Будь что будет, пусть я заболею тут и подохну! Мне уже все равно.
Я сама удивилась своему безразличию.
Я давно заметила, что мужчины с проблемами кожи не имеют проблем в постели. Но меня задолбали прыщи и рытвины на его лице. Не то чтобы их слишком много, но достаточно, потому что он ест жирное и жареное. Пора научить парня избавляться от мерзкой побочки!
Надо ему сделать очищающую маску. Я побаивалась получить отказ, но все-таки рискнула.
К моему удивлению, он был восхищен моей израильской косметикой с минералами Мертвого моря и долго не спешил ее смывать. В таком виде он был похож на австралийского аборигена, и я постоянно хихикала, но он сохранял серьезность. Похоже, для него эта маска имела какое-то мистическое значение, типа ритуала.
Когда я смыла грязь Мертвого моря, сделала ему массаж лица и втерла в кожу крем для жирной кожи, оказалось, что его лицо заметно посветлело. Не знаю, почему так произошло, но кожа стала гладкой и светлой.
Педро долго разглядывал себя в зеркало. Я сидела на бортике ванны и думала, что вот опять он мылся моим шампунем и опять не закрыл крышечку. И тут он опустился передо мной на колени, обнял мои бедра и положил на них голову. Педро вдруг стал трогательным и беззащитным, как ребенок или ветхий старик.
– Я так люблю читать Паоло Коэльо, – задумчиво произнес он.
– Ты читаешь книги?
– Да. Я читаю, когда дома один. По вечерам.
Вся его круть выветрилась. Даже лицо изменилось. Шея стала тоньше.
Я гладила его голову. Захотелось покормить его с ложечки, как слабого больного. Что случилось, я так и не поняла. Но это был самый пронзительный момент наших отношений.
Потом он снова вошел в свою норму, стал черным и сильным мачо.
Но почти каждый день мазался моим кремом.Телефон в номере внезапно зазвонил. Кто бы это?
От скуки я решила снять трубку.
Взволнованный голос заговорил по-испански сбивчиво и горячо:
– Por favor, entreguen Pedro que era traicionado por el amigo. [1]
– Я ничего не понимаю. Говорите по-английски, пожалуйста.
– Aledi ha informado la policía sobre la mercancía, y ahora Pedro buscan. [2]
– Я не понимаю того, что вы говорите. Подождите, я запишу ваши слова.
– Lo entreguen más rápidamente, [3] – сказал голос на том конце провода и исчез.За окном прогуливается кубинская девушка, одна из тех, кто участвует в вечерних шоу. Рядом с ней идет полицейский. Она мирно беседует с ним и при каждом шаге раскачивает руками, словно качелями, как делают дети. У нее это получается удивительно сексуально.
Зачем мне с детства объясняли, что размахивать руками при ходьбе недопустимо?
Я перед зеркалом безрезультатно пытаюсь повторить ее походку и движения, пока она не скрывается из виду.Мой шампунь снова валяется не закрытый и почти весь вытек. Черт бы подрал этого Педро! Чем я здесь буду мыть волосы?
Алехандро пришел с отпечатком перламутровой помады на щеке. Я подвела его к зеркалу. Он не сразу понял, в чем дело.
– Ми рейна! Ко мне подошла девочка из шоу и стала умолять, чтобы я нашел ей работу. Я ее познакомил с итальянцами. С теми, которых ты знаешь. Они предложили ей сто куков за троих и ужин. Вот она и расцеловала меня. Она предлагала мне треть этих денег, но я не взял. Ты увидишь их сегодня за ужином. Раньше бы я взял половину. Теперь нет. Я завязал с чикос, с проститутос, с коко. Только ты.
За ужином в компании итальянцев действительно появилась та самая девушка с перламутровой помадой. Она молча ела и не смеялась на их шутки. Очевидно, работа не доставила ей никакого удовольствия.– Сегодня мои друзья расспрашивали меня о тебе. Они завидуют. Чтобы они успокоились, я сказал, что ты уехала, но ты по-прежнему в моем сердце.
