— А для чего другой стал бы выбрасывать? — спросил дежурный.
— Чтоб не били! Вы же все очень сразу нервными становитесь, если кто-то — не мент — вдруг с оружием… — Он обернулся к Силову. — Начальник! Могу я заказать для нас для всех ужин? Со вчерашнего вечера не ел ничего. И папиросы кончились…
Силов насмешливо следил за ним. Баларгимов уже обернулся к дежурному:
— Слетай в ресторан. Скажи шеф-повару — Садык Баларгимов здесь… Пусть постарается… Полный обед. Закуска, овощи…
— А деньги? — спросил дежурный.
— Ты поищи у себя. Может, найдешь? Потом рассчитаемся…
— Ладно, — прервал Силов. Он уже не смеялся… — Сиди! Перебьешься!.. Веденеев! Вызывай Восточно-Каспийск! Организуй разговор с Саматовым!
Тура разговаривал с паромом из дежурки. Вокруг были люди, вернувшиеся с обыска у Баларгимова. Говорить в их присутствии Саматову не хотелось.
— Понял, — только и сказал он. — Хорошо… — Положив трубку, он обернулся к Хаджинуру Орезову, сидевшему за столом дежурного.
— Готовь сообщение… В соседние управления внутренних дел, в Баку, в Астрахань… «Ориентировка о розыске Баларгимова Садыка отменяется в связи с задержанием последнего…»
Находившийся в дежурке темпераментный начальник Рыбоинспекции Кадыров не выдержал:
— Сволочь! Я бы сам его расстрелял. Ни один бы мускул не дрогнул. Вот сейчас только мы и раскрутим все их дела!..
Тура поднялся к себе.
Гезель за столом не было. Тура прошел в кабинет, снял трубку, подождал.
Потом решительно набрал номер телефона. На другом конце трубку сняла Анна Мурадова.
— Как ты живешь? — спросил он.
— А вы?
— В первую очередь, голодно… Мне кажется, у меня уже несколько дней не было ни крошки во рту. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь теперь утолить свой голод. Но, может, я ошибаюсь? Это мне только кажется?
— Необходим эксперимент.
— Предлагаю сегодня же! В «Интерконтинентале».
— Что-то я не слыхала о таком.
— Я тоже. Но тогда мне придется повести тебя все в тот же ресторан-столовую. На шашлык «Дружба».
— Я не взыскательна, Тура-джан!
— Значит, сразу после работы. У входа!
Саматов поставил «Ниву» на площади, недалеко от ресторана. Ему надо было перейти на другую сторону.
Тура был уже посредине, когда вдруг увидел, как одна из машин, шедшая на большой скорости, внезапно выключила свет.
Она шла по осевой прямо на него.
Чудом он бросил себя вперед на тротуар, к оказавшемуся прямо против него светильнику, а потом еще дальше — за него.
Лихач крутанул руль в его сторону, потом так же резко в другую. Послышался звон разбитого стекла. Крыло машины просквозило в нескольких сантиметрах.
Несколько прохожих, видевших, что произошло, бросились к нему.
— Не задел он вас?
Какая-то женщина заметила:
— Наверняка, пьяный. Ведь видит, что на человека едет!..
— Номер запомнили? — спросил стоявший на ступеньках ресторана человек.
— Нет, я не смотрел. Да вы не волнуйтесь, всякое бывает…
— А зря!
— Наверное, — он поспешил отойти.
Тура еще отряхивал костюм, когда появилась Анна.
— Я не очень опоздала? — она подстриглась под мальчика, выглядела молодо и это чувствовала. — Ну как? — спросила она о прическе.
— Потрясающе!
Он толкнул дверь в ресторан.
Еще в вестибюле их оглушил шум оркестра. Из-за портьеры Тура увидел полуголых танцовщиц, эстрадника, которому Саматов во время их предыдущего визита преподал несколько правил хорошего тона, а также — и это было главным — сына Баларгимова — Мириша — с друзьями.
