И Рысов остался на заправке. Он стал не то что рабом – в этой пустынной дыре с пыльными ветрами желающих заправить автомобиль и помыть его было не много, но жил он не свободно – старик помыкал им и воли не давал. Даже в Пасифик-Сити не отпускал.
Два года Сергей жил тихой жизнью затворника. Он не спился и не заскучал, не превратился в циника. Он занимался собой, особенно своим телом – физические упражнения приносили неведомое раньше удовольствие. Много бегал, качал мускулатуру.
– Не дури, Сэм, Арнольда из тебя все равно не выйдет, – пускал остроты пьяный Крэнк.
Когда на заправку заехала пыльная машина и призывно просигналила, на зов вышел высокий, красивый, хорошо сложенный парень тридцати лет, в майке и обтягивающих джинсах.
Сердце Наташки Лопес екнуло. Впервые за всю сознательную жизнь.
– Заправь полный бак, красавчик!
5
Машина укатила прочь, подняв облако медленно оседающей пыли. Сергей, смотря ей вслед, задумчиво тер тряпкой пахнущие бензином руки.
Старик Крэнк удовлетворенно перебрал полученные от клиентки деньги, протянул Рысову купюру.
– Возьми.
– Зачем?
– Глупый вопрос, Сэм. Купишь себе что-нибудь.
– Где? Ты меня не отпускаешь с заправки.
– Купишь у меня.
– Ты мне и так продукты выдаешь.
– Ну, Сэм, позабавь старика. В моей лавке давно никто ничего не покупал. Берут бензин, и то редко. Кассовый аппарат покрылся слоем пыли.
– Первый раз ее вижу, – сказал Рысов об уехавшей незнакомке.
– А… да, красивая стерва. Я ее знаю. Танцует в баре «Красная дыра», – Крэнк, хлюпая губами, закатил глаза – по выходным он уезжал с заправки в Пасифик-Сити прополоскать горло в обществе таких же, как и он, пьяниц. – Но забудь ее, Сэм. Она подружка зверя Антона.
Сергей помрачнел. Антон – русское имя, но носил его похожий на Микки Рурка пятидесятилетний ублюдок, то ли мексиканец, то ли янки. Банда у него состояла сплошь из латиносов, и держали эти пограничные отморозки огромный район – им платили негласную дань все мелкие торговцы. Только старик Крэнк не платил – шериф был его другом. А вернее, у него нечего было брать. И Антон его не трогал. Даже за бензин рассчитывался.
Сергей видел Антона несколько раз. На этой неделе кортеж из двух машин с головорезами Антона трижды проносился к границе и обратно.
Да, спелая куколка ублажала старого ублюдка. Зализанного, даже немного напомаженного, в мексиканской рубашке – в России в таких рубашках любят ходить цыгане. Попал бы он в ту тюрьму, где сидел Сергей, познакомился бы с неграми в первую ночь. Хотя он старый. В тюрьмах негры разбалованные – их ублажают юнцы.
6
Наташка ехала в своей неоднократно битой, старой развалине на колесах и крепко думала. Во-первых, о том, что так, как она жила все эти годы, дальше жить нельзя – она ничего не достигла, отдаваясь ублюдку Антону и его дружкам, и, продолжая жить так дальше, ничего не достигнет. Скоро она растратит свои прелести на гангстерских придурков, и они сдадут ее в бордель, а дальше – наркотики и смерть в тридцать с небольшим. Во-вторых, о том, что самым разумным было бы прямо сейчас доехать до Мексики и ехать еще дальше, в саму Мексику; там добраться до курортного побережья, постараться подцепить какого-нибудь богатенького доктора или юриста и быстро выйти за него замуж…
Наташка улыбнулась. Тот русский пожилой дурак – Самуил, который трахался с ней, он ведь на полном серьезе предложил стать его женой. Урод. Наташка передернула плечами. Ежедневно он будет трахать ее в анус – да она умрет на третьи сутки от такой супружеской жизни. И Карлос – владелец бара – ублюдок. Он не предупредил Наташку, что русский мужик – извращенец. Этот русский, видимо, и мальчиков не пропускал. Козел старый.
