Вдруг он увидит то, что держал в руках Конгер?
Подняв пистолет, Конгер толкнул дверь.
Лора!
Конгер пораженно уставился на девушку. Одетая в шерстяную куртку, та прятала руки в карманы. Из ее рта и ноздрей вырывались облачка теплого пара. Запыхавшись, девушка тяжело дышала.
Они молча смотрели друг на друга, пока Конгер не заговорил первым.
— Что такое? — спросил он, опустив пистолет. — Ты здесь зачем?
Вместо ответа Лора указала куда-то пальцем. «Онемела, что ли?» — нахмурившись, подумал Конгер.
— Что там? — посмотрел он в сторону, куда указывал палец Лоры. — Что ты хочешь? Я не вижу ничего.
— Они идут.
— Они? Кто — они? Кто идет?
— Они. Полиция. Ночью шериф разослал машины, и они перекрыли дороги. Полиция вообще повсюду. Их сюда еще человек шестьдесят идет. Со стороны города и с тыла, — Лора перевела дыхание. — Говорят… говорят…
— Что говорят?
— Говорят, ты вроде как коммунист. И…
Вернувшись в кабину, Конгер убрал на полку пистолет. Затем спрыгнул на землю и подошел к девушке.
— Спасибо. Ты пришла помочь мне? Предупредить? Не поверила, что я коммунист?
— Не знаю.
— Ты одна?
— Нет. Джо меня подвез на грузовике. Из города.
— Джо? Кто он такой?
— Джо Френч. Сантехник, папин друг.
— Идем.
Вместе они поднялись на гребень холма и пошли к полю. Там, примерно посередине, стоял фургончик, а за рулем сидел коренастый мужичонка и курил трубку. Завидев Конгера и Лору, он выпрямился.
— Вы тот самый тип? — спросил Джо Френч.
— Да. Спасибо, что предупредили.
Сантехник пожал плечами.
— Ну, я даже не знаю. Просто Лора говорит, вы человек хороший, — Френч огляделся. — Вам, наверное, интересно будет узнать, что сюда идут еще люди — правда, уже не предупредить. Полюбопытствовать.
— Еще люди? — Конгер посмотрел в сторону города, откуда к полю приближались темные на фоне снега фигуры.
— Из города. О погоне прознали, вот и приперлись. Мы же слушаем полицейское радио. Вот и эти услышали, и Лора. Кто-то разнес слух…
Фигуры приближались. Конгер сумел разглядеть среди них Билла Уиллета — парень шел в компании других ребят из школы. Позади плелись Эпплтоны.
— Эд Дэвис, и тот пришел, — пробормотал Конгер.
Владелец магазина с трудом шагал по заснеженному полю в компании еще трех-четырех горожан.
— Всем до черта хочется узнать, кто вы и что вы, — подытожил Френч. — Ну, пора мне домой. Не хочу, чтоб машинку издырявили пулями. Идем, Лора.
Девушка широко раскрытыми глазами смотрела на Конгера.
— Идем же, — позвал Френч. — Сама знаешь, тебе тут ни за что нельзя оставаться.
— Почему?
— Будут стрелять. Иначе зачем народ собирается? И вы, Конгер, это прекрасно знаете, да?
— Знаю.
— Оружие у вас есть? Или вам плевать? — легонько улыбнулся Френч. — В свое время они много народу повязали. Вы не первый.
Нет, Конгеру не плевать! И он никуда не позволит себя увести. Останется здесь, ждать Основателя. Придет ли этот человек с горожанами? Вдруг он встанет в стороне и будет следить за тем, что творится в поле?
Или Основатель — это Джо Френч? Или кто-то из копов? Любой из толпы может оказаться пророком, и всего несколько слов, произнесенных им сегодня, перевернут мир.
И потому Конгер должен остаться, ждать, пока первое слово не сорвется с губ Основателя.