Баларгимов хмуро взглянул в его сторону.
— Нет, — взял Анну под руку и повернул к дверям. — Сюда мы не пойдем! Я передумал.
— Мне бы тоже не хотелось. У меня такое ощущение, будто у меня на лбу все написано про нас с тобой. И я не хочу, чтобы все это читали.
— Хорошо, — согласился Тура. — Куда же мы поедем?
— Тут есть одно место — «Сахиль», —, по-видимому, еще раньше приняла решение. — Это недалеко. На берегу.
— Что же! Прекрасно.
На этот раз Тура не спешил перейти улицу. Держа Анну за руку, он тщательно примерился, прежде чем ступить на мостовую. В результате они благополучно перебрались на другую сторону. Сели в машину.
Они молча выехали за город.
Мигалки-светофоры, как обычно, хлопали желтыми пустыми глазами. Пешеходные дорожки, огражденные от мостовых тяжелыми якорными цепями, были пусты.
— Направо, — Анна показала дорогу. — И прямо, прямо. Прямо. И мы упремся.
Кафе «Сахиль» снаружи оказалось обыкновенной «стекляшкой» с несколькими столиками, за которыми никого не было.
Анна знала дорогу. Они обогнули темные пристройки, запертые подсобные помещения, оказались у грубо сколоченной незапертой двери.
— Настоящий вход не с улицы. Видишь, — сказала Анна. Сбоку от кафе было припарковано не менее десятка машин.
От неказистого входа шел узкий тускло освещенный коридор.
— Сюда, — показала Мурадова.
По обеим сторонам виднелись такие же неказистые двери.
Анна толкнула одну из дверей — они оказались на кухне. Худенький мальчик-официант поздоровался с Анной. У него постоянно сваливались очки. Он что-то спросил, потом быстро куда-то сходил, вернулся, повел их по коридору.
Одна из раскрытых дверей вела в небольшой зал. Там играла музыка, на сцене кружились одетые по-восточному девушки…
Но официант повел их дальше и открыл дверь в конце коридора.
Это был настоящий номер на двоих — с телевизором, с сервированным столом, тахтой, с цветами.
— Самый лучший кабинет во всем заведении, — сказал официант. — Располагайтесь как дома. — Он вышел, включив телевизор.
— Он похож на старшеклассника, — заметил Тура по поводу официанта.
Анна возразила:
— Думаю, тут ты ошибаешься… Это маленький делец. У него свой счет в банке. Может, тебе нужны американские сигареты, доллары? Ящик чешского пива? Он может поставить тебе в багажник. Может познакомить с девочками. За комиссионные, разумеется…
— Мне это и в голову не пришло, — признался Тура.
— Ты видел, как быстро он решил наше устройство? Он, наверняка, знает, кто ты. И кто мы — другу.
— Ну, с этим-то значительно проще, — Тура взял ее руку.
— Мальчик знает многое, но ничего не скажет! Никто ничего тут не скажет, пока вы не арестуете тех, кого здесь боятся…
— Удивительное место! Прямо Силиция! Закон всеобщего молчания… — заметил Тура. — Преступные авторитеты берут верх над администрацией. А вместо денежного эквивалента — икра и красная рыба, добытые воровским путем…
Они сели за стол.
— Неплохо…
Официант появился снова, поколдовал над служебным столиком и перенес на обеденный стол шампуры с янтарного цвета ломтями осетрины, чуреки, терпкий гранатовый сок.
Потом он оглядел стол.
— Шеф передал: «Для вас есть овощи и рыба. А точнее — шашлык из осетрины». Мы получили небольшую тушку…
— Осетрина? Очень хорошо! — Анна обрадовалась.
— Водку, коньяк?
— Я бы выпила сухого.
— А вам? — спросил он у Туры.
— Мне коньяку. Лимон… Официант наполнил рюмки.
