – отозвалась ведьма, с удовлетворенной усмешкой разглядывая стеклянную подвеску с темно-синим шариком внутри. – Мне понадобится только его начинка, чтобы приготовить лекарство, она потерять свои свойства не могла.
– А лекарство для кого?
– Для моей подружки, которая осталась в Артамириде. Я ему покажу…
– Кому покажешь?
– Да так, одному человеку. Ладно, забудь.
Судя по хищному прищуру Энги, человек этот немало крови ей попортил.
Сердце у Дирвена екнуло от ревности: а ну, как между ними что-то было? Не в постели, ведь она девственница, а просто в смысле романтических отношений?
Ее шлайка после всех передряг пришла в негодность: судя по всему, обруч сломался в нескольких местах, и теперь многострадальный подъюбник сидел на своей хозяйке криво, словно у той одно бедро больше другого. Рациональное предложение снять этот несуразный предмет туалета и выкинуть в кусты Энгу возмутило: значит, Дирвену хочется, чтобы она ходила без шлайки, словно какая-нибудь уличная девка? Это же верх неприличия, в Артамириде все носят шлайки. Он, кажется, непонятно за кого ее принимает!
Обидевшись, она с полчаса молчала, а Дирвен время от времени косился на нее, не смея заговорить, и про себя недоумевал: чего здесь такого, другое дело, если б ей предложили разгуливать без юбки… Но у всех народов свои обычаи и представления о пристойном, с этим надо считаться. Чудной, должно быть, мир эта Артамирида.
Когда она сменила гнев на милость, он задал вопрос, давно вертевшийся на языке: зачем ей понадобилось ему помогать, только ради «Победителя ядов» и перехода через границу – или было что-то еще?
– Я работала за плату, почему нет? Плюс азарт… Мне нравятся рискованные игры, это как бокал хорошего вина или плитка шоколада. Люблю выигрывать. Ты ведь тоже любишь выигрывать? Вдобавок мы отпустили на свободу Каменного Лиса, приятно иногда сделать доброе дело.
Дирвен не понял, иронизирует она или говорит всерьез, а подумав о Лисе, вслед за тем подумал еще и о Флаварье, занявшей его место.
– Знаешь, мне все-таки жаль ее, – признался он хмуро. – Ну, эту девушку из Ктармы. Ей всего девятнадцать лет.
– А мне не жаль, – с вызовом усмехнулась Энга. – Мне тоже девятнадцать, и если б она преуспела со своей чертовой «мясорубкой», мне бы никогда не исполнилось двадцать.
«Ага, теперь я знаю, сколько тебе, – переключился на другое Дирвен. – На два года старше меня, вовсе не такая великая разница».
Когда начало смеркаться, они принялись собирать сухие ветки для костра. Дирвен дважды натыкался на уродцев в мясистых бледных шляпках, которые притворялись грибами. Он вздрагивал от неожиданности, а те проворно отбегали, бормоча что-то невнятное и противно хихикая. Можно их не бояться, у него по-прежнему есть защитные амулеты в рабочем состоянии, и рядом ведьма-союзница, но все равно становилось не по себе. Как же эта мелкая погань называется? Кажется, грикурцы или что-то в этом роде. Они стараются загнать путника в чащобу, где недолго сгинуть, потому что питаются телесными соками и частицами плоти, попавшими в почву, для этого у них вырастают из ступней корешки, похожие на нити грибницы, которые они могут выпускать либо втягивать обратно. Пока Дирвен с Энгой преследовали ужасательниц, грикурцы на глаза не попадались: если кто-то целеустремленно идет своей дорогой, они то ли не надеются на поживу, то ли что-то еще их от такого человека отваживает. Он припомнил посвященный им параграф из учебника по волшебным существам и пересказал Энге, но оказалось, она в паянской школе магов тоже все это проходила.
По-прежнему было холодно, северный ветер покачивал верхушки сосен. Еды на переход в обрез хватит, а потом можно будет или купить что-нибудь съестное у старой травницы, или сходить за провиантом в «Три шишки». Отправиться вместе с Дирвеном на заставу Энга наотрез отказалась, хотя он пытался ее убедить, что ничего плохого со стороны Светлейшей Ложи ей не грозит – наоборот, поблагодарят за помощь, а может, еще и предложат продолжить учебу в Аленде, в Магической Академии. Так и не уломал. Ладно, с помощью «Дорожного помощника» он переведет их с Нальвой через границу, а на ларвезийской земле они разойдутся в разные стороны.