За соседним столиком нас поджидали любопытные немки. Обе в белой одежде и в макияже.
Обмен выразительными взглядами. Они поздоровались.
– Вы говорите по-испански?
– Нет.
– Как же вы понимаете друг друга?
– Прекрасно!
– Мы говорим по-английски, – показал свои зубищи Алехандро.
– А мы говорим по-испански! – выложили немки свой козырь.
– Вот из сюрпрайз! Я не могу поверить, – заржал Алехандро и отвернулся.
Я почувствовала себя воробьем, который ухватил слишком большой кусок хлеба, и вся стая пытается его отнять.
День моего отъезда стремительно приближается. Как только я уеду, эти бабы набросятся на него, словно пираньи.
– Завтра едем в Гавану. Хочешь осмотреть музеи? – спросил Алехандро.
До моего отъезда оставалось полтора дня. Фактически завтра наступают последние сутки. Я боялась об этом думать. Музеев не хотелось.
– Люди интереснее, чем музей.
– Это точно! – довольно хмыкнул он и почему-то посмотрел в сторону полицейского, который ужинал за дальним столиком.
Он вытер губищи салфеткой:
– Завтра утром едем в Гавану. Здесь слишком много любопытных. Собери чемодан с вечера. Оставим его у знакомых.
Я уже привыкла, что он не знает вопросительной формы и говорит в утвердительной манере. Но возражать нет смысла! Сбежать от любопытных взглядов и отельной рутины – совсем неплохо.
– Надо расплатиться за отель.
Несколько дней назад я уже пыталась рассчитаться за отель, чтобы не возникло никаких недоразумений в последний момент. Но куков в достаточном количестве у меня не было, а евро здесь брали по такому грабительскому курсу, что мы решили поменять их на материке в банке.
– Не беспокойся. Разменяешь деньги в аэропорту, там самый хороший курс.
– Но платить-то надо, когда съезжаешь?
– Я договорюсь, что привезу деньги позже.
Я уже привыкла, что Алехандро не платит в ресторанах и за такси, что везде у него связи, но с отелем этот номер не прокатит. Так я ему и сказала.
Он рассмеялся:
– Ми рейна! Это коммунизм! Убери свои деньги в карман и забудь про них.Когда мы встали из-за стола, к Алехандро подошла шоу-герл и сообщила, что одна женщина, француженка, ищет гида за очень хорошие деньги.
Алехандро нахмурился:
– Поищи ей кого-нибудь. Я не буду этим заниматься. – Когда девица отошла, он сказал: – Они думают, что меня можно купить. Но я не проститутос!
Я расцеловала Алехандро на виду у всего ресторана.
Полицейский покосился на нас.
– Амиго, это моя любимая девушка, ми рейна! Я не проститутос, не хинетеро! – заявил он полицейскому, выходя из зала.Мы вышли прогуляться. И в этот райский закатный час встретили парочку счастливцев. Белая француженка и темнокожий кубинец шли в обнимку по кромке прибоя. Молодые и красивые. На ее голове трепетала фата. Они сегодня поженились. Алехандро шапочно знал этого кубинца, и мы подошли поздравить молодых. Их лица светились блаженством. У нее на шее болталась серебряная снежинка на ремешке, которая почему-то врезалась мне в память.
– Давай с ними сфотографируемся?
– Давай.
– Ми рейна? Ты что, загрустила? – спросил Педро, когда пара ушла.
– С чего ты взял? Все прекрасно!Глава 3
Вопреки сложившемуся обычаю Алехандро разбудил меня с первыми лучами солнца. Оказалось, что ночью он отдал мой чемодан знакомому, который отвез его в Гавану.
– Катер ждет нас на берегу.
– Зачем так рано? Я хочу поспать! – разозлилась я.
