- Ни в коем случае, - говорю, а потом вдруг сомневаюсь. - Хотя... я в живую таких тварей ещё не видел. Кто знает. Но во мне сейчас столько рвения. Я же... так много плохого Андрюшке сделал.
- Оооо, поверь, это я знаю! - восклицает Серый.
- Он же как-то в семь лет - мне одиннадцать было - что-то уронил на меня. Родителей дома не было. А я рассвирепел. Я погнался за ним, а он испугался. Я же старше. Я сильнее. Он в комнате у нас спрятался и ногами шкаф подпёр. У нас тогда замок сломался, и дверь не закрывалась. А отец долго не ставил новый. Понимаете, я такой злой был, что начал ломиться в дверь. Я ударял со всей дури. А он с той стороны кричал и плакал. Ну понимаете, ему же больно было вот так по спине дверью, и страшно... Какой же я мудак.
Собственная речь уносит меня в воспоминания, а Серый вторит мне:
- Мудак, мудак, ещё какой.
Я вдруг поворачиваюсь к друзьям спиной, чтобы они не видели моих слёз, и начинаю плакать.
- Понимаете, - стараюсь говорить ровным голосом. - После такого я просто обязан по-мочь брату. Я хочу чтобы мне дали шанс извиниться.
Некоторое время в купе царит тишина, только я шмыгаю носом.
- А о чём же ты раньше думал! - вдруг говорит Сергей. - Если какой-то гад обижает Стёпку... да что далеко ходить. Вот, пацаны-то те. Игорь и ещё двое. Как-то пинали Стёпку по ногам. Причём не больно, а обидно так. Потом уронили на асфальт, а один нечаянно ему на руку наступил...
- Я кстати тогда даже не плакал, - тихо и гордо замечает Стёпка.
- Да. Я потом всех троих нашёл, таких звиздюлей ввалил. Они Стёпке так больно не делали, как я им. А ведь они вообще почти в шутку это делали. Издевались скорее, чем дрались. А ты сейчас говоришь, что ломал дверь спиной брата. Тёмка, ты, может, человек и хороший, но если бы я такое сделал над Стёпкой, я бы себе уже пулю в лоб пустил. Это же... так по-фашистски!
Я молчу, только шмыгаю носом.
- Я всегда отношусь к Стёпке так, будто вижу его в последний раз, - добавляет Сергей. - Чтобы, если вот такое вдруг случиться, как с Андрюшкой, когда непонятно, то ли отдадут, то ли в рабстве навсегда оставят, мне не нужно было просить у брата извинения. Так-то, друг мой.
Я вдруг понимаю, что ещё одно слово, и я сам себе пулю в лоб пущу, оттого какой я гадкий, поэтому прекращаю беседу.
- Слушайте, давайте спать, - прошу я почти умоляющим голосом.
- Вот я сразу так предложил, - ворчит Сергей. - Нет, надо было мелодраму бразильскую тут разворачивать.
На плечо ложиться мягкая рука Стёпки.
- С тобой точно всё в порядке?
- Да, - киваю. - Выживу.
- Крепись, дружище. Я наверх.
Серый выключает свет, закрывает дверь на замок, приговаривая:
- Стёпка, ты спишь чутко, на тебе охрана нашего купе. Будет кто ломиться, вскакивай и ори, чтобы мы проснулись.
Стёпка с верхней полки хихикает, а я уже лежу в кровати, и мне не смешно. В голове будто грозовая туча поселилась. И всё мне не мило. И себе кажусь чудовищем.
Думал, не засну, но поплакал немного и задремал. И всю ночь снилось мне, что я убегаю от выстрелов.
****
Просыпаюсь. Темно. Затылок опять разболелся и не даёт уснуть. Сколько же времени сейчас? Состояние странное. Когда кажется, что проспал либо двадцать минут, либо много часов.
Извлекаю из кармана сотовый. Доктор Вечность предупредил же, чтобы мы держали их включёнными, только заряда уже всего процентов на десять. Хватило бы до Питера.
Пока нащупываю кнопки, замечаю затхлый солёный привкус в воздухе. Он и вчера стоял приблизительно такой же, только в разы слабее.
Экранчик ослепляет меня, и я поначалу щурюсь. Но потом вижу время и замираю, пытаясь отыскать в сонном мозге нужную информацию. На мониторе 7.45. Если я не ошибаюсь, Серый утверждал, что приедем где-то в районе шести. Нащупываю на столе свой билет и свечу на него телефоном.
Чёрт. Время прибытия 6.00. В ужасе вскакиваю и кидаю слабый лучик телефона на спя-щего Серёгу.
