К тому же Кучеров, человек опытный, прекрасно понимал, что душманы, решившись на атаку колонны, продумали и варианты прикрытия. Самое удобное место, где можно задержать роту, – переправа. Пара гранатометчиков запросто может укрыться в густой растительности и сжечь несколько бронетранспортеров.
Поэтому Кучеров, ведя роту, на ходу ставил задачу взводным:
– Третий! Первый!
– На связи!
– В восьмистах метрах от переправы уводишь коробки вправо, выстраиваешь в линию и открываешь массированный огонь из пулеметов по правому от дороги берегу. Ты должен к чертовой матери снести весь кустарник там. Как понял?
– Задача ясна!
– Работать без дополнительной команды.
– Принял.
– Четвертый! Первый!
– Четвертый.
– В восьмистах метрах от переправы КПВТ развернуть на левую сторону берега от дороги. Сплошной огонь по растительности, не сходя с трассы.
– Принял!
Надри увидел колонну бронетехники, идущую на большой скорости, тут же вызвал Табрая и доложил:
– Русские на подходе. До них примерно километр… так, подожди.
– Что такое? – спросил Табрай.
Боевики уже нагрузили мулов. Группа поддержки рассредоточилась вдоль дороги. Оставалось задымить местность, оседлать коней и увести караван в северную часть леса.
– Три бронетранспортера сошли с дороги вправо, выстроились в линию. Еще три развернули башни влево.
– Умный командир! Увидел растительность, понял, что там могут быть гранатометчики. Русские будут расстреливать берега, Надри. Надеюсь, ты не посадил там свои расчеты?
– Все люди рядом со мной. Мы обстреляем колонну во время переправы.
– Хоп! Я начинаю отход. Задержи русских хотя бы на пять минут.
– Задержу.
– Потом сразу снимайся и на пикапах уходи на запасную базу. Удачи тебе! До встречи.
– Да хранит нас Всевышний!
Бронетранспортеры, назначенные ротным, практически одновременно открыли огонь. Второй взвод со стационарной временной позиции, третий – с ходу. Машины первого, которым командовал старший лейтенант Кучеров, не снижая скорости, буквально спрыгнули в овраг, образованный руслом реки.
Тут с юга по мотострелкам открыли огонь люди Надри. Бойцы, не раз участвовавшие в схватках, при первых же выстрелах скатились с брони, укрылись и открыли ответный огонь. Развернулись башни бронетранспортеров, ударили мощные КПВТ и заставили противника замолчать. Боевые машины выскочили на дорогу, солдаты запрыгнули на броню.
Взводный доложил об одном убитом и одном раненом. Командир роты приказал поместить их в десантные отсеки.
Два взвода выскочили к месту засады тогда, когда отряд Табрая уже скрылся в гуще кустарника. По роте открыла огонь группа прикрытия. Фактически стрелки особо не прятались. Они прошли обучение в пакистанских лагерях, но боевой практики не имели. Лишь фанатизм, не позволявший им принимать элементарные меры безопасности.
Пулеметы двух бронетранспортеров в считаные минуты расстреляли всю группу. Потом боевые машины встали в двадцати метрах от сгоревшей летучки.
Бойцы заняли круговую оборону. Офицеры прошли к месту засады и увидели мертвые тела. Кучеров понял, что тут хорошо поработали снайперы и пулеметчик.
Один из взводных воскликнул:
– А где тело лейтенанта?
Кучеров осмотрелся и сказал:
– Да, его не видно. Осмотрите округу. Может, лежит где-то раненный?
Лейтенанта никто не нашел, но были замечены следы мулов и лошадей. Кучерову стало ясно, что душманы разграбили колонну, а лейтенанта увели с собой.
