Герцог выделил гостям всё левое крыло, и Олег первым делом велел слугам нагреть воды, да побольше.
В русской-то усадьбе можно было и баньку истопить, но европейцы непривычны к мытью – считалось, что от водных процедур все хвори.
А запах… Ну что – запах? На всякую вонь есть свой парфюм.
Кое-как отмывшись, не пожалев зеленого испанского мыла, Сухов переоделся в чистое и залег спать – вымотался в дороге.
Его друзья последовали его примеру, и вскоре слуги, бродившие по коридорам левого крыла, начали ступать на цыпочках, чтобы – не дай бог! – не разбудить хозяйских гостей.
«Завтра в Версаль…» – было последней мыслью Олега, перед тем как он заснул.
Глава 12, которая уводит на Варварский берег
Алжир, Атласские горы, Крепость ифритов
Елена Сухова, в девичестве Мелиссина, оказалась завзятой водилой.
Большую часть жизни не разумевшая даже, что «самобеглые коляски» вообще могут существовать, по крайней мере не в сказках, она быстро утратила страх перед автомобилями, ласково называя их машинками.
И гоняла с упоением, выбирая спортивные модели, вроде «порше».
Но здесь, в Алжире, стране небогатой, не могущей похвастаться шикарными автострадами, Елена поневоле пересела за руль «тойоты», простенького внедорожника.
Именно что не навороченного «крузака», а истинного джипа, надежного железного коня для геологов, археологов и прочих «первопроходимцев».
Зато уж носиться на нем можно было уверенно, не боясь поцарапать гигантский хромированный бампер и прочие прибамбасы.
Держась за предохранительную дугу, Сухова привстала, наблюдая за стайками туристов, бродивших между колонн Тимгада – римского Тамугаса, берберами переиначенного в Тамугади.
Европейцы на Елену оглядывались – женщина была одета по-туарегски.
В легких шароварах, в длинной рубахе-гандуре, стянутой в поясе, и с платком-покрывалом на голове, свернутом в виде шлема, Мелиссина ничем не отличалась от гордого кочевника, жителя пустыни.
Из тени арки возник Махмуд, ученый-алжирец, ведущий раскопки рядом с римскими термами.
К экспедиции Акимова он относился с обидным снисхождением, принимая хронофизиков за полоумных «тарелочников».
– Мадам Элен! – воскликнул он, приставляя ладонь козырьком ко лбу. – Вы в Кусантину?
– Нет, я в крепость!
– Помедленнее, мадам, помедленнее!
Елена расхохоталась, плюхаясь на сиденье.
Мотор радостно взревел, словно предвкушая быструю езду, и «тойота» покатила на юг.
Легкая улыбка на губах Суховой увяла – тревога за Олега не пропадала, она то слабела, то усиливалась, но не отпускала насовсем.
И страх, этот постоянный, жилы вытягивавший страх!
Да, Олег – человек сильный, убить его нелегко, но все мы внезапно смертны. А самое ужасное – это пропасть лет, пролегшая между ними.
Ах, будь он хоть на краю света, одолеть тысячи миль – не вопрос. Но вот что делать, как быть, если до твоего любимого – века?
И Наташка грустит. Где ее любимый папулечка?
И как ребенку объяснишь, что папулечка угодил в чужое время? Тут и взрослый-то теряется, понять, представить себе не может.
Алёна вздохнула, выворачивая руль. В лицо дунул горячий ветер. Тамугас выстроен в горах, на перекрестке важных дорог.
При римлянах здесь было куда влажнее, нежели сейчас. Тут и хлеб родил, и коровки паслись, а нынче в этих местах прошла граница с великой Сахарой.
Пески наступают, покрывая зеленые пастбища, приносят зной и пыль.
Колеса прошелестели по бурой, выгоревшей траве и зашуршали по рыжим барханам. Поворот – и Крепость ифритов возникла сразу и вся целиком.
Невысокие, щербатые стены.
Ряд толстых, обточенных ветром колонн.
Парочка чудом сохранившихся арок.
Дальняя, ворота Иштар, была наполовину засыпана песком, а та, что поближе, звалась воротами Танит.
Выглядели врата монументально – метров семь в высоту. Две телеги свободно разъедутся под аркой.
Врата были сплошь истыканы, облеплены, уставлены блестящими стойками и стеллажами приборов, образуя как бы вторую арку – в стиле хай-тек.
К стеллажам тянулись змеившиеся кабели, в сторонке монотонно тарахтел дизель-генератор.
Хронофизики в просторных белых рубахах и штанах всё что-то настраивали, измеряли, проверяли, снимали показания…
Ученые трудились по-стахановски, постоянно устраивали мозговые штурмы, генерировали идеи, одна другой безумнее.
