И именно его защищал сейчас Отец Дружин.
Защищал один, и никакие Дальние не спешили ему на помощь.
Райна уже пожалела, что вытащила асов из зала — густой пар валил от стен и крыши, и языки пламени опадали, не в силах найти себе пищу в плотной взвеси водяных капель.
Может, вернуться? Тем более, что там, за стенами Асгарда, ждут рыцари в белой броне и странные ведьмы в лохмотьях, ждут, не вступая в бой — может, ждут как раз тех, кто попытается выскочить из мышеловки?
Не зная, что делать, Райна повела асов в обход Валгаллы, с той стороны, где поднимались крыши других дворцов Асгарда. Залы Тора, покои Фрейи, скромные светлицы Идун...
Здесь тоже погулял огонь, повсюду — чёрные пятна гари, длинные полосы обугленных стен; однако пламя удалось сдержать, правда, в заполнившей воздух водяной взвеси становилось уже трудно дышать.
— Фенрир! Брат, где ты?
— Здесь! — мигом откликнулся волк.
— Ой... — выдохнула валькирия, увидев его. — Что сделалось с тобой?
— Это всё она! — яростно взвыл сын Локи. — Она, проклятая чародейка! Я не удержался, хотел помочь дяде... Она меня заметила! Обругала «шавкой», и в тот же миг мне на загривок ка-ак свалится что-то! Наверное, целая гора! Как начало вдавливать, в землю вжимать! Я уж решил, что всё, конец приходит, никог-
150 -и—• ♦ ■—м~и—•—•— м~н —■—■—н-
да такого лиха не случалось!.. Рвался-рвался, вдруг — ррраз, р-р-раз, и вырвался, а потом смотрю — Одина священные браслеты! — где мой рост, где моя сила?!.. Сгинуло!..Сгинуло всё...
Чудовищный волк, чья спина прежде возвышалась над крышами Асгарда, обернулся зверем хоть и весьма крупным — рост в холке по плечо Райне — но всё же совершенно не великанским, как прежде.
— Я её на куски разорву! Я ей голову отгрызу, гадюке этакой! — бушевал Фенрир, но Райна лишь покачала головой.
— Даже нам вдвоём с тобой прежнего роста было бы с ней не справиться. Это великая волшебница; не знала я, что такие вообще бывают.,,
— Что же делать? — жалобно тявкнул волк.
Райна вздохнула, погладила мокрую взъерошенную шерсть.
— Это отцова битва. Он не хочет, чтобы мы вмешивались. Я вывела асов из Валгаллы, это слишком близко к месту поединка. Хочу укрыть их... хоть где-нибудь.
— Я помогу, — без колебаний заявил Фенрир. — Какая ни есть, а семья... Другой-то нет и уже не будет...
Вдвоём они завели безвольных, равнодушных, вяло повинующихся асов в один из дальних покоев Ска-ди. Сюда огонь добраться не успел, да и грохот боя доносился чуть приглушённо.
— Ты куда? — насторожил уши волк, стоило Райне сделать шаг к двери.
— Туда, — махнула она рукой. — Такие битвы зачастую решает один удар, почти случайный. Я хочу узнать, не представится ли такой случай и мне сейчас.
— Я с гобой! — немедля заявил волк.
— Нет. Оставайся здесь, с асами. Если что — выводи их, только не к главным воротам. Там по-прежнему рыцари с ведьмами.
Волк совсем по-человечески вздохнул.
— Будь по-твоему, сестрица. Хотя не пойму, почему они нас просто не окружат?
— Наверное, хотят, чтобы мы просто убрались бы отсюда, — пожала плечами валькирия. — Волшебница Сигрлинн ведь предлагала отцу бежать...
— Не дождётся! — немедленно ощерился Фенрир.
— Именно, братец. Не дождётся.
* * *
Кипящий Котёл ликовал, выбрасывая высоко вверх пенные гейзеры. Тьма бурлила и пенилась, её волны смыкались над Источником и вновь расступались. Ракот Восставший, Ракот Владыка Тьмы — уже не «бывший» — недвижно висел над ним, чёрный вихрь среди черноты.
