Сама она нервничала гораздо больше. Отчего-то этот мужчина в кустах ее сильно встревожил. Может, от того, что на нем была черная куртка? А ведь Русков именно так и описывал того, кто на него напал. И ждал преступник Рускова, кажется, тоже в кустах!
Кира видела, как мужчина свернул на дорогу, поймал машину и уехал.
– Давай посмотрим, может, там от него что-нибудь осталось… – решилась Кира подойти к кустам. – Только, Босс, чур, ты первый, ты все же мужчина.
Она спустила собаку с поводка, и Босс стремительно понесся к кустам. Кира поспешила за ним. Ничего. Натоптано, конечно… Нечего было и думать о том, чтобы пронаблюдать по следам, откуда этот человек пришел – снег был невозможно раскисшим, и даже ночная прохлада не подморозила грязь. Кира уставилась на снежную кашу под кустом и в который раз пожалела о том, что она не старый, опытный сыщик: уж он-то знал бы точно, какие выводы можно сделать, глядя на эти едва различимые следы в грязном снежном месиве. Она же только тупо потаращилась на кусты, Босс потыкался мордой в снег, с тем они и отбыли восвояси.
– Что-то вы сегодня долго… – встретил их у двери Кауров.
– Зачем ты вылез? Маша и так твой голос слышала, решила, что я у себя ее мужа пригрела, – недобро откликнулась Кира.
– И что – мне теперь вообще из кладовки не вылезать? Почему ты такая сердитая?
Кира разделась, прошла в ванную, а когда вышла, на столе уже дымились оладьи. Устоять против них у Киры сил никогда не хватало, а есть и продолжать дуться было бы совсем по-хамски.
– Сегодня Босс хотел на какого-то мужика напасть, – проговорила она, запихивая в рот оладушку.
– Что это с ним? Надо намордник надевать, я же тебе говорил, – огорчился Кауров.
– Не надо. Он не просто так хотел напасть. Этот мужик что-то в кустах высиживал, вот Босс туда и рвался.
– Что высиживал?
– Одно из двух – или ждал, чтобы я подальше ушла – нужда приспичила, или, наоборот, ждал, когда я поближе подойду. Черт его знает! Кстати, этот мужичок тоже в куртке черной был и в черной шапочке. Как у Рускова. Так что не надо нам намордника. Да что ты вскочил-то? Не волнуйся, пока я с собакой, на меня никто не отважится напасть.
Кауров действительно вскочил, хотел было нервно пробежаться, но метраж кухни не позволял, он раза два повернулся и снова уселся напротив Киры.
– Фигня это все. Босс тебя не спасет, если тот всерьез решит тобой заняться. Ты же должна помнить, что Суслина застрелили! Так что черному мужику и не надо к тебе близко подходить. Будет потом Босс рядом с твоим трупом скулить. Вот черт!
Такой разговор Кире совсем не понравился. Она широко раскрыла глаза и не знала, что теперь делать с очередной оладьей, которую уже успела затолкать в рот – есть она уже не могла.
– Да ладно, ничего, не переживай. Придумаем что-нибудь. Можно, например, на тебя бронежилет надеть.
– А на Босса? – просипела Кира.
– И на него. А на собак есть бронежилеты?
– Игорь… я не хочу в жилете. Я в нем буду толстая.
Кауров критически взглянул на ее фигуру и скривил губы.
– Можно подумать, ты без бронежилета березка!
Кира бросила вилку и гневно произнесла:
– Нечего пялиться на меня! Иди давай в свою кладовку, клоп!
Кауров медленно, очень медленно вздохнул и, не выдыхая, произнес:
– Сейчас. Я. Задавлю. Тебя. Подушкой.
