– Ты и до меня была сильной. Ты нужна мне – так же, как я тебе.
– Я знаю. Вот почему все так прекрасно.
Они немного помолчали. Потом Хилари сказала:
– И еще одно. Это касается Бруно Фрая. Сегодня я вдруг поняла, что у нас с ним есть кое-что общее. Кажется, он вытерпел от Кэтрин то же, что я от Эрла с Эммой. Но он сломался, а я нет. Огромный, сильный мужчина сломался, а я выдержала. Это кое-что да значит. И даже очень многое. Я больше не боюсь людей.
– Я же сказал, что восхищаюсь силой твоего характера. И твердостью.
– Я – твердая? Ну-ка, потрогай.
– Здесь вроде нет.
– А здесь?
– Гм…
Хилари сжала в руке его член.
– Ты сам твердый.
– Это поправимо, – улыбнулся Тони. – Хочешь, продемонстрирую?
И они занялись любовью.
Окунувшись вместе с Тони в волны страсти и нежности, Хилари поняла, что теперь все будет хорошо. У нее появилась уверенность в будущем. Она сражается не с ходячим трупом. Эта история имеет вполне реальную подоплеку. Завтра они переговорят с доктором Раджем и Ритой Янси, и те посвятят их в тайну двойника Фрая. Добудут улики для полиции, и двойник будет схвачен. Он больше не сможет угрожать ей. И они с Тони всегда будут рядом. Никто не сможет причинить ей зло. Даже Бруно Фрай. Она чувствовала себя счастливой и в полной безопасности.
Перед тем как заснуть, Хилари услышала гром. Он заполнил грохотом небо, эхом прокатился в горах, прогремел перед самым домом.
«Это знамение, – подумала Хилари. – Предостережение мне, чтобы не была слишком беспечной и не забывала об опасности».
Вскоре она уснула.
Глава 7
Чтобы его случайно не увидели сторожа на виноградниках, Бруно Фрай оставил «Додж» в миле от своего дома и осторожно, прячась в кустах, светя себе карманным фонариком, прокрался к дому. Выудил из кармана ключ. Отпер дверь и, зажав в руке нож, рванул ее настежь и направил внутрь сноп лучей. Кэтрин не оказалось. Бруно обошел весь дом, но так и не нашел ее.
Но она где-то здесь, в Санта-Елене. Он чувствовал ее запах.
Должно быть, отправилась в особняк, построенный Лео.
Он запер дверь на ключ и пошел через виноградники с фонариком в одной руке и ножом в другой. Быстро, перешагивая через две ступеньки, одолел лестницу.
Кэтрин и здесь не было. Бруно прошелся по всем помещениям и наконец забрался на чердак, долгие годы служивший ему спальней.
Там, на широченной королевской кровати, лежал Бруно Фрай. С закрытыми глазами, будто спящий. Увы – его веки были зашиты специалистом из похоронного бюро. Вместо ночной рубашки на нем был саван, надетый Аврилом Таннертоном. Потому что он умер. Проклятая сука заколола его. Он был тверд и холоден, как камень.
Бруно подошел к кровати и растянулся на ней во весь рост, бок о бок с собой мертвым. От того Бруно несло формалином, но он не обращал на это внимания. Пусть даже второй Бруно никогда больше не улыбнется и не заговорит с ним. Ему и так хорошо. Просто лежать рядом.
И он уснул.
* * *Офис доктора Николаса Раджа расположился на двадцатом этаже небоскреба в самом сердце Сан-Франциско. Наверное, подумалось Хилари, архитектор не знал неприятного слова «землетрясение». Либо заключил сделку с дьяволом.
Одна стена в кабинете доктора Раджа от пола до потолка была сделана из стекла и делилась на три части двумя узкими вертикальными стальными блоками. Отсюда был прекрасный вид на город, бухту и грандиозный мост «Золотые ворота». Крепнущий ветер с Тихого океана рвал в клочья серые тучи. Незабываемое зрелище!
Радж оказался располагающим к себе человеком с головой, похожей на бильярдный шар, усами и аккуратно подстриженной бородкой. Он был одет в костюм-тройку с галстуком; из нагрудного кармашка выглядывал уголок платка. Однако в нем не было ничего от денди или банкира. Он внушал доверие.
Джошуа изложил факты и прочитал короткую лекцию (которая немало позабавила Раджа) о долге врача-психиатра по защите от пациента со склонностью к убийствам. Через четверть часа Радж знал достаточно, чтобы убедиться: врачебная этика в данном случае ни при чем. Он охотно открыл перед ними историю болезни Бруно Фрая.
– Хотя, должен признаться, – с улыбкой сказал он, – если бы вы пришли один с этой невероятной историей, я решил бы, что вы нуждаетесь в моих профессиональных услугах.
