- Сел…
Почему с его губ сорвалось это короткое, нежное, как первое прикосновение, дозволенное лишь близким имя, Брант и сам не понял. Может, оттого, что давно хотелось назвать её именно так, а еще подхватить на руки, прижать… и, ничего не говоря, слушать, как бьется рядом сердце любимой…
Девушка остановилась и капитан, в три прыжка догнав ее, замер рядом, ожидая движенья или слова. Однако, так и не дождавшись, решился осторожно, затаив дыхание, заглянуть в милое лицо.
- Се-ел! - Потрясенный рык вырвался из горла при виде наполненных слезами глаз и закушенной губки, руки сами подхватили её так, как мечталось, прижали к груди, - ну что ты… Сел?!
- Зачем… - уткнувшись лицом в форменный камзол, горько всхлипнула девушка, - зачем ты на него бросился?
В сердце капитана махом вонзилась сотня ножей. Вот дурак, и как только могло прийти в голову, что она плачет о нем?
- Я ничего бы ему не сделал… - глухо пробормотал Брант, пытаясь потихоньку отстранить девушку от себя, - не плачь, пожалуйста… ну хочешь… я сам с ним поговорю?
- Зачем? - Сел изумленно подняла на него заплаканные глаза, - я уже поговорила… он мне во всем признался…
Почему вокруг так резко потемнело? И что стало со свежим морским ветерком, что им так трудно стало дышать… а ведь нужно еще и что-то говорить… нелепо стоять перед нею столбом.
- Я рад за вас, - собрав всю выдержку, сухо пробормотал капитан, - его светлость Дорданд очень достойная партия для вашего высочества… примите мои искренние поздравления. Благодарю за помощь, вы были очень добры. А теперь прошу позволить вас покинуть… мне нужно выяснить подробнее круг моих обязанностей…
Бездушные и безликие официальные слова сами, без его ведома складывались в ничего не значащие фразы, возводя между ним и Риселлой невидимую и непреодолимую стену отчуждения, за которую он больше никогда не собирался переступать.
Говорят, обидно прожить всю жизнь и не узнать истинной любви. Возможно это и так, но в тысячу раз больнее, полюбив всем сердцем, узнать, что твоя любовь не взаимна. И что тебе уготовлены долгие, как вечность, дни, месяцы и годы горького как полынь, и холодного, как осенний ветер, одиночества.
С сожалением выпустив из объятий оторопевшую Риселлу, капитан церемонно поклонился, щелкнул каблуками и шагнул навстречу своему безрадостному будущему, в котором никогда не будет её.
Травница потрясенно смотрела на уходящую в сумрак подтянутую и неестественно прямую мужскую фигуру и в ее душе вскипала свежей болью еще не успевшая затянуться рана. Сел судорожно выдохнув, яростно смахнула с ресниц жгучие слезинки, не слишком ли часто он стал от нее уходить вот так демонстративно?!
Ну, вот что она снова сделала не так, ведь все началось так прекрасно! Не почудились же девушке горячие и ласковые ладони, так крепко и бережно сжимавшие ее талию? Что изменилось в один миг, где она допустила ошибку? И допустила ли?
А может, это он опомнился, передумал, как тогда… решил, что не стоит с ней связываться?!
Риселла чувствовала, как где-то в груди, в голове, в каждой клетке ее тела зреет протест.
За что он так? Ну, допустим, в обед она была виновата сама… но почему Брант так обиделся сейчас? Даже глаза стали темнее… а залегшая возле губ складка просто кричала о боли… каждая знахарка это знает. Вот кто бы сказал, откуда она?
Ведь даже нескольких внятных слов не сказал… нес какую-то чушь про герцога и про радость…
Что?! Чего он себе снова придумал, и причем тут Дорд, ведь он еще там, на водах, глаз не сводил с Милли, каким дураком нужно быть, что не понять этих взглядов?!
Тьма, как хочется догнать и со всей силы постукать кулачками по этой каменной спине, чтоб ему было так же больно и обидно, как ей! Но бегать за мужчиной моветон… да и шагает он широко, как цапля.
