Гулльвейг сбило с ног; неведомая сила волокла её и тащила дальше, руки и ноги колотились о каменные плиты, отлетали какие-то мелкие части доспеха: отламывались заносчивые шипы, выбивались отдельные пластины, обнажая чёрную кольчужную сетку под ними.
Райна напряглась; альвийский меч плясал в руке, жадный до драки.
Гулльвейг лежала неподвижно.
А в ворота Асгарда медленно-медленно, словно смакуя каждый миг своего триумфа, вплывал огненный вихрь, которым сделалась волшебница Сигрлинн.
Гулльвейг конвульсивно дёрнулась, попыталась приподняться. Опираясь на руки, поползла — ноги волочились, словно отказавшись повиноваться. Там, где она лежала, осталось чёрное пятно.
Пламенный смерч не останавливался, он плыл прямо к Гулльвейг. Плыл, правда, медленно, какими-то рывками, да и сам сейчас сделался куда ниже, мутнее, — огонь смешался с коричневатым дымом, и теперь следом за вихрем волочился длинный низкий коричневатый же шлейф.
Райна выдохнула, повела плечами и спокойной, чуть развалистой походкой двинулась навстречу волшебнице. Она выходила так на бой бессчётное множество раз, так шла и сейчас, уже не вспоминая слова отца, его приказ не вмешиваться.
Враг вступал в Асгард, а долг валькирии — защищать свой дом.
*
Она тут одна. Великий Один наложил чары на спасённых асов, защищать крепость некому. Дальние, что так красиво говорили, — где они? Если Старый Хрофт так важен для них — то почему тогда медлят?
Гулльвейг ползла, медленно, с явным трудом. Ноги по-прежнему её не слушались. Куда и зачем она пыталась отползти, Райна не понимала. Спастись Мать Ведьм не могла, Сигрлинн надвигалась хоть и неспешно, но и неумолимо. Быть может, её тоже потрепало в схватке, но явно не до такой степени, как бессмертную Гулльвейг, над жизнью которой оказались не властны даже асы в зените силы и власти.
— Стой, — спокойно, даже с ленцой, сказала Райна. Воительница не накручивала себя перед боем, тело расслаблено, готовое взорваться или неожиданной атакой, или надёжной защитой. — Ты вторгаешься во владения великого Одина, Аса Воронов, Отца Богов и Дружин. Остановись и назови себя!
Огненный вихрь не удостоил её вниманием. Качнулся и пополз следом за царапающей камни Гулльвейг.
X ЕДИН, ВРАГ мой. Т. II. ....Тот ПРОТИВ нас!»
-и-------Н»~Н-------и-н--—•—--м-
— Оставь её! — крикнула Райна. Кем бы ни была Мать Ведьм — она защищала Асгард.
Вихрь продолжал движение. Тяжкие соударения магических волн прекратились, эхо исчезло. Исчезло и ощущение натянутой струны, режущей Сущее.
— Оставь её! — Райна не собиралась подпускать чародейку-победительницу к раненой Гулльвейг.
Валькирия оказалась меж упрямо ползущей Матерью Ведьм и надвигающейся волшебницей Сигрлинн. Альвийский меч нацелился прямо в сердце огненного шторма.
— Ну, давай сюда, — усмехнулась Райна.
Вихрь качнулся, слегка приблизившись.
— Рандгрид! — грянуло вдруг со всех сторон. Громоподобный голос, от которого трясутся стены и содрогается земля. — Отойти в сторону, валькирия. Дай мне сказать ей слово.
Кому ей, понятно было сразу.
Райна не выдержала — быстро оглянулась. Нет, отца нигде не видно, только голос.
Иггдрасиль за её спиной сердито зашумел ветвями, словно под ветром.
Валькирия нехотя повиновалась. Огненный вихрь же застыл, словно прислушиваясь. Гулльвейг издала слабый стон и ткнулась головой в сгиб локтя.
— Сигрлинн! — пророкотал голос Аса Воронов. — Остановись, безумная!
Разумеется, огненный вихрь и не думал подчиняться.
