Лиз осмотрелась. Даже если она станет работать по двадцать часов в сутки и без выходных, ей никогда не купить такую квартиру. Она опустила глаза на бумаги. Да, через год Кэсси будет зарабатывать очень много. В жизни всегда так: деньги идут к деньгам, а кто-то только и думает о том, как дожить до завтрашнего дня. Разве это справедливо? А к кому Ник обратился, когда попал в беду? К ней!
Лиз просматривала бумаги, восхищаясь работой, которую проделала Кэсси. Вникая в содержание каждого документа, она вошла в привычный ритм и легла в постель только после полуночи.
Проснувшись рано утром, Лиз сварила себе, Нику и Паркеру кофе и поджарила яичницу с беконом.
– Черт, до чего вкусно! – проговорил Ник с набитым ртом. – Кэсси совсем не умеет готовить. Даже обидно, но, как она ни старается, у нее все равно ничего не получается.
– Не так-то легко отработать целый день, а потом упражняться в кулинарных изысках, – заметила Лиз, и Паркер ей неожиданно подмигнул. – Из меня тоже тот еще повар. Чаще всего я варю суп или делаю себе сандвич. Иногда ужинаю где-нибудь в кафе. Случается, что клиент угощает меня ланчем, это позволяет немного сэкономить.
– У тебя плохо с деньгами? – спросил Ник, не переставая жевать.
– Нет. Но одинокой девушке в жизни порой приходится нелегко. Высокая квартплата, а потом женщина должна прилично одеваться. Мужчинам в этом отношении легче. В общем, все это недешево. – Она улыбнулась, чтобы как-то смягчить свой вызывающий тон. – И продукты очень дорогие.
– Мне ли этого не знать, – буркнул Паркер.
Лиз села за стол и принялась за яичницу. Завтрак был испорчен. Ник наверняка ежеминутно сравнивает ее с Кэсси, и сейчас она со своими идиотскими жалобами проиграла очередной раунд. Лиз меланхолично жевала, чувствуя, что Ник краем глаза наблюдает за ней и не понимает, что на нее нашло. Пусть относится к моим словам как угодно, раздраженно подумала она.
– Паркер, вам удалось вчера вечером что-нибудь выяснить? – спросил Ник.
– Больше чем ожидал. Вам придется раскошелиться. Пять сотен. – Паркер лишь пожал плечами, когда Ник небрежно махнул рукой в знак согласия. – Я разговаривал с одним офицером, который выезжал в кафе на место убийства. Там были две свидетельницы, и их описание сходится с портретами Кэсси и Мэри. Моего приятеля разговорили деньги. Вы можете сказать, что он продажный полицейский, но даже если это и так, то какая разница, откуда получать информацию. В общем, я пообещал ему пять сотен и он выболтал кое-что, но не все. Он сказал, что на все вопросы может ответить детектив Радович.
– Сукин сын! Радович – тот самый полицейский, с которым я разговаривал в участке. А вы уверены, что этот парень говорит правду?
Паркер обиделся.
– Неужели я похож на человека, которому можно вешать лапшу на уши? У меня был разговор еще с одним полицейским, который дежурил в тот день, все сходится.
– Я сегодня же зайду к Радовичу, – воскликнул Ник, – и потребую объяснений!
– Когда будете говорить с ним, не рассчитывайте, что я вспомню, откуда получил информацию. Тем более что ваш Радович будет все отрицать.
Паркер отодвинул тарелку и посмотрел на Лиз.
– Вы превосходно готовите. Спасибо.
Лиз подождала несколько секунд, надеясь, что и Ник что-нибудь скажет, но, не дождавшись, поставила тарелку в раковину. Ей хотелось плакать.
– Лиз, поторопись! – окликнул ее Ник. – Ты должна быть в салоне за полчаса до открытия.
Лиз резко повернулась.