– Ми рейна, сегодня будет жаркий день: лучше добраться до Гаваны, пока солнце не сильное. – Он уже надевал мне через голову платье и торопливо застегивал на моих ногах сандалии.
– Э! Я хочу принять душ!
Огромное алое солнце медленно выползло из-за пальм, расцвечивая океан пестрыми бликами. Голубой, сине-зеленый, оранжевый – сменяются как в калейдоскопе.
Человека, который должен был ждать нас на катере, не было. Наверное, мы опоздали.
Так как я была не в курсе деталей договора с этим человеком, то совершенно не понимала, чем это грозит. Пока Алехандро метался по берегу, я тупо смотрела на воду. Всякий раз, когда я не сплю до полудня, а это бывает крайне редко, я поражаюсь, как прекрасен, извините за банальность, рассвет.
Наконец появился Педро и объявил, что он разыскал какую-то рыбацкую лодку. В результате до побережья мы шли на веслах, и, когда сошли на берег, солнце уже было высоко. Некоторое время мы топали пешком между лачуг с изгородями из огромных цветущих кактусов.
В какой-то момент стало казаться, что мы идем среди кактусов бесконечно долго, может быть всю жизнь.
Меня слегка мутило после лодки. Алехандро был, напротив, в прекрасном расположении духа и пел песни. Вокруг никого не было.
Вдруг, как из-под земли, появилась мулатка на шпильках в розовой мини-юбке с крашенными в блонд, прямыми волосами. На ее топике сияла, переливаясь на солнце, надпись из страз «Kiss me», под которой выпирали арбузные груди.
Я впервые видела кубинку, настолько похожую манерой одеваться на русскую гламурную девушку. Сходство довершала большая бутылка «Столичной», которую мулатка несла в руках.
– Эй, это что у тебя, водка? – спросил девицу Алехандро.
Она кивнула.
– Видишь, я тебе говорил, у нас на Кубе очень любят русскую водку!
– А у нас любят мохито. – Я сказала это почему-то по-русски и улыбнулась девушке, уверенная, что она меня понимает.
– Ми рейна? Что с тобой?
– Жарко. Как можно в такую жару пить водку? – произнесла я опять по-русски.
– О боже! Для тебя это уже сильное солнце! – Алехандро вмиг посерьезнел.
Тут же, как по щелчку пальцев, появился рикша на ржавой велосипедной повозке. Шорты буквально сваливались с его вдавленного живота.
Дреды лишь развевались на ветру, а на спине, покрытой татуировками, выступали капельки пота, пока он вез нас в Гавана-Вьехо.Стоило нам распрощаться с рикшей, тут же Педро встретился знакомый. Тоже с дредами и в красной майке с зелеными полосами.
– У Мигеля отличный тир, – сообщил Алехандро.
Мы вошли под тень увитого лианами козырька и оказались в тире, где роль мишеней выполняли банки из-под колы.
В углу сидел зелено-желтый какаду и бормотал что-то по-испански. Почти после каждого выстрела он распускал свой гребень и пронзительно кричал.
Я вложила в выстрелы всю свою злость на то, что в скором времени мне предстоит уехать, и попала в семь банок из десяти, к большому удивлению Алехандро.
– Ми рейна из России, – с гордостью сообщил он Мигелю.
Тот присвистнул и ткнул пальцем в надпись на ржавом прикладе. «Pioner», – прочитала я.Завтракали мы в патио на крыше отеля «Амбос мундос», где живал старина Хем. Алехандро решил наверстать упущенное по части оказания мне услуг гида. Он явно старался утопить в туристическом угаре горечь близкого расставания.
На выходе нас ждала повозка, запряженная лошадью. Вся ее упряжка была разукрашена цветными помпонами. Мы отправились осматривать достопримечательности.
Потом, прячась от жары, засели в баре «Флоридита» и принялись набираться коктейлями.
Старина Хем бывал и здесь, о чем свидетельствовали многочисленные фотографии и статуя из бронзы, чуть выше человеческого роста: Хем с самодовольной задумчивостью опирается на стойку бара.
