Ребята залегли. По команде Тарека они поднялись, когда до «Хаммеров» оставалось метров пятьсот.
Первым их заметил сержант Бейс.
Он тут же вызвал на связь старшего колонны и доложил:
– На втором холме по ходу движения вижу четыре фигуры.
– Что? – Лейтенант оторвался от дум о невесте, поднял бинокль, взглянул на холм. – Черт! Действительно. Но это же дети!
Бейс тоже пользовался оптикой.
– Вижу, но у одного автомат, у другого ружье! – проговорил он.
– Это дети. Они пришли сюда из Маргина. В этих холмах есть пещеры, естественная среда обитания для здешних дикарей.
– Я доложил вам, вы приняли сообщение. Решение за вами, сэр!
– Том, займи место за пулеметом, разверни башню на холмы, отпугни мальчишек! – приказал лейтенант рядовому Друбичу.
– Мне стрелять по ним, сэр?
– Без приказа – нет!
– Понял.
«Хамви» находился напротив холма, на котором стояли мальчишки. Передовой броневик повернул ствол крупнокалиберного «Браунинга» в их сторону.
Пулеметчик посмотрел на них и крикнул:
– Сэр, они целятся в нас!
– Ждать! Смотреть!
– Понял.
Тут произошло то, что и должно было приключиться. Если ружье заряжено, то оно обязательно выстрелит. Так и вышло.
Тарек случайно нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Пуля угодила в щиток пулеметчика. Мальчишки застыли от неожиданности.
– Командир, мы обстреляны! – выкрикнул Друбич.
– По дикарям огонь! – тут же отдал приказ лейтенант Корни.
Ударил крупнокалиберный «М-2».
Одна из пуль попала Саиду прямо в грудь, отбросила тело на противоположный склон. Вторая раздробила плечо Будура.
Тарек и Хайдар бросились на землю.
Очереди выбивали из камней искры. Пули с воем уходили в небо, в стороны, поднимали фонтаны земли со склона.
Друбич отстрелял треть ленты, больше не видел целей и доложил:
– Двое поражены, двое укрылись, сэр!
– Понял! Вперед! Скорость восемьдесят. Плевать я хотел на качество этой дороги.
Машины вырвались на простор. Холмы остались сзади.
Корни приказал снизить скорость.
Потом он вызвал на связь командира батальона и доложил:
– На участке холмов в секторе «В» мы подверглись обстрелу.
– Что? – взревел комбат майор Дрейк.
– Нас обстреляли. До этого на вершине были замечены четверо местных мальчишек в возрасте примерно до десяти лет. При них были автомат и ружье. Стрелял один, из ружья. Пуля попала в щиток пулемета. Ответным огнем поражены двое. Убиты или ранены, сказать не могу, но пули достали их. Мы вышли из опасной зоны, продолжаем движение по маршруту.
– Черт, лейтенант! По вам стреляли дети?
– Так точно!
– Ты сам это видел?
– Так точно!
– Слушай приказ. Объехать Салак, в Тахабе развернуться и выйти на базу, минуя кишлаки Маргин и Баджа. Зайти по маршруту третьей группы.
– Понял вас.
– Конец связи.
Майор батальона отключил станцию и вызвал к себе командира штурмового взвода лейтенанта Адамса.
Тот явился тут же.
– По вашему приказанию прибыл, сэр!
– Слушай меня внимательно. Поднимаешь взвод и на технике выдвигаешься вот сюда. – Командир батальона ткнул указкой на участок холмов. – Там была обстреляна колонна лейтенанта Корни.
– Вот это новость! Давно не было ничего подобного.
– По докладу Корни, на вершине холма были мальчишки до десяти лет. Двое с оружием – автомат и ружье. Выстрелил тот, который имел ружье. Пуля попала в щиток пулемета. Ответным огнем были поражены два боевика. Тебе подойти к участку, заблокировать холмы и осмотреть там все. Если есть трупы, то их сюда, оружие тоже. Возьми с собой саперов. В этих холмах есть пещеры. Их надо осмотреть. Это идеальное место для обустройства минных ловушек или установки растяжек. Будьте крайне осторожны. После проверки доклад мне! На месте быть не позднее одиннадцати тридцати. Как понял, лейтенант?
