– Где?
– В мастерской!
– В какой, мать твою, мастерской?!
Сандро недобро ухмыльнулся распухшим запекшимся ртом.
Итак, он не ошибся. Девица хотела развести его, как последнего лоха. А поняв, что такие вещи с ним не прокатывают, начала выкручиваться. Вон даже пакет с тряпьем прихватила для наглядности.
– Я оставила ее вчера в мастерской вязальщиц. Это довольно далеко от вашего да и от нашего города. Я там подрабатывала у тетки своей на летних каникулах раньше, – заикаясь от слез, начала она говорить, размазывая грим по лицу. – Мастерской давно уже нет, а здание оставили. Не сносили, и никто не использовал. Оно и стояло уже несколько лет. Вот я туда ее и отвезла. Заперла ведь!.. А она исчезла оттуда. Пакет, главное, тот, что я ей оставила с булками и сырком плавленым, пустой валяется. Бутылка пластиковая из-под минералки тоже там, а Катьки нету-у-у! Не мыши же ее сожрали, в самом деле. Дверь-то, Саня… Дверь-то по-прежнему на запоре! А в комнате ни окон нету, ни чердачного лаза. Куда она могла подеваться?!
Он подумал минуту, потом решил не показывать ей, что не верит ни единому слову, и поинтересовался с тревогой:
– А Хромин не мог ее там отыскать?
– Нет, – она интенсивно замотала головой. – Я тихонько позвонила Томке. Та ахнула и сказала, что Тарас при ней неотлучно. Ребят на двое суток отпустил. Любовью, паскуда, решил насладиться, пока жена с детьми не вернулась. Нет, Катьки там нету. Где же она, Саня, где?!
– Будем искать, – изрек он глубокомысленно и тут же без лишних церемоний вышвырнул Лиду из квартиры.
Итак, Катерине снова удалось убежать из клетки. Ай да птичка-невеличка! Ай да молодец! И сама о том не подозревала, от какого ярма его освободила своим бегством. Лида, она ведь вцепилась бы в него репьем, и ныла бы, и день за днем навязывала ему чувство вины за невыплату по счетам. А теперь он чист. Теперь никаких обязательств. Хоть он и не особо заморачивался по этому поводу, да пару раз перед сном совесть его уколола.
Сандро влез под душ. Осторожно помассировал ноющее тело. Потом долго втирал в него целебные масла, еще столько же времени потратил на примочки на лицо. Скромно позавтракал омлетом, кофе и пережаренными гренками. Тщательно выбирал себе одежду, хотя и не представлял, куда может отправиться в таком помятом виде, но по привычке выбирал. Морщась то и дело, влез в широкие льняные штаны, тонкую рубашку с длинными рукавами без пуговиц. Встал перед зеркалом. Осмотрел себя и едва не расплакался от жалости.
Надо же было так его обезобразить! От былой привлекательности, укладывающей на его массажную кушетку штабели желающих прелестниц, не осталось и следа. Даже, кажется, волосы поредели. Или это седина?…
Он приблизился к зеркалу настолько, что почти коснулся его носом, и, к ужасу своему, насчитал сразу с десяток седых волос. Да и поредели они, слов нет. Сильно поредели, а все отчего? Все оттого, что этот гнусный коновал трепал его без особой нужды за шевелюру. Надавать бы по ручищам ему, да некому. Но это лишь пока!..
Звонок в дверь застал Сандро за самозабвенным занятием. Он сидел перед окном, оседлав кухонный стул, и пытался замазать тональным кремом синяки. Выходило так себе, лицо превращалось в маску, но это было все же лучше, чем сверкать гематомами на весь белый свет.
Он подошел к двери, глянул в глазок и тут же испуганно отпрянул.
На лестничной клетке, вопреки ожиданиям, не томилась Лидия. Там стояло двое высоченных широкоплечих парней в безликих пиджаках с оттопыренными подмышками.
Кто такие?! Что им было нужно?! Снова приспичило потрепать его, так на людей Хромина эти двое не походили. Кто тогда это мог быть?!