– Мы допускали возможность массового психоза, – сказал Джошуа.
– И отвергли ее, – добавил Тони.
– Ну, если вы слегка и тронулись, – снова улыбнулся Радж, – я с удовольствием присоединюсь к такой симпатичной компании. Пусть нас будет четверо.
Как выяснилось, в течение последних полутора лет Фрай ежемесячно получал консультации, по пятьдесят минут каждая.
– Как я сказал вам по телефону, – продолжал Радж, – мистер Фрай разрывался между двумя желаниями. С одной стороны, он отчаянно нуждался в моей помощи, хотел добраться до истоков своей проблемы. А с другой – боялся, что я узнаю его тайну, и точно так же боялся сам узнать ее. Но вас, наверное, интересует, что впервые привело его ко мне?
– Да, – подтвердила Хилари. – Что его беспокоило? Каковы были симптомы его болезни?
– Главным образом Фрай жаловался на постоянно повторяющийся кошмар, из-за которого не мог нормально спать.
На круглом кофейном столике стоял магнитофон; рядом высились две стопки кассет: одна из четырнадцати, а другая из четырех штук. Радж взял одну кассету из четырех.
– Все мои консультации записываются и хранятся в несгораемом шкафу. Вот это – беседы с мистером Фраем. Вчера, после звонка мистера Райнхарта, я прослушал эти записи и выбрал наиболее важные, на мой взгляд, места. Давайте послушаем самого мистера Фрая.
Он вставил кассету в магнитофон.
– Этот отрывок – из самого первого разговора. За первые сорок пять минут Фрай фактически ничего не сказал. Он казался внешне спокойным и уравновешенным, однако я заметил, что он чем-то напуган, но боится признаться в этом. Я долго искал к нему подход, и наконец он решился. Но все равно каждое слово приходилось вытягивать словно клещами. Вот слушайте.
Радж нажал на клавишу. При звуках знакомого дребезжащего голоса у Хилари побежали мурашки по спине. Первая реплика принадлежала Фраю.
«– Я не могу нормально спать.
– Как часто?
– Каждую ночь.
– У вас бессонница?
– Отчасти.
– Вы не могли бы поконкретнее?
– Мне снится сон.
– Что за сон?
– Очень страшный. Кошмар.
– Один и тот же каждую ночь?
– Да.
– Давно это у вас?
– Очень давно.
– Год? Два года?
– Нет, нет. Гораздо дольше.
– Пять лет? Десять?
– Самое меньшее тридцать.
– Неужели каждую ночь?
– Да.
– Один и тот же сон тридцать лет подряд?
– Да.
– О чем он?
– Не знаю.
– Не бойтесь сказать мне.
– Я не боюсь. Просто я не знаю.
– Как же это может быть?
– Я просыпаюсь весь в поту и сразу все забываю.
– Тогда почему вы считаете, что это один и тот же сон?
– Если я скажу, то вы сочтете меня сумасшедшим.
– Я никогда не употребляю этого слова.
– Ну… всякий раз, когда я просыпаюсь от кошмара, у меня такое чувство, словно по мне кто-то ползает.
– Кто?
– Не знаю. Не могу вспомнить. Но они ползают по всему телу. Такие омерзительные. Пытаются залезть в нос и рот. Даже в глаза. Они под одеждой. В волосах. Всюду. И ползают, ползают…»
Перед мысленным взором Хилари встало искаженное страхом лицо бандита: мертвенная бледность, расширенные зрачки, капли холодного пота у корней волос…
Лента продолжала крутиться.
«– Это что-то одно или их несколько?
– Не знаю.
– Что вы при этом чувствуете?
– Ужас. Тошноту…
– Зачем оно хочет влезть внутрь вашего тела?
– Не знаю.
– Вы испытываете еще какие-нибудь ощущения, кроме тактильных?
– Я слышу… звуки…
– Какого рода?
– Шорохи… Шепот… Не знаю.
– Как будто кто-то шепчется?
– Может быть.
– О чем?
– Не знаю. Они угрожают мне. Ненавидят меня…
– Это угрожающий шепот?
– Да.
– Как долго он длится?
– Пока ползают…
– Минуту-другую?
– Да. Доктор, я вам кажусь сумасшедшим?
– Поверьте, мистер Фрай, мне приходится слышать и более странные вещи.
– Вы можете мне помочь?
– Это во многом будет зависеть от вашей готовности помочь себе.
– Я боюсь.
– Чего вы боитесь?
– Того, что окажется…»
Доктор Радж вынул кассету и сказал:
– Устойчивые галлюцинации. В этом нет ничего из ряда вон выходящего. А вот кошмар, сопровождаемый осязательными и звуковыми эффектами, – не совсем обычная жалоба.
– И несмотря на это, – обратился к нему Джошуа, – вы не сочли Фрая опасным для окружающих?