– Понял, сэр!
– Выполнять! Связь со штабом держать постоянно.
– Да, сэр!
– Вперед!
Как только машины скрылись за поворотом, Хайдар испуганно спросил Тарека:
– Зачем ты стрелял?
– Случайно, я не хотел. Ой, Будур!..
Пятилетний мальчик лежал на спине. Его руку заливала кровь.
– Посмотри Саида, – крикнул Тарек.
– А где он?
– Наверное, прыгнул на склон.
Хайдар полез на склон.
Тарек нагнулся над Будуром и спросил:
– Ты как?
– Плохо, – проговорил мальчик.
– Больно?
– Нет. Тело трясет. Руку не чувствую.
– Встать сможешь?
– Попробую.
– Надо встать, Будур. Пора уходить отсюда, иначе американцы нагрянут и расстреляют нас.
– Тарек, Саиб убит! – не своим голосом прокричал Хайдар со склона.
Сын Абдуллы Газая побледнел.
– Как это убит?
– У него вся грудь разворочена, кровищи много, не дышит.
Будур приподнялся и спросил:
– Зачем ты стрелял?
– Я не хотел, честное слово. Ружье само выстрелило.
– Мы теперь не уйдем. Нас всех убьют. Ведь мы же первыми начали стрелять.
– Надо уйти. Будур, дорогой, постарайся.
– А Саид? Его надо взять с собой.
– Не унесем.
Тут на склоне показался Абдулла Газай. Переговоры насчет работы заняли немного времени. Гость ему предложил торговать на рынке, Абдулла согласился.
Потом Газай пошел к холмам. На пути он услышал выстрел из ружья, а затем – несколько очередей из пулемета. Мужчина похолодел и бегом бросился вперед.
Он увидел убитого Саида, Хайдара рядом с ним, выбежал на вершину.
– Я не виноват, ружье само выстрелило, – выкрикнул сын.
– Само, говоришь? Ты понимаешь, что натворил?
– Понимаю, отец.
– Где ружье взял? В сарае?
– Да.
– Свое еще получишь! Ты и Хайдар помогите идти Будуру. Я понесу Саида. Если за полчаса не дойдем до селения, всем нам конец. Разорви рубашку, Тарек, перебинтуй плечо Будура. Мы не должны оставлять за собой кровавых следов.
– А ружье?
– К черту его! Делай, что я сказал.
Тарек позвал Хайдара. Они перевязали Будура, как уж смогли, и повели его вниз. Вскоре им пришлось нести мальчика. Он потерял сознание.
Абдулла взвалил на себя труп Саида и понес к селению. Он очень хорошо представлял себе, что там сейчас начнется.
В это время к высотам вышли три бронетранспортера «Страйкер». Головная машина проехала еще сто метров, развернулась там и встала. Пушка калибра сто пять миллиметров угрожающе поглядывала на склон. БТР, замыкающий колонну, не доехал до холмов те же сто метров и замер. Средний прошел вдоль балки с тыла.
Из машин высыпал десант – двадцать семь солдат во главе с лейтенантом Адамсом и два сержанта-сапера. Взвод действовал по отделениям. Два вместе с саперами вошли в пещеры. Третье с лейтенантом поднялось на вершину.
Там валялись старое ружье и игрушечный автомат.
Лейтенант поднял ружье, увидел пустую гильзу в стволе и сказал:
– Из него стреляли. Один раз.
– Тут еще и игрушечный автомат, – подсказал сержант, командир отделения.
– Вижу. Значит, здесь действительно были дети. Но зачем, черт побери, какой-то мальчишка стрелял в «хамви» из ружья?
– Это наверняка произошло случайно.
– Пусть так. А крови-то сколько!
