Лопес молча кивала, не убирая рук с рулевого колеса, нетерпеливо давила на педаль газа, показывая, что хочет ехать.
– Подожди. Давай, я тебя еще разок… За уголок зайдем. Лав. Быстренько. Денег дам. Мани. Только тебе.
– Эй!
Самуил резко обернулся на окрик. Посреди дороги стоял «Мерседес» с распахнутыми дверьми; шестеро крутых латиносов с бейсбольными битами шли на Самуила. Из «Мерседеса» выглянул потертый жизнью американец в цыганской рубахе, с золотой цепью на груди.
– Фак ю! – заорал он Самуилу, показывая средний палец.
Наташка испуганно выжала сцепление, и ее машина сорвалась с места.
Из бара выскочили трое архаров Самуила. Не спрашивая, что случилось, они сцепились с латиносами, уворачиваясь от проносящихся смертоносных бит, и сами били по мексиканским рылам.
Бах! Бах! – Козел из «Мерседеса» дважды пальнул из пистолета.
Парни упали на асфальт, закрывая руками головы. Латиносы, ругаясь, стали бить их ногами. Один из мексиканцев хлестко вырубил Самуила, опрокинув на дорогу. Козел из «Мерседеса» что-то истерично прокричал, латиносы перестали пинать архаров, вернулись в машину своего босса и быстро уехали.
Паша, отирая кровь с разбитых губ, прохрипел сидящему на асфальте Боголову:
– Он кричал, что убьет тебя, если будешь приставать к его стерве.
– Он, значит, Антон. Тьфу. Козел.
Архары поднялись и стали отряхиваться. Самуил тяжело встал.
– Кости целы?
– Целы. Суки, если б не пистолет, мы бы их уделали.
Самуил посмотрел на перепуганного, сжавшегося в комок за рулем таксиста, велел Паше:
– Узнай у него, где здесь можно купить стволы. Убьем козлов.
Он потрогал ноющую скулу – боль обожгла и отпустила. Сильный удар он пропустил. Ничего, мексикашки, это самая большая ошибка в вашей жизни – бить русских братков.
8
Антона терзали ревность и злость. Он, блуждая по закоулкам Пасифик-Сити, выкручивал руль «Мерседеса». Парни ржали и веселились, похваляясь друг перед другом, как они здорово умесили заезжих иностранцев. Теперь Антон желал одного – найти дрянь Наташку и влепить ей пару увесистых оплеух. Сучка на сто процентов трахалась с тем козлом, который просунул голову в ее машину и вешал ей лапшу. Козел. Его надо было убить, а не стрелять в воздух.
– Я смачно врезал тому старику, – веселился Педрос, потирая свой разбитый кулак. – Он аж подлетел, успел дернуть ногами в воздухе и брякнулся об асфальт, как жаба!
Антон снова резко вывернул руль, и «Мерседес» круто вошел в проулок между одноэтажными белеными домишками. Правильно подметил Педрос – тот козел уже почти старик. Старше его, Антона. Сучка-Наташка трахалась со стариком, отвратительным русским старикашкой, у которого обвислое брюхо. Поганка. Нет, он убьет ее, удавит…
Новый поворот, и Антон чуть не въехал в припаркованный у обочины рыдван Лопес. Она покупала хот-дог у лоточника.
– Ага! – вскричал Антон от радости, резко затормозил, и его амбалы по инерции стукнулись о передние сиденья. Антон выскочил на улицу.
Наташка оглянулась – в глазах ее вспыхнул ужас.
Антон хищно заулыбался.
– Привет. Ты вчера уехала, не сказав ни слова.
– Ты был занят.
– Ешь хот-дог? Сосиску вытащи из булочки. Она с чем у тебя? С майонезом? Ты ведь любишь сосиски с майонезом? – Антон резко схватил Наташку за локоть, потянул на себя. – А? Сосиски?
– Прекрати! – Наташка оттолкнула Антона, но тот с размаха врезал ей ладонью по щеке.