Он сделал первый шаг. Он овладел первичным правом повелевать, ею. Он вернул себе, пусть пока и частично, власть над Тьмой, он мог приказывать ей. И, сделавшись Владыкой не из Истинного Мага, одного из многих в Поколении, но из Нового Бога, он чувствовал, что способен на куда большее, чем одно лишь творение бесчисленных Тёмных Легионов.
Конечно, Тёмные Легионы — это уже много, очень много. Во всяком случае, они помогут удержать Обетованное. Но потом ему, Ракоту, нужно будет идти дальше. В своё время для победы над Ямертом одних лишь Легионов ему не хватило...
О да, он понемногу, без лишней спешки, творил их вновь. Творил с целью помочь брату справляться с натиском хоть бы и тех же быкоглавцев, запродавших, судя по всему, души то ли Дальним (скорее всего), то ли ещё кому.
152 •и—■—•—■—н-и—i———м-м—■» «—м-
Он творил их в силу доступности для него Тьмы. Не перенапрягаясь, не пытаясь смешать и возмутить магические потоки, довольствуясь той частью Мрака, до которой мог дотянуться. Гнёзда и выводки чудовищ возрождались по всему Упорядоченному, но сейчас он мог много, много больше. Несравнимо больше.
Теперь у него был не только Кипящий Котёл, нет, а сами эманации Тьмы, её манифестации. И да, теперь он поступит по-иному, когда тут и там, во мрачных мирах вновь начнут поклоняться ему. Поклоняться ему, возводить храмы ему — повсюду. Теперь, будучи Новым Богом, он сумеет предотвратить... кровавые кошмары, он не допустит гекатомб человеческих жертв в свою славу, мучений слабых, их пыток, ужаса и смерти.
Он будет богом воинов, а не палачей.
Они будут сражаться в его честь, и он позаботится о своей собственной, проклятье, Валгалле!
Гм, не забыть бы о валькириях, что станут управляться там, приводить героев и чествовать их...
И Райна сделалась бы их предводительницей!
Эх, мечты...
Но пока у него есть лишь его Легионы, и окружённое врагами Обетованное, да брат Хедин, заключённый в темницу его собственных чар...
Охранные и сторожевые заклятия вытягивались стройными рядами. Пусть никто не дерзнёт приблизиться к ним, даже Сигрлинн, даже брат Хедин — до срока.
Ракот пел, вернее рычал, старый, низкий, словно из одних басов, марш орков, что те любили орать на его службе. Тьма вокруг Котла обретала формы. Алые глаза вспыхивали во мраке — во множестве; воинство выстраивалось в бесконечные колонны. Ещё немного, ещё чуть-чуть — и Тёмные Легионы устремятся к Обетованному.
«Держись, брат, я иду!»
ГЛАВА 4
Новые обязанности Матфея Исидорти и впрямь оказались не слишком обременительными. Как и велел господин Кор Двейн, бывший клирик справился на кухне, что позволено знатной пленнице, а что — нет, после чего отправился к ней, захватив большой кувшин холодной воды и — после краткого размышления — бутыль красного вина с бокалом тонкой работы. Слуги равнодушно глядели на его приготовления, и отчего-то Матфей жарко покраснел.
А. Понятно. Изначально пальцы его потянулись ко второму фужеру.
Он поспешно, точно обжёгшись, отдёрнул руку. И взял с собой только один....
У господина Кора Двейна заклятия сбоев не давали. Матфей в точности следовал инструкциям волшебника, и, не успев и глазом моргнуть, очутился на серой шелковистой траве, под клубящимся синим туманом, пронизанным огнистыми червями.
Царица Теней сидела, целомудренно опустив на грудь волну чёрных волос и поджав под себя босые ноги. Руки она положила на колени, словно стараясь прикрыться. Получалось эго у неё по-прежнему плохо, и Матфей с трудом заставил себя смотреть ей в глаза, а не на иолунагие бёдра.
— В-вот, — выдавил он наконец. — В-вода. И... и вино. Тебе.
Пленница благодарно улыбнулась и кивнула.
