Винсент подумал:
— Вероятнее всего, «субмарины». По крайней мере, если верить рекламе. В них есть все необходимое взрослому человеку. И можно потерять сто фунтов,[20] питаясь только ими.
— Да ладно? — недоверчиво спросил Бастьен.
— Серьезно, — улыбаясь, ответил Винсент. — Какой-то парень ел их каждый день, в каждый прием пищи, и потерял тонну своего веса. — Он замолчал и задумчиво поджал губы. — А знаешь, он топал за ними пешком, может, поэтому и потерял столько жира.
— Винсент, — раздраженно проговорил Бастьен, — что из фаст-фуда самое полезное?
— Сабы, — Винсент настаивал на своем. — Существуют четыре основные группы продуктов питания. Или их пять? — Подняв руку, он начал пересчитывать на пальцах: — Молоко, хлеб, мясо, овощи… Думаю, все же их четыре, для людей.
— Неважно. Возьму сабы.
— Я пойду с тобой, помогу.
Двери лифта открылись на парковочной стоянке.
— Спасибо, — Бастьен покачал головой. — Я справлюсь. К тому же, я сначала должен кое-что сделать.
— Одежда Криса?
— Да, одна из проблем, — признался Бастьен, идя по практически пустому гаражу. Была пятница, рабочий день закончился, и большинство сотрудников уже разъехалось по домам.
— А другие?
— Надо найти миссис Хоулихан и стереть ей память.
— А зачем? Никто не поверит этой старухе. Они подумают, что она тронулась.
— А что, если нет? — огрызнулся Бастьен, затем остановился и посмотрел на кузена: — Скажи мне, ты обычно стираешь воспоминания своим жертвам, чтобы те не бродили везде и не кричали: «Меня укусил вампир»? В этом же есть смысл? — Бастьен волновался не о самом факте, а об адреналине, который получал Винсент. Риск был как наркотик для него.
— Естественно, — ответил его кузен. Успокоившись, Бастьен продолжил движение, а Винсент продолжал: — Я бы стер память старухи, но вы, ребят, вошли невовремя. Хотя я и был занят сознанием редактора, позаботился бы и об экономке, но ты и «спящая красавица» слишком быстро вломились.
— Спящая красавица? — Бастьен с любопытством посмотрел на кузена.
— Это имя ей подходит, — усмехаясь, сказал Винсент. — Взглянув на нее, сразу же понимаешь, что она так и ждет, чтобы ее кто-нибудь разбудил.
— Неужели?
— Конечно. Она как спелый фрукт, готова вырваться из оболочки.
Бастьен задумался. Это сравнение — спелый фрукт — пришло ему на ум сразу, как только он ее увидел. По-видимому, Винсент тоже так подумал.
— А почему ты так думаешь?
— Ее манера одеваться, ходить, разговаривать… Да все…
— Да, но…
— А где живет миссис Хоулихан? — прервал Винсент. И внимание Бастьена тут же переключилось на более важную проблему — его экономку. Да… Ее местонахождение.
К нему вернулся гнев, и он был направлен на человека, который шел рядом.
— Она живет или жила в пентхаусе.
Винсент произнес сквозь зубы:
— И она все оставила, когда ушла? Даже не забрала пальто? Недобрый знак. — Он покачал головой над своими размышлениями, затем спросил: — И как ты думаешь, куда она могла отправиться? К сыну? Дочери?
— А у нее есть сын или дочь? — спросил Бастьен. Он удивился так, что даже остановился.
— Какого черта я должен об этом знать! Я просто предположил, — смеясь, произнес Винсент. Его взгляд вдруг стал пронзительным: — А ты не знаешь?
— Понятия не имею, была ли у нее когда-нибудь семья в Нью-Йорке, — расстроено вздохнув, признался Бастьен.
— Бог мой! Бастьен! Она работала на тебя. И ты не знаешь, есть ли у нее дети или семья? Ну, ты даешь! Тебе противно, что я питаюсь кровью людей, а сам обращаешься с ними, как со скотом.