- Серый! Серый, просыпайся, - толкаю товарища в плечо. И вдруг замечаю, что Серёга лежит на грязной простыне, покрытой ржавыми пятнами, будто кровь или моча.
Застываю на секунду.
- Мммм, - доносится сверху голос Стёпки. - Приехали что ли?
- Что случилось? - мямлит Серый. - Сейчас встану.
- Пацаны! Мы проехали Питер, похоже! - восклицаю я.
- Чего? - Стёпка свешивает с верхней полки руки и голову. - Как так? Мы не могли.
Ловлю изумлённый взгляд сонного Серёги.
- Мы не могли проехать. Питер - это конечная остановка. Поезду дальше некуда идти, разве что в Финский залив, - уточняет Стёпка и спускается. - Блин, а на чём мы вообще спим?
Я обхожу Стёпку и открываю дверь... пытаюсь открыть. Моя рука проходит в пустоту. Свечу телефоном перед собой и...
- Мамочки! У нас дверь открыта, - стонаю.
- Глобус! - Стёпка, не успев ещё обуться, ныряет под стол. - Нет. На месте.
Серый всё лежит, выпучив глаза. То ли ещё не проснулся, то ли не понимает происходя-щего. И вдруг произносит:
- А почему здесь так воняет?
Я выглядываю наружу, в темноту и оглядываюсь. За окнами хоть глаз коли, а вот перед тамбуром, над купе проводника мерцает единственная тусклая лампочка. Её хиленький свет достаёт лишь до первых двух купе, а потом - темнота.
- Ребята, что-то произошло, - оборачиваюсь я во тьму. - Пойду к проводнику.
С этими словами осторожно двигаюсь по коридору, каждой клеткой ощущая тряску по-езда. За окном раздаётся жуткий металлический стон. То ли машинист погудел, то ли связки вагонов так трутся друг о друга.
- Во всех купе нет дверей, - слышу над ухом голос Стёпки и чуть не вскрикиваю от страха.
- Дурак, да? - шепчу. - Хоть бы предупредил.
Вдвоём добираемся до дверей тамбура и останавливаемся перед купе проводника. Сна-чала заглядываем в машинное отделение, но там никого не находим. Тогда пытаемся от-крыть купе, но дверь не поддаётся. И Стёпка громко стучит, чем пугает меня.
- Думаешь, стоит его вызывать? - спрашиваю.
- Ну он же должен нам всё объяснить, - шепчет друг.
За дверью тишина, и никто не спешит отворять купе.
- Может, его там нет? - спрашиваю, а Стёпка уже оглядывается.
- Посмотри какой пол и стены.
Здесь он прав. Пол ржавый, металлический, на стенах засохшие подтёки, а вместо обог-ревателя воды стоит непонятный котёл без крана.
- Жуткое зрелище и жуткий запах, - спешу заметить.
- Вывод один, - пожимает плечами Стёпка.
- Следующая шизофреническая реальность.
- Ага, - кивает друг. - И после этого ты думаешь, что следующий уровень будет проще?
- Теперь я ни в чём не уверен, - говорю. - Вопрос в том, куда мы в итоге приедем?
- Меня волнует не столько куда, а когда! Время почти восемь, лето, а за окном тьма. Как ты это объяснишь?
Теряюсь.
- Ну что там? - доносится из темноты кряхтящий голос Серёги.
- Мы снова в другой реальности! - отвечает Стёпка. - Скажи Аллилуйя!
- Аллилуйя, - ворчит Серый. - Хреновая какая-то реальность.
Мы возвращаемся в купе и садимся на кровать напротив Серёги.
- Пока известно одно, Глобус с нами - это уже радует. Опасности никакой - тоже радует, - уточняет Стёпка.
- Меня не радует, - зевает Сергей. - Хочется, чтобы эта вся фигня закончилась побыстрее и хочется приехать. Почему поезд задерживается на час сорок пять?
- Уже больше, - усмехается Стёпка. - Неизвестно, приедем ли мы. Может, в этой реальности, правда, время другое, и сейчас ещё три утра.
- Что значит, приедем ли? - хмурится Серый. - Надо отыскать проводников.
- У меня предложение! - вдруг меня осеняет. - Давайте пойдём к локомотиву. Кто-то же должен управлять этой хреновиной!
- В принципе идея неплохая, - кивает Сергей. - Может, кого из персонала найдём.
- Идея... на троечку, конечно, - вдруг задумчиво щурится Стёпка.
- Оооох, пожалуйста, только не надо твоих теорий! - Сергей заводит глаза.