■Н-И--—•— И-И--— ►
— Вода и вино. Спасибо тебе, ученик Матфей.
— Я хотел также спросить, какой еды тебе бы желалось...
— Ничего особенного. — Она слегка пожала плечами, и ресницы её затрепетали. — Немного фруктов, если не трудно. Самых обычных. Зелёных яблок. У господина Кора Двейна наверняка ведь нет в них недостатка?
— Недостатка нет, — с трудом выговорил Матфей, сглатывая и глядя себе под ноги. — Яблоки, зелёные, хорошо. Я принесу. Но, может, чего-то ещё? Мяса? Хлеба? Сыра?
— Дорогой мой тюремщик, твой наставник совершенно прав. Еда для меня не имеет большого значения. Хотя этому телу, действительно, станет несколько легче. Хлеба и сыра тогда, если можно.
— Можно, — отрывисто сказал Матфей, не дерзая взглянуть лишний раз на розовые покатые плечи и стройные ноги, на маленькие ступни с поблескивающими ноготками пальцев, которые так хотелось попело...
«Ты ума лишился!» — заорал он на себя.
— Хорошо, — проговорил он снова. — Яблоки, хлеб и сыр. Я скоро вернусь.
И действительно вернулся — с плоской чашей, полной яблок, деревянной дощечкой с нарезанным сыром и свежим хлебом.
— Спасибо тебе, Матфей, — ласково взглянула Царица Теней. — Я попросила бы тебя и ещё об одном... но не знаю, разрешил ли тебе подобное твой господин...
— Что именно? — выдавил Матфей, не решаясь поднять глаз. «Скоро, — подумал он, — я все до единой складки и швы на собственных портах изучу...»
— От моего платья остались одни воспоминания, — вновь улыбнулась она. — Я не хотела бы... смущать тебя. Прошу, нельзя ли мне попросить хоть что-то, прикрыть... э-э-э... мою почти полную наготу?
Уши и щёки Матфея пылали, а взгляд словно прирос к носкам его собственных сандалий.
— От моего платья остались одни воспоминания, — вновь улыбнулась она. — Я не хотела бы... смущать тебя. Прошу, нельзя ли мне попросить хоть что-то, прикрыть... э-э-э... мою почти полную наготу?
Уши и щёки Матфея пылали, а взгляд словно прирос к носкам его собственных сандалий.
— Я... сделаю... всё... — хрипло выдохнул он. И вдруг добавил, сам не зная, почему и отчего:
— Моя... госпожа.
— Госпожа? — Она подняла брови. — Нет, нет, мой добрый Матфей. Не зови меня так. У тебя уже есть господин, и я... не хочу, чтобы твоё мягкое сердце навлекло на тебя беду. Не делай ничего, что запрещает тебе волшебник Кор Двейн. Я сама есть причина всех моих несчастий. Ступай теперь, да испроси, если сумеешь, для меня плащ, пелерину или мантилью.
— Д-да, госпожа. — И Матфей почти бегом пустился наутёк.
И лишь поднимаясь по лестнице, вдруг сообразил, что повёл себя, словно слуга, получивший выговор.
«Ступай теперь, да испроси...»
Он вновь покраснел, теперь от мучительного стыда. Не может справиться даже с беспомощной полураздетой женщиной, лишённой магии, женщиной, что в полной его власти! Захочет — и высечет её розгами. Захочет... э-э-э... свяжет, и...
Тут мысли его вновь соскользнули на всякораз-личные «прельщения», так что ему пришлось пару раз ущипнуть себя за руку, пока не пришёл в чувство.
Зачем, зачем господин Двейн поручил ему это?! За что ему эго наказание?! Нет, он скажет ему, на следующем же уроке и скажет! Что лучше чистить хлев, или грузить мешки, или подметать двор, или... или что угодно!
Ник Перумов
*•—<-•—•—н~и—•—■—■—►
Зубы его стучали. Проклятье, проклятье, ну почему, почему он становится таким... ослом, когда смотрит на неё? Почему у него перехватывает дыхание, кровь бросается в голову, и нет никаких сил терпеть? Почему он чувствует себя дурак дураком?!