— Неправда! — запротестовал Бастьен.
— Нет? А ее имя ты знаешь?
— Чье? — пробормотал Бастьен.
— Своей экономки.
Бастьен раздраженно хмыкнул, повернулся к машине и, игнорируя кузена, достал ключи из кармана и нажал на кнопку пульта, чтобы открыть дверь. Он почувствовал некоторое облегчение, когда сел внутрь. Но только пока его кузен не скользнул на пассажирское сиденье.
— Ее зовут Глэдис, — Винсент заявил больше, чем просто с удовлетворением. Бастьен проигнорировал его, вставил ключ и завел двигатель. — Я всегда узнаю имена людей, которых кусаю, — продолжал его кузен чопорным тоном, как только Бастьен выехал с парковочного места и направил машину к выходу. — Мне не хочется обращаться с ними по-скотски. Эй! — закричал он, хватаясь за приборную панель, чтобы не влететь в лобовое стекло. Бастьен резко нажал на тормоза, находясь наполовину в гараже, наполовину на улице.
— Для этого придумали ремни безопасности, — с мрачным удовлетворением произнес он и перегнулся через кузена, чтобы открыть дверь. — Выходи!
Винсент удивленно уставился на него. Затем ухмыльнулся своей раздражающей, хитрой усмешкой.
— О’кей. Сам разбирайся со всем, если хочешь. Но, чтоб ты знал, все это правда. Ты, может, больше и не высасываешь из людей кровь, но все равно по-прежнему выдаиваешь их, как коров.
— А ты, конечно же, нет, — крикнул Бастьен, когда дражайший родственник вышел из машины.
Винсент выпрямился на тротуаре, повернулся и наклонился к нему:
— А я нет. Некоторые мои лучшие друзья — самые обычные люди. — Он подождал немного, чтобы убедиться, что до кузена дошел смысл его слов, а затем спросил: — А ты можешь похвастаться тем же?
Винсент выпрямился во весь рост и захлопнул дверь, оставив Бастьена наблюдать, как он идет вниз по тротуару.
Глава 4
— Вот черт! — пробормотал Бастьен, как только уселся обратно в кресло водителя, ударяя по кнопке, блокирующей все двери. Неприятно осознавать, что Винсент мог быть прав. У Бастьена не было ни одного друга, который не принадлежал бы к их виду. Он заводил деловые знакомства с людьми, но только если в этом была необходимость. И он всегда держал их на расстоянии, как можно дальше от себя, общаясь с ними лишь в той мере, в какой требовали дела.
И нет, он не узнавал имя миссис Хоулихан или что-то еще о ней. Зачем беспокоиться? Она все равно когда-то умрет, и ее заменят, как предыдущую экономку. И ту, которая была до нее. И ту, которая, была до той. Все люди умирают.
Неужели он относился к ним как к животным, несмотря на то, что больше не должен был питаться непосредственно их кровью?
Ему не хотелось признавать это, но, возможно, все же следовало бы.
— Черт! — Бастьен медленно вздохнул, затем начал было отъезжать, но услышал стук в окно. Повернувшись, он уставился на Винсента, который жестами показывал опустить стекло. Бастьен нехотя подчинился.
— Я просто подумал, что должен сказать: тебе бы позвонить Спящей Красавице и удостовериться, что она не вегетарианка. По мне, так она может ею быть, — с этими словами Винсент выпрямился и пошел вниз по улице.
Бастьен нажал на кнопку стеклоподъемника, а затем достал мобильный. Он набрал номер апартаментов, но не был уверен, что Терри или Крис подойдут к телефону, находясь в чужой квартире. К счастью, ответила Терри, подняв трубку на третий гудок и вежливо говоря:
— Алло! Резиденция Аржено.
— Привет Терри, это Бастьен Аржено. — Слово «Аржено» нужно было опустить. Он замолчал, скривившись от своей напыщенности, но затем продолжил: — Я думал купить несколько сабов на ужин. Ты не против? Ты не вегетарианка?