Он прошел к бронетранспортеру, запрыгнул в люк, включил радиостанцию, вызвал командира полка и доложил:
– Колонна уничтожена и разграблена. По меньшей мере половины груза нет. Обнаружены тела. Двое сгорели в летучке. Пятеро расстреляны снайперами, двое из пулеметов. Духи в районе переправы предприняли попытку атаки роты. Мы отбились. У места засады встретили группу прикрытия. Судя по действиям, все молодые, принимали первый бой. Они полностью уничтожены. У меня один «двухсотый», один «трехсотый». Основной отряд духов с грузом на лошадях и мулах ушел на север, в зеленку. Преследование, учитывая рельеф местности, высокую вероятность еще одной засады, минирование поля до леса, нежелательно. Да, и еще вот что. Среди наших погибших нет лейтенанта Козырева.
– Как это нет?
– Нет!
– Хорошо искали?
– Все кругом осмотрели.
– Значит, он попал в плен?
– Скорее всего.
– Понятно! – проговорил Шуханов. – Слушай приказ. Войти в кишлак Арби и поставить там всех на уши! Банда, совершившая нападение, наверняка скрывалась в самом селении либо в ближайшей зеленке. Зачистить к чертовой матери этот кишлак, узнать, кто пособничал духам! Всех подозреваемых в полк. Не важно, кто это, женщины, дети или дряхлые старики. Замполит свяжется с районной администрацией и уладит все вопросы по части гуманности. Я сейчас же запрошу пару «двадцать четвертых». Пусть они хорошенько посмотрят район, где может находиться банда. Далеко духи уйти не могли. Возможно, «Ми-24» обнаружат их и уничтожат. На зачистку тебе два часа. Связь по необходимости. Действуй!
– Принял, выполняю!
Рота двинулась к кишлаку, жители которого попрятались кто куда. Омар Усман понимал всю опасность своего положения. Он с сыновьями успел выехать из селения. У жены русские ничего не узнают. Мол, муж и сыновья отправились к заболевшему родственнику в Кабул.
Старший лейтенант Бутаев наплевал на запрет заместителя командира полка по тылу, выгнал из парка машину и проехал к месту гибели колонны. Ведь там полегли его люди. Еще утром он говорил с ними, а сейчас их уже нет.
Он бросил «ЗИЛ» на обочине, вышел из машины и прошагал до пепелища, оставшегося от летучки. С запахом гари смешивался другой, приторно сладкий и одновременно горьковатый, идущий от обгоревших тел. Он увидел скрюченные черные силуэты. Все, что осталось от рядовых Денисова и Панарчука. На обочине лежали тела остальных бойцов. Мотострелки отнесли их туда и накрыли брезентом.
Старший лейтенант отбросил брезент, всмотрелся в потемневшие лица своих подчиненных. Вот прапорщик Гобрик. Кровь запеклась на губах и ране. Рядом рядовой Светлов. У него недоумение на лице, словно перед смертью он заметил то, чего никогда раньше не видел.
Дальше Шанин, Быстров, два друга, любители приложиться к бутылке, весельчаки. Им все было нипочем. Из одного села. Теперь оно погрузится в траур. Их матери будут плакать, рвать на себе волосы.
Впрочем, это касалось всех, кого «черный тюльпан» доставит в Союз. Провожали родители детей в армию, чтобы они возмужали, окрепли, а встретят гробы.
Дальше лежали Тугаев, Баганян, Гисаян. Их, как Гобрика и Светлова, достали пули снайперов. Ребята приняли смерть, так и не поняв, что произошло. За исключением Быстрова и Шанина, но и те вряд ли смогли до конца осознать, что произошло. Чересчур уж неравными были силы. Слишком скоротечным оказался бой.
В стороне лежал автомат. Бутаев отстегнул магазин и увидел, что патроны наполовину израсходованы. Значит, это оружие Быстрова либо Шанина.
Комок подкатил к горлу ротного, но он справился с собой.
«А ведь среди погибших действительно нет Козырева. Куда он делся? Сдаться не мог, это исключено. Где же ты, Миша, принял свой первый и последний бой?» – подумал старший лейтенант.