Физики словно чувствовали вину за то ЧП, когда вдруг, ни с того ни с сего, открылся межвременной портал, перед которым играла Наташка. Олег девочку спас, а самого его утянуло в прошлое.
Витька Акимов и вовсе усох от переживаний. Чуть не взбесился, когда оказалось, что портал спонтанно схлопнулся, коллапсировал. Ни в прошлое попасть, ни в будущее. Вход воспрещен.
Больше года рыскали, пока не вышли на Крепость ифритов. Хороший портал, активируется с полпинка.
Одна только проблема – шагая из века XXI в XVII, оказываешься точно в тех же местах, а в то время тут янычары, турки, арабы, пираты берберские…
Антоха не зря приделал на вратах Танит табличку «Не влезай – убьют!».
Елена затормозила, выпрыгнула из джипа.
Виктор Акимов оторвался от своих тестеров, приподнял и опустил шляпу – страхолюдный соломенный брыль.
– Там Антоха свеженькой «пепси» приволок, – сообщил он. – Шикарно!
– Испробую, – улыбнулась Елена. – А вы что, опять будете запускать? Рано же еще!
– Конечно же, – скривился ученый. – Мне просто хроностабилизатор не нравится, плохо выходит на режим. Вот будет здорово, если он гавкнется! Шикарно… Сейчас запустим, протестируем, проверим синхронизацию, конечно же. Если будет сбой, придется в Москву звонить, чтобы запасной выслали. Неделю потеряем, конечно же.
– Вот гадство! – огорчилась Мелиссина.
– И не говори, – вздохнул Акимов. – Шикарно… – Мамочка приехала! – прозвенел детский голосок.
Сухова подхватила свое визжащее сокровище, опустила конец покрывала, прятавшего пол-лица, и чмокнула дочечку в нос.
– Не баловалась? – строго спросила она.
– Не-а!
– Дядю Витю не обижала?
Наташа задумалась и честно призналась:
– Не знаю, он не говорил.
– Тогда ладно.
Взяв дочку за руку, Елена неторопливо направилась к огромному кемперу. После духоты окунуться в кондиционированную прохладу – это настоящее блаженство.
Непроизвольно Сухова оглянулась на врата Танит.
Пять дней подряд ученые всё проверяют, а потом, каждое воскресенье, ровно в полдень, открывают межвременной портал.
В 1671 год.
Ярослав с Пончиком, Павел и Евгений ушли в то лето от Рождества Христова еще две недели назад и до сих пор не вернулись. А теперь еще этот хроно… хреностабилизатор!
Когда Акимов соединяет 2014-й с 1671-м, за мерцающей рамкой портала мало что увидишь.
Разве что крепость в том времени выглядит поновей и поцелей, а за дальней аркой Иштар виднеется травянистый холм – это он в XVII столетии такой зеленый, а вот в XXI – сплошной песок.
Елену так и тянуло прогуляться в минувшее – говорят, перемещение омолаживает. А у нее уже морщинки у глаз, и вообще…
В кемпере она застала Ингигерду Быкову и Геллу Пончеву. Обе подруженьки, проводив в Средневековье своих суженых, изрядно погрустнели.
Гли-Гли, то бишь Галина Акимова, призналась однажды Мелиссине, что испытывает неловкость – ее-то муженек тут, с нею рядом, и беспокойство не мучает.
А им каково?
– Привет! – сказала Елена. – Что нового?
– Всё по-старому, – вздохнула Гелла, кормя с ложечки малолетнего Глеба Александровича.
– Я шам! – решительно заявил Пончев-младший и отобрал у мамы ложку.
Снаружи донеслось взревывание мотора – запускали второй генератор.
– Что, уже полдень? – вздрогнула Ингигерда.
– Без десяти, – глянула Елена на часы. – Сходим?
– А толку? – понурилась Быкова и тут же подняла бровки недоуменным домиком. – Стоп! Пятница же с утра была!
– Да они там чего-то тестируют.
– А-а…
Поколебавшись, Елена все-таки решилась покинуть прохладный кемпер.
Хронофизики расстарались – уже и вспышки сиреневого света разгорались под аркой.
– Хроностабилизаторы – норма! – крикнул Антон.
– Активация идет штатно, – доложил Владимир.
– Есть вход в темпоральный канал, – кивнул Виктор. – Точка входа и точка выхода зафиксированы. Шикарно… – Стабилизация канала – норма.
– Фокусировка. Есть темпоральная конфигурация!
– Канал стабильный. Мелкие флуктуации в пределах нормы.
Под аркой врат полыхнуло в полную силу, всю площадку залив сиреневым мерцанием.
В воздухе завис голубой туман, не горячий, не холодный, никакой. А пальцы так и колет.