— Звучит здорово! — ответила Терри. — Нет, не вегетарианка. А ты можешь захватить еще чипсов и попкорна? Чипсы со вкусом шашлыка и «Доктор Пэппер».[21] И закажи для меня саб-ассорти, пожалуйста. Пусть положат в него все, даже острый перец.
— Э-э… Хорошо. Ассорти. Все. Острый перец, — повторил Бастьен, доставая маленький блокнот и ручку, чтобы записать ее пожелания под адресом Криса. — Чипсы со вкусом шашлыка и доктор кто?
— Пэппер. «Доктор Пэппер», — повторила она. — Мне спросить Криса, что он хочет?
— Э-э. Да. Конечно. Было бы неплохо, — согласился Бастьен, а затем поморщился, как только Терри положила телефонную трубку, по-видимому, на стол, так как щелчок в ухо был почти болезненным. Пришлось подождать некоторое время, потом девушка вернулась:
— Алло?
— Да, я тут.
— Крис заказал саб с фрикадельками, простые чипсы и имбирный эль «Канада Драй».[22]
— Фрикадельки, обычные чипсы и «Канада Драй», — пробормотал Бастьен, потом замер: — Саб с фрикадельками? Наподобие тех, которые кладут в соус болоньезе?[23]
— Да.
— Ох… Хорошо. — На некоторое мгновение между ними воцарилась тишина. Затем Бастьен откашлялся: — У вас все в порядке?
— Да. Крис смотрит телевизор, а я раскладываю вещи, — ответила девушка. — А ты где? Должно быть, недалеко? Ты недавно ушел.
— Да, я внизу на парковке. Вообще-то, только выезжаю, — признался он. — Я просто подумал, что должен уточнить, вегетарианка ты или нет. Не хотелось бы принести домой саб и обнаружить, что ты и подойти к нему не можешь.
— Да, я внизу на парковке. Вообще-то, только выезжаю, — признался он. — Я просто подумал, что должен уточнить, вегетарианка ты или нет. Не хотелось бы принести домой саб и обнаружить, что ты и подойти к нему не можешь.
— Не-е. Точно не вегетарианка. Обожаю мясо.
Бастьен улыбнулся в ответ на ее энтузиазм. По крайней мере, в чем-то Винсент ошибся.
— А ты? — спросила она, а затем засмеялась. — Думаю, что нет. Иначе не предлагал бы сабы. Ну, может, и предлагал бы, — исправилась она. — Возможно, ты предпочитаешь сабы с овощами. Но мне не кажется, что ты из таких людей.
— Да? И из каких я людей, по-твоему?
— Мясных. Исключительно, — твердо сказала она. — Ну что? Попала в точку? Ты предпочитаешь только мясо.
— Описала, как нельзя лучше, — с гордостью ответил Бастьен.
Она звонко засмеялась в ответ. Это помогло ему снять некоторое напряжение, которое появилось после разговора с Винсентом. Когда Бастьен услышал звук ее смеха, у него появилось желание как можно дольше поддерживать с ней разговор. Он предпочел бы сидеть здесь и общаться с ней, нежели заниматься делами. Но, конечно же, лучше видеть ее перед собой — он мог бы наблюдать, как пляшут чертики в ее глазах, когда она говорит, как лицо становится выразительным и оживленным, и как ее руки летают словно птицы, когда она описывает разные вещи. Еще по дороге из аэропорта он понял, что Терри очаровательная и совершенно необычная.
— Что ж… Позвони, если не сможешь найти квартиру Криса. Я дам ему трубку, чтобы он смог объяснить, куда ехать.
Бастьен кивнул. Она намекала на то, чтобы он заканчивал разговор и отправлялся. Это выглядело почти как отказ. Казалось, что она, в отличие от него, не горела желанием сидеть и беседовать с ним. Бастьен откашлялся и сказал:
— Да. Я так и сделаю. Пока.