Наташка утопила педаль тормоза. Повеситься от такой жизни, больше нечего – все мужики козлы. Говорят, что любят, а потом лапают за сиськи, трахают и черт-те что вытворяют, особенно пьяные. Сплошные ублюдки! Что американцы, что латиносы, что русские. Еще Карлос собирался дать ей только сто пятьдесят баксов. Наташка возмутилась его наглой ухмылке.
– Двести, Карлос! Не меньше! Ты не предупредил меня, что русский любит анальный секс!
– Он драл тебя в попу?
Ублюдок. Лопес еле сдержалась, чтобы не влепить Карлосу пощечину.
Карлос достал из нагрудного кармана рубахи сотню, потом еще пятьдесят.
– Если Антон узнает о твоем промысле… – заговорил он, посмеиваясь.
– Он отрежет тебе яйца и заставит их съесть, – закончила Наташка, вырвала из руки Карлоса сотню, потом влезла в его карман и достала вторую. – Двести! Даже этого мало!
– Ха-ха. Так, может, порадуешь моего иноходца? – Карлос нагло заиграл глазами и добавил доверительно: – Получишь еще сотню.
Наташка презрительно показала ему средний палец.
– Пошел ты!.. Я не шлюха!
– Русскому ты дала…
– Он обещал на мне жениться.
– Ха-ха-ха-ха!
Лопес тоже засмеялась вслед за Карлосом. Пряча деньги между грудей, торчащих упругими шарами в вырезе блузки, добавила:
– Он богач.
– А я? У меня есть бар!
– Засунь свой бар себе…
Карлос возмутился.
– Как ты разговариваешь с боссом? Ты работаешь на меня!
– Карлос, здесь все работают на Антона.
Наташка надавила на педаль газа. Машина тронулась с места, быстро набрала скорость. Да, в этих местах все работают на Антона и его банду. Может, действительно, согласиться на предложение русского? Он обещал завтра снова найти Наташку и подарить колечко. Она возьмет кольцо и уедет с русским из этой дыры навсегда.
Надо только узнать, куда он хочет увезти ее. Если в Россию, то нет – там холодно, там медведи и мафия. А Наташку от мафии и гангстеров уже воротит. Она сбежит и от русского. Да, надо бежать, бежать отсюда. Как было бы здорово уехать с тем красивым парнем с заправки! Как в романтическом фильме – они угоняют машину, грабят гангстерскую кассу и сбегают с деньгами, а потом живут счастливо в свое удовольствие. Занимаются любовью. Не трахаются, а именно занимаются любовью.
Через десять миль был пограничный пост: будка американской таможни, белая разделительная полоса на дороге и дощатый сарай, где пила текилу мексиканская пограничная стража. Там начиналась Мексика. На высоком шесту пыльный ветер трепал красно-бело-зеленый флаг с гербом. И если американцы проверяли водительские права выезжающих, то мексиканцы просто махали рукой – проезжай.
Наташка вздохнула. Было бы здорово сейчас ехать не останавливаясь, пересечь пограничную линию, показать идиоту Антону палец – так же как она показала Карлосу… Лопес усмехнулась, но покорно нажала на тормоз перед развилкой и свернула на каменистую дорогу к ранчо Стефания.
Это только так говорилось – ранчо Стефания. На самом деле здесь стояли на фундаментах несколько больших автофургонов, уже подернутых ржавчиной, и жил сторож – сорокалетний, небритый мексиканец Альфредо. По большому счету, брать здесь было нечего, но иногда из Мексики сюда переправляли контрабанду и прятали товар в фургонах, пока за ним не прибывал курьер Антона. О ранчо Стефания знали пограничники, знал шериф Ларкинс, но все они были в доле с Антоном. Наташка снова усмехнулась – здесь везде Антон. Все ему платят, а он платит власти, чтобы та покрывала его беспредел.
Сегодня вечером, сразу после тяжелого секса с русским кабаном, Наташке на сотовый позвонил Антон и велел ехать сюда, на ранчо Стефания.