Бармен в красном костюме и белом фартуке, шарашил на стойке бесконечную вереницу дайкири «Маргарита», выставив треугольные бокалы длинной чередой. Цвет его костюма навел меня на предположение о происхождении пиджака Алехандро.
У стойки собралась очередь алчущих, но стоило нам махнуть бармену, как он подошел принять заказ.
В меню насчитывалось около двадцати наименований дайкири, причем все хотелось попробовать. Я попросила дайкири «Папа Хем», придуманный самим писателем, но бармен покачал головой.
– Это невкусный коктейль. Грубый. Попробуйте лучше дайкири «Мулато»!
Время от времени к «Флоридите» подкатывают автобусы с туристами, и бар наполняется возгласами на разных языках, в том числе:
– Никола, тэ будэ дайкири за пять пэсо?
– За пять пэсо? Нэ буду!
Музыканты, затаившиеся в углу, распознают по разговорам, откуда туристы, и бацают хит этой страны, обходя всех с шапкой. Услыхав русскую речь, они сыграли первые аккорды романа «Очи черные» и сразу пошли с шапкой; далее эту музыку продолжать не стали.
– Почему они замолчали? Это что означает? Особое отношение к русским, что ли?
– Да нет, просто они дальше не знают, – рассмеялся Алехандро.
Посетители постоянно меня трогали за плечо и совали в руки фотоаппарат, знаками показывая: мол, «Щелкни нас с Хемом!». Потные, измочаленные жарой женщины старались скроить наиболее сексуальную мину. Многие оставались недовольны своим изображением. Просили переснять.
Когда очередной поток туристов загрузился в автобус и стало тихо, Алехандро меланхолично произнес:
– Люди приезжают и уезжают… – Его глаза блестели от четырех выпитых дайкири. – Еще коктейль?
– Да нет, мне, пожалуй, хватит.
Несмотря на пеструю, бурлящую атмосферу заведения, ужас моего отъезда холодными пальцами сжимал мне горло.
– Для меня важна ты! Не деньги! Не Москва! А ты! Понимаешь? – Алехандро уставился на свой пустой бокал.
«Если бы тебе нужны были деньги, все стало бы проще для меня. Да и для тебя тоже. Я дала бы тебе денег и спокойно уехала. А сейчас, когда мы затащили друг друга в ловушку чувств, они держат нас сильнее, чем деньги».
Так я подумала, но вслух неожиданно для себя крикнула бармену:
– Еще дайкири!
Мы чокнулись бокалами.
– На здоровье! – сказал по-русски Алехандро. – Пойдем теперь в бар «Бодегита», там тоже бывал папа Хем.
– Этот человек пометил всю Кубу.
Выпили.
– Мы с тобой, как два утопающих, тянем друг друга за волосы на дно… – Он засмеялся, и я добавила: – На дно алкоголизма!
Шатаясь, мы вошли из бара и запели.
– O, show us the way to the next whisky bar…
– Хватит пить, – вздохнула я, – а то закончим дни в сумасшедшем доме, как Хем.Мне вдруг пронзительно захотелось показать ему Москву. Нескучный сад, где в хорошую погоду проходят уроки танцев, а на лавочках пешеходного моста сидят влюбленные и играют в буриме и шарады.
Коко-такси – мотороллер с футуристической круглой крышей в стиле шестидесятых годов, под которой может разместится двое туристов. Алехандро замахал руками: ему этот шарообразный вид транспорта казался несолидным.
– Пожалуйста! Папочка! Я обожаю коко-такси! В машине грязно и душно. А здесь панорамный вид! – Я полезла в шарик.
Мы мчались на приличной скорости, мое платье развевалось, и сердце замирало на поворотах.
Алехандро несколько раз удавалось хлопнуть по ладошке встречных знакомых, а с одного сорвать шляпу и ловко метнуть ее владельцу в руки.