Он отключил телефон до того, как она смогла что-то ответить, и был смущен и немного зол на себя за то, что хотел с ней общаться. Терри — всего лишь обычный человек, напомнил он себе, на которого не стоит тратить время. Она могла бы быть рядом последующие тридцать или пятьдесят лет, потом умерла бы и обратилась в прах так же, как Жозефина.
Бастьен тяжело вздохнул при воспоминании о своей единственной любви в жизни. В то время он был молодым, всего 88 лет, просто развлекался с женщинами и особо не заботился о том, с кем спал. Так продолжалось, пока он не встретил Жозефину. Бастьен влюбился в нее. Да так сильно, что игнорировал тот факт, что мог спокойно читать ее мысли. Маргарет говорит, это знак, что люди не подходят друг к другу. Он рассказал ей о себе, умоляя присоединиться к нему в вечной ночи, ибо тогда думал, что для вампиров существует только ночь. В то время они не знали, что могут находиться под солнцем, но теперь, благодаря банкам крови, это стало возможно и безопасно для их вида.
— Жозефина, — шепотом произнес он имя, когда убирал мобильник. Великая любовь. Он предложил ей вечную жизнь и все свое состояние, которое было не малым. Но она холодно ему отказала, отвергая именно то, кем он был на самом деле. Жозефина считала его бездушным. Она так испугалась, что тут же упала на колени и стала умолять Бога о немедленном избавлении. Она переживала за свою собственную душу. Бастьен вынужден был стереть ее память и отпустить. А потом жил и наблюдал, как она влюбилась в человека, вышла за него замуж, выносила детей, состарилась и умерла. Это разбило ему сердце.
Внезапный гудок сзади вывел Бастьена из оцепенения. Он посмотрел в зеркало заднего вида. Кто-то поздно покидал работу и хотел выехать, а Бастьен преграждал путь.
Заставив себя двигаться, Бастьен вырулил на дорогу и освободил проезд, повернув направо, чтобы не попасть в пробку. Он проехал несколько улиц, даже не осознавая этого, а затем решил, что лучше уж определиться, что он делает, иначе, в конечном счете, так можно ездить всю ночь.
Самой важной проблемой была миссис Хоулихан, но он понятия не имел, с чего начать ее поиски. Винсент высмеял его за то, что он даже не знал ее имени или была ли у нее семья, к кому она могла бы пойти. Бастьен предположил, что семья все-таки была. Вряд ли женщина слонялась бы по улицам, бездомная, голодная и замерзшая только потому, чтобы убежать от него. Или он не прав?
Бастьен скривился. Она могла бы так поступить. Он совсем ничего не знал о бывшей экономке. Это означало, что сейчас решить эту проблему невозможно. Он должен отложить это, а завтра поручить своей секретарше. Мередит имела кое-какие дела с миссис Хоулихан и должна знать больше, чем он. Если же нет, то он сможет найти того, кто нанимал ее и посмотреть, что о ней известно. Бастьен не мог даже припомнить, как долго она у него служила. До сегодняшнего дня она была лишь еще одним работником, лица которого он не помнил. Оставив на потом этот вопрос, Бастьен решил заняться… Как, черт возьми, зовут этого редактора?
— Крис! — радостно воскликнул Бастьен, как только имя всплыло в памяти. Кристофер. Киз. Он должен забрать кое-какую одежду из квартиры, купить несколько сабов в… там, где их продают, и вернуться назад в пентхаус, чтобы расслабиться и подумать, что делать с гостями до тех пор, пока не наймет новую экономку.
По причине необычности их вида, работники для семьи Аржено подбирались очень тщательно. Но даже с такой умелой секретаршей, как у него, на обнаружение местонахождения миссис Хоулихан может уйти несколько дней или даже недель.
— Хм… Целые недели без экономки, — пробормотал Бастьен, когда взглянул на адрес в своем блокноте, и повернул на следующем повороте, чтобы взять нужное направление.