Лопес затормозила у фургонов, заглушила двигатель, вынула ключ. Только бы не заставил трахаться. Сейчас о сексе она не могла думать. Наташка подбросила на ладони ключи от машины. А что бы она сказала, если бы тот красавчик с заправки сделал ей непристойное предложение прямо сейчас, здесь, среди фургонов?
Наташка вышла из своего рыдвана. Под ногами хрустели острые камни. Она направилась к дальнему фургону, у которого стояли два «Мерседеса» Антона. Сторож Альфредо, возникший из-за угла, загадочно ухмыльнулся и закурил, ничего не сказав. Что бы это значило? В ее прошлые визиты сюда он любил перекинуться с ней словечком.
Из фургона вышли два будолома, сели в машину.
Наташка возмутилась. Что с ними? Словно она пустое место! Уже совсем ни во что ее не ставят!
Вдруг ее озарила мысль – может, Антону каким-то образом стало известно о ее подвиге с русским? У Лопес похолодело в груди. Дура, польстилась на две сотни баксов и теперь умрет!
Немея от страха, она поднялась по ступенькам и вошла внутрь фургона.
Антон сидел за чистым столом. В его глазах бушевал гнев. Его будоломы сидели перед телевизором в маленькой комнатке за перегородкой.
– Приехала?
Как же он все-таки узнал? Наташка старалась быть спокойной.
– Как видишь.
– Ты трахалась с туристом!
– С ума сошел! – Наташка покраснела, но Антон вдруг расслабился – он принял этот румянец стыда за всплеск праведного негодования. – Ты достал меня своей ревностью! Если мне не веришь, спроси у Карлоса!
– Вы заодно с Карлосом. Когда-нибудь я поймаю вас и убью обоих.
– Тебя так волнует моя верность тебе? Тогда забери меня из стриптиза, где я верчу задницей перед пьяными ублюдками! – Наташка поняла, что Антон просто дурил и о русском ничего не знал, потому надо было давить на него до конца, чтобы рассеять последние подозрения.
– Я не желаю лишать тебя твоей свободы. Ты делаешь, что хочешь, и живешь, как хочешь. И зарабатываешь сама, а не смотришь кому-то в рот. Даже мне.
Наташка, кривя губы, отвернула голову. Хренов демагог. Просто ему денег жалко, чтобы содержать ее нормально, как любовницу. Свобода… Не хочу ограничивать… А сам аж вспотел, узнав, что она может ублажить заезжего мужика. Все его жадность.
Она обернулась к Антону. Тот, размышляя, нервно постукивал пальцами.
– Он делал мне предложение.
– Кто? – очнулся от мыслей Антон.
– Русский турист. Его зовут Самуил.
– Пьяный дурак! – Антон раздраженно вскочил из-за стола, подошел к Наташке вплотную, сжал ее голые плечи – она была в обтягивающей блузке без рукавов. – Я выбью из него эту дурь! Разве он не знал, что ты моя подружка?
Наташка промолчала, отстранилась. Старый все-таки Антон, хоть и молодится. И мочой воняет. Наверное, уже страдает недержанием и мочится по ночам в постель. Она хмыкнула. Кто стирает его белье? Наверное, ублюдок Дино, небритый толстяк с пухлыми губами и жалким испуганным взглядом.
– Может, не знает, а может, знает.
– Ты все-таки спала с ним? – Антон сдавил ее локоть, вновь наливаясь яростью.
Наташка дернула руку из его цепких пальцев.
– Сказала же – нет! Ты становишься смешон.
– Просто я люблю тебя.
– Тогда женись на мне.
– На тебе? – лицо Антона выразило глубочайшее презрение, но вдруг он понял, что совершил глупость. Наташка, оскорбленная, поджав губы, отошла к стене.
Антона выручил звонок сотового. Он нервно дернул из кармана брюк мобильник и прижал его к уху.
– Слушаю. Да. Да! Я давно уже жду! – и, разговаривая, вышел на улицу.
