– Мама!
– Убью! – Шкварка в отличие от остальных вообще ничего не видел. Он сделал выбор: стрелять. И не собирался останавливаться, широко поводя вокруг себя автоматом. И продолжал давить на спусковой крючок даже после того, как магазин опустел. – Убью!!!
Йога развернул бедового стрелка в другую сторону и дал пинка. И сам рванул, торопясь успеть за бегущими далеко впереди Корягой с Натугой. Ещё через мгновение к опустевшему месту подкатила и клацнула клювом носовая часть грифона.
– А-ар-ррр-гррр-х! – прозвучало несколько расстроенно.
Падение оглушило зверя, и только поэтому следующий ход получился глупым: грифон вновь попытался использовать крылья и вновь врубился ими в коробки, дав Шапкам ещё несколько секунд. Впрочем, дикари неловкости монстра не заметили.
– Дышит! Он в меня дышит! – визгливо причитал на бегу Натуга.
– Значит, тебя первого… – выдохнул Коряга. – Прощай, лашара!
Уйбуй прикладывал колоссальные усилия, стараясь держаться хотя бы на полшага впереди подчиненного.
– Спаси меня! – шептал Натуга. И не слышал доносящееся:
– Убью!!!
Топающий чуть позади Шкварка по-прежнему ничего не видел, давил на спусковой крючок и обещал всем скорую смерть. Но топал быстро, поскольку вёл его великий инстинкт самосохранения.
Последним же мчался Йога. Он в отличие от Натуги прекрасно понимал, кто на самом деле не успеет, рыдал и проклинал одолженный Шкварке стольник, который, собственно, и заставил его спасти непутевого убийцу.
«За копейки гибну, мля… За копейки!»
И уж совсем последним несся не до конца опомнившийся грифон.
– А-ар-ррр-гррр-х!
За которым наблюдал обалдевший от ужаса Мотыга.
Водитель, как положено, остался ждать подвоза добычи у машины. Подогнал грузовик к пандусу, открыл задний борт, задрал брезент, побродил вокруг. Внутрь кузова, помня строжайшие наставления Коряги, не совался, однако скомканную бумажку швырнул – не удержался. И загыгыкал, увидев, как съёжился под действием магии шарик. Потом Мотыга побродил вокруг ещё, построил рожи в безразличные камеры наблюдения – прекрасно зная, что они ничего не видят, затем позевал в охотку, до слез, достал из кармана штанов фляжку с виски, но глотнуть, как собирался, не успел – замер.
– А-ар-ррр-гррр-х!
– Беги, животное!
Коряга спрыгнул с пандуса справа от кузова. Натуга – слева. Шальной Шкварка – тоже слева. Ревущий Йога – справа. Перепуганные дикари не помнили о работающем артефакте, просто понимали, что кузов – западня, и сигали куда придется.
– Тикай!
Грифон западню тоже видел, но не успел затормозить, попросту не успел. Огромные когти заскребли по бетону пола, крылья захлопали, из клюва донеслось привычное уже:
– А-ар-ррр-гррр-х!
И здоровенный монстр, яростно кося круглым глазом на оцепеневшего Мотыгу, проскользил в кузов «М35».
– Мля!
Это восклицание пришло издалека – Коряга врезался в ограждающий территорию забор. Следом из темноты донеслось остальное:
– Спасите!
– Убью!
– Дайте я перелезу!
– Мама!
А вот из кузова прозвучало фальцетом:
– А-ар-ррр-гррр-х?
Ничего не понимающий зверь, разом потерявший и вес, и размер, попытался выбраться из кузова на пандус, но Мотыга не подкачал. Опомнившийся боец с размаха пнул несчастного монстра ногой в голову – обутая в тяжёлый ботинок конечность отправила чудовище в нокаут, – после чего подбоченился и громко спросил:
– Ну, мля, и кто теперь тут главный нав?
Ответом ему стала подозрительная тишина.
Глава 3
– До сих пор не пойму, как это они ухитрились устроить тут остров? – не сдержался Жан-Жак Бердт. – За ночь! Не потревожив наших наблюдателей… – Короткая пауза, выразительный взгляд на комиссара Темного Двора и ожидаемое продолжение: – И ваших особенно.
