Зато как все красиво было сделано.
Оркестр (девять жалоб на инструменты, две на форму одежды и шестнадцать — на мое омерзительное обращение с творческими людьми) играет что-то торжественное. После того как я расколдовала барабанщика, они стали намного более сговорчивы. Хотя… барабан на ножках из него тоже получился неплохой. И главное — молчаливый. Блистательно прекрасная Аманда в чем-то белом и воздушном (один прицельно обстрелянный летающими иголками портной и второй, которого два часа преследовали ползающие метры и летающие ножницы) с прической под Элизабет Тейлор (парикмахер, временно перекрашенный в зеленый цвет) и макияжем а-ля Барби (после того как из коробочки с тушью на визажиста взглянули два глаза, он был согласен на все мои предложения) прошествовала по ковровой дорожке к трону…
Там ее уже поджидал Тёрн. По огромной просьбе Аманды, короновал ее именно он. Я в это время контролировала зал. Мало ли кто, мало ли что…
Терроризма нам не надо!
Хотя в мире магии терроризма и не бывает. Здесь пытались и захватывать заложников, и убивать людей, и что-то там требовать под это дело…
Недолго.
На разборки вышел Магический Универ. И подробно разъяснил непонятливым, что так — не пойдет. Тех, кто захватывал заложников, отдали на опыты некромантам. Убийц просто выбросили в жерло вулкана. А тех, кто стоял за подобными выходками и финансировал этот кошмар, вообще подвешивали за ноги на центральной площади. Пока не сдохнут. Естественно, с конфискацией всего имущества в пользу пострадавших. Вы знаете, потрясающий воспитательный эффект получился! По традиции до сих пор с террористами обходятся именно так. Поэтому они здесь больше не заводятся.
Тёрн торжественно возложил корону на голову своей матери. А что, он мальчик не жадный, у него уже своя есть!
— Ёлка!
Я, я… Зато пафос разбавлю, а то все места от него слипнутся. И хватит сопли вытирать! Ты же меня расстраиваешь, гад такой! Я тоже переживаю!
Тёрн послал мне улыбку. Стоя у трона, он выглядел ослепительно. Белый костюм, ничуть не хуже того, в котором он был на прошлом приеме, белые сапоги, белая полумаска на лице…
А как иначе? Корону можно замаскировать. То есть она сама могла себя замаскировать. Старая магия. Еще времен Основателей. А вот лицо… Если иллюзия сползет в неподходящий момент, окажется слишком много живых свидетелей. А память у элваров цепкая. И потом, после рождения одного наглого элвара, кто-нибудь обязательно вспомнит не менее наглого типа, который перебил полдворца, а вторую половину запугал до соплей.
— И вовсе я не такой страшный?
— Да неужели? Ну ладно. Некоторых дам ты вовсе даже не напугал… или это они со страху к тебе на руки падали?
— Рррр!
Я фыркнула. Да, было дело. Видя такого очаровательного незнакомца рядом с принцессой, всего загадочного, в маске и с очаровательной улыбкой, некоторые дамы оживились и срочно объявили сезон охоты. А ведьма? А что — ведьма?! Подвинется. Или срочно упадет на вилку горлом. Восемь раз!
Я ухмыльнулась, вспоминая, как Тёрн прятался от Лисии Дорсийской. Милая дама (овдовев во время переворота) решила быстренько выйти замуж второй раз. И выбрала для этой цели моего друга. А что? Фигура отличная, возраст явно небольшой, опять же близость к правящим кругам… надо брать!
Это решение вылилось в два обморока (прямо на руки элвару), случайно перепутанную спальню (засов на двери дамочку не остановил и даже не сильно задержал), а уж сколько раз эта швабра подлавливала Тёрна в коридорах этак невзначай.
«Ах, я тут заблудилась, вы меня не проводите?»