Он вновь двинулся к Матери Ведьм, прямо на застывшую Райну.
— Сигрлинн. — В гремевшем отовсюду голосе Хрофта крылась сила, какой валькирия никогда не чаяла ощутить в собственном отце. — Ты не понимаешь...
Ник Перумов
Огненный вихрь неожиданно взметнулся, рассыпаясь облаками золотисто-оранжевых искр. Чародейка в снежно-белом платье с золотой оторочкой, со сверкающей диадемкой в волосах — словно собралась на бал, а не в жестокую битву — выступила из искрящейся тучи.
Ослепительно-чиста белая ткань, вьются волосы снежного пламени, и нигде ни малейших следов прошедшей схватки.
— Старый Хрофт, — прозвучал голос чародейки, жёсткий и насмешливый. — Хедин долго удерживал меня от этого, но в конце концов я перестала спрашивать. Ты предал его и ударил в спину. Я дам тебе один-единственный шанс оправдаться. И смотри, если меня не удовлетворят твои объяснения — от твоего драгоценного Асгарда не останется даже пепла. Молодые Боги, как я погляжу, были излишне добры и доверчивы. Я куда злее.
«Не сомневаюсь, — подумала Райна, во все глаза глядя на могущественную волшебницу. — Да, хороша, хороша необычайно!..»
Чего уж там говорить, Сигрлинн была прекрасна. Тонкие черты, чуть заострённый подбородок, брови вразлёт...
— Я не отчитываюсь перед тобой, — сурово и твёрдо ответил Старый Хрофт. — И не оправдываюсь. Я спас своих сородичей, что следовало сделать уже давным-давно.
— Ты встал на сторону Дальних! Ты предал Хе-дина!
— Это я уже слышал! — громыхнул Ас Воронов. — Но я никого не предавал. Я лишь вернул асов к жизни.
— При помощи Дальних!
— При помощи Дальних. Но и что с того?
Хедин, враг мой. Т. II. ...Tor против нас!.
•и—.—»■——-и- -и——•—•—н-м—•—•—■—и-
— Что с того?! Твой четвёртый Источник уничтожил весь баланс магии в Упорядоченном! Твои вернувшиеся асы нарушили вечный закон движения душ — лишь в одну сторону!
— Это только капля в безбрежном море, — возразил Старый Хрофт.
— Нет! — Сигрлинн даже топнула ногой. — Если ты не знаешь, что творится в твоём собственном царстве мёртвых, в ваших залах Хель, то о чём вообще с тобой говорить?!
— Откуда ты ведаешь про залы Хель? И что там может твориться?
— Там вызревает новый гнойник, там сотворяется ещё один монстр, чудовище, забравшее себе силу и право собирать души! Вот только что он с ними творит...
— Неурядицы в одном-единственном царстве отживших душ не могут грозить всему Упорядоченному, Сигрлинн. В должное время я улажу и с этим.
— Как бы не опоздать, — с надменной усмешкой бросила Сигрлинн. — Я вижу, ты ничего не желаешь слушать. Что ж, выбор был за тобой, Старый Хрофт. В память о долгой твоей дружбе с Хедином дам тебе ещё один шанс. Уходи отсюда. Забирай свою мечема-шицу-дочку и проваливай. Не оглядываясь, не оборачиваясь. Уходи на все четыре стороны, пока я буду затыкать эту грязную дыру, именуемую «четвёртым Источником», и отправлять души умерших туда, где им надлежит пребывать. Уходи и никогда не возвращайся.
— Великий Хедин...
— Великий Хедин слишком добр и прекраснодушен, — перебила волшебница. — Мне приходится спасать его от него же самого. Ничего, не в первый раз. Если для этого нужно, чтобы я произнесла громко,
Ник Перумов
142 -и—•—■——н—<—•—•—•—и-и —•—•—м-
во всеуслышанье: «Хедин, враг мой!» — я произнесу. И не только произнесу. А если тебя кинутся выручать твои новые зелёные друзья — ещё лучше. У меня с ними давние счёты. Вот только я уже далеко не та, кого им удалось когда-то пленить, да и то ненадолго. Всё, довольно разговоров, Хрофт! Отвечай — да или нет? Отвечай немедля!