Навы заслуженно гордились своим умением предвидеть и предчувствовать важные события. И своей разведывательной сетью из шпионов и следящих артефактов, позволяющей им держать под наблюдением всю территорию Тайного Города. И вот – невиданный прокол: темной мрачной ночью посреди реки, которая когда-нибудь станет Москвой, появился небольшой остров, а всезнающий Тёмный Двор услышал о событии от людов. Зелёным, правда, тоже гордиться нечем: новую землю заприметил обыкновенный дружинник, вышедший на зорьке половить плотвы на завтрак.
Стыдобища, одним словом.
– Вопрос в затратах магической энергии, – пожала плечами жрица Добринка. – Они залили её столько, что выстроили остров и скрыли процесс от наших наблюдателей. – Колдунья помолчала и с легким презрением в голосе добавила: – Мы можем двигать горы – но зачем?
– Как зачем? – легко рассмеялся Сантьяга. – Украсить пейзаж.
– Не остри, нав, ты прекрасно понял, что я имела в виду.
– Сантьяга не острит, он нервничает, – проворчал рыцарь.
– Правда? – заинтересовалась жрица.
И в комиссара врезался насмешливый удар пронзительно зелёных глаз.
– Немного, – не стал скрывать комиссар. – Как все мы.
– Только не я, – мотнул головой Бердт.
А его правая рука скользнула к поясу, туда, где обыкновенно торчала рукоять зачарованного кинжала.
– Нав оказался честнее. – По губам зелёной ведьмы ядовитой змеей скользнула тонкая улыбка.
– Мы – тёмные, а не лживые.
Ответное замечание рыцаря прозвучало неразборчиво.
К условленному месту, расположенному в четырех сотнях ярдов от берега, они подъехали на лошадях. Но вовсе не потому, что обожали прогулки верхом – такова была первая договоренность, больше напоминающая условие: никакой магии при первой встрече. То есть ни эффектных порталов, ни классической левитации, ни драконов – Жан-Жак хотел примчаться на огнедышащем монстре, продемонстрировать опасным новичкам силу, но его переубедили.
«Правило вежливости», – так обозвал условие Сказочник.
А Сантьяга почему-то настоял на его соблюдении.
Сантьяга, кстати, нервозность свою демонстрировал мирно: много улыбался, иронизировал и чаще обыкновенного стряхивал с белоснежного рукава несуществующие пылинки. Остальные же едва сдерживали раздражение. Но независимо от владеющих ими чувств, члены отряда, или посольства – можно назвать и так, – соблюдали все договоренности. Больше напоминающие условия. Они оставили лошадей на месте встречи и пешком отправились к воде. Без свиты и сопровождения.
Тёмный Двор представлял Сантьяга, который, даже зная, что придется пробираться сквозь кусты по топкой прибрежной грязи, все равно явился в щегольском белом кафтане с чёрными вставками. Орден прислал мастера войны, вечно всем недовольного и никому не доверяющего Бердта – под его темно-бордовым плащом виднелась обыкновенная, не усиленная магией кольчуга, необходимость которой вызывала у спутников рыцаря серьёзные сомнения. От Великой Люди прибыла жрица Добринка, а не ожидаемая в данном случае воевода дружины Дочерей Журавля. Высокая – под стать длинному Сантьяге – жрица никак не объяснила свое появление, но слухи утверждали, что Добринка планирует занять трон после смерти дряхлеющей на глазах Радмилы, вот и решила лично разузнать о странных пришельцах. Добавить в копилку авторитета лишнюю монетку.
«Похоже, с этой непоседой мы наплачемся…»
– Ты что-то сказал?
Добринка не услышала, а почувствовала, что нав думает о ней, и не удержалась от мимолетной демонстрации способностей.
– Собирался сказать, – чарующе, насколько это было возможно в данных обстоятельствах, ответил Сантьяга.
Вторая договоренность, больше напоминающая условие, запрещала им идти вдоль берега. И безоружным, не имеющим права на магию волшебникам приходилось медведями ломиться сквозь густой кустарник.
«Правило известной дороги», – сказал Сказочник.
На его соблюдении Сантьяга не настаивал, но деваться было некуда.
– Никогда ещё господствующая раса не проникала в Тайный Город.
– Да ещё с такой наглостью, – поддержал коллегу пыхтящий впереди Жан-Жак.
– Ситуация и в самом деле тревожная, – кивнула Добринка. – Но разве мы не обсуждали её на вчерашнем совещании?
В переводе с дипломатического: хватит переливать из пустого в порожнее, мальчики.
– Ночью князь видел в Зеркале Нави странные знаки, – сообщил Сантьяга. – В настоящий момент повелитель предается размышлениям, но, прощаясь со мной, он обронил, что будущее челов представляется незаурядным.