Игнорируя его слова, я спрашиваю друга:
- А что тебе не нравится?
- Оооох, пожалуйста, только не надо твоих теорий! - Сергей заводит глаза.
Игнорируя его слова, я спрашиваю друга:
- А что тебе не нравится?
- Просто, - Стёпка оглядывается. - Сюрреально это как-то. Если все вагоны такие... мягко говоря, засранные, без дверей, то вообще кого и что здесь обычно перевозят? И вообще, хоть одна страна, хоть в одном мире, даже самая бедная, позволила бы такие условия перевозки людей?
- И? - теперь и мне становится как-то жутко. - Предлагаешь никуда не ходить?
- Да нет. Дело не в этом, просто я не знаю, с чем нам придётся встретиться в локомотиве. Вдруг это какие-нибудь разбойники, ну или чего-то в этом роде.
- В жопу вас! - восклицает Сергей, вскакивая. - Это бред. Нужно сходить и проверить.
И уже рвётся к двери.
- Мы с тобой, - вздыхает Стёпка, поднимаясь.
- Конечно со мной, иначе нельзя.
Втроём, держа равновесие словно в бетономешалке, мы добираемся до двери в тамбур. Серый двигается быстро.
- Куда ты так быстро бежишь? - спрашиваю, едва поспевая.
- О! Уж Серый-то не оттягивает дела напоследок, - усмехается Стёпка. - Никакой прокрастинации. Только драться! Только хардкор!
- Какой кастрации? - спрашивает Серёга, открывая дверь в тамбур.
- Прокрастинации, - поправляет Стёпка. - Это когда неприятные дела на потом откладываешь.
Я улыбаюсь и молчу. Сам же не знал такое слово. Это Стёпка у нас филологический спец по редким терминам.
В тамбуре разлит удушливый запах соли и как будто корицы. Корицу я, правда, люблю в кофе и какао, но только не когда она пахнет столь пряно, что аж до слёз.
Перед нами нарисовалась чугунная дверь с запылённым окошком.
- Здрасть-приехали, - хмурится Серый. - Что ещё за непонятная хренотень?
Он хватается за массивный ржавый винт в центре и пытается его повернуть. Никакого результата, а если уж и Серый не может сдвинуть штуковину, то таким коропетам, как я да Стёпка и пытаться не стоит.
- Давайте втроём, - просит Сергей.
Мы, конечно, подпрягаемся, только я заведомо знаю: результат не изменится. Так оно и есть.
- Тварь! - вопит раскрасневшийся Серый и ударяет по винту. - Нас заперли.
Пока старший сетует и рвёт волосы на голове, Стёпка приближается к двери и пытается хоть что-то разглядеть в окошко.
- Бесполезно, - вдруг говорит. - Там сцепка вагонов. И перехода нет, понимаете. Это даже какой-то не пассажирский поезд. И даже если б мы открыли эту дверь, даже если б вышли на сцепку, балансируя, что уже невозможно, другую дверь вряд ли отперли бы. Она запаяна изнутри того вагона.
- Откуда ты всё это узнал? - спрашивает Серый.
- Кажется, восход, - жмёт плечами Стёпка.
Мы немедля возвращаемся в купе и прилипаем к окну. Тьма и правда рассеивается, акварельный горизонт размывает водой. Последующие минуты, пока солнце не взошло, мы смотрели через стекло, не сказав ни слова, и открывающиеся виды нас нисколько не радовали.
Пустошь.
Выгоревшая земля, головешки деревьев, изредка нет-нет и пронесутся мимо руины какого-нибудь здания. В один момент Серый вдруг уткнулся лицом в подушку и закрыл голову руками.
- Что с тобой? - спрашивает Стёпка дрожащим голосом.
- Задолбало! - мычит подушка. - Когда ж это всё закончится? Хочу вернуться в нормальный мир! Куда там велел приходить ваш доктор!?
- Он велел держать телефоны включёнными, - отвечает Стёпка.
- Зашибись! - Серёга вскидывается. - Надеюсь, у вас они включены, потому что мой разряжен в усмерть.
- У меня ещё процентов тридцать зарядки отвечает Стёпка. - Хватит до следующего утра. Думаю, к следующему утру всё решится.
И в этом Стёпка оказался прав.
*****
Взошло солнце. Какое-то белое и унылое. Разрушенные постройки за окном замелькали чаще и чаще. Вот уже и многоэтажки показались. Большая часть без стёкол, многие с раз-рушенными верхними этажами, как будто исполинский Годзилла отгрыз им башни.