И по позвоночнику, будто иголочками такими, иголочками…
И по позвоночнику, будто иголочками такими, иголочками…
Елена приблизилась к порталу, глядя в былое, на то, что существовало триста с чем-то лет назад.
– Шеф! – крикнул Вован. – Там что-то блестит! Бутылка, что ли?
– Может, от наших весточка? – предположил Ахмет.
– Кто сходит, проверит? – бодрым голосом спросил Антон.
– Я сейчас, – неожиданно решила Елена и шагнула к разверстому порталу.
В этот момент она думала лишь о том, что вернется обратно помолодевшей. Нет, в самом-то деле!
Она столько раз представляла себе, как сделает несколько шагов, минуя века, и вернется, оставив в прошлом морщинки и седые волоски.
Так чего ж ты? Вперед!
– Ты куда? – всполошился Антоха.
– Алёна! – сказал Акимов взволнованно.
– Да я быстро, – улыбнулась Сухова, – только туда и обратно!
Преодолевая в себе трусиху, она пересекла невидимую грань между временами.
В семнадцатом веке было так же жарко и душно. Мимоходом оглянувшись, Елена прошагала на тот самый блеск.
Не бутылка.
Нагнувшись, Сухова подобрала с песка горячий кинжал с длинным, острым клинком и рукоятью в форме золотой львицы с глазами из окатанных рубинов.
Обернувшись, Елена поспешила обратно, к махавшим ей хронофизикам, но в эту самую секунду арку ворот словно радужной пленкой заткало. Хроностабилизатор!
Фигуры людей в XXI веке сделались расплывчатыми, а их движения замедленными, и вдруг всё пропало, будто лопнул огромный мыльный пузырь.
Чпок! И никого.
Ни Виктора Акимова, ни ученых, ни кемпера. Ничего. Пусто. Только ветерок навевает песок да шелестит сухими злаками.
Елена сжала рукоятку кинжала и коротко выдохнула. Она осталась одна.
Нет, неправда. Где-то здесь, в этом огромном мире, ее муж и ее друзья.
– Олег! – шепнула Сухова. А в ответ – тишина…
Глава 13, в которой Олег попадает в Версаль
Ночью Суховым вдруг овладела бессонница. Провалявшись часа два, измяв простыни, Олег заснул-таки, и приснился ему странный сон, чуть ли не вещий, – как он берет на абордаж берберскую шебеку.
И всё ярко так, живо. Кино и немцы, как Паха говорит.
…По трапу, ведущему на шканцы, спиной вперед поднимался бербер в громадном тюрбане, делавшем его похожим на чупа-чупс, довольно-таки искусно владевший саблей.
Во всяком случае, своего противника, Винченцо, «чупа-чупс» уделал и развернулся – яростный, в белой разорванной рубахе, забрызганной кровью, оскаленный и с горящими глазами: кто на меня?!
Смерть своего человека Олег никогда и никому не спускал. Палаши скрестились.
– Сдохни! – рявкнул Олегов визави.
Сухов отбил яростный наскок, подпрыгнул, уберегая ноги от секущего удара. Что-то дрогнуло в горящих глазах напротив. Может, узрел чего бербер?
В следующее мгновение палаш просадил ему печень, провернулся в ужасной ране и вышел вон с дымящимся лезвием…
Сухов поморщился. Может, у него тоже открылись… эти… паранормальные способности? А что?
Приснился же ему как-то штурм Чечен-Ицы, как там его Ташкаль от тольтеков отбивался? А месяц спустя, уже в этом времени, он и повстречал индейца из сна.
Фыркнув насмешливо, Олегар де Монтиньи бодро поднялся и сделал зарядку, после чего устроил водные процедуры и переоделся.
Очень вовремя – в усадьбу герцога де Вивонна пожаловали новые гости: Прекрасная Испанка и граф д’Эбервиль собственной персоной.
Олег поневоле залюбовался Флорой – молодой, яркой, прехорошенькой, а девушка, увидав Сухова, взвизгнула от радости, мгновенно теряя всю чопорность почти замужней дамы, и бросилась ему навстречу.
– Ты жив! Жив! – восклицала она. – Я так и знала!
В полушаге от Олега Флора замерла, не решаясь броситься на шею, что после обручения было непозволительно, но ее сияющие глаза выразили всё несказанное и несовершенное.
Сухов галантно поцеловал девушке руку, шепнув:
– Ты прелесть!
Флора расцвела и с прежним оживлением стала делиться новостями:
– Его светлость дал нам знать, что вы прибыли, и мы с утра – сюда!
– Кто ходит в гости по утрам, – улыбнулся Олег, – тот поступает мудро.
– Ага! Герцог говорил, что вы сегодня отправляетесь в Версаль. Это правда? И мы тоже!
Тут к ним приблизился, посмеиваясь, де Вивонн, представляя графа, молодого мужчину лет тридцати, сухопарого, с лицом простым и располагающим к себе.