От сильного удара Лопес стукнулась о стену дома. Хот-дог улетел на тротуар. Наташка скривилась от боли и тут же ослепла от яркой вспышки в глазах – Антон, заведясь, послал кулак прямым ударом ей в лицо.
– Э-хе-хе-хе! – громко ржали мексиканцы в машине.
Антон оглянулся. Ублюдки боязливо притихли. Антон пнул Наташку в ногу.
– Вставай!
Она была в отключке.
– Дрянь, – прошептал Антон. Вид неподвижного тела отрезвил его – ревность ревностью, но убивать ее он все-таки не хотел. Такой смазливой молодой бабенки ему больше не видать. Хоть она и дрянь.
Сзади посигналили.
Антон оглянулся. Из полицейской машины смотрел шериф, нетерпеливо постукивая пальцами по кожаной оплетке руля.
Мужчина покорно подошел.
– Я сказал русским, чтобы они убирались из города, – сказал шериф. – Если ослушаются, упрячу за решетку. Они не будут тебе досаждать.
– Спасибо, шериф. Завтра жду в условленном месте, отдам вашу долю.
– Хорошо, – шериф посмотрел на привалившуюся к стене вырубленную Наташку, ухмыльнулся. – Русский понравился ей?
– Шериф, это моя девушка, и мы сами разберемся.
Ларкинс поднял руки, показывая, что он не пытается вмешиваться, потом надел солнцезащитные очки и включил сцепление.
– Желаю удачи.
Антон вернулся к Наташке, присел на корточки перед ней, коснулся пальцами ее мягкой щеки.
– Эй! Ты живая?
Лопес простонала, открыла глаза.
– Ты трахалась с ним?
– Ненавижу тебя, – выдохнула она.
– Скажи правду.
Наташка тряхнула головой – все плыло перед глазами. Дошла до ручки – ее бьют. Разве стоящая женщина позволит мужику распускать руки?
Она посмотрела Антону в глаза. Самовлюбленный ублюдок.
– Нет.
– Что нет?
– Я трахаюсь только с тобой.
– Ложь. Но приятно слышать. Вставай.
– Не могу. Ты разбил мне лицо.
– Заживет. Вставай.
Антон дернул Наташку вверх, удержал на ногах. Все-таки приятно, что она не сознается. А ведь трахалась, трахалась с русским стариком. Наверное, дозволяла выделывать с собой такие штуки… Фак!
Антон сдавил плечо Наташки. Та застонала, скривилась. Он ослабил хватку.
– Что говорил тебе русский?
– Замуж звал. Кольцо дарил. С бриллиантами.
– Где кольцо?
– Я не собиралась за него замуж. Я не знаю его! Как я могла взять кольцо?
– Дура. Я выгнал его из города. Кольцо бы осталось нам. Что смотришь на меня? Себе бы оставила.
– Антон, у меня голова болит. У меня все болит. Ты ударил меня, – Наташка заплакала.
– Заслужила.
– Я тебе не изменяла.
– Ладно, проехали. Эй, Педрос! Отвези ее домой.
Антон помог Лопес сесть в ее машину, Педрос расположился за рулем. Антон обошел машину спереди, нагнулся к уху водителя, прошептал:
– Потом останешься в ее доме. Смотри, чтобы она не наглупила.
– Понятно.
– Езжайте.
Проводив взглядом рыдван Наташки, Антон посмотрел на своих ублюдков в «Мерседесе». Они весело скалились. Как смешно – боссу наставили рога! А может, вправду, Лопес не трахалась с русским? Она ведь боялась Антона. Просто цепенела от ужаса, когда он начинал заводиться. Нет, трахалась. В глубине подсознания была уверенность – давала по полной программе, курва. Он убьет ее, обязательно убьет. Потом.
Антон вернулся за руль «Мерседеса».
– Куда едем, босс? – спросил Рауль, отморозок с изуродованным шрамом лицом.
– Работать. Сегодня день уплаты налогов. Потрясем торговцев. Шериф уже намекал, что не прочь получить свою долю.
– Ненасытный ублюдок. С удовольствием сломал бы ему хребет.