Кто его знает, может, и задавил бы, но Кира, горестно всхлипнув, унеслась в ванную и включила воду на полную катушку. Она смотрела на струи и думала – вот если бы она пошла с Боссом на прогулку, а там ее подстрелил бы этот черный мужик. Так, не совсем, не до смерти. Допустим, руку прострелил бы! Она бы лежала на снегу, истекала кровью, а тут бы прискакал Кауров, увидел бы ее бездыханное тело… Нет, тело пусть дышит… Ага, значит, прибежал бы, схватил на руки… Нет, он ее, пожалуй, не поднимет, в куртке-то… Ничего, пускай пыжится!
– Ты долго? – постучал в двери постоялец.
– Не твое дело! – рявкнула Кира и решила занять ванную надолго, поэтому залезла в воду и напустила пены.
Горячая вода ее всегда расслабляла. Все печали убегали от жары прочь. Ей уже не хотелось валяться простреленой где-то под кустами – она хотела, чтобы ее любили веселую и здоровую.
Весь день Кира не разговаривала с Кауровым. Ей, конечно, мечталось, что он начнет чувствовать себя виноватым и будет заглядывать ей в глаза. Может, даже наговорит комплиментов, скажет, что она ему давно нравится и еще что-нибудь в этом духе, и вечер пройдет, как в самых лучших романах – при свечах. Если честно, то Кира уже давно притащила из детского сада для этих целей три свечки, так, на всякий случай. Свечки были толстые, грязно-белые и совсем некрасивые, завхоз Алла Даниловна покупала их черт знает когда, они уже лет пять провалялись в ящике, и теперь дожидались своего романтического часа.
Однако Кауров себя виноватым не считал, а наоборот: с ехидной усмешкой включил боевик, зная, что Кира их не переносит, и теперь наслаждался чужими синяками и ссадинами. Пришлось взять книжку и отправиться в спальню.
– Кира, телефон, – возник в дверях Кауров с телефонной трубкой в руке.
Кира не торопилась, пусть подождет. Но он ждать не стал, оставил трубку на кровати, а сам уметелил досматривать драку.
Сначала в трубке послышался невозможный шум, потом прямо в ухо Кире грохнула музыка, и сквозь эту музыку ей едва удалось расслышать молоденький женский голос:
– Кира Сергеевна, это Леська! Я… узнала!.. Приезжайте… срочно! – мешали какие-то провалы в связи. Потом слышимость стала лучше. – Я тут такое узнала! Мальчишка жив! Его Димкой зовут, да? Немедленно приезжайте в «Лукошко»! Кира Сергеевна, прямо сейчас! Я все узнала! Только надо быстро! Вы едете?!
– Да! Да, я сейчас же еду! – крикнула Кира, и девчонка бросила трубку.
– Куда? – стоял возле нее Кауров.
У Киры горели глаза.
– Димка жив! Сейчас позвонила подруга Суслина, она узнала, что он жив! Вообще – она кричала, что все узнала, представляешь? Она меня ждет в «Лукошке», надо срочно ехать. Подожди, надо сначала Дарье позвонить, обрадовать.
– Ты звони, а я машину пригоню, – уже натягивал свитер Кауров.
Он ушел, тихо прикрыв двери, а Кира немедленно стала набирать номер Русковых.
– Алло, – послышался незнакомый голос.
– Мне Дарью Ивановну.
– Я слушаю, – раздался уже голос Дарьи. Женщина, видимо, взглянула на определитель номера, потому что произнесла: – Кира Сергеевна? Это моя мама трубку брала, что-нибудь случилось?
Кира постаралась взять себя в руки. Все же Димы рядом еще не было и неизвестно, что им сообщит Леська.
– Дарья Ивановна, у меня есть сведения, что ваш Дима жив! Сейчас у меня встреча с одним человеком, а потом я, вероятно, смогу вам сообщить нечто большее.
– Где? – прошелестела Дарья. – Где у вас назначена встреча?
– В ресторане «У лукоморья». Но… Дарья Ивановна, вам не стоит туда ехать. Вы можете все испортить. Положитесь на меня.
– Хорошо. Только… если можно, поскорее Диму привезите!
– Если будет можно, привезу, – пообещала Кира и рванулась одеваться.