— Мне не плевать, — сказал Конгер Френчу. — А вы езжайте. Заберите девушку.
Лора, будто неживая, забралась на пассажирское сиденье грузовика. Заведя мотор, Джо Френч заметил:
— Вы только посмотрите на них. Одно слово — стервятники. Ждут, пока кого-нибудь прикончат.
Лора, онемев от страха, сидела на переднем сиденье, а Конгер смотрел вслед удаляющемуся грузовику. Затем развернулся и пошел мимо деревьев, к гребню холма.
Бежать? Легко и просто — надо лишь сесть в кристальную кабину и настроить время. Но Конгер не побежит, у него есть дело. Очень важное дело здесь и сейчас.
Добравшись до сферы, Конгер прошел внутрь и взял пистолет. Переключил его в режим полной мощности. Слем-пистолет решит проблему махом. Цепной реакцией расплющит всех до единого — и полицейских, и любопытных, и варваров горожан…
Не видать им Конгера! День еще не закончится, а они все подохнут. И жить будет Конгер — слиняет, если, конечно, захочет…
На глаза попался череп.
Внезапная догадка осенила охотника. Отложив пистолет, он схватил череп и возле зеркала поднял его на уровне лица, присмотрелся к зубам. Обнажил свои.
И все понял.
Он держал в руках собственный череп. Собственный череп он прижал сейчас к своей, пока еще живой щеке.
И умереть сегодня должен сам Конгер. Он и есть Основатель.
Отложив череп на полку, он выждал какое-то время. Лениво перебрал рычажки на пульте, вслушиваясь в приглушенный рев моторов снаружи, к голосам. Может, вернуться в свое время, туда, где его дожидается Спикер? Попытаться бежать…
Бежать?
Конгер еще раз взглянул на череп. На пожелтевшие от времени кости. Куда бежать, если он вот сейчас держал в руках собственный череп?
Ну отсрочит он свою смерть на месяц, год или полвека — и что? Время ничего не значит. Он пил горячий шоколад с девушкой, которая родилась за полтора столетия до самого Конгера. Бежать? Если только ненадолго.
По-настоящему скрыться не получится. Не выиграет он себе времени больше, чем выигрывал или выиграет кто-либо когда-либо в мире.
Разница в том, что Конгер держал в руках свой череп, свои кости. Голову собственной смерти.
Другие же — нет.
Покинув кабину, Конгер, безоружный, двинулся навстречу поджидающим его людям. Их собралось много — стоят и смотрят. Приготовились к бою, потому что знают: Конгер прихватил с собой нечто. Слышали про случай в кафе.
Пришло много полицейских — с оружием и слезоточивым газом. Они спускались по холму, шли сквозь заросли деревьев. Подбирались все ближе и ближе. Знают свое дело, им не привыкать.
В Конгера чем-то бросили. С улыбкой он посмотрел себе под ноги — камень.
— Ну давай! — крикнули из толпы. — У тебя что, бомбы нет?
— Кинь бомбой! Ты, бородатый! Разбомби нас!
— Да, разбомби!
— Кинь пару атомных бомбочек!
В толпе засмеялись. Конгер упер руки в бока, и смех прекратился. Люди поняли: незнакомец желает что-то сказать.
— Прошу прощения, — сказал Конгер. — Бомбу я не прихватил. Вы ошиблись.
Люди зашептались, забормотали.
— Зато у меня есть пистолет, — продолжал Конгер. — Хороший пистолет. Его создали ученые гораздо умнее ваших. Но я и его не стану использовать.
— Почему? — недоуменно выкрикнули из толпы, с самого края которой стояла женщина и смотрела на Конгера.
Знакомое лицо…
Ну конечно! В тот день, возле библиотеки. Конгер свернул за угол и наткнулся на нее. Женщина тогда посмотрела на Конгера, обомлев, а он и не понял почему.