Что же делать? Кричать? Так Брант уже далеко, еще три шага и скроется за поворотом! И неудобно как-то тут кричать… а через миг будет поздно…
Словно кто подтолкнул Риселлу под руку, заставив привычным щелчком пальцев создать банальный воздушный смерчик, какими все травницы достают самые труднодоступные цветы и побеги.
Не ахти какой силы заклинаньице, но после нескольких дней, проведенных в обители, резерв Cел был переполнен энергией. И смерч получился гораздо больше обычного.
Вмиг догнал капитана, ударил в ненавистно вытянутую спину, крутнул вокруг себя и шваркнул об лохматый ствол пальмы. Так резко, что Брант не удержался на ногах, а Риселла от испуганного вскрика.
Не помня себя, травница опрометью бросилась к озадаченному странным падением капитану, налетела на него как раз в тот миг, когда он поднялся на ноги.
- Больно? Где больно? - бормотала испуганно, торопливо ощупывая руки и шею своей жертвы, не замечая, что щеки мокры от слез.
- Здесь… - осторожно взяв в свою крепкую руку ее ладошку, Брант приложил к груди в том месте, где взволнованно колотилось сердце, а второй рукой осторожно обнял девушку за талию, - уже целый год болит. Почему ты плачешь, Сел?!
- Потому… - она еще сердилась, и не успела оправиться от испуга, иначе никогда бы так не сказала, - потому что чуть не убила человека…
- Неужели тебе меня жаль? - вспомнив совет магистра, Дрезорт пытался выяснить все интересующие его вопросы, но Риселла почему-то снова начала хмуриться.
- Сама не знаю. - Ответила девушка уклончиво, злясь про себя на капитана, он что, ждет, что она первая начнет признаваться в чувствах?
Так не дождется. Леди Тренна всегда твердила, что первым должен признаться мужчина. Девушки, первыми выдающие свои сердечные тайны, легко могут попасть в неловкое и даже смешное положение.
- Сел… - капитан начал понимать, что что-то снова идет не так, но никак не мог сообразить, почему?!
Вроде он далеко не мальчик и с женщинами всегда умел себя вести так, что они просто таяли от восхищения. Отчего же с единственной, по-настоящему нужной ему девушкой, никак не может выяснить простого, но так важного для него обстоятельства?!
- Что? - не отнимая ладошки от его груди, пробормотала травница.
- Я хочу спросить одну вещь… только мне нужно видеть твои глаза… - Дрезорт оглянулся в поисках более светлого места, - не возражаешь, если мы пойдем в ту беседку… там горит лампа?
Сел только плечами пожала, единственное, чего ей хотелось, это чтоб он больше никогда не уходил… только сказать это она никогда бы не отважилась, несмотря на свой бойкий характер.
Капитан сделал в сторону беседки шаг и вдруг ясно понял, что не хочет выпускать девушку из объятья, и не хочет, чтоб она убрала с его груди свою ручку.
Легко подхватил Риселлу на руки и понес, с каждым шагом все больше убеждаясь, что мечтал об этом целый год. А может и много дольше, только не знал, какой она будет, его любимая.
- Брант… - вдруг пришла в голову Сел здравая мысль, - а зачем тебе мои глаза? Ты думаешь… я буду лгать?
- Нет… - он остановился только на пороге беседки, - мне хочется видеть… выражение твоих глаз… когда я буду ждать ответ на свой вопрос.
Шагнув под лампу, Дрезорт заглянул в лицо Риселлы и как-то несчастно спросил:
- Ты… простила меня за тот случай? Я не хотел… ничего плохого. Хотел просто поцеловать… ты была такой хорошенькой… прости.
- Ладно… прощаю, - в голосе травницы звучало разочарование, - можешь отпустить меня.
- Нет, - тренированная интуиция просто кричала что он снова сделал ошибку, - не отпущу. У меня есть еще вопросы.
- Много? - В голосе девушки звучала обида.