Звонок повторился с большей настойчивостью, и ему все же пришлось открыть.
– Добрый день, – вежливо поприветствовал один из визитеров.
Вытащил заученным движением удостоверение из внутреннего кармана пиджака, сунул его опешившему Сандро под нос и без лишних уточнений приказал:
– Собирайтесь.
– Куда? – он попятился от двери. – Куда опять собираться?
– Не стоит так волноваться, – поспешил его утешить второй. – Нам нужно задать вам пару вопросов, только и всего.
– По поводу?! – Он, кажется, даже икнул от неожиданности. – Какие вопросы?! По поводу чего?!
– По поводу вашего внешнего вида тоже. – Тот, что совал ему удостоверение, улыбнулся суховато. – Правильнее, о причине и виновных.
– А-а-а, понятно, – медленно протянул Сандро, хотя ничего ровным счетом не понимал.
Но хоть одно утешало: это не бандиты. Пришли, вежливо позвонив в дверь, а не выбив ее с полпинка. И еще одно не могло его не вдохновить. Кажется, ребят очень интересуют те мерзавцы, что подпортили ему портрет лица. Ну что же, ну что же. Если предоставляется случай поквитаться с Хроминым таким вот вполне законным образом, почему его не использовать?
– Уже иду, – кивнул Сандро, подхватил с полки под зеркалом борсетку, ключи от квартиры и, не выдержав, все же полюбопытствовал: – Как же вы узнали, что меня покалечили? Надо же, какая проницательность.
– Не в проницательности дело, – неосторожно хмыкнул один из них, держась строго у него за спиной. – А в заявлении от гражданки Старковой. Идемте, она просто жаждет видеть вас.Глава 24
Историю жизни продавщицы Веры Кирилл Дедков выслушал с проникновенным вниманием, не забывая подливать ей из литровой пузатой бутылки вина. Подло, конечно, было опаивать бедную женщину и, пользуясь ее охмелевшим состоянием, тянуть из нее по слову. А что было делать, если поначалу она восприняла его в штыки! Вот и пришлось раскошеливаться на вино и угощение. Идти к ней домой. Ждать, пока она выпроводит ребенка на улицу, пока снимет стресс парой стаканов, выслушать очень много нелестных слов в адрес всего мужского племени, а потом уже вплотную приступать к своей миссии.
– Женька мой, он хороший был, вы не верьте никому! – воскликнула пьяно Вера, когда Дедков неосторожно нажал ей на больную мозоль, ввернув о его недостойном поведении. – И не бросал он меня!
– Но ведь уехал.
– Уехал… Уехал… Тут еще стоит разобраться, как и куда он уехал. – И она вдруг оглянулась себе за спину, будто там стоять сейчас кто-то мог. – Все странно как-то с его отъездом.
– Да? Почему странно?
Дедкову, например, ничего странного в очередном бегстве Леши-Жени не виделось. Самое заурядное, на его взгляд, бегство. Возможно, он успел заметить вдову погибшего товарища, догадаться, что та его узнала. Вот она и причина его очередного исчезновения. Попробуй теперь найди его!
– Нет. Он никуда не убегал, – продолжала настаивать на своем Вера, налегая грудью на шаткий кухонный стол. – За ним приехали.
– Приехали?! Кто?! Он же издалека был, у него ни родни, ни знакомых, кто мог за ним приехать? Как-то не верится.
– Да, не верится, но это так. Я поначалу не поняла, что происходит. Все вроде нормально, нормально, а тут вдруг занервничал. Идем по улице, он оглядывается. Телефон зазвонит, он вздрагивает. Спрашиваю, что такое? Молчит и улыбается. Забеспокоилась я слишком поздно. Надо бы раньше. И беды бы не было.
– Беды? С чего вы взяли, что беда случилась? – спросил Дедков, а внутри все заныло и затрусилось, знакомым было ощущение, очень знакомым.
Не могла Вера выдумывать, даже в угоду собственным обидам. Стала бы она выгораживать мужика, который, не успев на ней жениться, вдруг взял да и бросил ее. Нет, было здесь что-то, точно было.