– Князю? – удивилась или сделала вид, что удивилась, Добринка.
Несколько шагов назад гибкая ветка сильно стеганула жрицу, и на её лбу появилась короткая ранка. Однако ругательств её спутники не услышали – ведьма не вскрикнула и, как показалось Сантьяге, даже не вздрогнула.
– Князю? – удивилась или сделала вид, что удивилась, Добринка.
Несколько шагов назад гибкая ветка сильно стеганула жрицу, и на её лбу появилась короткая ранка. Однако ругательств её спутники не услышали – ведьма не вскрикнула и, как показалось Сантьяге, даже не вздрогнула.
– Человские маги вырождаются на глазах, – напомнил нав. – Гиперборейцы истреблены, атланты упражняются с запрещенными арканами и наверняка доиграются, Братство Папоротника закуклилось в самом себе…
– И мы сможем захватить планету? – перебил комиссара Жан-Жак.
Сантьяга остановился, перестав таранить густой кустарник, выдержал короткую, но весьма выразительную паузу, продемонстрировав Бердту, что не следует забывать о воспитании, и продолжил:
– Впервые господствующая раса очевидно теряет магию, и впервые её представители с такой, как выразился уважаемый Жан-Жак, наглостью являются в Тайный Город. Я склонен считать, что эти обстоятельства связаны.
Добринка и рыцарь тоже остановились, устроив в зарослях импровизированное совещание.
– Господствующая раса вымирает? – предположила жрица.
– Господствующая раса меняется, – уточнил нав. – Князь предполагает, что челы сознательно уходят от магии и отодвигают волшебников от власти, превращая их в страховку от нас.
– Куда уходят? – не понял рыцарь. – Что может дать семье такое же могущество?
И долбанул по шее, прихлопывая наглого комара, вздумавшего искупаться в благородной чудской крови. В обычное время злобных насекомых отгонял от волшебников несложный аркан, но обязательство не использовать заклинания развязало комарам руки… в смысле – хоботки, и высшим боевым магам Тайного Города оставалось или терпеть, или отмахиваться.
– Они называют это наукой.
– Изучение законов природы? – перевел мастер войны. – Зачем изучать то, что легко нарушить? Я, к примеру, прямо сейчас могу левитировать сюда слона…
Комиссар тихонько кашлянул. Не сдержался, хотя давно привык к экстравагантным заявлениям капитана гвардии великого магистра. Весь Тайный Город знал, что за пределами казармы забияка Жан-Жак теряет львиную долю знаменитой рассудительности.
– Не нарушать законы, а использовать другие, более сложные, – неожиданно мягко поправила Бердта зелёная ведьма. И покачала головой: – Извини, Сантьяга, но замысел челов представляется не незаурядным, а самоубийственным.
– Они вынуждены рисковать: среди челов всегда рождалось мало сильных магов.
– И они всегда компенсировали эту неприятность плодовитостью.
– Или всякими изобретениями, – поморщился рыцарь. – Один Золотой Корень чего стоит. – И сплюнул, совершенно не постеснявшись присутствия женщины. – Это ж надо было найти растение и додуматься его использовать для усиления магических способностей.
Раздражение заставило Жан-Жака позабыть о хороших манерах.
– Вот именно: нашли и использовали в своих целях, – с нажимом произнес нав. – Азаг-Тот, если верить слухам, был заурядным колдуном, а с помощью Золотого Корня едва не захватил весь мир.
– Не захватил, – с нажимом отметила жрица и сделала полушаг вперед.
Добринка намекнула, что пора продолжить путь, но Сантьяга увлекся:
– Вдумайтесь, господа: познать законы природы сможет любой чел, любой член семьи. Необходимы лишь усидчивость, внимательность, желание и ум.
– Для чего познавать?
– В чем смысл?
– В том, чтобы дать шанс подняться всем сородичам и благодаря этому полностью раскрыть потенциал семьи. Через простые законы их умники смогут постепенно добраться до сложных, затем до высших, через какое-то время – до невероятных и так, возможно, снова вернутся к магии, но превратив её в научную дисциплину.
– Это ещё глупее, чем баловаться с запретными арканами, – категорично заявил Бердт.
– Жан-Жак прав, – поддержала чуда жрица. – Если все обстоит так, как ты говоришь, нав, челы долго не протянут. Их власть рухнет.
– Мы не уходили от магии, а наши империи рухнули, – негромко парировал Сантьяга. – Челы же ставят занятный эксперимент.