– Ник, у меня только две руки и две ноги. Я приготовила завтрак, собираюсь помыть посуду и впервые слышу, что должна приходить в салон на полчаса раньше. И еще… – Она сделала паузу. – Если хочешь, чтобы я что-то сделала, не приказывай, а проси. – Она быстро вышла из кухни.
– Что я такого сказал? – недоуменно пробормотал Ник.
Паркер усмехнулся.
– Каждая женщина желает, чтобы с ней считались. Я свяжусь с Лиз после обеда, как мы договорились. Желаю вам вытащить что-нибудь из Радовича.
Ох уж эти женщины, подумал Ник. Он должен извиниться. В конце концов, Лиз его друг. Она ему помогает, а он… А что он, собственно, сделал? Чем ее обидел? Черт, неужели она не может понять, как он измотан этой историей с Кэсси?! Неожиданно ему пришли на память слова Эндрю: «Она любит тебя и всегда любила».
Вот черт!
Лиз открыла дверь, когда он уже собрался уходить.
– Прости, я вела себя как истеричка, – сказала она спокойно.
Ник обнял ее.
– И ты меня прости. Иногда я сам не соображаю, что говорю. Извини, если я был резок. – Он почувствовал, как напряглось тело Лиз под его руками, и сразу отстранился.
– Не нужно извиняться, Ник. Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Давай забудем про наш разговор, хорошо?
Но Лиз не забыла и вряд ли могла забыть. Ник видел это по ее глазам и чувствовал по тому, как сухо и ровно она задает вопросы.
– У тебя есть для меня какие-нибудь специальные инструкции на сегодня? Что я должна сделать, кому позвонить?
– Просто занимайся салоном и старайся это делать как можно лучше. Беседуй с клиентами, рекламируй последние поступления косметики из Франции. Если потребуются новые мастера, не спеши. Кэсси нанимала самых лучших, предлагая им высокую зарплату. Да, сегодня придет женщина, о которой я тебе говорил, так что кухня пусть тебя не волнует. Я оставлю ей записку и попрошу приготовить что-нибудь к обеду. Она прекрасно готовит.
– И не подумаю волноваться. Что еще?
Что-то между ними изменилось, но он никак не мог понять, что именно. Необходимо было что-то сделать или сказать, иначе все могло рухнуть, безвозвратно исчезнуть. Ник перебирал в голове какие-то слова, но инстинктивно чувствовал, что ни одно из них не подходит.
– Ты хороший друг, Лиз, – вот и все, что он смог выдавить из себя перед уходом.
Когда Лиз закрывала дверь, в ее глазах блестели слезы.
11
Изнемогающий от жары Ник вошел в квартиру. К счастью, уходя утром, он не выключил кондиционер. В спальне, стащив с себя влажную одежду, Ник нажал кнопку автоответчика. Звонил агент по недвижимости, давний клиент, и пара приятелей. Раздевшись догола, он достал из шкафа сухую одежду и направился в ванную, но задержался на пороге, услышав голос Кэсси. Ник выскочил из ванной и некоторое время стоял и слушал, недоверчиво глядя на телефон. Когда ее голос смолк, Ник перемотал пленку назад, а потом посмотрел на время – 16.30.
Он позвонил в салон.
– Где ты пропадал? – раздался голос Лиз. – Опять звонила Кэсси. Она сказала, что сейчас находится в относительной безопасности и очень хочет с тобой поговорить.
– Почему ты мне не позвонила? – рявкнул Ник.
– Куда? Ты обещал, что позвонишь сам. Кстати, Паркер тоже не звонил.
– А у тебя не хватило ума позвонить сюда и оставить сообщение? – Еще не закончив фразу, Ник почувствовал, что снова ляпнул что-то не то, но спустя миг забыл об этом. – Я зашел переодеться.
– В чем дело, Ник? Тебя не было дома. Кэсси оставила тебе сообщение и сказала, что перезвонит позже. Если ты так переживаешь, то сидел бы дома и ждал ее звонка. И не смей вымещать на мне свою злость. Если бы я знала, где тебя найти, то непременно бы туда позвонила. Что-нибудь еще? Нет? Я кладу трубку.