– Слушайте, Верочка.
Дедков погладил ее по голому локотку, пытаясь вернуть разговор в нужное русло, она с чего-то начала не к месту клясть своего работодателя. Вспомнила, как тот не дал ей выходных на майские праздники. И на собственную свадьбу не хотел отпускать, еле-еле Женька его упросить сумел.
– А вы не пробовали Женьку искать?
– Так не велел он! – вдруг вскинулась она с обидой. – Неужели бы я сидела, как свекла на грядке, если бы он мне не велел!
– Как велел?!
– Так и велел! Как приехали за ним, он куртку в охапку, поцеловал меня и сказал…
– Приехали?! Кто приехал?! Когда?!
Значит, все-таки он прав, и на след беглого милиционера действительно напал кто-то еще. Кто-то, кроме вдовы. Или…
Или она соврала ему, сказав, что никому не рассказывала про неожиданную встречу с Лехой? И может ли это как-то быть связано с убийством Терехова в ее дворе?! Их будто ждали там. Именно там!
Черт побери! Черт побери все на свете! Одни головоломки! Чем больше он узнает, тем меньше ему становится понятно. Ах, как не хватает сейчас Васьки рядом. Как не хватает. Он бы живенько все разложил по полочкам.
– Так, Верочка. Все очень серьезно, – тряхнул он ее за плечи, обеспокоившись тем, что женщина неожиданно принялась сонно закатывать глаза. – Понимаете, Женька мог в самом деле попасть в беду.
– А он и попал, раз не позвонил и не вернулся, – она всхлипнула, часто-часто заморгав глазами. – Он же любил меня, понимаете!!! И я его… подлеца, любила. А он… А он не позвонил, а обещал. Сказал, жди звонка. Искать не пытайся. Не надо. А то, говорит, проблемы могут возникнуть. А звонка, говорит, жди. Я, говорит, обязательно позвоню. И не звонит!
И она захныкала, начав вслух перебирать все их с молодым мужем счастливые дни, которых и было– то – по пальцам можно легко пересчитать. И заботливый он был, и дочку не обижал, и все по дому помогал. А как уехал, так как сквозь землю провалился.
Кирилл сорвался с крашеной табуретки и со злостью заходил по кухне, натыкаясь на острые углы самодельных шкафов. Вера опьянела и говорить внятно почти не могла. Голова ее клонилась то к одному, то ко второму плечу, глаза без конца закрывались, а она все не хотела выпускать из рук стакана с вином.
Перестарался Дедков, что называется. Сейчас она уснет, и все, пиши пропало. Никакого разговора не получится. А время не терпит! У него Катька пропала! И друг почти на глазах погиб от руки убийцы! Да и самого его еще никто из числа подозреваемых не исключал. А она спать удумала!..
– Вера, кто и когда за ним приехал? – повысил он голос, отобрав таки у нее вино. – Всего два вопроса, и я ухожу!
– Уходишь? Почему? – она попыталась улыбнуться ярко накрашенным ртом, но губы поползли в сторону, и она снова всхлипнула: – Вот и ты тоже… Как Женька мой… Машина была. Людей не видела. Машина ночью подъехала без света, без ничего. Он с кровати вскинулся, будто ждал. К окну подлетел и смотрит. Тут по стеклу камешком тюк. Он и засобирался. Говорит, не ищи, сам позвоню. Так надо. А кому надо?! Когда надо?!
– Номера?! Номера машины не помните?! – Это была последняя надежда на выпрыгивающую прямо из рук нить его поисков.
– Какой номер в темноте, ты чего, парень? – она хихикнула. – Я же не сова! Нет, машину не видно было. Номера тем более.
И тут от входной двери раздался слабый голосок, больше похожий на кошачье мяуканье. Дедков даже не сразу сообразил, что это вернулась с прогулки дочка Веры и что-то говорит им слабым детским голосом.
– Что ты говоришь, малышка? – Метнувшись в заваленную вещами прихожую, Кирилл присел перед ребенком на корточки. – Что ты говоришь?