Зараза! А у самой платье так со всех мест и сползает! Я честно старалась ее не убить. Но после того как красный и злой элвар в одной простыне вломился ко мне в час ночи через ванную комнату, даже я слегка разозлилась. А когда эта зараза влетела вслед за ним (Мэнди отвела нам смежные покои), у меня случайно (правда-правда) дрогнула рука.
Первое, что у меня получилось чисто непроизвольно, — это огненный шарик. Но от него дамочка увернулась. А вот от воздушного молота — не смогла. И вылетела через окно в сад.
Но сад почти не пострадал. Куст редких лиловых роз я садовнику восстановила. И альпийскую горку тоже. Он что-то причитал по поводу того, что розы были пурпурными, а горка — раза в три поменьше, но я ему не эльфийка — всякой чушью заниматься.
А дама?
А с ней тоже все будет в порядке. Месяца через три. Шестнадцать переломов, из них пять открытых, сотрясение мозга и покрытая колючками спина так просто не лечатся даже у элваров.
— Не отвлекайся!
Я привычно зашипела на голос в моей голове и еще раз обвела взглядом зал. Тишина и спокойствие. Аманда сидит на троне, Тёрн стоит рядом, оркестр играет что-то восторженное, послы приносят ей грамотки…
Да, навели мы здесь шороха. Послы вон на моего элвара косятся, аж спотыкаются. А Аманда ничего, сидит, веселая такая…
А с торжества я удрала. И Тёрн тоже. Нам надо было сделать «клубочек». Артефакт, который приведет нас к его отцу. По сродству крови. И сын для этого годился как нельзя более.
Конечно, это был вовсе не клубочек. А самый обыкновенный компас. Только стрелку я специально заказала у ювелира и теперь выдерживала ее в растворе с несколькими каплями крови элвара. Первый наговор я уже произнесла, второй надо было сделать еще через три часа. Я оторвалась от чашки и поглядела на элвара.
— Пойдем на праздник?
Тёрн прекратил метаться по комнате. И поглядел мне в глаза.
— Ёлка, я просто разрываюсь на части. Я не могу уехать — и даже не поговорить с ней. Она моя мать…
Я тоже не отвела взгляда. И открыла сознание. Пусть знает. Я… я бы все отдала, чтобы исправить будущее. Но это не в нашей власти.
— Я могу тебя понять. Но ты должен.
— Кому?! Если мы здесь оказались… я знаю законы временной магии! Нас давно должно было выдавить в наше время! Или нет?
— Не обязательно. Это случится, когда наступит равновесие сил, когда я проведу обратный переход…
— Или?
— Если это временная петля.
— То есть все, что мы делаем здесь, уже предусмотрено. А значит, что бы мы ни делали — в нашем времени все останется по-прежнему.
— А ты хочешь, чтобы она осталась жива…
— Это моя мать…
— Пока еще нет. И неизвестно, родишься ли ты, если сейчас предупредишь ее.
Тёрн опустился передо мной на колени.
— Ёлка, я с ума схожу. Я во второй раз потеряю ее, когда уйду отсюда. Я не могу!!! Я тоже живой, у меня есть душа, я… я… мне так больно, Ёлка…
Тёрн уткнулся лицом мне в колени. Плечи его вздрагивали. Я глубоко вздохнула, скользнула на пол — и обняла друга. И — раскрыла свой разум, полностью впитывая его эмоции.
Боль. Тоска. Одиночество.
Холодная ледяная пустыня. Где никого и ничего. И даже ветер не свищет над просторами. Просто мертвенный холод одиночества, пробирающийся под кожу в кровь и кости, вымораживающий даже самое понятие о жизни… и неожиданный лучик надежды. Мама! Живая! Неужели можно?! Можно все изменить?! Исправить?! Переиграть — и навсегда стереть из памяти страшную сцену: палач и две отрубленных головы. И алая кровь на зеленой сочной траве…
Сердце рвануло чужой болью. Но я покачала головой.
— Ты не должен так поступать. Ты же знаешь — наше будущее останется неизменным.