И с чего она так уперлась? Можно подумать, Ложа выдаст молонской стороне лекарку под дланью Тавше и способную ведьму – ага, разбежались! Самим такие нужны. Наверное, будь на его месте учитель Орвехт, он сумел бы Энгу уговорить, но все доводы Дирвена отскакивали, как мячик от стенки.
Умаявшись с ней спорить, он замолчал, уставился в темень, окружавшую со всех сторон небольшую поляну, озаренную оранжевым светом костра. Полезли в голову другие мысли: о лесном мужике, получившем арбалетный болт под лопатку, о разбойнике с перебитым носом и лиловатым шрамом наискосок, которому Дирвен пинком проломил висок, о Флаварье, превратившейся в живой барельеф. На душе было тягостно, хотя ругать его за них никто не станет: он должен был любой ценой выполнить задание – и выполнил, еще и похвалят, молодцом назовут…
– Ну, ты и молодец! – с изумлением и злостью протянула Энга. – Я-то рассчитывала выспаться…
– А что? – растерянно спросил Дирвен.
Перед этим он уткнулся лбом в колени, целиком погрузившись в свою печаль, и теперь заморгал, щурясь на пламя.
– Да ты сам посмотри, кто к нам пожаловал, – ведьма выглядела донельзя недовольной. – Твой же гость! Заметь, из моих ни один не явился – понимают, что ловить им здесь нечего.
Повернув голову, Дирвен подавился собственным воплем. Он не шарахнулся назад, прямиком в костер, лишь потому, что в первое мгновение обмер. А потом вспомнил о том, что у него же есть амулеты, спасающие от нежити, так что это к нему не подойдет, нипочем не подойдет…
Убитый им разбойник стоял на границе защитного круга. Распухшее лицо исклевано птицами, в глазницах какая-то мутная слизь. Руки свисают, как плети, потемневшие кисти раздулись и местами потрескались. Дирвен смотрел на этот ужас, не в силах отвести глаз, пока ему не влепили тяжелый подзатыльник, от которого лязгнули зубы.
– Думаешь, такие визитеры ко всем приходят? – зло прошипела ведьма. – Нет, мой милый, только к таким, как ты. Ведь ты же сам его позвал, и фонарик зажег, чтоб он не заплутал, и ковровую дорожку постелил, чтобы встретить упыря со всем респектом! Имей в виду, экзорцизмом я никогда не занималась, случая не было попрактиковаться.
Убитый им разбойник стоял на границе защитного круга. Распухшее лицо исклевано птицами, в глазницах какая-то мутная слизь. Руки свисают, как плети, потемневшие кисти раздулись и местами потрескались. Дирвен смотрел на этот ужас, не в силах отвести глаз, пока ему не влепили тяжелый подзатыльник, от которого лязгнули зубы.
– Думаешь, такие визитеры ко всем приходят? – зло прошипела ведьма. – Нет, мой милый, только к таким, как ты. Ведь ты же сам его позвал, и фонарик зажег, чтоб он не заплутал, и ковровую дорожку постелил, чтобы встретить упыря со всем респектом! Имей в виду, экзорцизмом я никогда не занималась, случая не было попрактиковаться.
– Он пришел, потому что я его убил.
– Нет, потому что ты о нем думал и вовсю его звал. Если б имела место закономерность, что покойники являются к своим убийцам, у вас в Сонхи давно бы уже наступил золотой век, и не было бы никакого разбоя. Упыри вроде него тащатся к тем, кто их ждет. Давай спросим?
Дирвен через свои амулеты уловил, что поднявшаяся на ноги Энга плетет какое-то заклинание – с ученической неспешностью, чтобы не сбиться и не допустить ошибки, – а потом она повелительным тоном потребовала:
– Назови свое имя!
– Варвесойм Куглет, – невнятно, с нутряными хрипами, отозвался разбойник.
Душной волной накатила вонь разложения.