— Мой ответ — нет, — раздалось спокойное. — А если ты не понимаешь великого Хедина... то не старайся его и спасать.
Волшебница в белом лишь развела руками. С презрением глянула на неподвижно застывшую Гулльвейг, фыркнула, коротко скользнув глазами по изготовившейся к бою Райне.
— Уходи отсюда, — бросила ей коротко.
— Это я уж сама решу, — огрызнулась валькирия. Чародейка равнодушно дёрнула плечом и отвернулась. Райна интересовала её лишь немногим больше каменных плит, на которых стояла воительница.
Валькирия ожидала, что следом за Сигрлинн двинутся её рыцари, её ведьмы, но нет — в Асгард чародейка вступила одна. И сейчас спокойно и размеренно шагала прямо к Иггдрасилю, к клокочущему меж корней Источнику...
Райна, не зная, что делать, шагнула следом. Сила и мощь у этой волшебницы были такие, что не совладает даже альвийский меч.
— Стой, Сигрлинн.
Отец. Откуда он там взялся, прямо под священным ясенем? В синевато-льдистой броне, продёрнутой серебристыми нитями; высокий шлем с крыльями по бокам, на усах и бороде нависла изморозь.
Похож сейчас уж скорее на инеистого великана, чем на аса...
Старый Хрофт нагнулся, подхватил с земли обломившуюся ветвь Иггдрасиля. Повертел в руках и окунул в Источник.
— Сигрлинн. Послушай, что я тебе скажу...
Волшебница высокомерно вскинула подбородок.
— Нет уж. Я передумала. Не надо мне твоих оправданий. Быть может, всё это и входит в какой-нибудь особо хитрый план Хедина, но я вижу только одно — ты спелся с его врагами и необратимо нарушил Равновесие. Уходи. Я по-прежнему готова пощадить твою шкуру.
Отец Дружин повёл плечами, для пробы пару раз махнул подобранным суком, словно дубинкой.
— Не думаю, что мне придётся куда-то уходить, Сигрлинн. Мир изменился. Однако, несмотря ни на что, у меня нет на тебя зла. Ты любима самим Хеди-ном, моим другом. Я не хочу тебе вреда.
Чародейка досадливо скривила губы, и на месте неё вновь взвихрился огненный смерч. Из-за крыш появилась громадная морда Фенрира, однако Один, не оборачиваясь, лишь коротко махнул волку — сгинь, мол.
Волк поколебался, но перечить не дерзнул.
Райна, по-прежнему не зная, на что решиться, следовала за пламенным смерчем. Гулльвейг ранена, но, в конце концов, она выживала после любых атак, словно неуничтожима была не только её бессмертная суть, но и плоть.
Райна видела, как отец шагнул навстречу огню, протягивая руку. Губы его шевелились, он словно что-то говорил, быстро и горячо, но слов Райна отчего-то не слышала.
Пытается остановить? Пытается что-то сказать в последний миг? Сигрлинн требовала «объяснений», неужто отец унизился?
144 -м —•— н~и —■— м~м —■—■—м-
Райну жаркой волною заливал гнев, гнев урождённой валькирии.
Огненный смерч качнулся, покатился вперёд, прямо на Старого Хрофта.
Тяжко и горестно взвыл вдруг Фенрир, словно пёс по убитому хозяину.
Смерч начал расти, шириться, с него срывались один за другим огненные шары, взмывали и с шипением гасли в кроне Иггдрасиля. Гасли, потому что из Источника вырвался настоящий пенный гейзер, обдавший всё священное дерево до самой вершины мерцающей влагой. Всё вокруг окуталось густым, плотным жемчужно-серым туманом.
Шипение сделалось оглушающим, словно паром дышало целое сонмище драконов.
На плечи Райны навалилась вдруг чудовищная, неподъёмная тяжесть. Неведомая сила вдавливала её в каменные плиты, выжимала воздух из лёгких, заставляла дрожать от дикого напряжения колени, словно на спину нагрузили цельных гранитных блоков.