Она даже не стала краситься – влезла в брюки, накинула свитер, потом подумала и подвязалась пояском – брюки совсем уже не держались на талии.
Под окном загудела машина, и Кира позвала уже из коридора:
– Босс, поедем с нами. С тобой уже гулять пора, а мне некогда.
Пес сорвался с места, и Кира едва успела нацепить ему поводок. Босс вынес ее из подъезда, точно перышко – хозяева нервничали, их волнение передалось и собаке. Кира совсем уже собралась прыгнуть на переднее сиденье, как произошло нечто необычное. Из ярко-желтой иномарки, которая перегородила Каурову дорогу, плавно выбралась сногсшибательная блондинка, виляя бедрами, подошла к машине и без приглашения села на место Киры.
– Вот так-то, Босс, – только щелкнула Кира языком. – Наверняка очередная задушевная подруга твоего хозяина. Ну что стоишь, полезли на заднее сиденье.
Они тоже уселись в машину, и Кира решила, что сейчас они поедут, однако Кауров беседовал с дамой и на время внимания не обращал.
– Значит, вот ты где… – нежно мурлыкала блондинка. – А почему от меня прячешься?
– Зачем ты появилась? – равнодушно спросил Кауров. – Тебе что-то надо?
– Да. Да, мне надо, чтобы ты вернулся! У меня на редкость нежное сердце, я без тебя тоскую. Ну и ты, конечно, тоже? Не надо скрывать радости, теперь мы сможем снова быть вместе.
– Теперь – это потому что я стал директором? – невинно поинтересовался Кауров.
– Какая ересь! Я просто не могу смотреть, когда мучаются два человека. Ты сам прекрасно знаешь, без меня у тебя не получится личной жизни. Ты никогда никого другого не сможешь полюбить, признайся хотя бы самому себе!
– Лия, мы очень торопимся. Я понимаю – ты придумывала красивые слова, репетировала жесты перед зеркалом, но потерпи немного, я скоро освобожусь и смогу вытерпеть тебя минут двадцать. Ты успеешь еще передо мной разыграть спектакль. Выходи, у нас дела.
Дама медленно обернулась, оценивающим взглядом окинула Киру, и брови ее, нарисованные ровным полукругом, поползли вверх.
– У ва-а-ас? У вас дела-а, вот с этой? Кауров, что у тебя вообще могут быть за дела с таки-ими женщинами? Не заставляй меня за тебя краснеть! Вы что, едете покупать ей новые валенки?
Кире стало совсем неуютно. Она уже два раза прокляла себя за то, что влезла в машину. Но надо же было торопиться!
– Брось, Кауров, какие дела? Женщина прекрасно знает свое место – возле собаки. При чем здесь ты? – продолжала верещать блондинка.
И тогда Кира не выдержала – она выскочила из машины и понеслась на дорогу, вовсю махая рукой. Первая же машина, которую она остановила, добросила ее до «Лукошка». Ехали они недолго, Кира не оборачивалась, но ей страшно хотелось, чтобы машина Каурова следовала за ней. Хотя… Черт, она была страшно разгневана: надо же – новые валенки! Да у нее и старые еще нормальные!
Едва водитель остановил машину, как у Киры сердце провалилось куда-то в коленки – возле входа в ресторан стояли машины «Скорой помощи» и милицейский «газик». Здесь же крутились люди в серых форменных куртках.
– Что тут? – спросила Кира, упрямо проталкиваясь сквозь редеющую толпу. – Да что случилось-то?
– Да ничего. Девчонку прирезали.
– Какую девчонку? Как ее звали? Парень, слышишь, как звали девчонку? – затормошила Кира рядом стоящего хмельного паренька.
– Да чо ты пристала-то? Я ваще ничо не знаю! Вон, повезли кого-то, в «Скорую» девку забрали!
Кира понеслась к «Скорой». Там уже закрывали дверцы, и она приникла к окошку. Совсем ничего не было видно, а еще и врачиха заслонила белым халатом весь обзор. Кира только успела заметить фиолетовые пряди волос.
