Я сказала это так эмоционально и так уверенно, что на месте Мишина включила бы меня сразу же в список подозреваемых. Да чего там, сделала бы меня пунктом первым!
Но Мишин ничего такого не почувствовал, ему и в голову, конечно, не пришло, что перед ним сидит потенциальный убийца, женщина, которая могла бы совершить реальное убийство. Он улыбнулся мне, пожелал удачи, я спросила его, когда можно забирать тело, он сказал, что через несколько дней, и на этом мы бы с ним и расстались, если бы он вдруг не вспомнил:
– А Лиза Воронкова… Мы проверили на ДНК содержимое презерватива. Они были любовниками, это факт.
Я выругалась и выскочила из кабинета, хлопнув дверью.
Адрес Юдиных у меня, само собой, был. А как иначе? И номера телефонов тоже – я хорошо платила своему знакомому сыщику.
Его звали Михаил Семенович. Преподаватель географии в престижном лицее. Я позвонила ему, представилась следователем следственного комитета и назначила ему встречу в кафе, неподалеку от его работы.
Как было не обмануть? Не могла же я представиться ему женой любовника его дочери? Вернее, уже вдовой. Он наверняка отказался бы от встречи.
Почему-то я была уверена, что Михаил Семенович Юдин и есть тот самый человек с фотографии. И когда я увидела его, входящего в летнее кафе, то предположения мои подтвердились. Подумалось еще тогда, что во мне умирает талант следователя. Хотя чего уж там, любой человек мог бы догадаться, что артиста могут бить за дело и что люди, которые проникают в гримерку, не только маньяки или поклонники.
Он тоже меня узнал. И неудивительно. Все-таки у меня довольно яркая внешность, во-первых, во-вторых, мою фотографию помещали не единожды на обложках журналов не только в качестве супруги известного актера Сергея Голта, но и как перспективного московского ресторатора.
Моя Катя, когда поднимается вопрос о моей популярности, лепит мне прямо в лоб: они все запоминают тебя вот по этой чудесной родинке над верхней губой.
И впрямь, родинка у меня что надо. Маленькая, аккуратная, придающая моему лицу неповторимость и пикантность. Вот будь она чуть крупнее, я давно бы удалила ее оперативным путем. А так она – настоящее украшение. Сколько раз мужчины целовали ее! «А что было бы, будь ты настоящая красавица, – режет правду-матку Катя, – своими поцелуями твои любовники бы попросту стерли ее!»
Всегда спрашиваю себя, а что мешает мне говорить Кате правду? Должно быть, она всегда опережает меня, называя детали своей уникальной внешности своими именами и подшучивая над собой. Так что мне уже ничего как бы и не остается.
«Еще не родился мой Босх», – говорила она, разглядывая себя в зеркало.
На Юдине была белая рубашка с галстуком темно-синего цвета в белую крапинку, черные брюки. В теле, довольно симпатичный брюнет без лысины, с аккуратной прической. Лицо холеное, бледное, с хорошей кожей. Темные глаза умные, внимательные.
Он сел напротив меня, сразу же, повторюсь, узнав меня, достал из кармана большой носовой платок и промокнул им свое влажное от пота лицо.
– Я как чувствовал, что вы никакой не следователь, – сказал он с грустью в голосе. Не было в нем ни внешней агрессии, одна только тоска во взгляде. – Я только вчера вечером был в следственном комитете, и следователь, который ведет дело вашего мужа, госпожа Соловей, мужчина. Но глупо было бы предполагать, что после всего, что произошло, не последует какой-то реакции. Да, я виноват, я вел себя как идиот. Но меня словно переклинило, когда я ворвался к вашему мужу в гримерку… Госпожа Соловей, у вас есть дети?
Я сняла темные очки, за которыми хотела укрыться от всего того, что называлось на тот момент реальной жизнью, и сразу же почувствовала себя раздетой.
– Нет, у нас не было детей, – ответила я едва слышно. – А что?
– Когда Леночка вернулась домой с синяком, мы с женой были просто в шоке. Конечно, Лена сразу же поспешила объяснить синяк, придумала, что ударилась обо что-то, но мы с Зоей (так зовут мою жену) сразу поняли, что ее ударил ваш муж.
– Почему вы так решили? Он что, и раньше ее бил?
– Понятия не имею. Надеюсь, что нет. Но Лена сама себя выдала, она разрыдалась, и нам сразу стало все ясно. Понимаете, она своей беременностью путала все его карты, если можно так выразиться. Думаю, был скандал, и он ее ударил.
– Что? О какой еще беременности идет речь? – Я была потрясена. Этого еще мне только не хватало!