Антон усмехнулся.
– До пенсии ему немного осталось. Как только он покинет свой пост, мы ему не только хребет сломаем, а еще руки, ноги и все остальные кости.
Латиносы заржали.
«Мерседес» с отморозками сорвался с места. День предстоял насыщенный – все торговцы района будут вносить положенную сумму в бандитскую кассу Антона.
9
Таксист Николас Пейс не удивился, что русские, получив по соплям от мексиканцев, захотели купить оружие. Любой захочет убить ублюдков, которые глумятся над тобой ни за что ни про что. Но разум, или, лучше выразиться, благоразумие, в долю секунды нарисовало ему, что если он поможет туристам незаконно купить оружие, то получит неприятностей на свою голову сверх меры. Прощай благополучие, уважение соседей, предсказуемая сытая жизнь…
Скорее всего, русских сразу угонят на отсидку. А во время судебного процесса эти ублюдки откровенно заявят: «Купить оружие нам помог таксист Николас Пейс, проживающий по адресу: Лос-Анджелес, Менес-авеню, дом 94, квартира 183».
– Эй, парень, ты понимаешь меня? – Русский мужик по имени Паша нетерпеливо толкнул Николаса в плечо. Конечно, по-английски он говорил скверно, но понятно.
– О, да, все ясно. Вам нужны стволы, чтобы наказать латиносов, – растянул рот в резиновой улыбке Николас. Он понятия не имел, как отказать русским. Они могли обидеться и послать его куда подальше, не заплатив за дорогу в Пасифик-Сити. Такое не раз случалось – богатые русские хмыри «кидали» таксистов, а если те пытались требовать оплату, еще и разбивали машины.
– Так что? Где можно раздобыть десять пистолетов?
– Десять?!!
– Десять. И патронов побольше.
– Правду говоря, – скис Николас, – не знаю.
– Не лги. Вы, таксисты, все знаете. Не ссы!
Николас не понял последнее слово, сказанное по-русски.
– Это противозаконно.
– А законно, что ублюдки чуть не убили нас? Ты не бойся, друг. Мы тебе денег дадим.
Николас не понял последнее слово, сказанное по-русски.
– Это противозаконно.
– А законно, что ублюдки чуть не убили нас? Ты не бойся, друг. Мы тебе денег дадим.
Николас не знал, что делать. Русские были свирепы, а их босс Самуил, тоже получивший от мексиканцев, смотрел на него с выжидающим презрением. Николас впился взглядом в его зрачки – пустота, черная пустота в обрамлении голубого льда. Таксист вдруг подумал, что не стоило раздражать этих клиентов. Могли шею свернуть в порыве гнева. Они сейчас очень раздражены. Вон, по телевидению только и говорилось, что о русской мафии и зверствах русских бандитов!
Что все русские – бандиты, Николасу было ясно с самого начала. Одни очень богатые, другие не очень богатые, но все равно бандиты. И убийцы. Зачем им пистолеты? Ясное дело – они перестреляют латиносов и остальных мужчин городка, которые попадутся на глаза!
Николас решил, что поможет русским сойтись с неграми Исайи – те торговали в Пасифик-Сити наркотиками по мелочи и оружием, а также пригоняли из Лос-Анджелеса угнанные машины, которые разбирали на запчасти и через Антона продавали в Мексику. Пусть сами договариваются. Он, Николас Пейс, только возьмет деньги за дорогу до Пасифик-Сити и обратно плюс десять процентов от стоимости оружия. Нет, двадцать процентов. Это нормальная ставка. Да, двадцать процентов – нормальная ставка для русских. Раз бандиты – пусть платят.
– Есть здесь один парень, афроамериканец.
– Негр, что ли? – Паша оскалился.
Николас предостерегающе дернул рукой.
– Нельзя так говорить! Это оскорбление для чернокожих.
– А-а, зашугали вас здесь негры. А говорите, у вас демократия.
– Этот парень – Исайя.
– Еврейское имя.