Теперь же он улыбался. Смерти, которую охотник сейчас добровольно принимает, получится избежать. Толпа стоит и смеется, смеется над человеком вооруженным, но оружие не применяющим. А ведь этому человеку, благодаря причудам науки, суждено предстать перед ними спустя пару месяцев, когда его кости уже будут гнить, погребенные на тюремном кладбище.
Затейливым образом Конгер обманет смерть. Сегодня погибнет, а после воскреснет — ненадолго, всего на полдня.
Но и того людям хватит, чтобы увидеть его и понять: он выжил и неким образом вернулся в мир.
Потом он вновь родится, но уже два века спустя. Целых два века спустя.
Родится, как ни в чем не бывало, в маленькой охотничьей деревушке на Марсе. И вырастет, учась охотиться и торговать…
К краю поля подкатила полицейская машина. Толпа чуть попятилась, а Конгер поднял руки.
— У меня для вас любопытный парадокс, — сказал он. — Те, кто отнимает жизни, теряют собственные. Те, кто убивает, гибнут сами. Однако те, кто отдает свою жизнь, живут дальше!
Все засмеялись — как-то нервно, негромко. Тем временем полиция подошла совсем близко. Конгер улыбнулся. Он сказал все, что хотел. Оставил такой маленький парадокс, над которым людям предстоит еще думать, который им предстоит помнить.
Улыбаясь, Конгер ждал заранее уготованной смерти.
1952
Перевод Н. Абдуллина
Защитники (The Defenders)
Откинувшись на спинку стула, Тейлор читал утренний выпуск газеты. Тепло кухни и запах свежего кофе прекрасно дополняли чувство уюта, с которым Тейлор принимал выходной. Первый за долгое время. И Тейлор радовался отдыху.
Перевернув страницу, он удовлетворенно вздохнул.
— Что пишут? — спросила Мэри, стоявшая у плиты.
— Прошлой ночью снова бомбили Москву, — сказал Тейлор, довольно кивнув. — Задали русским перцу: скинули на город РХ-бомбу. Поделом им…
Перевернув страницу, он удовлетворенно вздохнул.
— Что пишут? — спросила Мэри, стоявшая у плиты.
— Прошлой ночью снова бомбили Москву, — сказал Тейлор, довольно кивнув. — Задали русским перцу: скинули на город РХ-бомбу. Поделом им…
Он еще раз кивнул в знак одобрения.
Вслушался в ощущение комфорта на кухне, комфорта от близости своей пышечки, красавицы жены, от завтрака на столе и от кофе. Вот это отдых. Новости с войны хороши — хороши и радостны. Тейлор прямо видел, как светится справедливой гордостью статья в газете, и чувствовал себя невероятно полным, состоявшимся человеком. Ведь он часть военного механизма, не какой-нибудь там оператор мусорной тележки, а один из архитекторов нервного ствола войны.
— Тут еще сказано, что новые подлодки скоро войдут в строй. Подождем, пока их спустят на врага. — В предвкушении Тейлор облизнул губы. — То-то Советы удивятся, когда мы запулим по их городам из-под воды.
— Славное дело, — подтвердила Мэри. — Угадай, кого мы сегодня видели? Наша команда собирается показать школьникам свинцового. Я пригляделась к роботу, но совсем недолго. Думаю, детям полезно знать, какой вклад свинцовые вносят в общую кампанию, как по-твоему?
Жена посмотрела на мужа.
— Свинцовый? — пробормотал Тейлор, медленно кладя газету на стол. — Тогда хорошенько его обеззаразьте. Чтобы ни капли радиации не осталось.
— О, их всегда моют, прежде чем спустить сюда с поверхности. Без промывки ни одного свинцового вниз не пошлют. Я же права? — Мэри чуть помолчала, задумавшись. — Я тут вспомнила…
— Знаю, знаю, — кивнул Тейлор.