Наташка присела за стол, устало облокотилась о него – как ее все это достало! По-крупному. Нет, надо бежать, бежать отсюда, и как можно дальше!
7
Самуил со своей бандой приехал в Пасифик-Сити на следующее утро. Ради этого пришлось покинуть отель ни свет ни заря. Довольный таксист скалил белые зубы – повезло ему с русскими туристами, ничего не скажешь. Катаются туда-сюда из Лос-Анджелеса в Пасифик и, не торгуясь, платят бешеную зелень за доставку.
Самуил вышел из машины перед баром «Красная дыра». В свете утра бар не казался таким привлекательным, как ночью, – обитый серыми досками павильон с полустертыми от пыльных бурь зазывными рисунками. Утренний ветер гонял по тротуарам бумажки и окурки. На пустынной улице ни одной машины. Проехали два усталых негра на велосипедах, и все. Городок отсыпался после бурной пьяной ночи – кто-то проигрался в пух и прах, кто-то выпил лишнего, кто-то трахнул шлюху, как Боголов.
Самуил ухмыльнулся, оглянулся на своих будоломов, тоже покинувших такси, – опухшие от пьянки рожи, кислые физиономии. Отдых шефа их напрягал. Ну, так и что? Они на работе. Отдыхает только Самуил. Да, здорово он вчера раздраконил смазливую латиноамериканку. Красивая тварюга. За пять сотен баксов что вытворяла! Даже подумать стыдно, не то что сказать! За эти деньги, что хочешь сделает. Но ей не дали всех денег. Тот мужик, Карлос, большую часть, вернее всего, себе забрал, засранец. Поди, дерет ее ежевечерне бесплатно. Ублюдок. Такую девку имеет, нищета пограничная…
Самуил полез в карман джинсов, вытащил бархатную коробочку, большим пальцем приподнял крышку – колечко, пересыпанное мелкими бриллиантами, заискрилось. Против такого колечка эта бордельная сучка не могла устоять. Требовалось только втереть ей в мозги, что в России ее ждало дикое богатство. Ей не придется путаться со всякой швалью, будет ублажать только его – не очень тяжкий труд для бывалой шлюхи. Хотя, если она шлюха, она в душе останется ей навсегда. Будет таскаться с лакеями за его спиной.
Боголов усмехнулся – нет, лакеи не посмеют прыгать на жену авторитета. А эти твари?
Он оглянулся на скучающих у машины будоломов. Тупо жуют жвачку, смотрят по сторонам и ждут дальнейших действий шефа. Они ведь всей Москве растрепят – босс взял в жены б… из стриптиз-бара.
Самуил захлопнул коробочку и спрятал обратно в карман брюк. Если он женится на стриптизерке, придется убить братков. Боголов снова посмотрел на свою охрану. И Пашу тоже он убьет. Окабанел, говнюк. Смотрит, словно равный Самуилу. Дешевая сявка…
Наверное, Наташку после него кто-то еще драл этой ночью. В груди дернулась волна злости. Что за бредовая идея жениться на шлюхе?
Он толкнул дверь бара и вошел внутрь. В Москве Боголов представит ее как американскую бизнес-леди. Дело простое. Зарегистрирует на ее имя какую-нибудь глупую компанию по продаже рождественских открыток в Нью-Йорке, наймет офис, секретаря, кинет на счет штук сто зеленых, и все – будет трещать по саунам с братками, мол, познакомился на бизнес-приеме, то-се, любовь… У тех козлов слюни от зависти потекут.
Бармен, узнав Самуила, юркнул в дверь подсобки, и оттуда сразу же вышел Карлос.
– Буэнос диас, амиго! – воскликнул владелец бара.
Что-то бурно обрадовался.
Самуил сел за крайний столик, архары – рядом, на соседние стулья, вальяжно раскидав ноги; привыкли в России королями себя чувствовать. Хотя они везде короли – убивают, не задумываясь.
– Водки давай, – сказал Боголов.
Карлос улыбался.
– Водка? Но-у. Виски. Текила.
– Все равно. Давай.