– Господи, ну конечно же, нет! Он всего-навсего боялся страшного сна. И проводил четкую грань между кошмаром и явью.
Тони наклонился поближе к врачу.
– Может быть, не столь четкую, как вам показалось?
– Вы хотите сказать, он морочил мне голову?
– А это возможно?
Радж утвердительно кивнул.
– Психология не точная наука, а психиатрия и подавно. Да, он мог втереть мне очки. Особенно если принять во внимание, что мы встречались всего раз в месяц.
Он поставил вторую кассету.
«– Вы никогда не упоминали о своей матери.
– А что такое?
– Это я вас спрашиваю.
– Вы задаете слишком много вопросов.
– Других пациентов не приходится расспрашивать: они сами открывают рот и начинают говорить.
– О чем?
– Чаще всего о матерях.
– Вам, должно быть, осточертело.
– Нисколько. Расскажите мне о вашей матери.
– Ее звали Кэтрин.
– И?
– Мне больше нечего сказать.
– Каждому есть что сказать о своей матери. И об отце».
С минуту ничего не было слышно.
– Погодите, – предупредил Радж. – Сейчас он снова заговорит.
«– Доктор Радж?
– Да?
– Как вы думаете…
– О чем?
– Мертвые должны оставаться мертвыми?
– Вы имеете в виду – верю ли я в загробную жизнь?
– Нет. Я хочу сказать… если человек умер… и вдруг встанет из гроба…
– Как привидение?
– Д-да. Вы верите в привидения?
– А вы?
– Я первый спросил.
– Нет, Бруно, я в них не верю. А вы?
– Еще не решил.
– Вы когда-либо видели привидение?
– Я не уверен.
– Какое это имеет отношение к вашей матери?
– Она грозилась явиться ко мне с того света. Сказала, что знает, как это делается. И если я сделаю что-нибудь не то, я пожалею об этом.
– И вы поверили?
– …
– Бруно?
– Поговорим о чем-нибудь другом».
– Господи! – воскликнул Тони. – Так вот откуда взялось убеждение, будто Кэтрин возвращается с того света! Она вбила это ему в голову перед своей смертью.
Джошуа повернулся к Раджу:
– Но зачем ей это понадобилось? Что же у них были за отношения?
– В том-то и загвоздка, – ответил врач. – Это и есть корень проблемы. Но мы не успели добраться до него.
Он поставил третью запись.
«– Доктор, вы христианин?
– Да?
– Вы верите в рай?
– Да. А вы, Бруно?
– Я тоже. Как насчет ада?
– Некоторые считают, что земля и есть ад.
– Нет. Это совсем другое место. Геенна огненная и все такое. И если существуют ангелы, значит, должны существовать и черти. Демоны. Дьявол. Так гласит Библия.
– Можно быть добрым христианином и не воспринимать Библию буквально.
– А вам известны знаки дьявола?
– Какие знаки?
– Ну, знаки. Когда кто-то заключает сделку с дьяволом, тот ставит на нем свое клеймо. Как мы клеймим свой скот.
– Неужели вы верите, что можно заключить сделку с дьяволом?
– А? Нет. Я – нет. Это бред. Дерьмо собачье. Но некоторые верят. И даже многие. Я много читал об этом.
– Расскажите мне о дьявольских знаках.
– Ну, видите ли, они бывают разные. Родинка на лице в виде земляничины. Третья грудь. Число 666, спрятанное под волосами. Близнецы…
– Близнецы – знак дьявола?
– Я не хочу сказать, что во все это не верю. Но другие верят».
Радж нажал на клавишу «стоп».
– Маленькое замечание, прежде чем я дам вам послушать дальше. Я поощрял разговоры об оккультных вещах, потому что считал это чем-то вроде интеллектуальной разминки. К сожалению, я ошибался. Я поверил, что он не принимает это всерьез.
– Да, – тихо произнесла Хилари. – Для него это было чертовски серьезно.
Радж снова пустил магнитофон.
«– Вы сказали, что близнецы – знак дьявола?
– Ага. Но, конечно, не все, а, например, сиамские. Или если однояйцевые близнецы родятся с оболочкой на голове. Оба. Это очень редкое явление».
Радж вынул кассету.
– Я не уверен, что это может пригодиться. Но коль скоро у Бруно появился двойник, я подумал, что тема близнецов может представлять для вас интерес.
Джошуа перевел взгляд с Тони на Хилари.
– Но если Мэри Гантер родила близнецов, почему Кэтрин привезла домой только одного из них? Почему лгала, что родился только один ребенок? Какой в этом смысл?
Радж поставил последнюю из четырех кассет, лежавших отдельно.
– Это наш последний разговор с Фраем, имевший место три недели назад. Он наконец-то согласился подвергнуться гипнозу, но предварительно взял с меня слово касаться только одной темы – ночных кошмаров. Я внушил ему, что он спит и видит тот самый сон.