– Лена, конечно, отрицала и этот факт, но я же сам, сам лично разговаривал с медсестрой из поликлиники, и она мне сообщила, что Лена беременна. Сказала она мне по доброте душевной. Не хочу, говорит, чтобы сломалась еще одна судьба. Думаю, она, медицинский работник, предполагала тем не менее, что мы настоим на аборте…
– Постойте, давайте все по порядку. Вот вы жили себе спокойно, зная, между прочим, что ваша дочь встречается с женатым мужчиной. Так?
– Да, к сожалению, это так. Но она же никого не слушала, говорила, что любит его, что он обещал жениться. Но мы-то с Зоей понимали, что он ни за что не разведется, он же не идиот, вы простите меня! Все знают, как много вы значите для него.
Я понимала, что стоит за этими словами: он, милочка, женился на ваших деньгах и ни за что бы от них не отказался.
– Предположим. Но как вы вышли на медсестру из поликлиники? Откуда она взялась? Вы можете назвать ее фамилию?
– Конечно! Кравцова Ольга Евгеньевна, я сам лично проверял, она действительно работает с участковым гинекологом, с Валентиной Ивановной Соляных, на пару. Она сама мне позвонила, сказала, что Лена была у них на приеме, что с ней случилась истерика, когда она узнала о своей беременности. Кравцова узнала наш домашний телефон, позвонила и поставила меня – я взял трубку – в известность.
– А что говорит Лена? Это правда?
– Да нет! Клянется и божится, что не беременна! Что не была ни у какого гинеколога!
– А что, если это была подстава и никакая медсестра вам не звонила?
– Как это? Она же назвалась Кравцовой, я проверял, действительно такая работает в нашей поликлинике. Но вы правы, я с ней не встречался, не разговаривал. Да я так расстроился, подумал, или дочка бесплодной после аборта будет, или будем с матерью воспитывать ребенка Голта. А тут вдруг такое… Вы не знаете, кто его убил? Да, извините… примите мои соболезнования. Как бы то ни было, трагедия, конечно, ужасная.
Я видела перед собой прежде всего отца, который переживал за свою дочь и, узнав о том, что ее ударил любовник, отправился в театр и попытался отомстить, набросился на него. Любовь девочки-подростка… Сама по себе знаю, уж что втемяшится в голову влюбленной девчонке – бесполезно отговаривать, все равно все сделает по-своему. К тому же Лена Юдина была влюблена в моего мужа, в моего Сережу, а он был настоящим красавцем, таким, что даже находиться рядом с ним дорогого стоило. Конечно, я понимала ее. Сама запуталась в этих же сетях.
– Надеюсь, вы не хотели ему смерти?
– Что вы такое говорите?!
– Михаил Семенович, я бы хотела поговорить с вашей дочерью.
– Пожалуйста, не надо, – простонал Юдин. – Она сейчас в таком плохом состоянии, заперлась у себя в комнате и не выходит, рыдает. Я боюсь, как бы с ней чего не случилось. Зоя взяла отгулы, чтобы побыть с ней. Вы же знаете, что ее допрашивали, а это для нее такой стресс!
– Как же не допрашивать, если они встречались? К тому же, насколько мне известно, у нее нет алиби.
– Да, это правда.
– Вы знаете, что ваша дочь в списке подозреваемых в убийстве?
– Понимаю. Но это же полный бред! Голта застрелили! Откуда у моей дочери пистолет? Нет, это полный бред. Лена ни за что бы не застрелила Голта, она его очень любила и, похоже, любит до сих пор. Я верю, что следствие во всем разберется. Сейчас же меня интересует одно – ее здоровье.
– Хотите, я поговорю с ней?
– О чем? Да она как только увидит вас… Для нее это будет стрессом!
– Хорошо, я все понимаю. Поэтому предлагаю устроить мне встречу с ней у вас дома. Вы же понимаете, что этого разговора ей все равно не избежать. Допустим, что это не она убила Сергея Яковлевича, но она знала о нем многое, она же общалась с ним, разговаривала, она могла что-то знать… Она может реально помочь найти убийцу. Повторяю, если вы так переживаете за дочь, помогите мне встретиться с ней. Иначе я буду разговаривать с ней уже на моей территории, понимаете? Или вы думаете, что я откажусь от своего намерения поговорить с ней? Михаил Семенович, вы только представьте себе на минуту, что ваша дочь была замужем, что любила своего мужа и вдруг его убивают… Как вы думаете, ваша дочь не стала бы помогать следствию найти убийцу? Не стала бы искать встречи с женщиной, которая на протяжении нескольких последних месяцев была любовницей вашего зятя?
– Да все я понимаю. Но она даже дверь вам не откроет.
– Вы так ничего и не поняли. Мне достаточно одного звонка Мишину, чтобы он организовал нам встречу, но уже в следственном комитете…
– Хорошо. Поедемте. Все равно вы не отстанете.