– Он того дядьку Иванычем назвал, – сильно смущаясь, проговорила девочка, потупив глаза в пол. – Когда уже шел мимо моей кроватки, сказал, что шустрый Иваныч на ногу, вот.
– Больше ничего ты не заметила?
– Нет. Я спала потому что. Мама заплакала, а я уснула. Но дядьку того дядя Женя знал. Он ему и раньше по телефону звонил, я слышала, – опасливо покосившись на дверной проем кухни, шепнула она Кириллу в самое ухо. – И он тоже звал его Иванычем, а больше никак.
– А о чем они говорили, малышка? Когда Иваныч звонил дяде Жене, что дядя Женя говорил?
– М-м-м. – Она сморщила гладкий лоб и принялась накручивать на пальчик кончик белокурой косички. – Я играла… Дядя Женя сказал, что не вернется.
– Куда не вернется?
– Я не знаю. Он просто сказал: «Иваныч, я не вернусь». А потом дядя Женя говорил про деньги.
– К-какие деньги?! – У Дедкова аж голос сел от волнения. – Какие деньги, малышка?!
– Я не знаю. Он просто сказал: «Иваныч, деньги раскидаем потом».
– И все?!
– И все. Больше не звонил. А потом уехал дядя Женя. – Девочка снова покосилась на кухонную дверь и спросила с недетской тоской: – А мама пьяная?
Ох как стало ему нехорошо от этого вопроса. Ох как стыдно. Он ведь Веру напоил. Все надеялся разговорить ту по пьяни. А теперь вот девочка своим невинным вопросом его возьми да укори.
– С ней все в порядке, малышка. Она сейчас отдохнет, а потом…
– А потом станет ругаться, – опечалилась девочка. – Она все время теперь ругается, как дядя Женя уехал. А вы у нас не станете жить?
Боже правый! Сквозь землю бы провалиться, да некогда! Дедков не знал, куда глаза девать.
– Нет, я поеду теперь.
– Дядю Женю искать? – она улыбнулась. – Вы найдите его и скажите, что мы скучаем. Ладно?
– Ладно, – сглотнул он комок, сразу вспомнив о своих пацанах.
Только сейчас вспомнил, как давно не виделись. Вот разберется с этим запутанным делом, отыщет Катьку и заберет их на недельку-другую. Ангелина вряд ли будет против. А если и будет, он найдет нужные слова, чтобы убедить ее. Взрослым всегда объяснить много проще, детям порой невозможно. Как вот, к примеру, объяснить этой милой девчонке, что дядя Женя уже никогда к ним не вернется. А мать так и будет кричать на нее и нервничать, пока не приведет себе еще кого-нибудь, способного скрасить ее одиночество и присмотреть за домом. А дядя Женя…
Один процент из ста, что он еще жив и что успел разбить пополам деньги с тем человеком, отчество у которого Иванович.
Н-да… Все-таки сумка с деньгами была украдена из машины убитого крутого не кем-нибудь, а Алексеем. И им же была припрятана под плетнем Голощихина. Но забирал ее у пьяницы уже не Алексей, а кто-то другой. Тот самый человек, с которым Алексей говорил по телефону и который потом увез его посреди ночи из этого города.
Кто этот человек? Кто носил отчество Иванович и обладал достаточным влиянием, чтобы Иван Голощихин взял да и за здорово живешь отдал ему деньги?!
Уезжая через пару часов из этого города, Дедков мог поклясться, что знает ответ на этот вопрос. Или очень близок к его разгадке…Глава 25
Тетя Маша вышла из церкви с просветленным лицом и очищенной от скверны душой.
Получила! Получила благословение от батюшки на добрые дела, теперь ей и страшиться нечего. Теперь за ней не только совесть, что изъела похлеще колорадского жука лист картофельный, теперь за ней еще и сам господь! Уж он-то не оставит ее в правом деле. Он направит и поможет. А то видано ли дело мирным днем под чистым небом людей убивать!
Первый раз она стерпела, когда Ваньку Голощихина отравили.