Его внимание привлекла воронка, темневшая рядом с канавой.
Бутаев увидел стреляные гильзы, капли крови на песке. Вот где укрылся Козырев. Он тоже извел половину магазина. По сектору обстрела выходило, что именно Миша положил как минимум пятерых духов, тела которых никто не убирал.
А потом прилетела граната. Судя по воронке, «РГД». Будь канава глубже, закрой лейтенант уши, то смог бы продолжить бой.
Послышался шум двигателя «УАЗа». Приехал командир полка, с ним особист, капитан Гаврилов.
Подполковник тоже обошел место, где приключилась трагедия, посмотрел в лица погибших. За ним хвостом следовал особист. Капитан, а спеси как у генерала.
Оперуполномоченные КГБ при войсковых частях часто ставили себя выше всех. В принципе, так оно и было. При желании они могли добиться и снятия командира. Полномочий у них хоть отбавляй, а вот человечности явный недостаток. Не исключено, что такой и должна быть контрразведка.
Подполковник и капитан подошли к Бутаеву.
Командир полка посмотрел на ротного и спросил:
– Ты что здесь делаешь?
– Я не мог оставаться в части. Ведь здесь мои ребята.
Подполковник вздохнул:
– Ладно. Заместителя твоего так и не нашли?
Вперед вышел особист:
– Сергей Дмитриевич, позвольте этим заняться мне.
– Не имею права запретить. Занимайся, капитан.
Особист взглянул на ротного и спросил:
– Ну и куда подевался твой заместитель, Бутаев?
– Я, товарищ капитан, с вами водочку на брудершафт не пил, так что попрошу на «вы».
– Я, товарищ капитан, с вами водочку на брудершафт не пил, так что попрошу на «вы».
– Вот, значит, как? Справедливое замечание. Извините, товарищ старший лейтенант. Повторяю вопрос. Куда делся ваш заместитель? Хотя, наверное, это не по адресу. Вы не можете этого знать, поскольку не были здесь во время боя.
– Не был, но кое-что показать могу.
– Что конкретно?
– Обратите внимание на это. – Бутаев указал на воронку около канавы.
– Вижу, и что?
– Здесь лежал лейтенант Козырев и вел бой. У второго «Урала» и «ЗИЛа» оборонялись рядовые Шанин и Быстров. Остальных духи достали в кабинах.
– Это ваше предположение? – спросил Гаврилов.
– А вы осмотрите канаву, товарищ капитан, и все сами увидите.
Особист заметил гильзы и капли крови.
– Да, если колонну накрыли внезапно, то выскочить из машины смогли только водители. Старшие «Уралов» и «ЗИЛа» убиты снайпером, – проговорил командир полка.
– А вот тут нестыковка получается, Сергей Дмитриевич, – заметил особист.
– О чем ты, капитан?
– Водитель головной машины убит снайпером. Но солдата закрывал от выстрела лейтенант Козырев. Как пуля могла миновать его и попасть в висок водителя? Она не крылатая ракета, чтобы обходить препятствия.
– На что ты намекаешь?
– Я, товарищ подполковник, не намекаю, задаю вопрос, на который у меня ответа пока нет. Но подобное могло произойти только в одном случае. Если лейтенанта на момент обстрела не было в кабине. Иначе он погиб бы первым. Вы сами прекрасно знаете, что духи всегда пытаются прежде всего обезглавить подразделение, то есть стреляют в командира, в офицеров. Однако погиб не Козырев, а солдат.
Подполковник взглянул на Бутаева.
– А капитан прав, не находишь, старший лейтенант?
– А если в момент выстрела Козырев просто нагнулся? Мало ли что у него упало. Он увидел, что водитель убит, понял, что колонна попала в засаду, вытолкнул труп через дверь кабины, захватил оружие, рацию, вывалился наружу и тут же связался с полком. Вот и станция лежит, пробитая пулями, в полуметре от колеса. Как раз на сколько ее откинуло бы пулеметной очередью.