— Но если мне удастся…
— А если тебе удастся создать еще один мир, где твоя мать останется жива… ты знаешь главный закон равновесия?
— Творец растворяется в своем творении.
И это воистину было так. Об этом говорили на теории временной магии. Время — это река. Ты можешь плыть по ней вперед. Можешь — назад. Можешь своими действиями создать новый поток. И там все пойдет по-другому. Это так. Это будет уже новый мир. Возможно, свободный от старых ошибок. Возможно — нет. Ты никогда этого не узнаешь. Потому что платить за такой подарок придется сразу. Своей жизнью. Силой. Разумом. Душой и посмертием. Творец всегда вкладывает всего себя в свое творение. И — уходит. Навечно.
— Ты готов умереть ради малой вероятности оставить ей жизнь в другом мире?
— Да.
Фиалковые глаза были полны решимости. Я тоже соскользнула на пол и вцепилась в его плечи.
— Нет! Видит небо, я тебе не позволю так поступить!
— Но ты не сможешь меня остановить.
Тёрн говорил чистую правду.
Я сжала его руки так, словно он готов был исчезнуть уже сейчас.
— А ты — ты обещал, что не оставишь меня! Клялся, что любишь! Это — цена твоей любви?!
— Ёлка, не надо…
Но меня уже было не остановить. Я на миг представила, что я буду, а Тёрна не станет, — и меня затрясло, как в лихорадке.
— Не надо?! Надо! Я не стану тебя держать! Мы и так сделали все возможное! И я вовсе не уверена, что мы останемся живы — все мы! И ты, и я! Но ты хочешь еще больше! Забыв о том, что твоя мать тоже имеет право выбора! Что бы выбрала для тебя она?! Что бы она тебе сказала?! Ответь мне!
— Не надо?! Надо! Я не стану тебя держать! Мы и так сделали все возможное! И я вовсе не уверена, что мы останемся живы — все мы! И ты, и я! Но ты хочешь еще больше! Забыв о том, что твоя мать тоже имеет право выбора! Что бы выбрала для тебя она?! Что бы она тебе сказала?! Ответь мне!
Тёрн на миг опустил глаза. Но меня уже было не остановить.
— Я теперь тоже ее узнала! И знаю, что бы сказала тебе мать! Она проживет долгую и счастливую жизнь с твоим отцом. Она вырастит замечательных детей…
— Моего брата убили.
— Но ты — жив! И она бы сказала тебе жить своей жизнью, а не воспоминаниями! А что вместо этого делаешь ты?! Тебе дали уникальный, единственный шанс, о котором мечтают миллионы! Хотя бы еще раз увидеть родных! Сказать о своей любви! Помочь в трудную минуту! И что?! Вместо благодарности небесам ты собираешься благородно свести себя в могилу без надежды на положительный результат!
— Ёлка!
— Десять лет как Ёлка! И что?! Я не стану тебя останавливать! Делай что пожелаешь! И можешь больше на меня не рассчитывать! Дурак!
Я хотела вскочить и выбежать куда-нибудь на воздух. Голова кружилась, я задыхалась…
На запястье сомкнулись стальным капканом его пальцы.
— Пусти немедленно! Ты выбрал! Живи, как захочешь! Гробь себя, убивай других, делай все, что тебе понравится!! Я ничего не сделаю, чтобы помешать тебе!! Клянусь!!!
Я вырывалась, напрочь забыв о магии. Да и не было сейчас ни ведьмы, ни короля. Глаза в глаза друг другу глядели глубоко раненный когда-то мужчина, потерявший всех своих близких, — и обманутая женщина.
Воистину — стоило только раз поверить, что тебя любят и не предадут…
— Ёлочка…
Я рванулась еще сильнее. Видеть тебя не могу! Пусти! Давай, уничтожай себя! Чтобы даже памяти о тебе не осталось! Вперед, на баррикады! Я тебя за плащ ловить не стану! И рыдать тоже! И сто лет ты мне не сдался! Жила одна — и проживу!!!