- Очень! - Начиная злиться на Гиза за добрый совет, сообщил Брант, и сел в кресло, - и первый вопрос, на что ты сердишься? Нет, я понимаю, что еще не сделал ничего такого, чтоб ты смогла меня полюбить, но у меня пока просто не было возможности. Ты все время с Милли и все время меняешь города, дома и личины… у меня нет возможности за тобой гоняться. Да и букеты ты не принимаешь, не говоря о подарках. Ты не ответила мне ни на одно из двенадцати писем…
- Семь, - оскорбленно поправила Сел, чувствуя, как в душе от его признанья распускается огромный и яркий цветок счастья, но, вовсе не собираясь сразу объявлять об этом Бранту, - я получила только семь… интересно, куда делись остальные?! Ну дядя… если это его проделки!
- Ты зовешь Людвига дядей?
- Ну он же мне родственник… и всегда заботился. Подарки и игрушки покупал наравне с Милли… так что там с письмами?
- Ты их читала?
- Да… - пряча счастливые глаза, кротко призналась Сел, так приятно было видеть его волнение.
- И ни на одно не ответила…
- Я не умею сочинять ответы… а что ты еще хотел спросить?
- Ты еще на эти вопросы не ответила.
- Я уже забыла… - слукавила Риселла, - про что они были? Вроде про цветы?
- И про цветы и про подарки и про письма и про…
- Тсс, - травница нежно прижала пальчик к губам капитана, - хватит. Ты уже задал слишком много вопросов. Теперь моя очередь. На что ты обиделся утром - я знаю. Но они маги… эти Эр-Маджарские красавцы, нельзя было допустить между вами драку. За что ты бросился на герцога, я тоже знаю, он признался, что хотел заставить тебя ревновать. Но вот почему ты так стремительно ушел из беседки… я очень хочу понять?!
- Сел… - сообразив, как неверно истолковал слова травницы, Брант издал короткий стон, - тогда у меня остался только один вопрос, зачем тебе такой недогадливый и ревнивый капитан?!
- Вообще-то мне его пока никто не предлагал, - сокрушенно вздохнула травница, и чувствуя, как руки Бранта крепче притиснули ее к себе, добавила, - но думаю, в хозяйстве пригодился бы.
- Риселла! Я предлагаю мою руку, верность и имя… предложил бы и сердце, но оно и так уже целый год принадлежит тебе, - с наигранной легковесностью объявил Дрезорт, однако его глаза с таким напряженным ожиданием следили за девушкой, что она не решилась шутить дальше.
- Беру. Нельзя же разлучать сердце с хозяином…
- Любимая… - Брант, наконец, сделал то, о чем мечтал целый год, бережно приподнял за подбородок зардевшееся личико Сел и прильнул к её губам в нежном и жарком поцелуе.
Глава 15
- Как это произошло?
Ленбар не услышал в интонациях магини ни малейшего волнения или сожаления, только холодное любопытство.
- Там дежурил знахарь, маг второго круга, просто для порядка. Рана у Хисса почти зажила, мы держали его под заклинанием сна, собирались утром приступить к распутыванию защитных плетений. Без этого невозможно было прослушать его мысли, а добровольно он ничего говорить не захотел.
- Еще бы, - хмыкнула Тренна, - он же не дурак. Был. Это конечно отвратительно, то что я сейчас скажу, но я рада… что его больше нет. С меня упало сразу три кровавых клятвы, Хисс всегда был крайне предусмотрителен.
- Рассказать можешь?
- Две ты и так знаешь. Что Аглесса его дочь, а не принцесса. И что Мирена ее мать. А третья - насчет Риселлы.
- А что такое с Риселлой?
- Это давняя и довольно длинная история, но пока Гиза нет, могу рассказать.
- Расскажи. Все равно когда-то нужно это сделать. Ковену, чтоб подняться на ноги, придется заключать союз со всеми правителями.
- Сейчас это будет нетрудно, все в шоке от открывающихся преступлений Вестура. Надеюсь, Сандерс не будет его защищать?