Валькирия рванула из ножен альвийский меч.
Над головами, над крышами Асгарда стремительно стягивались тяжёлые, почти чёрные грозовые тучи, но Райна не могла понять, чьё это чародейство.
В тумане мелькнул силуэт отца, размах его только что подобранного с земли оружия; ветвь Иггдрасиля сейчас словно состояла вся из туго переплетённых жемчужно-серебристых молний.
Райну гнуло и гнуло всё ниже; вот она уже упала на одно колено, и даже вся новообретённая сила Древних Богов не могла ей помочь. Сигрлинн не допускала никаких неопределённостей. И ничего не забывала. Убивать или даже калечить валькирию она не хотела — у Райны всего лишь отнимались ноги.
Её жизнь не стоит даже её смерти...
Ярость, горячая, обжигающая, плеснулась в груди. Ярость не опытной, бывалой воительницы, а первородной валькирии, Девы Битв, дщери Одина, Отца Богов и Владыки Асгарда.
Сила вернулась к Древним Богам, правившим мирами, когда этой гордячки-чародейки не было и в помине. Она, Райна, видела все эпохи Сущего, триумфы и трагедии, и не... этой... выскочке... уложить... её... мордой... в гранит!
Она... никогда... не... сдастся!
Огненный вихрь окутало клубами пара, пар сделался густ и совершенно непрогляден. Вода и пламя сходились в извечной схватке; огонь не может поджечь даже и самой малой капли росы, но может заставить её испариться.
Тяжкий подземный удар, — гранитные плиты под ногами Райны заходили ходуном, трескаясь, выбрасывая вверх снопы острых, словно наконечники стрел, осколков. Басовито отозвалась до предела натянутая струна, протянувшаяся из неведомых глубин к Источнику под корнями Иггдрасиля; эхо столкнувшихся сил раскатывалось далеко окрест, куда глубже фундаментов Асгарда, сотрясая основания равнин Иды.
Смертельная давящая тяжесть исчезла, словно чародейка напрочь забыла о Райне.
Огненный вихрь ширился и рос, с него срывались целые рои золотисто-оранжевых брызг, — словно сказочная птица плескала крылами. Одна из таких брызг пронеслась мимо Райны, ударила в камень плит, и близкий взрыв швырнул воительницу наземь. Если бы не силы валькирии, удесятерённые последним приливом их ко Древним Богам, от неё бы осталось мокрое место.
Ало-чёрное дымное пламя опадало, оставляя после себя круглую воронку глубиной в рост человека и ши-
Ник Перумов
146 -и—■ ■—и-н—■—•-м-и—■ ■ •—н-
риной в три. Гранит плавился, словно в жерле вулкана, жадные языки огня лизали крепостную стену, ползли, извиваясь подобно змеям, к неподвижному телу Гулльвейг, и Райна поняла, что делать.
Даже она, валькирия Асгарда, не в силах вмешаться в поединок отца и волшебницы Сигрлинн. Но она может вытащить Мать Ведьм, которая, как ни крути, встала на их сторону и пыталась защитить их дом.
Райна едва сорвалась с места, когда сверху обрушился целый рой пламенных брызг, и во дворе крепости асов воцарилось подлинное инферно. Валькирия бросилась ничком на тело Гулльвейг, закрыла собой — над ними пронёсся сноп гранитных осколков. Всюду — дымящиеся воронки, едкое пламя, чёрный дым, и кажется, что вокруг горят и камень, и земля.
Райна закинула руку Гулльвейг себе на плечо и, призывая на помощь все силы, приподнялась, потащив бесчувственную Мать Ведьм к воротам. Больше тащить её было некуда, ибо пламя уже вцепилось в стены самой Валгаллы, алчно лизало золотые щиты, покрывавшие крышу, — и валькирия замерла, как вкопанная.
Асы.
Призрак матери.
Что будет с ними в этом пожарище?!
Бежать нельзя. Нельзя бежать.
— Брось... меня... валькирия... — простонала вдруг Гулльвейг.