Неожиданно в ее ладонь ткнулось что-то теплое и влажное – рядом с ней топтался Босс и толкал ее в руку огромной мордой.
– Разойдитесь, граждане, – уговаривал любопытных молодой парень в серой куртке. – Свидетелей прошу пройти за мной. Женщина, а вы чего мечетесь? – вдруг внимательно уставился он на Киру.
– Я не мечусь, я с собакой гуляю, – пролепетала она и, не удержавшись, рванула в ресторан. Босс поспешил за ней, и никто даже не подумал его остановить.
Возле столиков стояли две официантки, среди которых Кира узнала… кажется, Лидку, так, во всяком случае, ее называла Леська. Кира кинулась к ней.
– Где Леська?
– Увезли… – проговорила та и шмыгнула носом. – Такая ведь еще молодая…
– Ее что – убили?
– Зарезали! Она здесь сидела, за столиком, а потом кого-то увидела, или позвал ее кто, и кинулась за дверь. А потом я слышу – кричат: кого-то подкололи. Выбегаю – а она скорчилась, лежит, – рассказывала Лидка, скорее даже не Кире, а другой официантке. – Тут уже мужики вынеслись, заорали, на помощь стали звать, а чего орать-то? Все уже! А мы «Скорую» вызвали, она быстро приехала. А вот какой козел ментов нагнал, до сих пор не пойму!
– Так Леська погибла, выходит? – не отставала Кира. – А с кем она разговаривала, не видели?
Лидка наконец сообразила, что ее уже допрашивают, и заорала во всю свою луженую глотку:
– А чего это ты с собакой-то вперлась?! И так – не кабак, а мясокомбинат какой-то, режут и режут, а эта еще и с собакой волокется!
Босс тихо, но грозно зарычал.
– Не ори, он этого не любит, – спокойно посоветовала Кира и поспешила убраться: к ним уже направлялся товарищ в форме.
Кира вышла из ресторана, Босс не отставал. Она рассеянно погладила пса по голове, отошла подальше, за ларек, и тихонько заплакала. Черт, так обидно, опоздала всего на несколько минут! Если бы она успела! Если бы Леська успела ей все рассказать, ее бы не тронули – не было бы смысла! И все из-за того, что Кира опоздала. И зачем было ввязывать девчонку в эти дела? Ведь чувствовала, что добром это не кончится.
– Ну-ну, не плачь, Леська жива, – услышала она тихий голос Каурова.
Он прижал ее к себе, гладил по голове, как маленькую, вытирал слезы своим наодеколоненным платком и все говорил и говорил. И от его теплых, таких надежных рук, она и совсем разревелась в голос. Ее немедленно поддержал Босс зычным, протяжным воем. Кира даже поперхнулась от неожиданности.
– Кауров, угомони своего пса, что он издевается? Босс, не кривляйся!
– Это твой Архип надо мной издевается, каждый раз то стервецом, то нищетой кличет. Слушай, Морозова, как ты детей воспитываешь, если обыкновенный попугай у тебя разговаривает, как прожженный рецидивист?
Потом она сели в машину. Кира вспомнила Димку, которого так и не удастся сегодня вернуть домой, и опять ударилась в слезы. И снова Кауров вытирал ей лицо платком, а Босс ее облизывал. Кауров вытирал, а Босс снова облизывал, пока, наконец, Кира не возмутилась:
– Давайте кто-нибудь один! А то один меня мочит, другой вытирает…
– Ну, слава богу, – выдохнул Кауров. – А то я уже решил, что мы тебя теряем. Как бойца, я имел в виду.
Он уже веселее уселся за руль, и машина плавно тронулась к дому.
– Откуда ты знаешь, что Леська жива? – всхлипнув в последний раз, спросила Кира.
– Успел с врачом словом перемолвиться. Правда, ее состояние, прямо скажем, хреновое.
– А все ты! Если бы не твоя блондинка!
– Это не блондинка, – проговорил Кауров, внимательно глядя на дорогу. – Это моя жена.