- А ты еще не знаешь, что глава уже подписал приказ о роспуске совета и передачи всего его имущества ковену? Вместе со служителями, охраной и прочими работниками.
- Откуда мне знать, мы с Гизом мотались на Битар, за герцогом, - фыркнула магиня и взяла с вазы сливу.
Но есть не стала, покрутила в пальцах, задумчиво изучая лаковую, подернутую сизой изморозью кожицу и вздохнула.
- Ну, слушай. Двадцать лет назад, темной ненастной ночью в Лижский монастырь, где я обучала группу девочек, тайком приехала Аннигелл. Вернее, прибежала, оставив во дворе дома, нанятого на подставного человека, свой экипаж. Чтобы обмануть приставленных Хиссом стражников, ей пришлось устроить целый спектакль, поменяться одеждой и амулетами со служанкой, выйти через черный ход и калитку для прислуги. Но мы обе отлично понимали, что все это ненадолго. Хисс умел распутывать загадки, не стесняясь ни в средствах, ни в методах.
- Она подозревала, что он собирается подменить ребенка?
- Нет, знала точно. Между их покоями были еще одни, никем не занятые и всегда запертые. Немногие знали, что они смежные. Однажды Аннигелл решила навестить Хисса среди ночи, у беременных часто бывает бессонница. Настроенные на королеву сторожки не подняли тревоги и королева потихоньку пробралась почти до самой спальни советника. До этого случая она никогда так не делала, и Хисс пребывал в уверенности, что и не сделает. Не доходя нескольких шагов, Анни услышала женский голос и оцепенела, не зная, что предпринять. Хисс не позволял ей устраивать сцены ревности, объясняя, что она сама сделала выбор и не имеет права требовать от него верности.
- Скотина, - процедил сквозь зубы Ленбар, - извини, я перебил.
- Ничего. Он не скотина… вернее, был не скотиной… а худшим из негодяев… но тогда я ещё мало его знала. Так вот… в спальне советника была женщина, она о чем-то умоляла Хисса и горько плакала. Анни поразила эта горечь, как она мне сказала… у нее только от звука этого плача сердце сжималось. И тогда она решилась выпить одно очень полезное зелье, усиливающее слух. Его специально варили для нее придворные алхимики, на переговорах или приемах бывает очень полезно подслушать перешептывания или замечания. Ну, в общем Анни выпила зелье и услышала разговор так четко, словно говорили совсем рядом с ней. Она призналась, что едва смогла дойти до кресла. У нее ноги подкашивались от услышанного.
Женщина умоляла советника отпустить ее и отдать ребенка, но Хисс был непреклонен. Это моя дочь, объявил он, и она достойна лучшей участи, чем домишко твоих родителей. Если хочешь быть рядом с дочерью - соглашайся на мое предложение, иначе на твое место найдется более умная женщина. А тебе придется уехать… очень далеко и навсегда. Не бойся… убивать тебя не станут… проклятый амулет сработает, но замуж выйти придется за того, кого я выберу.
- Но ведь королева сразу заметит, что ребенок не ее, - еще пыталась бороться несчастная, однако Хисс захохотал так злобно, что у Анни душа оборвалась. - Да вы ведь все такие дуры, заявил он, просмеявшись, вам кого дашь в первый момент, того любить и будете. Тем более что я позаботился обо всем заранее. Но это не твоя печаль. Ты заявишь, что твой ребенок умер, и я назначу тебя кормилицей, вот и будешь кормить и ухаживать, как прежде. Только никогда даже на миг не забывай, что она больше не твоя дочь, не то… сама понимаешь.
- Знаешь, о чем я жалею? - прорычал побелевший Ленбар, - о том, что он уже сдох. Мне было бы намного легче, если бы я сам его убил.
- Лен… прости, - немедленно покаялась Тренна, - я не знала, что ты так к ней относишься… ты же мне ничего не говорил…
- Я думал, это и так все заметили, - горько ухмыльнулся Ленбар, - но до этой минуты полагал, что она еще его любит… и не считал себя вправе лезть в её жизнь.