– Христианское. Ему двадцать пять лет, он чернокожий и у него друзья такие же чернокожие. С ними можно поговорить. Но… они работают с Антоном.
Паша посмотрел на Самуила.
– Босс, таксист говорит – негры могут продать оружие, но при этом могут нас вложить Антону.
– Убьем и негров, – спокойно сказал Боголов.
– О’кей, вези к неграм! – согласился Паша, хлопая Николаса по плечу.
– Афроамериканцам. Не вздумайте их назвать неграми, а то они обидятся и сделка сорвется.
– Хорошо.
Русские погрузились в такси, и Николас повел машину на Григроуд – улочку на окраине, где было много гаражей и овощехранилищ. Один из боксов для грузовиков стоял с раскрытыми нараспашку воротами. У ворот на ящике из-под пива сидел чернокожий паренек и дерзко, с прищуром, глядел на приближающееся такси.
Николас притормозил, опустил стекло.
– Исайя здесь?
– Зачем тебе Исайя? – Паренек вскочил с ящика и, весь подергиваясь, двинулся к такси.
– Его хотят видеть эти джентльмены.
– Зачем?
– Мальчик, приведи Исайю! – коверкая слова, грозно прорычал Паша.
Паренек не смутился.
– Они иммигранты! – воскликнул он обрадованно.
– Я убью его, – возмутился Паша.
Паренек сразу подобрался.
– Но, но… Спокойствие.
Так же подергиваясь, он ушел внутрь бокса.
– Не стоило с ним так говорить, – боязливо произнес Николас. – Он наболтает Исайе бог знает что.
– Не ссы, – опять сказал Паша непонятную фразу.
Из глубины бокса на свет вышли несколько самоуверенных чернокожих парней. Впереди шел короткостриженый наглец в кожаной безрукавке и с серьгой в ухе.
– Это Исайя, – прошептал Николас.
Русские, открыв дверцы, полезли из машины.
– Хэлло! – начал общение Паша.
– Фак ю! – уверенно тыча в направлении Паши пальцем, визгливо заголосил Исайя.
– Че лаешься?
– Ты наехал на моего парня! Тебе крышка! Вам всем крышка, иммигранты!
– Успокойся.
– Нет, ты не понял меня! – Исайя вплотную подошел к высоченному, мощному Паше и, задирая подбородок, подергиваясь, чуть не касаясь своим ртом губ Паши, продолжил визгливо причитать: – Тебе здесь не Лос-Анджелес, мать твою! Здесь моя улица, и ты не смеешь без разрешения приходить ко мне, не смеешь звать меня, не смеешь грубить…
Вдруг Исайя, задыхаясь, зашипел и, выпучив глаза, стал болтать ногами – потерявший терпение Паша схватил негра за горло, оторвал его от земли и чуть приподнял. Люди Исайи, мгновенно перетрусив, присели, похватали пистолеты и направили на неизвестных, дерзко «наехавших» на их главаря. Удар, еще удар… Будоломы Самуила отработанными, молниеносными выпадами разоружили двоих парней и направили пистолеты на остальных. Те тут же бросили оружие на землю и подняли руки. Паша, молча вынув пистолет из-за пояса Исайи, разжал свою пятерню. Главарь подонков грузным кулем рухнул перед ним, кашляя и ругаясь.
Самуил кивком велел одному из своих архаров поднять с земли пистолеты. Пять стволов – каждому по одному. Он решил, что этого хватит.
– Поехали отсюда.
– Тебе конец, мать твою! – качая головой, опять запричитал Исайя.
– Пошел ты, – Паша пихнул его ногой, и главарь шелупони клюнул носом землю.
Как только захлопнулись дверцы машины, Николас на всех газах сорвался с места. Он качал головой – случилось самое страшное, и теперь ему было несдобровать по-настоящему. Русские не купили, а нагло отняли оружие у дерзких афроамериканских парней. Им-то что! Жуют жвачку, на каменных лицах не отражается ни одной эмоции. Сидят самоуверенными истуканами.
