Впечатляющая цифра? На самом деле это всего-то семнадцать с хвостиком километров на семнадцать с таким же хвостиком. Или, если учесть, что остров все-таки больше походил на круг, чем на квадрат, – чуть меньше двадцати километров в диаметре. Не так уж много. Однако уместились на этой площади целых восемь населенных пунктов и дачных поселков, несколько фермерских хозяйств и пять или шесть «стратегических» объектов вроде заброшенных военных складов, разваленных временем построек забытого назначения и даже нефтебазы районного масштаба.
Две трети всех объектов и населенных пунктов были нанизаны, как на шампур, на почти прямой двадцатикилометровый участок трассы областного значения. Отстояли от нее максимум на пять километров в южном или северном направлении. И условный центр ограниченной потопом территории находился тоже почти рядом с шоссе. Получалось, что с востока на запад – от уцелевшего моста до размытого западного участка трассы – зону бедствия можно было легко и комфортно пересечь по асфальту. А вот если двигаться с юга на север или обратно, приходилось полагаться на выдающиеся возможности военной техники. По такой грязюке пробраться было реально либо на больших колесах и полном приводе, а лучше – на гусеничном ходу, либо на своих двоих.
«Хорошо, что пока все в порядке с горючкой, – подумалось лейтенанту Хромову. – Спасибо нефтебазе. Боевую задачу ведь никто не отменит, а до ее выполнения далеко. А нормального тылового обеспечения нет. Вот закончатся ГСМ, придется спрыгивать с брони и двигаться пешим порядком. Тот еще геморрой. По грязи, с рюкзаками, боекомплектом, а кругом противник. Жесть! Ладно бы подсохло. Так ведь нет, снова дождик зарядил. Просили его?!»
Хромов от огорчения сплюнул в грязь и накинул капюшон ОЗК. Вообще-то, если задуматься, в дождливой погоде имелись свои плюсы. Противник уходил в лес и на открытой местности не появлялся, а потому группы чистильщиков могли свободно разъезжать по полям, кататься из деревни в деревню или просто бродить там, где не было особо глубокой грязи, не опасаясь нападения. И пополнения после дождливых ночей противник не получал. Таких ночей было всего-то три или четыре – обычно к десяти вечера небо прояснялось – но и такой скудной статистики хватило для выводов.
Командир отдельного отряда химзащиты майор Кудашов утверждал, что все дело в Луне. Зараженные только тогда становились полновесными СИБО (субъектами-источниками биологической опасности, а неформально – зомби, или на солдатском языке – духами), когда попадали под прямой лунный свет. Почему так? Майор явно не знал, но чтобы не терять лицо, отмахивался и говорил, что дело в неизученных пока фотохимических процессах, катализатором которых выступает именно свет Луны. На вопросы с подковыркой вроде: «Чем принципиально отличается лунный свет от солнечного, если он отражение последнего от Луны», Кудашов предпочитал не реагировать. Или же отвечал коротко: «Искажением спектра», делая при этом вид, что вкладывает в ответ особый, недоступный средним умам смысл.
Лейтенант Хромов был согласен с командиром, но хотел знать больше, а потому интересовался любыми мелочами, связанными с проблемой. Нет, не потому, что Хромову «больше всех надо», как выразился командир передвижной лаборатории, вечно сомневающийся и осторожный лейтенант Лавочкин (за пугливый нрав бойцы прозвали его Лейла). Просто иначе здесь с ума можно было сойти. Либо от страха и отвращения – это во время зачисток, либо от скуки – когда приходилось тупо торчать на позициях под нудным дождем.
Книжек не было, никакая связь почему-то не работала, травить байки в компании лейтенантов надоело. Из Лейлы компаньон был никакой, а командир разведгруппы капитан Валентинов или второй взводный старлей Адомян предпочитали травить про баб, тачки или собственные подвиги. Углубляться в химию, физику или, прости господи, мистику текущих событий они принципиально отказывались.
В общем, Хромов был вынужден развлекать себя сам. Наиболее интересным из очевидных развлечений выглядел сбор фактического материала о необычном противнике. Этим Хромов и занялся. И постепенно ему даже стали нравиться эти околонаучные изыскания. А что, версии на их основе рождались всякие, по большей части, конечно, слабые, но в одной из десяти все-таки имелось рациональное зерно. И Хромов эти зернышки прибирал, накапливал, пересчитывал, складывал так и этак. И картина потихоньку вырисовывалась. Пока размытая, но уже что-то! Во всяком случае, лейтенант Хромов не «плавал» и не отмахивался, как майор Кудашов, когда бойцы задавали вопросы по теме.