– Лиз…
– Знаю, ты ужасно сожалеешь и так далее. Я тоже. Все.
Гудки на том конце линии прозвучали угрожающе. Он опять умудрился обидеть Лиз. Может он, в конце концов, сделать что-нибудь по-человечески?
Но муки самобичевания закончились, когда Ник еще раз прослушал сообщение. Итак, звонила Кэсси. У нее пока все в порядке. Теперь ему надо только дождаться, когда она позвонит еще раз. Ледяные струи душа окончательно привели его в норму.
Через полчаса он был одет и причесан. К этому времени пришли обедать Паркер и Лиз.
В воздухе повисло невидимое, но ощутимое облако враждебности. Ник еще раз включил сообщение Кэсси, а Лиз прочла по бумажке то, что та говорила ей.
– Это объясняет, почему в полиции не хотят об этом говорить, – подытожил Паркер. – Они предпочитают держать рот на замке, когда дело касается ФБР.
– А как же те высокопоставленные друзья, о которых вы говорили? – поинтересовался Ник.
– А как ваши высокопоставленные друзья? – парировал Паркер.
– Так же, как и ваши, сидят на своих высоких местах. Черт! Как же я от всего этого устал. – Ник стукнул кулаком по столу. Солонка подпрыгнула, перевернулась и упала на пол. Тысячи крошечных гранул рассыпались по полу.
Три пары глаз уставились на рассыпанную соль, но никто не двинулся, чтобы ее убрать.
Лиз механически жевала пиццу. Паркер открыл банку с пивом. Ник носком туфли собрал из соли маленький островок и что-то еле слышно пробурчал.
– Я просмотрел массу документов по Программе защиты свидетелей и выяснил, что вы имеете право написать письмо, которое судебный исполнитель обязан передать человеку, находящемуся под защитой Программы. Правда, Кэсси, судя по ее словам, сбежала… – Паркер пожал плечами и замолчал.
Лиз положила пиццу на тарелку.
– Я сегодня тоже навела кое-какие справки в библиотеке. Если я правильно поняла, то человек, конечно, может выйти из-под контроля Программы, но тогда его лишают всякой охраны. До сегодняшнего дня ни один свидетель, находящийся под защитой Программы, не пострадал. Кэсси не стоило так необдуманно убегать, ей угрожает серьезная опасность. Теперь понятно, что она уехала не потому, что хотела тебя бросить, а потому, что боялась. Не думаю, что у нее был выбор. Но шансы, что ты найдешь Кэсси самостоятельно, практически равны нулю, – угрюмо сказала Лиз.
– Кстати, а что вы думаете по поводу сложившейся ситуации? – спросил Паркер.
– Дерьмо все это, – буркнул Ник.
– Чья очередь сегодня убирать со стола? – спросил детектив.
– Не моя. Я должна подсчитать выручку и составить список… Короче, не моя. – Лиз поднялась из-за стола.
Паркер взглянул на Ника, но тот опустил глаза на бумаги.
– Очевидно, сегодня моя очередь, – вздохнул детектив.
– Очевидно, – ответил Ник, не поднимая головы.
– Ник, я не приду вечером, – сказал Паркер. – Если понадоблюсь, вы знаете, как меня найти. Оставайтесь дома и ждите звонка Кэсси.
Чтобы не мешать Нику, Лиз разместилась на диванчике в другом конце комнаты. Нажимая на кнопки калькулятора, она старалась ничем не выдавать чувств, которые испытывала, подводя итоги дня. Несомненно, «Кассандра» была золотой жилой. Она вздохнула и достала из своей сумки красочный буклет, оставленный коммивояжером: кофе и травяной чай. Лиз взяла у него небольшую партию на реализацию. Клиентам очень понравилась новая услуга. Им на выбор предлагалось выпить чашечку кофе или чая. При желании они могли купить очень красиво оформленные банки с этими продуктами. Кстати, многие поступили именно так.