– В результате которого мы возьмём их голыми руками, – рассмеялся рыцарь. Замечание о падших государствах Жан-Жак проигнорировал.
– Энергию какого именно человского Источника вы чувствуете? – осведомился в ответ нав. – Малый Трон Посейдона? Великий Трон Посейдона? Может, вас пронзают эманации Синего Изваяния? Или мы ощущаем запах Золотого Корня?
– Прекрати паясничать, – попросила Добринка.
Несколько нервно попросила, потому что вопрос этот – что за энергию используют таинственные челы? – мучил Великие Дома с момента появления острова. И ответа на него до сих пор не было.
– Пожалуйста, Жан-Жак, назовите мне Источник, который используют для своих целей наши новые друзья, – закончил атаку Сантьяга. – И после этого мы обсудим трагическое умирание семьи Чел.
– Пошёл ты, – угрюмо буркнул Бердт.
И все посмотрели на остров, появившийся на реке невдалеке от высокого берега, который через века назовут Коломенским.
– Кто же они? – вздохнула жрица.
На этот раз она не играла.
– Постараемся выяснить, – пообещал Сантьяга.
И высшие боевые маги вновь полезли в кусты, торопясь попасть в гости к странным пришельцам.
Семь дней, семь долгих унизительных дней четверо обосновавшихся на острове челов занимались своими делами, не обращая никакого внимания на разъяренных и встревоженных магов Тайного Города. Семь долгих унизительных дней посланники Великих Домов не могли попасть на остров ни вплавь, ни на лодке, ни порталом, ни с помощью левитации, ни на драконе, и всё потому что «Нам было некогда с вами встречаться» – так выразился Сказочник. Семь дней позора.
Теперь же делегацию ждали.
Два чела сидели у небольшого костерка, уверенно отгоняющего от них промозглую утреннюю сырость. Слева – светловолосый, худощавый, невысокий, но стройный, как тростинка. Несмотря на прохладу, одет лишь в удлиненную рубаху с вышивкой на вороте и светлые, заправленные в сапоги штаны. Волосы перехвачены тонкой веревочкой, на запястье – несколько браслетов, на пальцах – серебряные кольца. Лицо доброе, без резких, волевых чёрт и потому чуть женственное. Сказочник. Второй выглядел мощнее, правда, не воином, а силачом. Он сидел, слегка ссутулившись, закутавшись в плащ, но, несмотря на это, было видно, что ширине и мощи плеч чела может позавидовать иной дружинник. Лицо он имел крупное, волосы тёмные, а взгляд неприятный. Впрочем, на нелюдей второй старался не смотреть.
Позади лежала наполовину вытащенная из воды лодка.
Челы сидели плечом к плечу, спиной к реке – оттуда они удара не ждали – и лицом к кустам, из которых вывалились помятые маги. Не улыбнулись, несмотря на комизм ситуации, и ничего не сказали, спокойно дожидаясь, когда нелюди подойдут к костру. Челы чувствовали себя хозяевами положения.
– Мы пришли с миром, – сообщил Сантьяга. Он с огорчением изучил порванный рукав – видимо, зацепился за ветку, – после чего подошёл ближе и протянул руки к огню.
Не поздоровался, а именно сообщил.
Сказочник понял и парировал:
– Только потому, что не знаете, как прийти с войной.
– Рано или поздно узнаем, – небрежно пообещал комиссар, разминая над костром пальцы. – Зябко.
– Не сомневаюсь.
Нав произнес свою фразу без угрозы, буднично донеся до собеседника, что обязательно узнает, как его убить. Но страха в ответной реплике Сказочника не было ни грана. Он хладнокровно признавал за Великими Домами право на поиск и тем намекал, что полон сюрпризов.
– Кто вы? – жёстко спросила Добринка.
Жрица нависала над сидящими челами с поистине царским достоинством, а её длинное зелёное платье в отличие от щегольского наряда Сантьяги и одежды рыцаря не хранило никаких следов неприятного путешествия через кусты и грязь – истинная королева. Но впечатления не произвела и ответ услышала в прежнем, весьма лёгком ключе.
– Теперь мы челы, – произнес Сказочник.
– Теперь?
– Всё в мире делится на «раньше», «теперь» и «потом», – с улыбкой объяснил светловолосый. И покосился на отчего-то помрачневшего комиссара. – Некоторым хочется верить, что «теперь» будет всегда, но Спящий видит разные сны.