– Так точно, но трупов нет.
– Подождем доклада парней из пещер.
Вскоре прошли доклады из подземелья. Там пусто, ни ловушек, ни крови, только камни и песок.
Лейтенант приказал сержанту пройти пятьдесят метров в сторону Маргина.
Тот забрал трех солдат, и они пошли вниз по склону.
Через пять минут командир отделения доложил:
– Замечены следы. Здесь шли трое. Один взрослый человек и двое детей.
– Так, Корни видел только четверых детей. Значит, взрослый человек находился внизу или подошел позже. Мы видели, что эти трое несли на себе двоих. Непонятно только, убитых или раненых. Они пошли в сторону Маргина.
Этот факт подтвердил командир отделения. Как ни пытались афганцы скрыть свои следы, но на камнях кое-где оставались пятна крови. Направление отхода террористов было установлено практически достоверно.
О результатах осмотра Адамс доложил майору Дрейку.
– Значит, выстрел по колонне все же был? – спросил тот.
– Так точно.
– Из ружья?
– Да, сэр. Игрушечные автоматы не стреляют.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что автомат деревянный, внешне похож, но игрушка.
– Странные игры у этих дикарей. Значит, с детьми был взрослый человек?
– Так точно.
– Они понесли убитых или раненых в Маргин?
– Капли крови указывают на это.
– Понятно. Сворачивай взвод и возвращайся на базу.
– Сэр, по этому поводу поднимется неслабый шум.
– Да, и поднимем его мы. Ведь по факту первыми открыли огонь афганские мальчишки, которыми руководил взрослый мужчина. Лейтенант Корни действовал правильно, в полном соответствии с инструкцией. Мы обязаны открывать ответный огонь. Иначе нас всех давно перестреляли бы в этом проклятом Афганистане. Выполняй приказ!
– Есть, сэр!
Штурмовой взвод забрал улики и ушел на базу.
Появление Газая, Тарека и Хайдара, несших труп Саида и раненого Будура, вызвало переполох в кишлаке. К ним сбежались люди.
Абдулла положил тело Саида на одеяло, принесенное кем-то, и проговорил:
– Надо бы Анвару сообщить.
К отцу Саида тут же побежал мальчишка.
Тут подошла Ясман, увидела Будура и закричала.
Появился местный доктор. Он бегло осмотрел пятилетнего мальчика, погрузил его в свою машину и рванул в Кабул. Будур истекал кровью, на счету была каждая минута.
Прибежал Анвар, увидел мертвого сына, поднял руки к небу.
– За что, Всевышний?
Появилась Дия и тут же упала в обморок.
Анвар накинулся на Газая:
– Что произошло, Абдулла? Почему погиб мой сын? Кто убил его?
– Американцы, Анвар. Я не смог сразу отправиться с ребятами, потом освободился, пошел на холмы и услышал стрельбу.
– Но твой сын жив, а мой мертв. Почему?
– Я виноват, Анвар.
– Виноват? Почему американцы открыли огонь по мальчишкам? Они не могли не видеть, что это дети.
– Понимаешь, у Тарека было старое ружье, у Хайдара – игрушечный автомат. Как это произошло, никто объяснить не может, но мой сын случайно выстрелил в сторону американцев. Они… из пулемета.
– Откуда у твоего сына взялось ружье?
– Не усмотрели, прости. Тарек нашел его в сарае и взял с собой. Зачем? Этого он объяснить не может.
Подошла бледная как смерть Ламис. Односельчане уже сообщили ей о трагедии.
Она шагала молча, без платка. Подошла к телу внука, села рядом, погладила его волосы, посмотрела в мертвые глаза, навсегда застывшие от удивления и боли.
– Саид, внучок, вставай! Не пугай бабушку.
Соседки хотели поднять ее, но не смогли. Люди стояли и смотрели.
Анвар присел рядом.
– Мама! Как же так?
– Ничего, сынок, Саид поспит немного и встанет.
Женщины привели в чувство Дию.