Случалось такое редко, но случалось. Правда, вопросы были однотипные: «Когда домой?», «Что опять за хрень?» и «Откуда они только лезут?» Последние два относились к категории риторических, а на первый имелись сразу два ответа, на выбор. Либо «Когда все закончится», либо «Когда придет замена». С точки зрения бойцов, оба ответа тянули на «троечку с минусом», но все равно Хромову ставился «зачет». Бойцы ведь и сами понимали, что конца происходящему в окрестностях райцентра Мошнино не предвидится. С каждым днем оперативная обстановка только осложнялась. И замена, если она даже придет, проблему решить не могла. Пусть совместными усилиями удастся уничтожить всех духов. Вернуться «за речку» нереально до того момента, когда придет приказ об окончании карантина. А каким макаром он придет, если нет связи? То есть круг замыкался. На скорый дембель надежды не было. И этому печальному умозрительному выводу имелось грозное фактическое подтверждение.
По ту сторону реки-моря, прямо у моста, был сооружен блокпост, на котором стоял «заградотряд». Причем вооруженный до зубов: от легкого стрелкового и крупнокалиберной «мощи», до минометов и огнеметов на броне, да еще и при поддержке тяжелой техники, «градов» и штурмовых вертушек. И приказ у бойцов этого отряда был однозначный: из карантинной зоны никого не выпускать, при попытке пробиться – огонь на поражение.
Нарываться на «поражение» никто не собирался, но один раз бойцы все-таки прощупали почву, попытались на досуге сгонять «за речку» с целью пополнить запасы курева, да и за пивком, что греха таить. Обернулось все неприятным инцидентом. Заградотрядовцы плюнули из огнемета. Стреляли гуманно, вопреки приказу, с недолетом, но «самоходчикам» хватило впечатлений надолго. Они потом три дня распространяли по всему расположению химотряда едкий запах дыма от огнесмеси и рассказывали, как горел асфальт посреди моста.
С тех пор никто из химиков к мосту больше не совался. А вскоре по эту сторону моста вырос еще один блокпост. Техники на нем было меньше, но укрепления более основательные, эшелонированные, а подступы превратились в сплошное минное поле. Одно радовало: службу на внутреннем рубеже несли свои, комендантская рота и саперы из той же части, что и отряд Кудашова. Но конкретно для химиков ничего не изменилось, к мосту они могли подойти вплотную, да что толку? Дальше-то никак. Система «ниппель».
Теоретически никто не отменял варианты вроде переправы через самопроизвольно возникшее грязевое «море», но и тут имелась принципиальная загвоздка. «Морское дно» составляли не камни, ил и песок, а чернозем и прочие культурные почвы. Увязнуть в этой каше было проще простого. Даже плавающая техника могла увязнуть. Ведь ее проектировали с расчетом на форсирование водных преград, а не моря вязкой грязи, которая налипала на обувь так, что после каждого десятого шага приходилось счищать прикладом или лопаткой. Та же проблема с техникой. Даже на плаву она обрастала такими грязевыми наслоениями, что просто не тянула. И это не голая теория. Сей факт был установлен экспериментальным путем.
Однажды старлей Адомян попытался на БТРе форсировать «море» в направлении «заречного» поселка Николаевка – всего-то два километра строго на запад от острова, но машина «залипла» меньше чем в сотне метров от берега и на двое суток выключилась из героических будней. Порвав четыре троса и едва не запоров движки у второго БТРа, машину вытащили, но в дальнейшем от экспериментов решили воздержаться. Проблем хватало и без того, да и ходить с распухшим носом, как ходил старлей после приватного разговора с Кудашовым, никому не хотелось.
Ровно с такими же проблемами сталкивались и катера. Сначала винты отказывались вращаться, а затем облипал грязью и корпус. В результате лодки попроще тонули, а катера посолиднее превращались в островки. Как спасали застрявших посреди моря «сталкеров», история умалчивает. Возможно, они, так же как их суда, навсегда остались где-то там, в дождливых серых далях на подступах к острову.
Короче говоря, карантинная зона получилась на загляденье. Мечта любого командира. При минимуме затрат на оцепление – максимум эффективности. Контролируешь всего один мост, а остальное за тебя делает сама природа. Ну, еще для профилактики вокруг острова, не пересекая условной речной границы, иногда летали вертушки. Но это уже была перестраховка. С момента начала Большой зачистки, как называли операцию сами чистильщики, то есть за два месяца, вертолетчики лишь однажды шугнули любопытствующих граждан. Какие-то модные перцы попытались подойти к острову с юга, по «заливным лугам», используя СВП. Пожалуй, кроме авиатранспорта лишь суда на воздушной подушке имели шанс преодолеть грязевое море, вот вертушки и подсуетились, пресекли нарушение на корню.