– Сколько человек ты убил, пока занимался грабежами, Варвесойм Куглет?
– Двадцать четыре.
– Кто-нибудь из них приходил к тебе после смерти?
– Нет.
– Дирвен, слышал? Этому уроду было на них наплевать, угрызениями совести он не мучился, поэтому для его жертв дорожки к нему не было. А ты, Варвесойм Куглет, принципиальная личность… Когда сам убивал ради кучки монет, это были дела житейские, но когда несчастный мальчишка, спасая свою жизнь, убил тебя – это уже форменная несправедливость, надо качать права и донимать его претензиями с того света, верно?
– Да, – подтвердил разбойник, и впрямь придерживавшийся такого мнения: мертвецы врать неспособны.
– Прелесть, правда же? – обратилась ведьма к Дирвену, который встал рядом, несмотря на мелкую дрожь в коленях, и ответил ей угрюмым взглядом: вовсе он не «несчастный мальчишка»! – Я настолько восхищена, Варвесойм Куглет, что не стану тебя изгонять. Наоборот, позабочусь о том, чтобы ты нас не покинул, пока за тобой кое-кто не придет. – Она вновь плела непонятное заклятие, ее глаза под белесой челкой мстительно горели. – Дирвен, не пугайся, я сейчас призову демона.
– Какого демона? – он на шаг отступил.
– Кого-нибудь из младших помощников тех демонов загробного царства, которые состоят на службе у Акетиса и разбираются с грешниками, наворотившими злодеяний сверх меры. Я об этом читала в старинных книгах, и там же был описан ритуал призыва. Отдадим его им, заслужил.
– Не надо… Не приду больше… Отпустите…
Варвесойм Куглет задергался, но ему не удалось ни растаять в воздухе, ни сдвинуться с места. Распухшая мертвая плоть тряслась, как студень, из трещин на коже сочилась слизь, запах падали усилился.
– Энга, пусть он лучше убирается, – ослабевшим голосом попросил Дирвен. – Разве ты справишься с демоном? Я тоже кое-что читал, такие вещи делают коллективы магов по двадцать-тридцать человек, и обязательно с кормильцами, чтобы черпать силу из Накопителя…
Девушка прищурилась, на миг ее лицо так исказилось, словно сама она была разъяренной демоницей.
– Эти так называемые маги с их Накопителями… – начала она свирепым свистящим шепотом, заставив Дирвена попятиться, но тут же осеклась и глубоко вздохнула. – Я из Артамириды, и я посильнее ваших местных, так что управлюсь одна. И демон будет не какой попало, а при исполнении служебных обязанностей, это все равно что позвать полицейского, чтобы сдать ему пойманного преступника. Если трусишь, укройся с головой плащом и притворись спящим.
Дирвен не стал следовать ее совету. И он, и покойник с дрожью наблюдали, как самоуверенная ведьма чиркнула себе ножом по запястью, обмакнула палец в кровь, вывела на земле какой-то знак, одновременно что-то произнося напевным речитативом.
Сначала показалось, что ничего у нее не вышло. Вот и слава богам. Пусть этот Варвесойм Куглет убирается на все четыре стороны, в ближайшие несколько ночей он вряд ли снова объявится, потому что не захочет связываться с Энгой, а потом Дирвен встретится с магами Ложи, и те, если понадобится, проведут экзорцизм по всем правилам.
– Пусти… Уйду… – утробно прогудел мертвец, тоже понадеявшийся на лучшее.
Сверкнула, словно взблеск молнии, холодная вспышка. На том месте, где Энга нарисовала кровавый знак, появилось некое существо. Дирвен затруднился бы описать его в деталях, но оно было белое, как молоко, с вытянутой по-волчьи зубастой мордой и большими раскосыми глазами без зрачка и радужки – там клубилась сплошная тьма, и в ней плясали сумасшедшие снежинки. От шеи до пят его покрывали белоснежные ветвистые отростки, все они извивались, словно щупальца подводных тварей, которых Дирвен видел в аквариумах в резиденции Светлейшей Ложи. И похожего демона он тоже, кстати, видел! На картинке. В Большой Энциклопедии. Никакой это не «младший помощник», а один из десяти доверенных приближенных бога смерти Акетиса. Ой-ей, кого же Энга умудрилась вызвать…
Ведьма, должно быть, тоже видела тот рисунок в Энциклопедии и уже поняла, что дала маху. Низко поклонившись, она промолвила тоном благовоспитанной девицы:
– Прошу простить меня, господин, что дерзнула вас потревожить. Взываю к справедливости. Этот умерший – Варвесойм Куглет, бандит и душегуб, был убит при разбойном нападении и после смерти своих прежних замашек не оставил, явился досаждать живым. Будьте милостивы, заберите упыря в загробное царство.