— Пусти! — выкрикнула я, понимая, что через пару минут ярость прорвется неудержимым потоком слез, а плакать на глазах у этого идиота я просто не могла. — Слышишь, пусти!!! Ненавижу!!!
Вторая рука элвара каким-то образом скользнула у меня по спине. Я что было сил размахнулась — и ударила. Я первый раз в жизни дала человеку пощечину. И получилось от души. Звонко и хлестко. В лиловых глазах засверкала ярость.
— Ах ты… кошка бешеная!
Рука на моем запястье сжалась еще сильнее, так, что едва не хрустнули кости. Вторая ладонь властно легла мне на затылок, притягивая еще ближе. Я попыталась вырваться, крикнуть, вздохнуть…
Все было поздно. Его губы накрыли мой рот то ли в приливе страсти, то ли в приступе ярости.
Я не могла сопротивляться. Да и не получилось бы.
Голова внезапно стала тяжелой, волосы тянули к земле, перед глазами замелькали золотые мушки… я задыхалась… темно… почему так темно?!
* * *Когда я открыла глаза, все изменилось. Я лежала на кровати в спальне. А рядом со мной сидел Тёрн.
Ужасно красивый. И такой же жутко несчастный.
Я отвернулась.
— Я упала в обморок?
— Да. Ёлочка…
— Сколько времени прошло?
— Минут двадцать.
— Тогда не страшно. Что ты здесь делаешь?! Иди! Я тебя не держу!
— Ёлочка, посмотри на меня. Пожалуйста.
И столько тоски прозвучало в тихом голосе, что я нехотя повернула голову.
— Что? Ждешь благословения на самоубийство? Перебьешься! Хватит и того, что я мешать не буду.
— Прости меня. Пожалуйста.
Я резко выдохнула воздух.
— Что?
— Я был не прав. Я не должен был так поступать. И так говорить. Я… Я просто потерял голову.
— Ты ее мог потерять в буквальном смысле! — взвилась я. — Это ты понимаешь?! Мы и так безумно рискуем жизнью. Но если вместе — пусть так и будет. А ты… ты решил, что ты здесь — один и самый умный?! Ну и пожалуйста! Иди! Геройствуй!
Слезы таки брызнули из глаз, и я сердито отвернулась к стене.
— Я ведь уже извинился. Разве этого мало?
— Нет. Просто…
— Я знаю. Ты обиделась. Я не должен был так говорить. Так поступать… и за поцелуй…
— Если ты и за это попросишь прощения — я тебя стукну! Клянусь!
— Верю. Один раз ты меня уже ударила. За что?
— Если ты хочешь уйти — уходи, — я сердито хлюпнула носом. — Только не надо мне говорить о великой любви, ладно? Не хочу, не хочу этого больше слышать…
Я почувствовала, как сильные руки обхватывают меня за плечи, приподнимают — и разворачивают так, чтобы я уткнулась лицом в плечо элвара. Что ж… Отбиваться было глупо, а слезы все текли и текли. И спрятать их… а что можно спрятать от телепата?! Вот промочу ему сейчас всю рубашку — будет знать!
Рядом раздался тихий смешок.
— Ёлка, ты просто невозможна. Воистину — Ёлочка. Колючая, пушистая… моя родная…
— Нет, — хлюпнула я носом. Вот у кого-то получается плакать красиво, а у меня сейчас нос наверняка похож на грушу дюшес. И лицо пошло пятнами. И сопли никуда не денутся еще пару часов. — Не надо! Что вы за народ такой, мужчины?! Сначала клянетесь в вечной любви и обещаете, что всегда будете рядом. А потом — потом умудряетесь сложить голову в очередной заварушке и надеетесь, что о вас будут плакать! И мы плачем, черт бы вас всех побрал! Герои!