Или это новое испытание, назначенное ему господином Двейном?
Несколько мгновений Матфей ощущал едва ли не обиду. Разве он не был предан, разве не внимал он каждому слову учителя? Разве не повиновался во всём?
«Или ты не веришь наставнику? — вдруг подумал Матфей. — Так если ты ему не веришь — что же здесь тогда делаешь?! Какой же ты маг, если при взгляде на её полуобнажённые ноги теряешь всякое соображение?! Может, для того господин Двейн и послал тебя туда — чтоб ты научился бы справляться с этим искушением?»
С этими раздумьями не заметил, как и добрался почти до самого верха.
«Ох, ох, ну почему с искушениями непременно надо справляться?» — уныло гадал клирик, одолевая последний марш лестницы.
X ЕДИН, ВРАГ МОЙ. Т. II. .....Тот ПРОТИВ Н А с I» -и--—•— -н~и--—■— -м-н-—■— -и-
мый намордник, сипел, пытался выдохнуть огонь — но, разумеется, у него ничего не получалось.
Ирма, несмотря на разрешение Соллей, отдыхать не стала. Вытянувшись и поджав губы в подражание чародейке, вычаровала прямо перед собой небольшое зеркальце и принялась поправлять растрепавшиеся волосы. Лучше было б создать точную копию себя, которую можно поворачивать, крутить туда-сюда, тогда сразу видно, как выглядишь — со всех сторон, но такое у неё пока не получалось. Только туманное зеркальце.
Соллей подплыла, как всегда, не касаясь земли пальцами ног, закутанная в плащ из собственных густых волос.
— Неплохо. — Она кивнула на плавающее перед Ирмой зеркальце. — Поскольку эти чары я тебе не показывала, делаю вывод, что ты заглянула в кой-какие книжки из нашей библиотеки. «Все заклятья младой чаровницы», так? Не рано ли, дорогая моя?
Ирма покраснела. Да, заклятья там были... мягко говоря, и впрямь способные вогнать в краску. Читала она их с часто бьющимся сердцем; попыталась повторить, но хорошо получалось пока только вот это, с зеркалом.
— Простите, госпожа Соллей. Если вы скажете, я больше не буду.
Волшебница улыбнулась.
— Мы превыше всего ценим свободу, Ирма. И ответственность, что приходит с нею. Соразмеряй сама эти две вещи. Я не твоя мать, чтобы давать указания и воспитывать. Я учу тебя магии и требую, чтобы ты повиновалась мне в этом. Что касается остального... меня оно не трогает, ровно до тех пор, пока не начинает препятствовать нашим занятиям. Всё ясно?
— Да, госпожа. — Ирма поспешно сделала книксен.
Ник Перумов
158 -и—•—•—•—н~н—■—•—■—н-и—• ♦ •—
— Что ты сделала не так с драконейтом?
Девочка захлопала глазами.
— Не так? Но, госпожа Соллей... вы же сами сказали — «отлично»...
— Отлично от других. Не задирай нос, моя маленькая гордячка, это будет мне мешать, да и тебе тоже. Что, не видишь?
Ирма опустила голову. Проклятье, где, ну где она ошиблась?!
— Ты слишком сильно ударила его в самом начале. Ударила и взъярила, пришлось почти что оглушить, сильно рискуя повредить мозг, а он у драконейта и без того не слишком хорош. Когда повалила, принялась душить — помнишь? Куда резче, чем следовало. Опять же, едва не сломала ему трахею. Почему?
Ирма с досадой поджала губы. Сказать? Признаться честно, как она злилась, какая ярость охватила её, когда она представила, что вместо драконейта опрокидывает, связывает и взнуздывает эту заносчивую гордячку, Клару Хюммель?
Она не знала, почему так злится.
И от госпожи Соллей, разумеется, это не укрылось
— Сердишься? — Прохладная ладонь легко-легко коснулась плеча ученицы.
Врать не имело смысла. Ложь госпожа Соллей чувствовала мгновенно. И наказывала за неё.
— Сержусь, — выдавила Ирма.