Он и правда знал, о чем сейчас думает жена. Первые недели войны, когда еще не все переместились под землю, случилось им увидеть, как выгружают из санитарного вагона раненых. Людей выносили под дождем со снегом, и Тейлор видел лица несчастных — вернее, то, что от них осталось. Неприятное зрелище…
Пока длилось переселение, такое встречалось сплошь и рядом.
Тейлор посмотрел на жену. Что-то в последние месяцы она слишком часто вспоминает о прошлом. Как, впрочем, и все.
— Забудь, — велел муж. — От радиации больше не гибнут. Наверху никого не осталось. Только свинцовые, да и те не возражают.
— Все равно, я боюсь, когда их приводят сюда, вниз. Вдруг одного из свинцовых не так хорошо отмоют…
Рассмеявшись, Тейлор встал из-за стола.
— Да забудь ты об этом. Все замечательно. У меня выходной, я дома. Ничего делать не надо, сиди себе и наслаждайся жизнью. Посмотрим кино?
— Кино? Это обязательно? Не люблю смотреть на руины, на разруху. Иногда показывают места, которые я помню. Как-то видела снимок Сан-Франциско: мост разрушился и обвалился в воду. Я так расстроилась. Не хочу больше фильмов.
— Разве тебе не интересно, что наверху? Ведь людей там больше нет, никто не гибнет.
— Все равно это ужасно! — Мэри напряглась. — Прошу, Дон, не надо фильмов.
Дон Тейлор мрачно взял газету со стола.
— Заняться-то все равно нечем. И вообще, вражеские города страдают больше наших.
Мэри кивнула.
Тейлор перевернул страницу из жесткой тонкой бумаги и снова стал читать. Хорошего настроения как не бывало.
И надо ей постоянно бояться?! Жизнь хороша настолько, насколько может быть хороша. Чего еще ожидать от подземного города, где и солнце, и еда — все искусственное? Конечно, трудно привыкнуть, что над головой нет неба и нельзя пойти, куда хочешь. Когда кругом лишь металлические стены и грохочущие фабрики, заводские полигоны и бараки. Все равно это лучше, чем сейчас на поверхности. Однажды все переменится, война завершится, и можно будет вернуться наверх. Никто не хотел такой жизни, однако другой попросту нет.
Тейлор в гневе перевернул страницу, и тонкая бумага, не выдержав, порвалась. Черт, с каждым разом качество все хуже и хуже. Печать не та, оттенок желтый…
Что ж, все ресурсы идут в производство, на военные цели. Ему ли не знать, ведь он — один из архитекторов.
Извинившись, Тейлор вышел в другую комнату. Кровать все еще не убрана. Лучше привести ее в порядок до семичасовой проверки. Иначе не миновать штрафа…
Зазвонил видеотелефон, и Тейлор замер. Кто бы это мог быть?
— Тейлор? — На экране появилось лицо, старое, серое и мрачное. — Это Мосс. Жаль беспокоить вас во время выходного, однако кое-что случилось. — Мосс зашелестел бумагами. — Вам надо немедленно прибыть сюда.
Тейлор насторожился.
— Подождать это никак не может?
В ответ Мосс посмотрел на него спокойным взглядом серых глаз, внимательно и без осуждения.
— Ладно, если надо срочно прибыть в лабораторию, — заворчал Тейлор, — я приду. Только переоденусь в форму…
— Нет. Приходите в штатском. И не в лабораторию, а на второй уровень. Как можно скорее. На скоростном транспорте доберетесь за полчаса. Буду ждать.
Мосс отключился, экран погас.
— Кто звонил? — спросила Мэри, стоя в дверях.
— Мосс. Вызывает зачем-то.
— Так и знала…
— Слушай, нам все равно нечем заняться. Так какая разница? — горьким голосом спросил Тейлор. — Каждый день одно и то же. Я принесу тебе чего-нибудь. Буду на втором уровне, это близко к поверхности, и…
— Нет, не надо! Не приноси ничего! Только не с поверхности!