Столько сюрпризов за один вечер… даже для Киры было многовато. Она уже не заревела, а только слабо застонала.
– Что ты? – искренне удивился Кауров. – Она – бывшая.
– А что… есть еще и настоящая?
– Пока нет. Я вообще охладел к женскому полу. Такие все прилипчивые! Их только деньги интересуют.
– И внешность, если есть, и ум, – подсказала Кира. – А у тебя – ни того, ни другого!
Кауров взорвался.
– Смотри на дорогу, а то сейчас врежемся в кого-нибудь, умница!
Кира послушно уставилась на дорогу, хотя от нее мало что зависело.
– Мы с ней поженились, когда я командиром экипажа был. Рейсы у нас хорошие были, заграничными тряпками ее, как куклу, обвешивал, любила она меня очень. А потом… ушел я из Аэрофлота, и жена моя несколько поутихла. У нее к другому командиру вдруг чувства вспыхнули. А теперь, когда я снова на ноги поднялся, оказалось, что сердце у нее нежное и забыть она меня никак не может. Да чего там, все бабы…
– Да не все!
– Все, я проверял! – выкрикнул Кауров и понял, что сморозил глупость. – Ну… не знаю, может, и есть где… единицы… И то – только в слаборазвитых странах!
Говорить в таком духе Кире не хотелось и, когда Кауров высадил ее, а сам поехал ставить машину, она даже не обернулась, только взяла покрепче Босса за поводок.
Кауров вернулся, нагруженный пакетами, будто верблюд.
– Вот, разбирай, – дотащил он сумки до кухни и вывалил их на стол.
– И что это за ребячество – за ним милиция рыщет, а он по магазинам шастает! – ворчала Кира, разбирая покупки.
Поужинали мирно. Кира больше не спрашивала о жене, а Кауров не костерил всех дам оптом.
– А знаешь, – заговорила Кира, когда посуда со стола общими усилиями была убрана и они уютно устроились на диване. – Ведь Леська в самом деле кого-то нашла! За это ее и прирезали.
Кауров вдруг вскочил и кинулся к телефону.
– Она жива, – проговорил он, когда созвонился с больницей. – Сейчас на операционном столе, большего сказать пока ничего не могут. А хорошо было бы, если бы девчонка заговорила.
– И что? Мы теперь опять будем ждать? Нет, здесь надо по-другому. Но вот только – как?
Кауров уставился на экран. Стройные девицы, украшенные страусиными перьями, высоко вскидывали ноги.
– Надо проследить путь поисков этой Леськи, желательно по минутам, тогда мы найдем, с кем она встречалась, – задумчиво проговорил он. – Я сам этим займусь.
– И я. И я тоже этим займусь, – встрепенулась Кира.
– Тебе нельзя, опасно.
Кира заспорить не успела – кто-то позвонил в дверь.
– Прячься. Это, наверное, опять Маша. Уже показать тебя ей, что ли? Она все равно, кроме своего Толика, никого не помнит.
– Лучше перестраховаться, – крякнул Кауров, залезая в кладовку.
Это оказалась не Маша, а Ирочка Петрова.
– Приветик! Сто лет тебя не видела! – защебетала она с порога и по-свойски стала шнырять по всей квартире. – Ну вот! Видишь! А ты не верила! Смотри, как похудела! Я тебе точно говорю – все из-за чая. Надо мне и себе такой же взять. Я ведь сначала на тебе хотела проверить, теперь вижу – зря сама не пила. Ну, и как твои дела с этим вызывающим мужчиной? Он все еще не отдал тебе свое сердце?
Помня, что за тонкой стенкой находятся уши этого мужчины, Кира хотела было перевести разговор в более мирное русло.
– Давай лучше о прекрасном – о нас с тобой. Скоро весна, восьмое марта…
– Да и черт с ним! Какая весна, если цвести не для кого? Вот ты на себя посмотри – стоило только одному отставному менту на тебя обратить внимание…
– Он совсем не отставной мент. Он отставной командир корабля!