— На кого? — безмятежно осведомилась волшебница.
— Н-на... неё.
Госпожа Соллей знала, кто имеется в виду.
— Почему, Ирма? Что Клара сделала тебе плохого? Благодаря ей у тебя теперь есть Серко, твой верный спутник. Клара начала тебя учить; если б не она,
не знаю, выбралась бы ты живой из Поколя. Так почему ты злишься?
Ирма насупилась, нахохлилась, словно мокрый воробей. Она сама не знала, почему злится, почему теперь так... плохо относится к госпоже Хюммель.
— Меня ты тоже станешь ненавидеть, м-м? — Госпожа Соллей взяла девочку за подбородок, заставила взглянуть себе в глаза.
— Н-не знаю, — опять же, еле-еле выдавила Ирма.
Волшебница чуть заметно усмехнулась.
— Честная малышка. Она, похоже, имеет привычку ненавидеть всех, кто сделал ей добро. Правда, судьба у тех, кто имел неосторожность причинить тебе зло, и вовсе незавидная. Мстишь ты быстро и беспощадно. Достаточно вспомнить трактир Свамме-гнома, который ты, недолго думая, сожгла вместе со всеми посетителями.
— Не со всеми, — упрямо буркнула Ирма. — Многие повыскакивали.
— Мне нравится твой дух, — спокойно сообщила госпожа Соллей. — И откровенность. Вот только ненавидеть госпожу Клару Хюммель совершенно нет никакой необходимости. Это будет тебе хорошим заданием — справиться с собственной к ней неприязнью. Дисциплинирует, приучает к самоконтролю, учит, как не дать чувствам возобладать над разумом. У меня на тебя большие, большие планы, Ирма, и я не могу позволить, чтобы подобная... ерунда помешала их осуществлению.
Голос златовласой чародейки становился всё суше и суше, всё холоднее и холоднее. Её ученица съёжилась под пронзающим ледяным взглядом, проникавшим, казалось, в самую глубь мыслей, и читавшим их, словно открытую книгу.
Ник Перумов
160 -и———м~м —————•——и-
Не найдя подходящих слов, Ирма решила, что лучше всего будет поклониться — низко-низко... нет, даже встать на колени и коснуться губами края волны золотых волос.
Госпожа Соллей слегка усмехнулась.
— Ты многое освоила за последнее время, моя дорогая. Жаль, события развиваются чуть быстрее, чем мне бы того хотелось, так что, как говорится, «доучиваться будешь в бою».
— В бою? — не поняла Ирма. — В каком бою, госпожа Соллей?
— В самом настоящем. Ученики бога Хедина, о котором я тебе рассказывала, угрожают... одному из наших предприятий. Мне придётся вмешаться. Тебя, дорогая, я беру с собой. Покажешь, на что способна.
Душа у Ирмы ушла не то что в пятки — она, похоже, в панике забилась глубоко-глубоко в песок арены.
— У-ученики бога Хедина? — пролепетала она. — Но, госпожа Соллей... вы же говорили... это лучшие бойцы, каких только видел свет...
— Именно. — Госпожа Соллей улыбалась и гладила девочку по голове. — Вот потому-то с ними ты станешь учиться особенно быстро. Нет лучших наставников, чем сильные, коварные, решительные враги.
— Но я же... но как же...
— Я сказала, Ирма, — суховато, но без гнева отрезала госпожа Соллей. — Мы отправляемся с тобой немедленно. Отправляемся налегке, мои братья откроют нам портал. Второй прыжок мы с тобой уже совершим сами. Почему?
— Э-э... чтобы нас не выследили по отголоску основного заклинания?
— Молодец. Да, именно так. Первый портал будет случайным. Второй — нацеленным. Однако, даже если бог Хедин и проследит, откуда мы явились в гости к
4-------М“Н-------Н--И-------►
его подручным, то вскрыть направление случайного портала не сможет даже он. Запомни хорошенько, моя дорогая. Два портала, из которых один — случайно направленный, это самое меньшее. Лучше бы три, а ещё лучше — четыре, но на это у нас нет времени. Что ты хочешь спросить?