Короче говоря, карантинная зона получилась на загляденье. Мечта любого командира. При минимуме затрат на оцепление – максимум эффективности. Контролируешь всего один мост, а остальное за тебя делает сама природа. Ну, еще для профилактики вокруг острова, не пересекая условной речной границы, иногда летали вертушки. Но это уже была перестраховка. С момента начала Большой зачистки, как называли операцию сами чистильщики, то есть за два месяца, вертолетчики лишь однажды шугнули любопытствующих граждан. Какие-то модные перцы попытались подойти к острову с юга, по «заливным лугам», используя СВП. Пожалуй, кроме авиатранспорта лишь суда на воздушной подушке имели шанс преодолеть грязевое море, вот вертушки и подсуетились, пресекли нарушение на корню.
Почему же тогда упомянута система «ниппель»? Все просто. На острове все-таки появлялись новые люди. Минуя блокпосты и мост. Каким образом они попадали на остров, сказать сложно, но прибывали они явно «из-за речки», откуда им еще взяться? То есть, выражаясь языком специалистов по химической и биологической защите, «мембрана» была все-таки «полупроницаемой». И в причинах этого феномена пока не разобрался даже любознательный Хромов.
Все, что ему удалось установить, была тонкая, почти неуловимая связь между всеми попадающими на остров людьми. Не то чтобы все они были родственниками – нет, но что-то общее у них имелось. Чистильщики кудашовского отряда выловили уже три десятка «попаданцев», и Хромов не пропустил почти ни одного допроса. Все люди были непохожие, разве что одинаково испуганные и растерянные, да жаловались все они на частичную потерю памяти. Но при этом была в них еще и какая-то скрытая общая черта. Хромов всей душой старался понять, что это за черта, но пока не преуспел. Может быть, для озарения время не пришло?
«А оно вообще тут идет? – лейтенант удрученно вздохнул. – Если выяснится, что нет, я и не удивлюсь. Дни похожи, как капли воды. Только по срокам начала очередного дождя и отличаются. Да и то разница в минуты».
Рядом с БТРом остановился, характерно скрипнув тормозами, штабной «уазик». Майор Кудашов не захотел выбираться под дождь, лишь опустил стекло и махнул рукой Хромову.
– Хром Вольфрамыч, подь сюды! Слушай вводную! Пока льет, поработаем! Выдвигаемся в сторону Замятино.
– Позавчера там были!
– Разговорчики! Валек людей там видел свежих. Человек восемь или больше. И духов в зеленке до сотни рыл. Не перехватим новичков, получим на выходе до отделения бойцов противника. К ночи ведь, как обычно, распогодится, ясно будет, луняво. Самое то – в зомбаков превращаться. Оно нам надо?
– Никак нет.
– То-то. Пойдешь головным. Работай!
– Есть. – Хромов обозначил отдание чести и постучал каблуком в броню. – Масса, заводи!
Вообще-то в задачи отряда химзащиты вовсе не входил такой пункт, как сбор новичков, мистическим образом попадающих на остров. Равно как не полагалось химикам зачищать местность от духов. Для этого имелись другие специально обученные люди. И поначалу каждый действительно занимался своим делом. Спецназ охотился на духов, пристегнутые к военным омоновцы и спасатели под контролем медиков выводили из опасной зоны гражданское население, а химзащита занималась утилизацией трупов, дезинфекцией, лабораторными исследованиями на предмет выявления патогенной составляющей – тогда было еще неясно, микроб стал причиной проблем или токсин. Но потом все вдруг смешалось в кучу. Количество зараженных на острове стало расти катастрофическими темпами, в их числе оказались и некоторые бойцы, а сверху пришел приказ о карантине. Пришлось перераспределять и обязанности, и зоны ответственности. Так химики и превратились в «универсальных солдат». И тебе чистильщики, и спасатели, и по специальности извольте потрудиться, будьте так любезны…
…База отряда располагалась в шаговой доступности от Замятино, на территории бывшего военного склада, который на старых картах обозначался как «Замятино-2», и привязка объекта к населенному пункту была не только словесной, но и материальной. От деревни к складам вела дорога, выложенная бетонными плитами. То есть буксовать в грязи не пришлось, противник, по случаю дождя, передвижению не мешал, поэтому на дорогу ушло всего-то минут десять. Хромов только-только успел закончить мысленное лирическое отступление о навалившейся работе не по профилю, а впереди уже показались знакомые дома.