— Ты защищала Асгард. Я тебя не брошу, — пропыхтела Райна. Ей казалось, что она тащит на себе рослого гримтурсена в расцвете сил.
— Мне... ничего... не... будет... я... умру... и... вернусь. Брось меня, спасай асов!
Гулльвейг дёрнулась, выворачиваясь из хватки Райны. Тяжело осела на гранит, загремев не спасшими в этот раз доспехами.
— Иди... валькирия... и... спасибо... тебе...
Она вытянулась, опуская на лицо измятое забрало. Скрестила руки на груди и замерла.
— Спасай асов, — глухо донеслось из-под вычурного чёрно-золотого наличья.
— Будь по-твоему, Мать Ведьм, — помедлив, наконец проговорила валькирия. — Слава Асгарда!
— Слава... — и больше Гулльвейг не произнесла ни звука.
Райна обернулась, побежала к высоким вратам самой Валгаллы — незапертые, они стояли широко распахнутыми.
Над головой валькирии раскрылся настоящий веер огненных брызг, за спиной глухо ударили тяжкие взрывы, она бросилась ничком; а когда обернулась, увидела там, где оставила поверженную Гулльвейг, лишь высокую стену сплошного пламени.
Конечно, в своё время огонь не смог убить Мать Ведьм, она только смеялась над ним...
Заставив себя забыть о Гулльвейг, Райна вскочила, ринулась внутрь.
Так и есть. Асы по-прежнему сидят, немые и безучастные, словно куклы, оживлённые для забавы каким-то умелым некромантом. Здесь, в самом зале, пока ничего не горит, стены держат, не подводит и крыша.
Асов надо уводить. Но куда? И как? Что с ними делать потом? Как снять наложенное отцом заклятие?
Она подбежала к ним — и в тот же миг ощутила невесомое касание, точно чья-то бестелесная длань легла ей на плечо.
— Мама?
Ник П БРУМОВ
148 -и —•— —■— н-и —•—■—и-
Призрака Сигрун было почти совсем не видно. Однако мама была здесь, и она словно бы хотела подсказать дочери — давай, давай, не медли!
Райна бросилась вперёд и, недолго думая, схватила за руку саму Фригг.
Прекрасная супруга Старого Хрофта повиновалась, безучастно глядя перед собой, и двинулась следом за валькирией, точно малое дитя.
Райна заметалась, заставляя асов взяться за руки; и потом, поистине словно малых детей, повела к выходу из тронного зала, туда, где ревел огонь пожара. Дым уже проникал в Валгаллу, и валькирия невольно думала, что всем трудам отца настаёт печальный конец. Бедный, а ведь возродить Асгард было для него всё...
Она всё-таки вывела их наружу. Огонь, как ни странно, несколько приутих, а воздух был просто до предела наполнен влагой, так что лицо и доспехи воительницы мгновенно сделались совершенно мокрыми.
От священного Иггдрасиля исходили клубы густого тумана, и огонь яростно шипел, попадая в их смертельные объятия. Там, где только что бушевала поглотившая Гулльвейг стена пламени, ныне остался лишь ряд чёрных воронок, источающих змеиное шипение, словно вода там заливала, заливала угли и никак не могла залить.
Невдалеке от валькирии бешено крутящийся смерч меняющего цвет пламени пытался поглотить серебристую сферу, окружившую Отца Богов. Струи огня то и дело пытались прорваться к Одину, нападали сверху, снизу, с боков, даже сзади, и всякий раз на их пути оказывалась ветвь Иггдрасиля, что служила теперь оружием Старому Хрофту.
Была там и другая магия, куда более могущественная и изощрённая. Райна могла уловить лишь отзвуки её, отражавшиеся от Источника и от тянущейся к
нему нити. Сигрлинн, конечно, атаковала далеко не только лишь пламенными струями, срывающимися с её вихря. Трещала сама ткань Сущего, весь Асгард грозил провалиться в бездну; но главный удар чародейки был направлен, как могла понять Райна, на бьющий под корнями Иггдрасиля Источник Магии.