Капитан поморщился и сказал:
– Я, конечно, понимаю ваше стремление оправдать подчиненного, но согласитесь, старший лейтенант, что все могло быть и по-другому. Козырев, завербованный душманами, остановил колонну в нужном для них месте. Забрал радиостанцию, оружие, покинул кабину, отошел в сторону. В это время духи провели атаку. Чтобы создать имитацию захвата лейтенанта в плен раненным, они расстреляли радиостанцию, подорвали гранату возле канавы, откуда Козырев мог стрелять в небо, окропили место кровью, которой здесь пролилось много. Вот и все. А лейтенант ушел с отрядом моджахедов.
Бутаев покачал головой.
– Да, фантазии у вас, товарищ капитан, хоть отбавляй. Когда и кто мог завербовать Козырева? Он прибыл-то месяц назад и с территории никуда не выходил. Всегда был при мне и при личном составе. Вчера? Так он нигде не останавливал колонну. В афганском полку? Кем? Командиром? Бред полный.
– Бред, говорите? – Особист опять поморщился. – А вы заметили, что духи изрешетили кабины машин, уничтожили летучку, но не произвели ни одного выстрела по кузовам грузовиков?
– Это вполне объяснимо. Духам нужны были патроны для стрелкового оружия, гранаты и продовольствие.
– А откуда они знали, что пойдет вторая колонна? Ведь этот груз мог быть отправлен и вчера. Но самое интересное в другом. Как духи проведали, что в машинах, кстати, оборудованных тентами, находятся именно боеприпасы для стрелкового оружия и продукты? Ведь они загодя подогнали сюда целый табун, чтобы забрать это добро. Кто мог им сообщить о грузе второй колонны?
– Вы считаете, что это сделал Козырев?
– Он мог это сделать. А насчет вербовки – здесь вариантов немало. Возможно, в части есть агент моджахедов.
– А вы не рассматриваете вариант сброса информации духам из афганского полка? Ведь там о колоннах знали так же, как и мы.
– Я рассматриваю все. В афганском полку есть своя служба безопасности. А я работаю в нашем. Так что попрошу представить мне список всех лиц, с которыми контактировал лейтенант Козырев.
– Проще перечислить тех, с кем он не контактировал.
– Вы меня поняли?
– Давно понял. Вам что, очередное звание присвоят или на повышение отправят, если вы из Козырева сделаете врага народа, предателя?
– Напрасно вы так, старший лейтенант. С сотрудниками КГБ так разговаривать не рекомендуется. Слишком много неприятностей можно заиметь!
– Ну, конечно. А не пошел бы ты подальше, сотрудник КГБ? У меня бойцы погибли, а ты пургу какую-то гонишь!
Особист резко повысил голос:
– Прекратите пререкаться со старшим по должности и званию! Извинитесь немедленно!
– Уже! – Ротный повернулся к командиру полка. – Разрешите, товарищ подполковник, организовать вывоз тел погибших бойцов в часть?
– Этим займутся другие. Ты в штаб! Там жди меня!
– Понятно, разборки. Эх, как все надоело.
– В штаб, старший лейтенант!
– Есть, товарищ подполковник!
– И ждать, старший лейтенант. Разговор с вами предстоит серьезный! – заявил особист.
Бутаев не ответил, прошел к «ЗИЛу», рывком развернул его и погнал к Хакару.
Старший лейтенант вернулся в часть, поставил машину в парк и прошел в свой модуль.
Там находился капитан Гогидзе.
Увидев Батаева, тот поднялся с койки и спросил:
– Гена, откуда взялись духи? Как такое вообще стало возможным?