«– Что вы видите, Бруно?
– Мою мать. И себя.
– Чем вы заняты?
– Она меня тащит.
– Куда?
– Не знаю. Я совсем маленький.
– И мать заставляет вас куда-то идти?
– Да. Тащит за руку.
– Куда она вас тащит?
– К какой-то двери. Да, двери. Не давайте ей ее открывать!
– Тише. Успокойтесь. Расскажите, что это за дверь. Куда она ведет?
– В ад.
– Откуда вам это известно?
– Она в земле. Не позволяйте ей ее открывать! Нет! Я не хочу!
– Успокойтесь, Бруно. Вы успокоились?
– Д-да.
– Хорошо. Теперь спокойно, без эмоций, расскажите, что происходит дальше. Вы с матерью стоите перед дверью в земле. Что дальше?
– Она… открывает дверь!
– Дальше.
– Толкает меня туда.
– Продолжайте, Бруно.
– Захлопывает дверь. Запирает ее.
– Что там, за дверью?
– Темнота.
– Вы что-нибудь видите?
– Нет, ничего.
– Что дальше?
– Я пытаюсь выбраться.
– И что?
– Дверь слишком тяжелая. И на запоре.
– Бруно, это только сон?
– …
– Это только сон, Бруно? Или воспоминание? Ваша мать действительно запирала вас в темной комнате?
– Д-да.
– В подвал?
– Эта комната была под землей.
– Часто она это делала?
– Да.
– Раз в неделю?
– Чаще.
– Это было наказание?
– Да.
– За что?
– За то, что я… поступал… и думал… не как один.
– Один – кто?
– Один. Просто один. Один – и все.
– Хорошо, Бруно. Вы убедились, что не можете выбраться. Что делаете потом?
– Стою на верхней ступеньке и смотрю вниз, в темноту.
– Там есть ступеньки?
– Да.
– Куда они ведут?
– В ад.
– Итак, вы стоите и смотрите в темноту.
– И слушаю.
– Что вы слышите?
– Шорохи.
– Шепот?
– Может быть.
– О чем?
– Не знаю. Это не слова. Просто шорохи. Они шуршат.
– Кто «они»? Это люди?
– Не люди. Нет. Нет! Уберите их! Стряхните их с меня!
– Успокойтесь, Бруно. На вас ничего нет.
– Они лезут мне в нос! Господи! В рот!..
– Бруно!»
Странный, полузадушенный звук. И – тишина.
Радж выключил магнитофон.
– Мне еле удалось его разбудить.
– Но что же там было, в этом погребе? – спросил Джошуа.
– Не знаю. Я надеялся выяснить это в следующий раз. Но это оказалась последняя встреча.
* * *Когда они летели в Холлистер на «Сессне» Джошуа, Тони произнес:
– Моя точка зрения на происшедшее претерпела изменения.
– Какие? – спросил адвокат.
– Раньше эта история казалась мне очень простой и выдержанной в черных и белых тонах: Хилари – жертва, Фрай – гнусный злодей. Но теперь я думаю: возможно, в каком-то смысле и Фрай – жертва.
– Я тебя понимаю, – сказала Хилари. – Когда я слушала эти пленки, мне было жаль его.
– Все это очень хорошо, – проворчал Джошуа, – если не считать того, что он чертовски опасен.
– Но ведь он мертв.
– Так ли?
* * *Рита Янси жила в маленьком угловом домике на тихой улочке. Вдоль дорожки цвели осенние белые и желтые цветы.
Джошуа позвонил в колокольчик. За его спиной стояли Хилари и Тони.
Дверь открыла пожилая женщина с седыми волосами, скрученными жгутом на затылке. У нее было лицо в морщинах, живые ярко-голубые глаза и приветливая улыбка. На Рите Янси было голубое домашнее платье с белым передником и удобные старушечьи туфли. Она вытерла руки посудным полотенцем и спросила:
– Что вам угодно?
– Миссис Янси? – осведомился Джошуа.
– Да, это я.
– Меня зовут Джошуа Райнхарт.
Женщина кивнула.
– Я так и знала, что вы заявитесь.
– Я твердо решил поговорить с вами.
– Вы произвели на меня по телефону впечатление человека, который почти никогда не отступается от задуманного.
– Если вы мне откажете, – довольно подтвердил Джошуа, – я разобью палатку прямо у вас на крыльце.
Рита Янси вздохнула.
– Это не понадобится. После вашего вчерашнего звонка я все как следует обдумала и поняла, что вы ничего не можете мне сделать. Ничего. Мне семьдесят пять лет. В этом возрасте не сажают в тюрьму. Так что я смело могу рассказать вам то, что я знаю. Иначе вы не оставите меня в покое.