Мы остановились у русского консульства, где я снова читала во взглядах молчаливое неодобрение.
Оказалось, что приглашение можно прислать только из Москвы. Оформление визы занимает месяц.
Я пообещала Алехандро, что пришлю ему приглашение.
– В Москве я буду работать. Не буду сидеть без дела. Я могу работать поваром, учителем сальсы. Ты говорила, что я выгляжу, как фотомодель. Может быть, я буду сниматься в клипах?
– Ты только не обижайся, но лучше всего у тебя получится работать в сфере эскорта и секс-услуг. У тебя есть в этом несомненный талант.
Он помрачнел и задумался.
– Ты что, хочешь, чтобы я работал проститутос в Москве?!
– Спокойно! Я только сказала, что это реальный способ заработать деньги. В Москве жизнь очень дорогая. Тебе придется снимать жилье, одежды понадобится больше, чем здесь. Я уже не говорю о том, сколько стоит билет из Гаваны в Москву…
– Ты что, хочешь, чтобы я работал в Москве проститутос?!
– Нет. Я этого не говорила. Просто у тебя нет денег.
– Я не хочу быть проститутос, хочу быть фотомоделью. Понятно? Я буду фотомоделью…
– Да, да, милый, успокойся.
– Я не беру деньги за секс, понятно?! Я мужчина!
– Если бы ты хоть немного говорил по-русски…
– Когда в Москве я буду сидеть в баре и женщины будут спрашивать меня: откуда вы? Я им отвечу: добро пожаловать в мою страну, там много мужчин, но для меня существует только одна женщина. – Я лучше буду умирать с голоду, чем стану проститутос!
На этих словах машина, которая везла нас, налетела на выбоину в дороге и развалилась. Отлетело колесо, а от бампера оторвалась никелированная железяка с клыками.
Водитель, чертыхнувшись, побежал ловить колесо, которое покатилось к парапету и скрылось в брызгах набежавшей волны.
По небу бешено неслись облака, время от времени скрывая солнце, а волны намыли на Малекон горы водорослей и ракушек. Места, где волны слишком заливали дорогу, были огорожены мешками с песком.
У развалившейся тачки сразу собрались люди и стали давать советы по ремонту. Колесо быстро поставили на место. Но с железякой дело застопорилось, уж слишком сильно она проржавела.
Мы потоптались и решили идти пешком.Многие, завидев Алехандро, спешили перейти через улицу, чтобы поздороваться.
– Люди, когда видят нас в вдвоем, завидуют нам! – Он отгонял парней довольно грубо. – Пипл Кахакинта в своем репертуаре. Все просят одолжить денег. Говорят, что умирают с голоду.
– Может быть, дать им денег?
– Ни в коем случае! Я им сказал, что ты не туристка какая-нибудь!
– Не важно, кто я, если люди голодают…
– Ми рейна, не будь наивной! Они не голодные. Им просто не хватает на коку. У них родители живут в Майами, одежду им модную присылают и деньги. А они целыми днями болтаются по Малекону, знакомятся с тури и клянчат денег. Это типа национальный спорт.
– А ты?
– Что я? Я не такой! Я не нюхаю кокаин. Если у меня появляются деньги, я несу их в семью.
– У тебя же нет семьи?
– У меня есть сестры, братья, племянники…Мы добрались до оживленной зеленой улочки, уставленной кадками с пальмами. В большой трещине на асфальте валялись куски мрамора и изразцов, отвалившихся от зданий.
Я заметила изразец с забавным орнаментом: оранжевое сердце, окруженное зеленоватым венком. Захотела его поднять.
Не успела нагнуться и протянуть руку к трофею, как буквально из воздуха появились чумазые мальчишки, словно маленькие стражи сокровищ, таившиеся где-то в щели. Они схватили изразец и начали протирать его от пыли собственной одеждой. Получив песо, маленькие чертенята вручили мне оранжевое сердце.