И сразу же появился повод для объявления повышенной боеготовности. В дождь противник не шлялся, проверено сто раз, но Хромов отчетливо видел движение вблизи крайнего дома по улице Мира – ближайшей к лесу с восточной стороны. Три… нет, четыре фигуры вышли на размытую дорогу и медленно, увязая в грязи, двинулись в сторону пруда – получалось, на север. Судя по тому, что вышли в дождь, идут к воде – это были нормальные люди, не духи. Но факт, что они используют в качестве прикрытия погодные условия и естественную защиту водоема, вызывал другие вопросы. Он свидетельствовал, что это не новички-попаданцы. В основных правилах игры они разбирались. Неужели на острове до сих пор остались незараженные местные жители?
Мысль показалась настолько удивительной, что затмила все прочие, и Хромов мгновенно забыл о разведданных, добытых Валентиновым. Условным стуком он приказал Массе повернуть направо, в сторону четверки неизвестных граждан, а затем обернулся и махнул машине сопровождения. Из кабины «Урала» выглянул сержант Фомин. Проследив за отмашкой командира, он кивнул и вновь спрятался в кабине. «Урал» тоже свернул направо, но двинулся не по следам «коробочки», а прямиком к пруду. Военные собирались взять граждан в клещи.
До исполнения задуманного оставались считаные минуты, когда вдалеке на «бетонке» взвизгнули тормоза «уазика», а затем до Хромова донесся грозный командирский окрик:
– Хром, твою в душу! Отставить! К лесу не приближаться!
Лейтенант мог сделать вид, что ничего не слышит, но это грозило выйти боком. Приказ был? Был. Не расслышал? Твои проблемы. Командир, между прочим, не шепотом говорил, рявкнул во всю мощь луженой глотки. Так что получается элементарное невыполнение приказа. «Подь сюды, фанеру к осмотру». Бац! И ведь не сказать потом, что не за дело получил.
Впрочем, Хромов скомандовал Массе «стоп» вовсе не из опасения, что получит от Кудашова «дюлей», как выражался сам майор. Лейтенант понимал, что Кудашов прав. Гражданские опасно прижимались к лесу. Рисковать лишний раз, приближаясь без подготовки к логову духов, не имело смысла.
Хромов поднял бинокль и попытался рассмотреть беглецов. Первой же мыслью стала: «пресса». Лейтенант видел похожие группы не раз. Не на острове, но видел. А еще он знал, что вездесущие репортеры частенько становятся прямой или косвенной причиной боевых потерь среди личного состава прикрывающих их задницы подразделений. Если бы не окрик Кудашова, лейтенант вполне мог убедиться в этом на собственном опыте.
Хромов еще раз присмотрелся. Впереди шел человек в куртке с логотипом федеральной телекомпании. Лицо вроде знакомое. За ним оператор с сумкой на плече. Дальше какая-то девица, а замыкающим – гражданин в брезентовом дождевике. Если судить по плащу – местный. Хотя физиономия холеная, городская. Попаданец? Видимо, да. А вот съемочная группа наверняка появилась здесь легально. Каким образом, если карантин? Непонятно. Нет, подкупить кого-то можно, кто бы спорил. Но самим-то телевизионщикам это зачем? За тройной оклад, как в горячей точке? Из точки можно свалить, а здесь придется сидеть бог знает сколько. Неужели они не понимали, на что подписывались? Загадка.
– Хром, чего завис?! – снова крикнул Кудашов. – Вали духов и возвращайся!
Лейтенант обернулся и удивленно уставился на командира. Как это «валить»? Каких духов?
– Это люди! – Хромов помахал рукой. – Я приму!
– А ну, подь сюды! – рявкнул Кудашов.
– Масса, задний ход! – обреченно скомандовал Хромов и привычно топнул по броне.
Командир встретил Хромова лично, и не вблизи «уазика», а на четыре плиты «бетонки» дальше по ходу движения колонны, в начале улицы Центральной. Явно приготовился дать взбучку, потому и отошел, чтобы бойцы не слышали. Кудашов был не самый милый в общении человек, но с понятиями, потому его и терпели, даже если давал «дюлей».
– Ты чего творишь, Хром Ванадьевич? – Кудашов строго взглянул из-под кустистых бровей на Хромова. – Ты куда полез? В догонялки решил поиграть, детство вспомнить?
– Люди там, репортеры, – Хром отвел взгляд.
– Да хоть генералы! Ты чего, шары залил? Ты не видел, что прямо у опушки зомбаки толпятся?
– Я… – Хромов покосился на лес. – Никак нет… не видел. Но там ведь озеро рядом.
– Там до озера, как до Пекина! – Кудашов шумно выдохнул и задержал дыхание, а с ним как бы и придержал несколько крепких словечек в адрес Хромова и его родни. – Короче, приказ прежний, Хром Цирконьевич. Снайпер есть у тебя? Пусть валит потенциального противника, пока зомбаки в лес не утащили.