– Кто-то слил им колонну. Именно вторую. Духам были нужны продовольствие и патроны для автоматов, пулеметов, винтовок. В первой колонне этого не было, поэтому они пропустили ее. Но знали, что пойдет другая, с нужным им грузом. Ее-то и накрыли.
– Ты оттуда?
– Да, был на месте. Насмотрелся. – Старший лейтенант присел на кровать.
– Всех сразу положили?
– Почти всех. Двое солдат и Козырев вступили в бой. Но что они могли сделать против банды? А та насчитывала рыл сорок, не меньше. Были две отвлекающие группы.
– Подготовились эти суки. Слышал, туда уехали полкан с особистом, да?
– Там они. Гаврилов сразу же выдвинул версию, что Козырев сдал колонну.
– С какого перепуга?
– Тело Миши не нашли. Значит, ушел с духами. Я ему показываю канаву, гильзы, кровь, радиостанцию. Ведь ясно, что Козырев попал к духам раненным. А тот свое гнет. Мол, все можно подстроить.
– Зря ты Гаврилова на хрен послал. Он злопамятен.
– Плевать! У меня люди погибли, Гоша.
– Это война, Гена. А вот особист теперь попортит тебе карьеру.
– Да клал я на нее! Заменюсь в Союз, уволюсь к чертовой матери.
– Если до этого не уволят.
– Хоть бы и так. Какая разница?
– Я помогу тебе отвязаться от особиста, – подумав, проговорил Гогидзе.
– Как, Гоша? Предложишь ему спирт?
– Нет, Гена, есть иная возможность заставить его умерить пыл.
Бутаев посмотрел на капитана.
– Ты это о чем?
– Только между нами.
– Само собой!
– Бухал я как-то с начальником клуба. Вот Женя по пьяному делу и сказал, что Гаврилов держит у него в подсобке три двухкассетника, два видака и чемодан, набитый джинсами. Вопрос, откуда это у особиста? Нас пасет по этим делам, а сам?
– Ты видел эти двухкассетники, видаки, штаны?
– Видел. Развел Женю, мол, не верю, он показал.
– А потом понял, что сболтнул лишнего, и перепрятал.
– Да мы в тот вечер так нажрались, что он на полу заснул, а утром в парк прибежал, стал допытываться, о чем базар был. Я сказал, что тоже не помню ни хрена. А в обед, когда начальник клуба в столовой был, занырнул я в его владения, открыл отмычкой каптерку. На месте техника и чемодан. За такие дела с Гаврилова спросят не так, как с нас.
– Ладно, Гоша, разберемся.
Бутаев увидел два письма под подушкой кровати Козырева.
– Невеста Мише написала. Что теперь с ними делать?
– Отдать почтальону, пусть отправляет назад.
– Нет, надо подождать. Забери ты их.
– Зачем?
– А чтобы потом написать Ольге, как Мишка до последнего дрался. Ведь ей что сообщат? Мол, лейтенант Козырев пропал без вести. И все.
– Не сообщат. Она ему не жена. И родственников у него нет. Детдомовский.
– Еще хуже для девушки. Подумает, нашел другую, бросил ее. Нет, Гоша, я ей напишу, чтобы знала правду.
– Пусть в тумбочке лежат.
– Особист наверняка вычистит все.
– Тоже верно. Ладно, возьму. Выпьешь? У меня тут бутылка спирта.
– Нет, Гоша, мне еще на разборку в штаб. Приказ Шуханова. Да с ребятами, что полегли, заниматься.
– Да, дело не из приятных.
– Куда уж приятней. Черт, как же хреново!
– Да выпей, хуже не будет.
– Вечером.
– Давай так. Помянем ребят. А в клуб я еще сегодня наведаюсь, проверю, на месте ли контрабанда особиста.
– Дело твое. А за помощь спасибо.
– Брось ты! Свои же, не чужие.
– Ладно, Гоша, пошел я в штаб.
– Идем вместе. Мне тоже туда надо.