У афганцев не принято открыто проявлять эмоции, рвать на себе одежду, волосы. Но не в случае с матерью, потерявшей единственного сына. Дия упала на тело Саида и забилась в истерике. Ламис как бы очнулась и тоже зарыдала.
Старик, стоявший неподалеку, проговорил:
– Надо бы до захода солнца похоронить Саида. Время есть.
– А Муштак знает о гибели внука?
Мальчишка из соседнего двора побежал в мастерскую.
Муштак с утра чувствовал беспокойство. Работа не клеилась. Он никак не мог закончить ремонт карбюратора. Инструменты буквально валились из его рук.
Муштак сказал, что пойдет домой. Видимо, приболел и до завтра отлежится. Он вышел на улицу.
Тут к нему подбежал мальчишка.
– Дядя Муштак! Беда!
– Что случилось? – произнес он не своим голосом.
– Саид умер.
Земля содрогнулась.
– Что? Саид? Как умер?
– Его американцы убили на холмах.
Дальнейшее Муштак помнил плохо. Бег по кишлаку, толпа, расступившаяся перед ним, жена и сноха, бившиеся у тела внука. Рядом сын Анвар, обхвативший голову руками. Табрай, молившийся Аллаху.
Мужчины подняли женщин, отвели в дом, туда же отнесли тело.
Табрай что-то говорил, Газай извинялся. Все как в тумане.
Имам, мужчины с лопатами и кетменями. Мечеть. Саид на ложе, лицо направлено в сторону Мекки. Гассал – человек, омывающий тело. Саван, покрывающий покойника с ног до головы.
Саид уже на носилках. Мужчины несут их быстро, едва ли не бегом.
Кладбище. Молитва. Тело опускают в могилу. Нудный голос имама.
Женщины за пределами кладбища.
Дорога домой. Там поминки, приготовленные на скорую руку.
Только дома Муштак ощутил, что потерял внука. Он захотел закурить и вышел на улицу.
Там к нему подошел Газай.
Он был одет во все черное, протянул Муштаку кинжал и сказал:
– Я виноват в гибели твоего внука. Ты вправе убить меня. Сделай это.
– Лишить твою семью кормильца? Разве это вернет нам Саида?
– Как мне загладить свою вину?
– Не говори ничего, Абдулла, иди домой.
Газай опустил голову и ушел.
Приехал доктор, вышел из машины, остановился рядом и сказал:
– Прими соболезнования, Муштак.
– Благодарю. Что с Будуром?
– Я успел вовремя довезти его до госпиталя. Врачи сказали, еще минут десять, и мальчик умер бы.
– Значит, он жив?
– Да, и будет жить, вот только без руки.
– Ее отрезали?
– Она держалась на жилах. Пуля крупного калибра. Ты знаешь, что это такое.
– Знаю.
– Как Дия, Ламис?
– Плохо. Но держатся.
– Может, дать им успокаивающие таблетки?
– Не поможет.
– Да, ты прав. Теперь только время способно вылечить их.
– Не уверен.
Доктор, точнее сказать, фельдшер вздохнул.
– Мне еще к Ахмаду и Ясман заходить. К Табраю и к Халиде. Вот несчастье!..
– Да.
– О чем ты думаешь, Муштак? Конечно, это страшно, мучительно больно, когда дети уходят раньше своих родителей, тем более внуки прежде дедов. Но ведь так угодно Всевышнему. Все мы там будем, Муштак.
– Твоя правда. Скажи, как думаешь, американский офицер видел, что на вершине дети?
– Думаю, видел. Конечно. У него же был бинокль. Да и расстояние от дороги до холмов небольшое.
– А мог он видеть, что в руках у детей игрушечный автомат?
– Тут не знаю. Если в оптику, то мог. Но я слышал, что первым по американцам выстрелил Тарек, сын Абдуллы, из настоящего ружья.
– Неужели офицер не понял, что это произошло случайно? Зачем было бить по мальчишкам из крупнокалиберного пулемета?