— Родная моя. — Сильные руки обняли меня еще крепче. — Намного проще умереть самим, чем терять любимых. И потом… защитить своих близких — это право и честь мужчины. Если это действительно мужчина, а не как в том мире, откуда ты родом. Да, мы уходим. Но мы ведь и остаемся тоже. В вашей памяти. В старых песнях. В свисте ветра. В наших детях…
Я стукнула элвара кулачком по плечу.
— Прекрати. Не надо. Просто — не уходи. Еще раз я не переживу этого.
Тёрн зарылся лицом в мои волосы.
— Я никуда не уйду, родная. Никуда и никогда. Обещаю. И ты мне обещай.
Я кивнула. Получилось плохо, но хоть нос вытерла.
— Обещаю.
— И на помолвку со мной согласишься?
Я подумала пару минут. Потом покачала головой.
— Не на помолвку. На элоэ тайа.
— Договорились, — тут же согласился Тёрн. — Когда?
Я подумала пару минут. И тряхнула головой.
— А сейчас? Рискнешь?!
— Спрашиваешь?!
Элвар подхватил меня на руки — и рванул к двери.
— Учти, у нас всего два часа, прежде чем мне придется вернуться к раствору, — предупредила я.
Тёрн фыркнул.
— Ёлка, ты невозможна! Даже замуж умудряешься выйти без отрыва от работы!
— Это еще не брак! — возмутилась я.
Элвар только фыркнул.
— Нет, правда? А сиренид — это рыба! Ёлка, ты вообще отдаешь себе отчет, на что ты соглашаешься?
Я улыбнулась. В море хорошо. А элоэ тайа… Это чисто не-людское понятие. У людей оно как-то не прижилось. Они для этого слишком много значения придают девственности и непорочности. Не-людям на это как раз наплевать. Эльфы, вампиры, элвары… они слишком долго живут, чтобы думать о таких мелочах. А у оборотней еще и звериное начало в крови. И вообще, восьмисотлетняя вампирша-девственница в невестах — это как-то уж очень душевно звучит.
— Так что для нас эта непорочность значения не имеет как таковая.
Угу. А еще происхождение, воспитание, образование…
— А вот это — неправда. Но ставить честь в зависимость от детали анатомии? До такого могли додуматься только люди. А у нас, слава небесам, есть элоэ тайа.
У людей оно тоже есть. И используется между людьми и не-людьми. Очень часто используется в таких случаях. Если ты хочешь внимательно приглядеться к своему будущему спутнику жизни, но пока не желаешь давать клятву на всю жизнь, иди в храм. И там, на алтаре, на крови, клянись своей половинке в верности. Но только на семь лет. А спустя семь лет ты можешь либо подтвердить эту клятву — и брак станет завершенным. Либо — разорвать. И ждать своей судьбы дальше. Кстати, заключать такие браки можно было только три раза. А потом — все.
— Халява кончилась.
— Ты откуда такого нахватался?
— Кто бы мне говорил!
За разговором мы благополучно выбрались из дворца. И Тёрн уже минут пять как нес меня по дворцовому парку. Даже не запыхавшись.
— Я бы тебя век на руках носил.
— А я бы тебе спину чесала, когда понадобится? Сам-mo ты не сможешь. Руки заняты.
— Романтичная ты моя.
— Ага. Я жуткий романтик!
— До жути.
Мы благополучно преодолели полосу препятствий в виде альпийских горок, миновали сады камней, обошли розарий и углубились в рощу.
Оставалось идти совсем немного. Не к храму. К месту, где можно дать друг другу клятвы.
Ну да. Храмов у элваров практически нету. То, что имеется, — это гибрид между загсом и капищем. Своеобразный Стоунхендж. Огромные вековые деревья, кругом растущие на холмах. И неудивительно. Элвары — созданный народ. У них нет богов. Поэтому они верят, что после смерти их души растворяются в этом мире. А где удобнее общаться с миром?