— Ладно, ничего так ничего. Бред какой-то!
Жена не ответила, молча глядя, как муж натягивает ботинки.
Мосс приветствовал Тейлора кивком, и дальше они пошли рядом.
На поверхность отправлялась цепочка тележек: гремя по пандусу, словно груженные рудой вагонетки, они исчезали в люке на следующий уровень. Тележки несли неизвестные Тейлору трубчатые механизмы и какое-то оружие. Повсюду сновали рабочие в темно-серой форме рабочего корпуса; они возились с грузами, орали что-то друг другу, стараясь перекричать оглушительный грохот.
— Мы сейчас немного поднимемся, — предупредил Мосс, — туда, где можно спокойно поговорить. Посвящать вас в детали прямо здесь — не дело.
Они ступили на эскалатор, и в это время за их спинами с грохотом опустился на платформу грузовой лифт. Вскоре Тейлор и Мосс выбрались на смотровую площадку, крепившуюся к телу Трубы — вертикального тоннеля на поверхность (до которой сейчас оставалось не больше полумили).
— Господи! — воскликнул Тейлор, невольно заглянув в недра Трубы. — Ну и глубина.
— Не смотрите вниз, — засмеялся Мосс.
Открыв дверь, он проводил Тейлора в кабинет, где за столом сидел офицер службы внутренней безопасности. При появлении Мосса и Тейлора он оторвал взгляд от бумаг.
— Я иду с вами, Мосс, — сказал он, внимательно осматривая Тейлора. — Вы немного рановато.
— Это коммандер Фрэнкс, — представил Мосс офицера. — Он первым сделал открытие, а меня известили ночью. К делу допустили благодаря этому.
Мосс постучал пальцем по принесенному с собой пакету.
Нахмурившись, Фрэнкс встал из-за стола.
— Идемте на первый уровень. Там все и обсудим.
— Первый уровень? — обеспокоенно переспросил Тейлор, пока они спускались к лифту по боковому проходу. — Я там ни разу не бывал. Он безопасен? Радиации нет?
— Предрассудки, — ответил Фрэнкс. — Вы, гражданские, как старухи, которые боятся грабителей. Радиация на первый уровень не проникает — там повсюду свинец и скальная порода. Если что и попадает в Трубу, то немедленно смывается.
— И все же я хотел бы знать, в чем проблема, — настаивал Тейлор. — Не расскажете заранее?
— Погодите немного, сами все узнаете.
Тейлор проследовал за Моссом и Фрэнксом в лифт, и кабина поднялась на первый уровень. В глазах зарябило от огромного количества солдат в форме и при оружии. Так вот он какой, первый уровень! Последний на пути к поверхности. Дальше идут свинец и камень, и снова свинец, а за ними огромные тоннели, похожие на норы земляных червей. Дальше — пустыня, которой давно не видело ни одно живое существо. Бескрайняя пустыня, бывшая некогда домом Человеку, где восемь лет назад жил и сам Тейлор.
Теперь на поверхности только шлак и клубящиеся облака, скрывающие от земли красное солнце. Время от времени посреди руин начиналось движение — это шагал по выжженной сельской местности «свинцовый»: робот, неуязвимый для радиации. Собранный в дикой спешке всего за несколько месяцев до того, как холодная война в буквальном смысле переросла в горячую.
Свинцовые шагали по земле, плавали по морям и летали по воздуху в изящных судах с черненым корпусом. Они жили там, где жизни не осталось. Вели войну, задуманную Человеком, в которой сам Человек биться не мог. Люди создали войну, создали оружие и даже ее участников, игроков, актеров для этого спектакля, но сами броситься в бой не могли. По всей земле: в России, Европе, Америке, Африке — они спустились под землю, в заранее спланированные и построенные убежища, еще до того, как взорвались первые бомбы.