- Как будто в фильме-катастрофе, - шепчет Стёпка, не в силах оторвать взгляд от вида за окном.
И тут я не могу не согласиться с другом. Поезд проезжает над Невой, вдалеке, в туманной дымке рассвета я вижу обглоданные мосты, силуэтами прочерченные на бежевом небосклоне.
- Мне страшно, - шепчет Сергей. Мог бы и не признаваться. Всем страшно. - Здесь вооб-ще люди живут?
- Исходя из знаний, которые я почерпнул из фильмов, скорее всего не живут, - отвечает Стёпка.
- Или куча техногенных варваров, - добавляю.
- Или так, - кивает друг, а потом кидается на стекло. - Смотрите! Самолёт!
И правда самолёт. Какой-то древний такой. Лежит в руинах железнодорожных построек, фюзеляж где-то вдалеке, половина его корпуса разрушена, хвостовая часть отломана. А главное - обломки все ржавые, заросшие, будто машина здесь лежит давно.
Вид гигантского самолёта всколыхнул во мне восхищение и укрепил страх.
И тут поезд начал тормозить.
- О! - Серый уже встаёт. - Готовимся на выход. - Первым делом, бежим к паровозу и бьём морды машинистам.
- Не советую вести себя грубо, - хмурится Стёпка.
- Да это я так. Шучу, - кротко улыбается Серый. - А вообще, я жрать хочу.
Пока мы со Стёпкой подбирали свои гаджеты и Глобус Эфира, Серый уже скрылся. Вы-ходим наружу, а его нет.
- Серёга! Ты где?! - кричит Стёпка.
На какой-то момент думаю, что с ним случилось то же, что и с тётей Мариной, и остался старший друг где-то в иной шизофренической реальности. Честно, меня не сильно расстроила эта мысль, хоть и без сильного покровителя последний отрезок пути преодолевать сложнее.
Но голос Серёги отозвался из глубины.
- Пацаны, тут столько жрачки!
Мы несёмся к машинному отделению. Поезд уже почти не трясёт. Серый, открыв шкафчик проводников, беспардонно роется внутри.
- Здесь БП-шки, картошки, лапша, всякие Бизнес-ланчи.
- Не уверен, что найдём кипяток для них, - хмурится Стёпка, поправляя походную сумку.
- Но зато! - Серый улыбается и достаёт пачку крекеров. - И такого добра здесь навалом. Сладкие пирожные, печенья, печенья с кремовой прослойкой, печенья в шоколаде, печенья с кокосовой стружкой...
- Хватит, - останавливаю я, чувствуя урчание в желудке. - Прекрати, злобный искуситель. Думаешь, это стоит брать?
- Я вот сомневаюсь, - морщится Стёпка.
- Молчаааать! - Кажется, у Серёги повысилось настроение. - За такую поездку нам ещё должны доплачивать. Подставляй свою сумку, Стёпка.
И ведь тот подставил.
В утробу чёрного бэга полетели сухие пайки и даже пара бутылочек минералки.
- Вот теперь я готов весь Питер пройти, - сияет Серый.
Когда поезд останавливается, мы уже пасёмся у двери. Последний стон издаёт машина, и окружающая среда погружается в тишину.
- А кто нам дверь-то откроет? - чешет макушку Стёпка.
- Машинисты, не? - хмурится Серый.
- Боюсь, в локомотиве мы найдём что-то необычное, товарищи. - С этими словами Стёпка удаляется в машинное отделение, а я вновь рассматриваю вагон. При солнечном свете видна каждая прореха. И видок оказался хуже, чем я думал. Будто вагон пригнали из Сайлент Хилла.
Стёпка возвращается с ключами проводника.
- Отойди! - приказывает он брату и отпирает замок. Дверь поддаётся легко, и свежий воздух влетает в тамбур. Наконец-то.
- А где лестница? - удивляется Серый.
- А лестница... хм... - Стёпка хмурится. - Ладно, так, мыслишки всякие. Прыгаем вниз, тут не высоко.
Мы сошли на потрескавшийся, заляпанный грязью асфальт, и оцепенели. Кажется, в этой реальности шум издают только наши сердце и лёгкие. Вдоль состава ни одного человека, даже ветерок не колышет редкие травы.
- Смотри сюда, - Стёпка толкает меня в плечо и указывает на вход вокзала. Над ним крупными буквами сверкает единственное слово:
ЛЕНИНГРАДЪ
- Мы в правильную точку приехали? - хмурится Серый, не отрывая взгляд от заросших букв. Твёрдый знак чуть покосился.