— Тут есть звонок. Позвоните, когда я вам понадоблюсь. До этого вас никто не потревожит… — Он поправил очки, с минуту подождал. И вышел.
— За тебя, — сказал Тура. Они выпили.
— Откуда ты знаешь про «Сахиль»? — Туре отчего-то стало грустно. В коридоре кто-то пел под гитару. — Ты приезжала сюда с мужем?
— Нет, — она улыбнулась, помотала головой — волосы разлетелись. — Просто у меня подруга — санитарный врач. — Все торгаши ее знают. Несколько раз мы вместе здесь обедали.
— Почему вы разошлись с Амировым? — спросил Тура.
— История для наших мест банальная. Я узнала, что у него целый гарем, а я просто значусь в нем на положении законной жены. Меня это не устраивало. Я ушла к дяде.
Они снова выпили.
— Насчет развода я тебе уже говорила — он сказал, что этого не допустит.
— Но ведь есть суд…
— Он ни перед чем не остановится. Я его знаю. Он передал, что сам даст мне развод, когда сочтет нужным… Мне было страшно. Я боялась ездить к дяде. Старалась быть больше на людях… А вы любили свою жену?
— Прости, — Тура погладил ее руку. — Давай не будем больше трогать прошлое.
— Нет, это вы меня простите.
Он снова наполнил рюмки.
— За что мы пьем? — спросила она.
— Если у тебя нет возражений, давай выпьем за тех, кто в море. Простой тост.
— Кто сегодня в море? — переспросила она.
— Сейчас… Пусть им будет попутный ветер и добрая погода.
Морской паром пришвартовался.
Рейс был окончен. Было уже темно, горели светильники. Трап заполняла разномастная толпа пассажиров с чемоданами, узлами, тюками. Она текла вниз по трапу на берег.
Против толпы, наверх поднимался человек в милицейской форме — Веденеев. Ему давали дорогу. В руке у него был сверток, завернутый в газету.
Дежурный поднялся наверх, прошел коридором, постучал в каюту.
— Свои! — крикнул он. — Веденеев… Силов открыл дверь, впустил его.
В каюте, кроме него и Баларгимова, находился милиционер. Баларгимов был в наручниках, готовый к этапированию на берег.
Веденеев положил сверток перед Баларгимовым.
— Тут еда, папиросы… — Он обернулся к Силову. Я созвонился с водным отделом. Сейчас за нами придут. И прежде, чем Силов успел его остановить, добавил:
— Вахидов повесился. Кладовщик с Сажевого комбиата… Прямо в камере.
— Круто работают ребята! — Силов даже присвистнул. Баларгимов отставил сверток.
— Видишь, что получается, майор? Никогда не поверю, что такой трус повесился! Они списали Вахидова! И знаешь, что дальше будет? Они доберутся до меня… Я назад ехать отказываюсь! Слышишь? Сдай меня здесь, майор! Иначе я лягу и ты меня не сдвинешь!
— Ты ж ничего не знаешь… — сказал Силов. — Лодок не имел! Начальству не отстегивал… И рация к тебе в машину прямо с неба упала…
— Но я хочу выйти на суд! У меня есть что сказать этим козлам судьям, которыми по телефону командуют, кому сколько дать…
— Да ты, я вижу, честняга! — изумился Силов. — Борец за правое дело!
— Я хочу посмотреть в глаза этим гнидам, которым перетаскивал горы этой икры и осетрины…
— Готовишься к обвинительной речи? — Силов открыто издевался.
— Но для этого я должен выйти на суд! Живой! А так меня еще на обратной дороге убьют! Здесь же! На пароме!
— А если нам вызвать «Александра Пушкина»? С ними махнуть!
— Возьмут приступом. В море! Или еще до отправления…
— А в моторке? С начальником Рыбнадзора?
— С Кадыровым? Этого я сам убью… За жадность!