- Все мы делаем одинаковые ошибки, - с неожиданной горечью вздохнула магиня, - но знаешь, что самое обидное? Таково странное свойство человеческой натуры, мы совершенно не учимся на чужих промахах и несчастьях, нас не останавливают ни предупреждения, ни советы! Ничего! Раз за разом, поколенье за поколеньем девушки повторяют ошибки своих бабушек, снова и снова поливая слезами свою разбитую жизнь.
- Мужчины тоже, - мрачно подтвердил Ленбар, - и даже магам ничуть не проще… но ты не рассказала, причем тут Риселла?
- Я тоже хотел бы услышать, - шагнувший из портала Гизелиус устало шлепнулся рядом с женой, - уфф, как я вымотался… дайте что-нибудь выпить… а что у вас произошло?
- Хисланд сгорел. Какое-то неснимаемое заклятье, похоже на магию черных шаманов. Кому-то очень не хотелось, чтоб мы узнали его тайны, - пододвигая к магистру бокал с соком, пояснил Ленбар, - а есть не хочешь?
- Яблоко сгрызу, а ужинать будем на месте… только посижу немного, и пойдем, давненько я столько не бегал, - пробормотал Гиз, отставляя опустошенный бокал и вдруг резко обернулся к жене, - сколько клятв упало?
- Три, - благодарно улыбнулась магиня, приятно, когда так заботятся о твоих проблемах.
- Какие?
- Аглесса, Мирена и Сел.
- Первые две знаю… - задумчиво кивнул Гиз, а про Риселлу, как я понял, вы как раз беседуете… так что с ней?
- Ты остановилась на том, что в монастырь тайком пришла Аннигелл, - подсказал Ленбар, не желавший больше говорить о Мирене, свои ошибки он привык исправлять сам.
- Да, - понятливо кивнула Тренна, - королеве было еще больше недели до срока, но она знала, что потом будет поздно, Хисс с каждым днем усиливал охрану. Не скажу, что я легко согласилась на её просьбу, но когда узнала о причине… отказать не смогла. Я устроила Анни в самой дальней комнате, дала ей нужные зелья, и закрыла самыми надежными щитами, а сама поспешила к девочкам. На улице все сильнее разыгрывалась непогода, и это было нам на руку. Настрого наказав гувернанткам и горничным, чтоб заперли покрепче двери и ставни и ни на минуту не оставляли детей одних, я снова помчалась к Анни. У нее уже начинались схватки, и следующие несколько часов мне было не до воспитанниц и монастырских дел.
После полуночи родилась Милли, здоровенький и вполне доношенный ребенок. У меня словно камень упал с души, теперь никто не смог бы доказать, что девочка родилась преждевременно. Капая ее кровь на амулет королей, взятый тайком у алтаря, я чувствовала себя победительницей, но Анни, следившая за этой процедурой, разбила все мои иллюзии.
- Унеси её, и спрячь, - заявила она, отказавшись даже взглянуть на ребенка, - А мне принеси подкидыша или, мертворожденного и дай клятву, что сохранишь тайну до тех пор, пока я сама не разрешу её открыть.
- Да, вот до этого я не додумался, - признался Гиз и взял с вазы очередной фрукт, - никогда не предполагал, что Аннигелл на такое способна. А почему она Людвигу не сказала? Хотя… и так ясно, власти у него никакой не было, значит и защиты можно не ждать.
- Все правильно, - подтвердила Тренна и взглядом подвинула ему вазу с пирожными, муж уверял, что сладкого не любит, но тортов и печений мог съесть не меньше чем она сама, - но еще и Хисс все время старался их рассорить. Особенно после того случая, когда они ездили к Вольдеру с визитом, и застряли там чуть не на месяц, из-за сошедшей на перевал лавины. Вот именно этой лавине Милли и обязана жизнью… Хисс тогда оставался в Имганте, Генриетта его терпеть не могла.