8
– Он не любил вас, он вас ненавидел!..
Она сидела передо мной. Опухшая от слез, худенькая, в белой мятой майке и голубых джинсовых шортах, растрепанная, некрасивая, с мокрым ртом, и выплевывала оскорбительные для меня слова. Маленькая тварь, попытавшаяся отнять у меня мужа. Ее комната была похожа на тысячи других девичьих комнат, забитых розовыми игрушками, куклами, книжками, вышитыми подушечками, плюшевыми пледиками, по стенам были развешаны полки с фотографиями в золоченых рамочках, учебниками, вьющимися растениями. На письменном столе, заваленном разным детским хламом, разинул свою светящуюся пасть ноутбук – еще один мой враг, помогавший любовникам. Это он передавал любовные послания, назначал встречи, отрыгивал любовными комментариями после бурных свиданий… В отличие от других моих врагов, которых я мысленно травила, колола ножом и в которых стреляла, этого маленького и тихого монстра, сейчас переливавшегося радужными бликами, я могла бы убить одним мощным ударом кулака.
– А если бы ты родилась толстой и некрасивой, как жила бы тогда? – спросила я ее, и она как-то сразу пришла в себя, схватила салфетку и вытерла лицо, высморкалась, выпрямила спину и уставилась на меня, вероятно, мысленно представляя себя толстой и некрасивой. – Как думаешь, сумела бы выйти замуж за такого парня, как Сергей Голт?
– Да у вас просто денег куча. – Она презрительно скривила рот. – Вам все эти рестораны от отца достались, мне Сережа рассказывал.
Я почувствовала, как будто бы тысячи маленьких иголок впиваются в мои щеки. Так вот как он опускал мою личность, превращал в ничто все мои усилия, труд, талант. Оказывается, вся заслуга моя в том, что я родилась именно у этого отца.
– Допустим. Но разве ты не воспользовалась бы этим обстоятельством, чтобы заполучить себе такого мужа?
– Не понимаю, к чему эти все разговоры. И что вам вообще от меня нужно?
– Я хочу понять, кто его убил и за что. Ты все о нем знала, так? Как думаешь, это могла бы быть безумная Лиза Воронкова?
– Лизок, что ли? – Она презрительно усмехнулась, оттопырив верхнюю губу. – Да бросьте! Все знали, что она все придумывает, у них с Сережей ничего не было и быть не могло! Она же повернутая! Дебилка!
– А, значит, ты ничего не знаешь…
– В смысле? – Она напрягла свою спинку. – Чего я не знаю?
– Он занимался с ней сексом практически каждый день перед тем, как ехать к тебе на свидание. У нее дома – целая коллекция презервативов со спермой Голта. Была проведена экспертиза.
– Чего-чего? С Лизой? С этой дегенераткой? Этого не может быть. Вы все это придумали только что.
– Можешь спросить у Мишина.
– Но Сережа не такой.
Когда она произносила это «Сережа», это звучало как-то по-воровски, словно она украла у меня не только мужа, но и имя, которое принадлежало только мне. Только я имела право называть его Сережей. Для остальных он должен был оставаться Сергеем.
– Но это неправда, неправда. – Глаза ее наполнились слезами, а красный нос заблестел. – Он не такой, не такой! К тому же, когда он приезжал ко мне, он всегда был… словом, готов. Я бы почувствовала, если бы он… Вы же понимаете меня?
Мой муж был сильным в половом смысле мужчиной. Будь он импотентом, всегда думала я, он не смог бы быть и таким красивым, поскольку частью его красоты была его уверенность в своих мужских силах, которая светилась в его взгляде, которую чувствовали все те женщины, рядом с которыми он находился.
Дурочка! Но как же ей было больно услышать о порнографическом романе моего мужа с Лизой Воронковой.
– Теперь-то ты знаешь, каково это – любить, – произнесла я тихо.
– Что вам от меня нужно? Вы же и так все знаете. Или вам нужны подробности?
– Лена, ты беременна?
– Да с чего вы все это взяли?! – воскликнула она, вскочила и заметалась по комнатке. Я не могла не заметить, что у нее очень стройные длинные ноги, что будь у меня такие, я была бы просто счастлива, причем на всю жизнь! И тут мое подлое воображение нарисовало мне картинку, от которой мне стало нехорошо… Переплетенные ноги Сережи, стройные, длинные, покрытые золотистым пухом, и девичьи ноги, гладкие, ухоженные. Я даже услышала шорох простыней.
– Какая-то дура позвонила моему папе, представилась медсестрой из гинекологии и сообщила ему о моей беременности! А у меня месячные, я и матери сказала. Вся эта история – лажа. Мы с Сережей не планировали пока детей, у него полно проектов, а я не хотела всю беременность быть одна…
Еще один удар. «Мы с Сережей не планировали…». Словно это они были супругами, а я так, денежный мешок с родинкой.