– Забрать-то заберу, красотка. – Голос демона напоминал свист ветра в ветвях деревьев. – Но зачем же разводить столько церемоний между старыми приятелями? А то не помнишь, как мы с тобой гуляли?
– Не помню, господин, – тихо вымолвила Энга, и непонятно было, испугалась она или смутилась – во всяком случае, это заявление определенно выбило ее из равновесия.
– Жа-а-аль… – протянул подручный бога смерти, подмигнув и оскалив в ухмылке волчью пасть. – Славно мы с тобой, красотка, покуролесили… Как видишь, я с тех пор недурную карьеру сделал. Сколько за это время воды утекло, сколько цивилизаций появилось и исчезло, сколько случилось перемен… Никто из людей тебя не помнит, а то бы всполошились. Как тебе нравится нынешний бардак?
– Мне не с чем сравнивать, господин, так как я не помню бардака прежнего, – ответила она все тем же учтивым тоном.
– Не беда, – собеседник снова подмигнул ей с жутковатым оскалом. – Пойди да утопись, дело нехитрое.
Вот это Энгу проняло, но она все же сумела криво улыбнуться:
– Неужели вам хочется, господин, чтобы я стала русалкой?
– Да уж, русалка из тебя получится такая же обольстительная, как девица! – демон зашелся лающим смехом, словно это была невесть какая удачная острота, и исчез вместе с Варвесоймом Куглетом.
Ведьма как подкошенная уселась на землю, Дирвен плюхнулся рядом с ней – из солидарности и потому что ноги его больше не держали.
– И он тоже про утопление… – обреченно пробормотала девушка. – Мало того что мне снится по нескольку раз в месяц озеро с неподвижной черной водой, в котором меня топят, так еще и демон из свиты Акетиса откуда-то об этом знает! Бр-р, спасибо, поднял настроение.
– Демоны в наших снах чувствуют себя как дома, если только человек не ведет праведную жизнь, – поделился школьной премудростью Дирвен. – Энга, судя по тому, что он говорил, ты возвратница. Жила когда-то в Сонхи, потом ушла путешествовать по мирам, а теперь тебя притянуло обратно.
– Ну и что? – прищурилась ведьма. – А ты, к примеру, овдеец. Не хочешь вернуться на свою историческую родину?
Исподволь выспрашивать она умела, и Дирвен уже успел кое-что выложить ей о своей жизни.
– Да я же ничего… Просто ты не говорила раньше, что ты возвратница.
– Потому что я не собираюсь здесь оставаться. По-любому вернусь в Артамириду.
– Тебе там нравится больше?
– Никакого сравнения: на каждом шагу паровые машины и летающие собаки, в дома поступает самотеком горячая вода, и ни одна приличная девушка не выйдет из дому без шлайки. Цивилизация! Этот демон кое в чем однозначно прав.
– В чем?
– Насчет бардака.
Они молча сидели рядом и слушали, как трещат в костре смолистые сучья, потом Дирвен заметил:
– Судя по тому, что он говорил, вы с ним раньше были знакомы.
– Я об этом ничего не знаю и знать не желаю. Какие-то двусмысленные намеки, якобы мы с ним гуляли… Я девственница, а он со мной разговаривал так, словно я девица с богатым прошлым. Ты, может, и получил удовольствие, а мне было очень неприятно все это выслушивать.
– Нет, что ты, я никакого удовольствия не получил! – запротестовал Дирвен. – И он же сам сказал, что это было давно – в смысле, много рождений назад, и сколько воды с тех пор утекло. Ты, наверное, была древней волшебницей, вот интересно!