– Позвольте познакомить вас, шевалье, с Роже Гранделем, графом д’Эбервилем. Граф, это шевалье Олегар де Монтиньи.
Олег пожал сухую, жесткую руку Гранделя.
Он терпеть не мог вялых ладошек всяких вельмож, похожих на сырые котлеты, но у графа рукопожатие было что надо. Бонус графу.
– Ну что, господа? – громко сказал герцог. – Позавтракаем – и в путь!
Отправились в двух каретах.
В одной ехали граф, Флора и ее дуэнья Анакаона, а в другой – Олег, Понч, Яр и его светлость.
Паха и Жека составили эскорт – и Сухов завидовал обоим.
Хоть повозки и могли похвастаться новомодными рессорами, смягчавшими тряску, дорога была просто ужасной – яма на яме.
Чтобы сократить путь, двинулись через Париж. Покружили по улицам, выбрались к предместьям, а там и Версаль.
Новый королевский дворец еще не был достроен и не представлял собой того великолепного зрелища, которое будет являть лет через двадцать.
Но черты будущего уже просматривались – в аллеях, фонтанах, роскошных фасадах.
Остаток пути проделали пешком.
Флоре всё было в новинку, она восторгалась на каждом шагу с пленяющим простодушием, присущим девице из провинции.
Олег заметил, как смотрит на свою избранницу Роже Грандель, и ощутил целую гамму эмоций, в том числе ревность – и удовлетворение.
Судя по всему, граф без ума от Флоры.
Сухову стало как-то спокойнее на душе – отдал девушку в хорошие руки. И сразу – грусть…
– Навестим сестрицу! – бодро предложил герцог.
Его светлость шагал по аллее, раскланиваясь с дамами и небрежно касаясь шляпы при встрече с придворными бездельниками.
В этом году сестрица де Вивонна, маркиза де Монтеспан, окончательно вытеснила из сердца короля его прошлую любовь, Луизу-Франсуазу де Ла Бом Ле Блан, герцогиню де Лавальер и де Вожур.
Хорошенькая де Лавальер действительно любила французского монарха, черствого себялюбца, но была слишком тиха, покорна и набожна, а вот пышненькая Франсуаза Атенаис де Рошешуар де Мортемар, маркиза де Монтеспан, голубоглазая блондинка, отличалась взбалмошностью.
Она брала обаянием и колким остроумием Мортемаров. Доставалось всем – Атенаис могла высмеять или заклеймить любого, кроме короля.
И один лишь Сухов ведал про то, что век «самодуры» продлится недолго – скоро маркизу разнесет так, что его величество совершенно охладеет к этой жирной тетке.
А жирная тетка от отчаяния не придумает ничего лучшего, чем вляпаться в дело о ядах.
Впрочем, маркиза и ныне бдительно стережет королевскую обитель, высматривая конкуренток и устраивая тем несчастные случаи.
Для тайных мокрых дел она держала при себе итальянца Азраэля, худющего и бледного, как вампир, холоднокровного, как рептилия, но рабски преданного де Монтеспан.
Надо полагать, Людовик не был особенно увлечен маркизой, просто любой самодержец – это чрезвычайно одинокий человек. Король испытывал голод по обычным для всех человеческим слабостям и капризам и утолял их с подачи де Монтеспан.
А уж та привередничала напропалую, устраивая скандалы даже его величеству, требуя роскоши, роскоши и еще раз роскоши.
Придворные ядовито шептались: «Золото на золоте: сверху кудрявое золото, затем вышитое золотом, золотом тканное золото!»
Людовик предоставил маркизе двухэтажные апартаменты рядом со своими покоями в новом крыле дворца, возле парадной лестницы Послов.
Туда-то Луи Виктор на пару с Олегом и поднялся, попадая в роскошную галерею с мраморными бюстами и колоннами.
Долго искать маркизу не пришлось – в окружении свиты она сама шла навстречу. Сухову маркиза не глянулась – чересчур много складок, а талию не найти.
И что в этой толстухе достойно воспевания?
– О, братец! – воскликнула Атенаис. – Наконец-то ты решился покинуть свои вонючие галеры! Тебя будто самого приковали к веслу!
– Соскучился по твоему ехидству, сестра, – ухмыльнулся герцог. – Кстати, я не один. Позволь представить моего спасителя, шевалье де Монтиньи, корсара его величества. Если бы не он, меня бы уже давно доели рыбы!
– Спасибо вам, шевалье, – улыбнулась де Монтеспан. – Луи – страшный зануда, но я к нему привыкла с детства!
– У шевалье есть корабль, есть команда и есть желание послужить на благо Франции во Флоте Леванта. Не хватает самой малости…
– Королевской милости, – улыбнулся Олег.