Я проглотила и это.
– Давай спокойно все обсудим. Лена, Сережу убили. Застрелили. И поэтому все, что кажется тебе неестественным, странным, все это, по моему мнению, может быть связано с этим убийством. Вот ты говоришь – какая-то дура позвонила. Теперь давай подумаем, что это за дура, кому это надо?
– Да одна из этих, что вечно ошиваются возле вашего дома или рядом с театром… Поклонницы! Я считаю их дурами. Как можно тратить свою жизнь на то, чтобы любить то, что тебе никогда не будет принадлежать?
– Ты любишь море?
– Да, а что? – Она нахмурила свои идеальные, «архитектурные» брови. – При чем здесь это? Вы что, знаете и о том, что мы собирались в Дубровник?
Еще одна пощечина!
– Нет, я о том, что ты любишь море, хотя оно тебе не принадлежит, – сказала я вяло, жалея о том, что подняла морскую тему. Дубровник! Я знала, что Сережа давно хочет туда поехать. А я возила его по Лазурному Берегу. – Скажи, Лена, он что-нибудь говорил тебе о том, что ему угрожают? Может, у него были долги?
– Нет, не было. У него вообще в последнее время была фишка, которая меня раздражала как не знаю что, – она фыркнула и отвернулась. – Прикиньте, он раздавал деньги в долг своим друзьям. А у него их – целая прорва!
Она покрутила пальцем у своего виска. Я не могла не заметить, что у нее чудесный маникюр – края ее блестящих прозрачных коготков словно обмакнули в жидкое сверкающее золото.
И вся эта красота, все, что было в ней красивого и дорогого, подумалось мне, оплачивалось Сережей, возможно, моими деньгами. Хотя, конечно, он и сам начал неплохо зарабатывать.
– Хорошо, что у него не было долгов. А вы когда-нибудь бывали на моей даче в Лобанове?
– Бывали, конечно, пару раз. Мне там не понравилось. Скукотища. К тому же там в любую минуту могли появиться вы.
– Когда вы там были последний раз?
– Давно, не помню уже. А что?
– Как что? Его же нашли там, в лесу, за нашим садом! Как он мог там оказаться? Его машина до сих пор стоит рядом с нашим домом в Москве, он не садится в нее с тех пор, как приехал домой в тот вечер. Однако он был в Лобанове, был, каким-то образом добрался туда сам, зачем бы убийца повез его туда, так далеко, согласись?
– Да, согласна.
– А что ты знаешь о частном детективе, который следил за мной? Что говорил Сережа об этом и говорил ли вообще? Ты пойми, я задаю тебе все эти вопросы не из праздного любопытства. Мне надо бы найти этого человека, потому что он может знать о Сереже гораздо больше нас с тобой.
– Какой еще частный детектив? Я ничего такого не знаю. Да и зачем ему это? Такой кадр стоит больших бабок. На что ему следить за вами?
– Но за мной следили, вот! – И я положила на стол несколько снимков, довольно приличных, даже красивых с эстетической точки зрения, на которых я была изображена в очень выгодном для меня свете, словно демонстрирующая свою пышную грудь и гладкие колени, мужчина же повернулся к фотографирующему спиной. – И этот «кто-то» снял нас с Сережей, понимаешь, словно он не знал, что Сережа – мой муж. Из чего я сделала вывод, что частный детектив, назовем его Иванов, назначив Сереже немаленький гонорар, поручил кому-то, согласившемуся работать за копейки, выполнить его работу, проследить за мной.
Я говорила эмоционально, без остановки, словно и не замечая вытянувшегося лица любовницы моего мужа. А ведь я причиняла ей боль, сильную. Не подозревая, что спина не Сережина, а моего настоящего любовника Юры, она была, по-видимому, шокирована тем, что у нас с Сережей были интимные отношения. И вот теперь она своими глазами увидела это, удостоверилась и теперь страдала. Наверняка он говорил ей, что между нами давно ничего нет, что я ему противна и все в таком духе.
– Лена? – Я тронула ее за руку. – С тобой все в порядке?
Она окинула меня с головы до ног. Оценивающе.
– А, понятно. Он, наверное, говорил тебе, что между нами ничего нет? – Я рассмеялась от души. – Леночка, моя дорогая, мужчины всегда лгут. Даже когда это и не требуется. У них природа такая. И, мягко говоря, имеют все, что движется. Вот как Лизу, к примеру. Ты бы видела ее коллекцию использованных презервативов, которые она собирала! И все они – результат их спаривания! Если ты мне не веришь, можешь спросить у следователя, он подтвердит.