А хреновы ублюдки Исайи, они найдут его – Николаса Пейса. Они видели номер машины. Найдут в Лос-Анджелесе и зарежут в подворотне.
Нет, не следовало ему брать этих клиентов. Все проклятые деньги! Все неприятности из-за незаслуженно больших денег. А он радовался! Русские платили много, не скупясь. А теперь он в дерьме!
Николас боязливо скосил глаза на сидящего рядом Пашу – настоящий бандит. Руки сами собой затряслись от страха. Он Исайю чуть не удавил, словно пощипанного петушка.
Машина летела по прямой улице. Николас Пейс не соображал – слишком большой стресс для его умиротворенных покоем мозгов. Русские молчали, не интересуясь, куда они едут…
Исайя, кривясь от боли, медленно поднялся и стал отряхиваться от пыли.
– Ты испугался, мать твою! – надвинулся на него пучеглазый ублюдок Конан, которого Исайя терпеть не мог; держал рядом только потому, что изредка пользовал его сестренку и боялся, что тот, выйдя из– под контроля, может помешать плотским утехам.
– Молчи, – буркнул Исайя.
– Ты наклал в штаны, парень! – не унимался Конан, подергиваясь от нетерпения. Он оглянулся на остальных, опять повернулся к Исайе. – Ты обделался! Разве ты крутой после этого?
Исайя возмущенно выгнул грудь, сразу став выше Конана.
– Я крутой! А ты никто! Ты пустое место, мать твою! – Исайя отошел от Конана и, уже для остальных, закричал: – Эти твари уже покойники! Я урою их! Урою всех!
Парни, пряча глаза, молчали. Паша одним движением уничтожил авторитет Исайи. Если бы у него сейчас был пистолет за поясом и Паша появился снова, Исайя, не задумываясь, выпустил бы в него всю обойму.
– Эти белые ублюдки пожалеют, что наехали на крутых черных парней. Нет, они не успеют пожалеть – я перестреляю их раньше!
Парни молчали.
Конан, оттеснив Исайю, сказал:
– Надо сказать Антону, что нас опустили белые из Лос-Анджелеса. Номер такси я помню. Антон им внутренности вырвет.
– Конан, ты всегда не дружил с мозгами, – Исайя толкнул Конана, и тот, не удержавшись на ногах, упал. – Если сказать Антону, что нас кто-то обделал, он уроет нас сам! Он загрузит нас и заставить убить тех подонков. Зачем говорить Антону? Мы сами поедем в Лос-Анджелес, найдем таксиста и уроем ублюдков.
– А если таксист ничего о них не знает? – спросил молоденький Том, двоюродный брат Исайи.
– Простой таксист не повезет на дело. Он с ними заодно. Понятно?
– И что нам делать?
– Ничего, мать вашу! Пойдем к школе, изобьем какого-нибудь белого, отнимем деньги и пожрем в кафе.
– Точно, Исайя, надо урыть Саммерса. Он увел у моего младшего братишки девчонку, – подал голос Дэн. – Я сам его запинаю.
– Все, закрываем гараж. Пошли! – Исайя снова уверенно командовал своими парнями, и Конана, все еще сидящего на земле в пыли, он не замечал – не так-то просто отобрать у него власть. – А иммигрантами займемся завтра.
10
Сергей не спал всю ночь. Мерцающие глаза Наташки, обрамленные пушистыми ресницами, мягко двигающиеся пухлые губы… Красавчик. Она назвала его красавчиком, значит, он пришелся ей по вкусу.
Сердце бешено колотилось в груди, кровь стучала в висках – то ли кофе много выпил на ночь, то ли эти глаза натворили дел с его сердцем… Говорят, американцы смотрят на сиськи в первую очередь. Они так и выражаются о своих эмансипированных леди – «говорящая пара сисек». Русские мужики клюют на глаза, на взгляд.
«Вот и я клюнул, – с тоской подумал Сергей, уминая кулаком душную подушку под головой. – Зря столько времени сидел взаперти в этой дыре. Дурак. Совсем диким стал».
Утром он пошел к старику Крэнку.