Доктор вновь вздохнул:
– Эх, Муштак, кто мы для американцев, англичан, всех этих европейцев? Дикари. Животные. Они не останавливаются, даже когда сбивают ребенка своими машинами. Это тебе не русские в восьмидесятые.
– Да, американцы не русские. Ты ступай, я хочу побыть один.
Доктор ушел. Муштак присел на скамейку, которую сам сделал у дувала и ворот в тени чинары, закурил.
Рядом устроился Анвар. Он тоже больше не мог оставаться дома.
– Отец, скажи, как дальше жить?
– Не знаю.
– А кто знает?
– Всевышний. Молись, и Аллах поможет тебе.
– А я хочу не только молиться, но и отомстить.
– Кому? Восьмилетнему Тареку, который достал старое ружье? Или его отцу, который не смог сразу пойти с ребятами? Фази Турани, который сделал игрушечный автомат для своего сына Хайдара? Если так, то иди и убей их всех.
– Нет, я хочу отомстить американцам.
– Ты знаешь, что такое война?
– Нет. Когда вы с дедом Табраем и другими мужчинами дрались с талибами, мне было десять лет. Но ты разве не поможешь?
– Сын, иди в дом.
– Там тяжело.
– Это испытание, посланное Всевышним. Его надо преодолеть. Помоги жене.
– А ты?
– Что я?
– Ты тоже помоги маме.
– Помогу. Не перечь отцу, особенно в дни траура.
– Мне плохо, отец.
– Всем плохо. Сделай чая с ханкой, напои Дию, она уснет. Сейчас только время способно облегчить наши страдания. Сон же придаст нам сил. Они будут нужны завтра, послезавтра и потом.
– Ладно. А что с Будуром, неизвестно?
– Доктор приехал. Жив Будур.
– Хорошо.
– Только неизвестно, что лучше, умереть сразу или жить инвалидом.
– Будур стал инвалидом?
– Да, ему отрезали правую руку.
– За что нам такая беда? Пойду. – Сын ушел.
Муштак выкурил почти полпачки сигарет и вернулся в дом.
Ламис и Надия находились в женской половине.
Жена лежала, дочь сидела рядом.
Муштак опустился на матрас и сказал:
– Спать пора.
– А как уснуть? – спросила Ламис.
– Не знаю, но надо.
– Ты иди, отдохни.
– Я останусь здесь.
– Будь проклят этот день! Будь прокляты американцы! – проговорила Ламис таким тоном, которого раньше Муштак не слышал.
– Приехал доктор. Будур выжил, но лишился руки, – сказал он.
– Бедная Ясман. Будур инвалид, но он будет жить. А нашего Саида… – Ламис и Надия заплакали.
Муштак не стал успокаивать их, понимал, что это бесполезно. Он проводил Надию в ее комнату, прилег рядом с женой.
Ламис прижалась к нему и уснула.
А утром в кишлак заявилась целая делегация. На двух «хамви» прибыли трое афганцев без формы и двое американцев, майор и гражданский.
Машины остановились на площади у мечети.
К приезжим сразу же потянулся народ. Мужчины встали плотным кольцом, заставляя нервничать пулеметчиков на броневиках.
Вперед вышли военный и один из афганцев, как выяснилось – переводчик.
– Я майор Стив Дрейк, командир батальона. Мой патруль вчера был обстрелян с холма группой местных подростков, – проговорил военный.
Афганец быстро переводил его слова.
– Я, офицер армии США, заявляю, что подобные провокации недопустимы. Мне доложили, что вынужденным ответным огнем патруля были подстрелены двое подростков. Утром я узнал, что один из них скончался на месте, второй получил тяжелое ранение. Если вы ждете от меня извинений, то зря. Их не будет. Более того, я предупреждаю всех вас, что мои патрули и впредь будут реагировать на любые угрозы путем применения оружия. Надеюсь, вы усвоили, что я сказал. Ни одна попытка нанести урон армии США не останется без ответа. У меня все!