Рассказывать об этом Нику или не надо? И кому принадлежит выручка: ей или Кэсси? Может быть, самым справедливым будет поделить доход?
В комнате, где сидели два человека, царила гробовая тишина. Ник не задал ни единого вопроса о том, как идут дела в «Кассандре», словно не имел к салону никакого отношения, и это почему-то раздражало Лиз. Она должна с ним поговорить, прямо сейчас, пока ее нервы не совсем вышли из-под контроля. Может быть, и головная боль пройдет, если хоть что-нибудь прояснится.
– Ник?
– Да?
– Мне нужно с тобой поговорить… – Ей очень не понравилось досадливое выражение, появившееся на его лице, но она собрала все свое мужество и решила, что выскажется во что бы то ни стало.
– Что-нибудь случилось? – нетерпеливо спросил он.
– Нет, просто меня кое-что беспокоит. Когда ты просил приехать, то сказал, что в финансовом плане я не прогадаю. У меня истекает срок платежа за квартиру. Поджимают сроки страховых взносов и долга за учебу. У меня, конечно, есть кое-какие сбережения на черный день, но я пообещала себе, что не стану к ним прикасаться, хотя именно из них взяла часть на авиабилеты. Мне ужасно неприятно сейчас говорить об этом, когда на тебя навалилось столько проблем…
– Господи, Лиз, тебе следовало раньше сказать об этом. Я совсем забыл. Вот что тебя беспокоит последнее время!
– Не только это. Больше подействовала резкая смена обстановки и то, что я вижу тебя таким угнетенным. К тому же я чувствую, что приближается приступ мигрени…
– Сиди на месте, Лиз. Я сейчас. – Ник вернулся с чеком на пять тысяч долларов.
Лиз, конечно, рассчитывала на большее и не смогла скрыть разочарование.
– Что входит в эту сумму? – резко спросила она, положив чек на стол.
– Ну… Билеты на самолет, работа в салоне. Думаю, это плата за то, что ты присматривала за салоном.
– За какой период?
– Об этом я не подумал. С каких это пор я стал скаредом? Сколько ты хотела получить?
– Я зарабатываю восемьдесят тысяч в год. Мне очень неприятно говорить с тобой о деньгах.
– Дружба дружбой, а деньги деньгами. Нам действительно пора все обсудить.
– Итак, я зарабатывала восемьдесят тысяч в год. Моя работа в салоне стоит не меньше ста пятидесяти тысяч в год. Мы оба это знаем. Если доходы салона постоянно растут, а не падают, за это полагается добавочное вознаграждение. Короче, если ты хочешь знать мою цифру, то я прошу двадцать тысяч. Сюда входит моя работа и добавочное вознаграждение. Если тебя эта сумма смущает, скажи сразу.
– Конечно нет, Лиз. Ты получишь столько, сколько хочешь. – Ник выписал второй чек. – Наконец ты улыбаешься. Я так скучал по твоей улыбке. Между нами словно кошка пробежала. Тебя еще что-нибудь беспокоит, кроме мигрени? Я собираюсь сделать тебе массаж. Когда-то ты говорила, что тебе еще не приходилось иметь дела с таким классным массажистом, как я.
– Это так. Но меня волнует еще один момент. – Она рассказала Нику о продаже кофе и чая. – Как ты смотришь на то, что я попробую немного заработать для себя?
– Конечно, Лиз. Я рад, что у тебя так хорошо пошел бизнес.
– Десять процентов от личных доходов я буду отчислять на счет «Кассандры», хорошо?
– Согласен. А теперь скажи, что на сегодня с разговорами о деньгах покончено.
– Да, Ник, больше ни слова о деньгах.
– Отлично. Теперь подколи волосы, и я помассирую тебе шею и плечи.
Ник вышел, а когда, вернувшись в гостиную, увидел в глазах Лиз боль, то поблагодарил Бога, что никогда не страдал от мигрени. Лиз сменила костюм на легкое платье, открывавшее красивую шею, и легла на диван.