Он будет отвечать за своих гостей несколько недель. По крайней мере, за Терри. На самом деле, редактор — не его забота. Он, вообще-то, даже не давал своего согласия на то, чтобы человек остался в пентхаусе. И теперь от этого только страдал. А Терри — другое дело. Он согласился принять ее. Бастьен считал, что теперь сам отвечает за ее безопасность и благополучие. А это значит, нужно держать девушку подальше от зубов Винсента.
Может, ему устроить себе выходные на некоторое время и оставаться поблизости, чтобы оберегать ее. Мысль о том, чтобы сделать перерыв в работе, была чужда Бастьену, но то, что он хотя бы подумал об этом, поразило его.
Взять отпуск… Обдумав вопрос более серьезно, Бастьен пришел к выводу, что это самый лучший вариант, чтобы уберечь девушку. Он был уверен, что Кейт никогда не простит ему, если Винсент укусит Терри. Он и сам не был в восторге от этого: мысль о губах и зубах его кузена на нежной шее Терри, или что-нибудь еще, была просто отвратительна. Да! Он, несомненно, прервет работу на несколько дней. Но просто сидеть в квартире слишком скучно. Даже представить это невозможно. Бастьен никогда нигде не засиживался. Он был постоянно в движении: жизнь кипела.
Он нажал на тормоза перед красным сигналом светофора, затем лениво осмотрелся, пока его внимание не привлекла большая вывеска на пустыре, на которой были написаны часы работы блошиного рынка. Бастьен с интересом изучил ее. Сейчас весна, и завтра выходной, а значит, блошиные рынки и уличные ярмарки будут работать по всему городу. Ему стало интересно, понравится ли Терри прогулка по некоторым из них, пока она в Нью-Йорке. Затем он заметил такси со знаком «музей Метрополитэн».[24]
Ее можно сводить и туда. Бастьен не был в музее с момента его торжественного открытия в далеком 1880 году. Неужели так давно? Он нахмурился, уточняя тот ли это год, но был уверен, что не ошибся. Он всегда хотел сходить туда еще раз, но не мог выкроить для этого времени.
Бог мой! Прошло около 120 лет с тех пор, как он мог позволить себе пару часов, чтобы побродить по городу. Да… Речь шла только об отсутствии проклятого времени.
Он сводит сюда Терри. Да… Так и сделает. Ей понравится. Но лучше идти туда не в уик-энд. В это время в музеях полно народа. Возможно, в понедельник. Бастьен размышлял об этом и, как только сменился свет светофора, снял ногу с тормоза и нажал на педаль газа.
Точно. Он проведет ее по блошиным рынкам и ярмаркам в эти выходные, а затем сводит в музей. А что потом? В общем, в Нью-Йорке куча мест, куда можно пойти. Театры, например. Пьесы. Он еще не видел одну из тех …
Размышления Бастьена отошли далеко от первоначальных планов. Он был вполне уверен, что прошло достаточно много времени с тех пор, как он ходил в музей. Сама идея его посещения не была столь притягательна до настоящего момента. Но вместе с Терри… видеть все ее глазами. Эта мысль воодушевила его.
Но все эти размышления напомнили ему слова Люцерна, которые он услышал сегодня в кафе: «Все кажется интересным и волнующим сейчас. Я осознаю, что смотрю на вещи иначе, видя их такими, какими видит их Кейт, а не оценивая критическим взглядом, как я поступал веками. Любовь все меняет».
Бастьен ударил по тормозам и застыл на водительском сиденье, не обращая внимания на машины, сигналящие сзади. Он создавал затор на дороге, но сейчас это его не волновало. Мысли вертелись в голове… Все стало привлекательным, как только он решил показать это Терри. Кроме того, у него был нездоровый интерес относительно ее благополучия — ведь он просто стал одержим идеей уберечь ее от Винсента. Что, по правде говоря, не имело никакого отношения к тому, что может сказать или подумать Кейт. Он сомневался, что ей бы понравилось, если бы укусили редактора, но Бастьена это нисколько не заботило. Нет. Он хотел защитить Терри от Винсента потому, что ухаживания кузена у него под носом выводили его из себя, ведь он сам интересовался ей.