Если уж до конца честной быть перед богом и самой собой, то не верила она, что отравили его. Так и грезилось, что выжрал он чего-нибудь гадкого. Пил ведь, покойник, все, что плескалось.
Девушке она опять же помогла убежать, когда хотели ту заставить отвечать за смерть горького пьяницы. И по доброте своей и по справедливости не могла Катерина отравить его! Так подсказывало тете Маше сердце, так оно теперь и выходило.
Так это что касалось Голощихина Ваньки – пропащего во всех отношениях человека. Здесь тетя Маша если и взяла грех на душу, то совсем крохотный, незначительный. Но вот что началось потом!..
Два дня назад, когда тетя Маша шла с рынка, ее остановил вдруг ни с того ни с сего Митюня. Она и говорить с ним не собиралась. Не очень-то надо лясы точить с кем попало. Не любила она его по многим причинам, тут еще одна добавилась – тащила назад свою тележку с яблоками, не продала ничего. Только время потеряла по жаре да надорвалась с яблоками с этими. Тут еще соседа послал ей окаянный.
– Слышь, теть Маш, чего скажу. – Митюня скалился небритой рожей в ее сторону, чего-то интенсивно пережевывая.
– Чего тебе? – Она строго глянула на него из-под косынки и отвернулась тут же к своей калитке, начав греметь щеколдой.
– Мужики-то у тебя тоже были?
– Какие мужики? – Она сразу насторожилась, вспомнив двоих, что задавали ей много вопросов, ткнув предварительно под самые брови какую-то книжицу.
– Те самые, те самые, че ты прикидываешься? – попытался вдруг обидеться Митюня и непонятно с какой стати тут же полез в ее тележку. – О, яблочки! Чего назад везешь? Не продала? Давай я у тебя все оптом скуплю, тетя Маша. Подешевле будет, зато без хлопот.
– Обойдусь! – зло покосилась она на него. – Тоже мне скупщик нашелся! Говори, чего надо, и ступай себе с богом. Устала я!
Митюня не спешил, звучно похрустывая ее яблоком. Дождался, пока она отопрет калитку, вкатит тележку с яблоками на свое подворье. Дошел следом за ней до крыльца и как брякнет:
– Убили мужика-то одного, тетя Маша.
У нее аж сердце зашлось. Тут же вспомнился тот, у которого глаза были добрыми и печальными, что все про Катерину спрашивал. Второй-то уж больно въедливым был и не особо запомнился, он, кстати, ей и документ в лицо совал. А вот второго запомнила хорошо. Симпатичный и вежливый, и Катерину, судя по всему, любил. Очень переживал за нее.
– Это которого же?! – ахнула она, оседая на ступеньках.
– Терехов, говорят, его фамилия, – продолжал бубнить с набитым ртом Митюня. – Вроде большая шишка был. Народу от его конторы понаехало. Весь город вверх ногами перетряхнули, болтают. А чего они от тебя хотели, теть Маш?
– А тебе чего? – слабо огрызнулась она, сообразив, что убитый – как раз тот, что не очень ей глянулся.
Но дело разве в ее симпатиях?! Убивать разве след из-за того, кто кому нравится или нет?! Молодой же был совсем, и семья наверняка осиротела.
Ой, беда, беда горькая! Все ходили, вопросы задавали, вреда никому не делали. За что же убивать?!
– Наверное, слишком близко к кому-то подступились, – будто расслышав ее мысли, обронил Митюня и глянул на нее с подозрением. – А ты чего сомлела, теть Маш? Чего так перепугалась? Чего-то утаила от следственных органов или как?
Гад этот Митюня, как в воду глядел! Утаила она, давно таила, думала, что все это так и останется ее тайной и ничьей больше. А видишь, что делается! Видимо, нельзя больше молчать, раз люди гибнут. Видимо, придется ей всю правду рассказать где следует. Ее-то не убьют. Побоятся. Это поначалу она думала, что бандюги ей ту гадкую угрозу в конверте на крыльцо подбросили. Потом сообразила, чьих рук это дело. Теперь вот утвердилась в своем мнении.