– Нашел что-нибудь в бумагах, которые принес Паркер? – Лиз прикрыла глаза, когда Ник прикоснулся кончиками пальцев к ее обнаженной шее.
Ник начал рассказывать о том, что прочитал. Он говорил медленно, монотонно, ни на миг не переставая работать пальцами и чувствуя, как напряжение покидает ее тело.
– Как хорошо, Ник.
Спустя полчаса он понял, что устал, и сказал об этом Лиз.
– Спасибо. – Она перевернулась на спину. Страсть сжигала ее тело, готовое с минуты на минуту воспламениться. Ник пристально смотрел ей в глаза.
Минуту назад они были только друзьями, а сейчас… Лиз хотела отвести от него взгляд и не могла. Она так долго этого ждала, так мечтала, чтобы Ник наконец-то взглянул на нее как на женщину, жаждущую ласки. Ей сейчас совсем не хотелось противостоять его красноречивому взгляду, но она знала сотню причин, по которым должна была это сделать. Кэсси Эллиот – вот имя всем ста причинам. Лиз знала, что надо предпринять что-то прямо сейчас, иначе будет поздно. Если она уступит, Ник никогда не сможет жить с собой в мире. Любить – значит прежде всего думать о любимом.
Лиз резко села и посмотрела на часы. Один поворот головы вернул ей силу воли и рассудительность. Наваждение исчезло.
– Не думала, что так поздно, – сказала она. Господи, неужели это ее голос прозвучал так обыденно и равнодушно?! Ее едва держали ноги, когда она встала и двинулась к дверям. – Головная боль прошла. Ты гений массажа, Ник.
В комнате ее колени подогнулись, и она осела на пол. Из глаз потекли слезы.
Ник сидел на диване, уставившись в экран выключенного телевизора. В душе у него царила такая же темнота.
Господи, он почти… Если бы не Лиз…
С каким непроницаемым лицом она вышла сейчас из комнаты. Что-то важное заставило ее сейчас надеть на себя маску безразличия.
Ник пытался убедить себя, что несколько минут назад он просто забылся и решил, что перед ним Кэсси, но ничего не вышло. Это была Лиз, и именно ее он в тот момент хотел больше всего на свете.
Ник искал и не находил себе оправдания. Он взял со стола стопку бумаг, но понял, что сейчас ничего не сможет прочитать. Действительно ли он верит в то, что Кэсси к нему вернется? Она сбежала от охранников. Возможно, ее разыскивают не только бандиты, но и федеральная служба. Сможет ли хрупкая девушка ускользнуть от столь могущественных противников?
Завтра он полетит в Вашингтон и постарается выяснить все, что только возможно. Кто они такие, чтобы ломать мою жизнь? – мысленно спрашивал он себя. У меня есть право знать, находится Кэсси у них под защитой или нет.
Паркер посоветовал заранее написать письмо и взять его с собой. Но как он мог сейчас писать любимой девушке письмо, если едва ее не предал. Пустяки, ничего серьезного, опять повторил он про себя, зная, что это ложь. Как на все отреагировала Лиз и что означала маска, под которой она спрятала все эмоции? Он слишком хорошо ее знал. Гораздо лучше, чем казалось раньше. Ник с ужасом почувствовал в груди какой-то странный холодок и прошептал, как спасительное заклинание:
– Я люблю тебя, Кэсси. Когда-нибудь я скажу тебе об этом. Надеюсь, что скоро.
Всю ночь Ника мучили кошмары. Он проснулся в холодном поту и некоторое время лежал не шевелясь, припоминая отдельные эпизоды сна. Вчера угрызения совести не позволили Нику лечь в свою постель, где ему нередко доводилось заниматься с Кэсси любовью, и он устроился на диване. Да, он не согрешил, но был недалек от греха, и теперь ему не давало покоя чувство вины.