— Ладно, — сказал Силов. — Все! Там решим. Я должен посоветоваться.
Силов резко поднялся, раскрыл наручник на левой руке у Баларгимова и закрыл на своей левой руке. Дежурный подошел к двери, он возглавил маленький эскорт вокруг задержанного. Милиционер встал в арьергарде.
Народу на трапе было уже немного. Из трюма одна за другой выезжали машины. Серая «Волга», в которой Баларгимов въехал на паром, остановилась невдалеке.
Водитель ее — Смирнов — видел, как на трапе появилась оперативная группа вместе с задержанным.
Веденеев впереди, Силов и Баларгимов, соединенные наручниками, посредине и милиционер сзади спустились по трапу, остановились у киоска справочной, недалеко от тротуара.
На площади было много машин. Но Смирнов обратил внимание на синие, с затемненными стеклами, «Жигули», в которых невозможно было никого разглядеть.
«Жигули» резко затормозили, и в ту же секунду стекло рядом с передним сиденьем опустилось и из машины показалось дуло автомата. Люди на пристани бросились врассыпную. Раздалась автоматная очередь.
— Ложись! — крикнул Силов и бросился на землю, увлекая за собой Баларгимова.
Он еще успел выхватить пистолет, но не стал стрелять. На площади были люди.
Силова спасло то, что он откатился за киоск «Справочной».
После молниеносного нападения «Жигули» мгновенно скрылись. Баларгимов был ранен в руку.
— Вызывайте милицию, «скорую» — крикнул Силов застывшим в отдалении людям.
Кто-то побежал к телефону.
Силов бросился к Веденееву и милиционеру, которые лежали в крови на асфальте.
Вдали послышалась милицейская сирена. Это шла помощь.
Стучал телетайп в дежурной части.
Милиция Другого Берега сообщала о чрезвычайном происшествии:
«…На набережной совершено нападение на милицейский конвой с целью освобождения арестованного Баларгимова из-под стражи. В результате один из работников милиции убит. Дежурный отделения водной милиции Веденеев, сопровождавший арестованного, доставлен с тяжелым проникающим ранением в госпиталь… Состояние критическое.
Прошу принять меры розыска преступников…»
Синего цвета «Жигуль», из которого открыли огонь на набережной, проскочил несколько улиц. Выскочил к морю.
Как и на другом берегу, и тут тоже, далеко, сколько хватал глаз, впереди тянулись «козлятники».
Вокруг все было тихо. Стрельба на набережной не побеспокоила обитателей выдвинутого далеко вперед узкого мыса.
Сбоку, вдоль моря, виднелись стоянки лодок. Огромный частный парк моторок.
У одной из калиток «Жигуль» притормозил. Из него выскочил человек. Это был начальник Восточнокаспийской Рыбоинспекции Шавкат Кадыров. Он перебежал освещенный участок тротуара и побежал между сходней к лодкам.
«Жигуль» рванул дальше по набережной. Где-то позади уже слышалась тревожная сирена — милиции и «скорой».
Кадыров подбежал к лодке, выглядевшей весьма необычно — с двумя серебристыми дюралевыми «сигарами» вдоль бортов — быстро, один за другим, включил японские моторы «судзуки».
Послышался шум, словно разгонялся сверхмощный реактивный лайнер. Кадыров включил скорость, и лодка высоко, почти вертикально, задрав нос, двинулась по ночному морю.
Все вокруг наполнилось гулом.
Несколько лысух поднялось в воздух. Они разбегались низко, словно гидропланы — касаясь воды. После их разбега на поверхности еще некоторое время оставались полосы — подобие взлетных…
Пора было уезжать.
Тура нажал на звонок — мальчик-официант появился точно из-под земли.
— Счет, — сказал Тура.
— Ваш счет оплачен, — официант улыбнулся.
— Кем же? — удивился Тура.