Карлос кивнул бармену. Тот принес поднос с наполненными рюмками. Братки хрюкнули – привыкли, чтобы сразу несколько бутылок на стол ставили. Тут не Россия – тут все цивильно. Каждому набулькают в рюмочку (не дольют, конечно), принесут, только пей.
Все опрокинули пойло в пропитанные горечью после ночной пьянки глотки.
Самуил поманил Карлоса пальцем.
– Наталья где?
– Лопес? Но-у. Но-у Лопес.
– Слушай, ты, – Боголов вдруг схватил Карлоса за ворот рубахи и притянул к своему лицу. – Не базарь здесь. Иди, приведи ее.
– Шеф, он ведь ни хрена не понимает, – хохотнул Паша.
– Поймет, – посмотрев на Пашу, Самуил добавил: – Пусть русский язык учат. Им давно пора русскую речь понимать! Ха-ха-ха!
Дверь бара распахнулась. Все оглянулись. В дверях стоял шериф. Самый настоящий, по всей форме, со значком.
Самуил выпустил Карлоса. Тот, оправляясь, отошел.
Шериф сразу приблизился к Самуилу, что-то спросил по-английски громким гортанным голосом.
Боголов посмотрел на Пашу – тот сносно понимал английский.
– Кто такие, спрашивает.
– Я турист, – Самуил смотрел снизу вверх на шерифа. – Тьюрист. Это – май френдс. Друзья. Тоже тьюрист.
Шериф требовательно покачал ладонью. Боголов достал из нагрудного кармана джинсовой рубахи загранпаспорт, отдал американцу. Шериф быстро пролистал, с показной тщательностью сверил фотографию с оригиналом. Потом забрал паспорта у архаров, долго рылся в них, проверяя сроки виз. Небрежно бросив пачку паспортов на стол между рюмок, снова рявкнул отрывистую гортанную фразу и важно пошел к стойке бара, за которой боязливо стояли бармен и Карлос.
– Что он сказал? – спросил Самуил у Паши.
– Велел убираться из его города.
– Почему?
– Откуда я знаю.
– Спроси у него.
Паша напрягся, потом громко кашлянул. Шериф обернулся. Паша спросил:
– Вай? (Почему?)
Шериф, усмехаясь, молча вышел на улицу.
– Козел, – прошипел Боголов, посмотрел на Карлоса.
Тот закачал головой.
– Но-у Лопес. Но-у.
Самуил нервно встал со стула и пошел на улицу. Таксист покорно ждал. Машина шерифа уже уехала. По улице катила какая-то развалина на колесах, наверное, семидесятого год выпуска прошлого века. За рулем рыдвана Боголов, к своей неописуемой радости, разглядел Наташку и почувствовал восторг.
– Эй! Эй, гел! Наташа!
Лопес узнала Самуила, затормозила. Смотрела, сидя за рулем, как он приближается, ощерившись в улыбке.
Боголов нагнулся к окну.
– Привет. Смотри, что я тебе принес.
Он показал коробочку, открыл ее. Глаза Наташки удивленно вспыхнули.
– Ай лайв ю! Поняла? Это тебе. Ты будешь моей женой. Раша. В Россию. У-у-у-у. Аэробус. У-у-у. Много мани. Хорошо жить. Гуд лив. Ну?
Наташка усмехнулась, покачала головой.
– Но-у. Май бойфренд из Антон…
– У тебя парень?
– Но-у.
– Возьми кольцо.
– Но-у.
– Заладила одно и тоже… Брось ты этого Антона. Хочешь, я скажу ему, чтобы он отстал от тебя? Не понимаешь? Ай лайв ю! Люблю! Я женюсь. Все, как положено.
– Но-у, – Наташка, сжимая губы, качала головой.
– Ты подумай пока, – Самуил захлопнул коробочку и вложил ее в карман своей рубашки. – Я хороший. Гуд. Много мани. Биг. Очень много. Миллионер.
Лопес молча кивала, не убирая рук с рулевого колеса, нетерпеливо давила на педаль газа, показывая, что хочет ехать.