— Не знаю… Он сказал, что ваш друг. В таких случаях мы никогда не отказываем. Дружба у нас здесь — святое дело.
— Так-так, — Тура согласился.
— Вопрос исчерпан? Правда?
Анна смотрела на Туру с улыбкой и любопытством.
— Но могу я по крайней мере узнать, сколько стоил наш ужин? — спросил Тура. — По-моему, это не возбраняется.
— Нет, — мальчик достал блокнот. — Шашлыки из осетрины — три рубля сорок копеек, закуска… Итого: семнадцать рублей шестнадцать копеек… — Он поправил очки.
— Передайте спасибо нашему доброжелателю. В свою очередь, я хочу оставить вам вещественные знаки нашей признательности. — Тура достал бумажник, выложил на стол несколько крупных купюр. — Это ни в коем случае не плата по счету за ужин. Рассматривайте их как чаевые…
Маленький плут развел руками:
— Не обидит ли это вашего друга? Он ведь может оскорбиться!
— Не обидит, — успокоил Тура.
Они вышли. Коридор привел их в пустой двор, с черным звездным небом между деревьями и отдаленным плеском волн.
На пороге Тура обнял Анну.
В эту секунду из стоявшей под деревьями машины прямо в лицо им дважды пальнула фотовспышка.
Яркий свет открыл все, скрывавшееся в темноте, — складки Анниного платья, ее голову на плече Туры, его руку, обвившую талию.
Фотографировали дважды и машина уехала.
— Кажется, это милицейская машина, — сказала Анна. — И эти молодые люди, что были тогда в ресторане…
— Мне тоже, — Тура кивнул.
— Мне страшно возвращаться домой, — пожаловалась она.
— Тебе и не придется возвращаться, — сказал Тура серьезно. — Ты едешь ко мне.
— Вы уверены, что это необходимо, Тура? — она внимательно посмотрела на него. — Подумайте…
— Совершенно уверен. Поехали.
Тура и Анна лежали молча. Из коридора в комнату проникал неяркий свет.
В углу что-то тихо зашуршало. Тура прислушался.
— Ты чего? — спросила она.
— Тш-ш!
— Боишься мышей?
— Панически. Особенно крыс!
— А я котов, — Анна засмеялась. — Наверное, в другой жизни я сама была мышь или крыса…
Внезапно послышались шаги за окном.
Тура зажал ей рот. А потом внезапно дернул ее за руку на себя и вместе с нею откатился к самому окну.
Он успел вовремя!
Кто-то разбил окно, раздалась автоматная очередь. Клочки ваты, вырванные пулями из пестрых одеял, — «курпачи», полетели в разные стороны.
Уже знакомая лодка с серебристыми баками-»сигарами» вдоль бортов шла по ночному морю.
В ней находился один человек — начальник Рыбоинспекции Кадыров. Он сидел на руле.
Лодка выглядела плачевно. Задранный нос был опущен, рева, напоминавшего о реактивном двигателе, не было, постукивал всего один из ее моторов, остальные молчали. Потом зачихал и замолк и этот последний. Горючее кончалось.
Впереди, не очень далеко, виднелся маяк, там был остров.
Кадыров поднял в лодку моторы, чтобы не ударить ими о камни, на веслах подвел лодку к берегу.
Маленький безлюдный остров спал, только робот-маяк постоянно, с одной и той же заданной частотой, посылал в море импульсы света.
Кадыров причалил, легко вышел из лодки.
Несколько часов, проведенных в море, нападение на оперативную группу, казалось, изменили даже внешность примерного служаки из Восточнокаспийской Рыбоинспекции. Кадыров двигался по-кошачьи, бесшумно, нашел врытый в берег столб, набросил цепь, закрепленную на носу лодки.
Потом он направился к стоявшему невдалеке маленькому домику.
В темноте залаяли собаки.
Кадыров прикрикнул на них, взошел на крыльцо.
— Керим! — Он толкнул дверь.