– А, прямо как в «Записках на салфетках»! Я тоже читаю этого парня в Фейсбуке.
Я пристально уставился на него. Он что, шутит? Нет, не шутит. Он понятия не имел, что я и есть автор «Записок».
Я изумленно рассмеялся и сказал:
– Чувак, я и есть тот самый парень. «Записки на салфетках» – это моя страничка в Фейсбуке.
Он не мог в это поверить. Мы продолжали разговор о том, как важно для отцов поддерживать контакт со своими детьми и как записки на салфетках помогают это делать.
Когда мы закончили обедать, Дэвид попросил меня пройтись с ним до его машины. Он посмотрел на меня и сказал:
– Я просто хочу, чтобы ты увидел, что я на самом деле это делаю. – Он вытащил с заднего сиденья коробку для обедов, открыл ее и показал мне записку, которую положил туда для своей дочери накануне. Это была та самая записка, которую я запостил в Фейсбуке несколькими днями раньше: «Я люблю тебя. Сделай сегодняшний день потрясающим».
На меня нахлынула волна эмоций. Вот оно! То, на что я надеялся. И это действительно происходит. Я вдохновил человека поддерживать контакт с его ребенком.
Я был на седьмом небе от счастья.
Как случилось, что мы с Дэвидом познакомились? Что нас свело? Мы с ним до этого ни разу не встречались. Наш разговор был невероятно приземленным, и единственная причина, по которой мы заговорили о «Записках на салфетках», – мое упоминание о том, что я встаю по утрам спозаранок, работая над своим личным проектом.
Некоторые близкие друзья и коллеги порой говорили, что моими руками движет бог. Я не вполне понимал, что это означает. Просто писал для Эммы записки на салфетках и рассказывал о них другим. Я определенно не образцовый родитель или муж. Совершаю свою долю ошибок и страдаю теми же человеческими слабостями, что и любой другой человек. Делая это, я не ощущал себя ни святым, ни духовным. Да я даже не практиковал свою религию!
Моя жена не была воспитана католичкой, но всячески поддерживала духовную жизнь нашей семьи. Она отмечала все воскресенья, в которые мы не ходили к мессе. Я видел, что она дает мне возможность определиться, решить, когда я буду готов вернуться.
Мне и в голову не приходило, что именно Эмма станет инициатором нашего возвращения.
В школе вместе с ней учился один мальчик, который был симпатичен Эмме, как я заметил на нескольких пикниках и общественных мероприятиях, которые мы посещали вместе. Вероятно, для нее настала пора начать проявлять настоящий интерес к противоположному полу. Я не испытывал восторга оттого, что вступаю в эту фазу отцовства, но какая-то часть меня была тронута, увидев эту сторону жизни моей взрослеющей дочери.
Я не так уж много слышал об этом парнишке, но точно знал, что он посещает другую католическую церковь в нашем городе. Стало ясно, что Эмма по-настоящему запала на него, когда она небрежным тоном спросила, не сможем ли мы пойти к мессе в его храм.
Я улыбнулся и постарался не показать ей, что понял, в чем тут дело. И сказал: да, конечно, мы можем пойти к мессе в церковь Св. Марии.
Я был благодарен за свою беседу с отцом Дэном. Знание, что Бог в состоянии справиться с моим гневом, помогло мне показаться в церкви, не чувствуя себя лицемером. Я сидел и слушал слова Евангелия, Эмма приютилась со мной рядом, выворачивая шею, чтобы увидеть, здесь ли ее «друг». Темой проповеди было Евангелие от Матфея, 4:12–23. Я внимательно слушал притчу о том, как Иисус ходил близ моря Галилейского, призывая своих учеников отойти от их обычной жизни, и как они без вопросов последовали за ним. Я никогда не ощущал себя истинным учеником. Если Бог призывал меня, я всегда еле плелся.
Передав свое бремя в руки Божии, я стал ощущать легкость. Сидя на скамье, слушая проповедь, я пытался вслушиваться, чтобы понять, говорит ли со мной Бог. Куда Бог может вести меня?
Урок № 38Не спи с кем попало
Уважай себя. Уважай своего любимого. Мне хотелось бы думать, что однажды ты влюбишься в своего Единственного и будешь с этим человеком до конца своей жизни. Я уверен, ты тоже хочешь в это верить. Секс должен быть приятным занятием, но тебе необходимо ценить себя и свое тело. Более того, стоит строить отношения с тем, кто любит и уважает тебя.
Я хочу, чтобы ты любила. Я хочу, чтобы у тебя хватало уверенности и самоуважения. Не теряй контроля.
Круг третийЖизнь не обязана быть идеальной, чтобы быть удивительной.
Аннетт ФуничеллоГлава 13 «Шлепни крота» (или Я устал заставлять Эмму плакать)
Медленно складывая салфетку, я стер со щеки слезу. Иногда, пакуя обед для Эммы и надписывая для нее салфетки, я обнаруживал, что меня притягивают цитаты, которые мне необходимо было слышать, в которые мне необходимо было верить. А слезы текли потому, что теперь, в предрассветной тьме, я понимал, что мне хочется сдаться.
У меня снова рак.
У меня снова рак.
У меня снова рак.
Эти слова грохотали у меня в голове, точно ракетбол, отскакивая от стенок черепа и с каждым разом ударяя сильнее.
В конце сентября я прошел рутинное сканирование и в тот же день – биопсию. Сканирование должно было определить, есть ли у нас какие-нибудь «вопросы» с почками, а биопсия – оценить, не растет ли рак простаты. Я на несколько месяцев запоздал с проверкой. Но я ждал возможности оплатить прежние счета, прежде чем накопятся новые. Теперь наконец настало время выяснить, работает ли наше активное наблюдение.
КТ-сканирование выявило несколько «туманных» областей. Туманность я ненавидел. Туманность всегда означала новые исследования. Врачи рекомендовали МРТ. К этому времени регламент этой процедуры уже был мне известен. Я лежал в трубе, прислушиваясь к толчкам и шумам. Я не ожидал звонка на следующий день, поскольку МРТ была сделана только в восемь вечера. Однако врач позвонил мне в десять утра, чтобы сообщить, что у меня снова рак.
– У вас что-то на надпочечнике, – сказал он. – Мы можем влезть внутрь и сделать биопсию – или просто влезть внутрь и вытащить это. У вас имеется два надпочечника. Так что этот вам на самом деле не так уж нужен. Поскольку надпочечник расположен очень близко к почке, мы вполне можем предположить, что это распространился рак почки.
Доктор удостоверился, что у меня есть его сотовый номер – на случай, если я захочу о чем-то поговорить.
«Вот круто, теперь у меня есть номера мобильников всех моих врачей, – подумал я. А потом подумал: – Вот дерьмо, теперь у меня есть номера мобильников всех моих врачей».
Но завершил я разговор словами:
– Давайте сделаем это. Планируйте операцию. Вперед!
Мой врач ответил:
– Мистер Каллахан, я знал, что вы это скажете.
Я откинулся в своем офисном кресле и невидящим взглядом уставился в стену. Только-только начался новый учебный год – и вот вам, пожалуйста. Еще одна осень, еще один рак.
На этой неделе у нашей семьи было приподнятое настроение. Местная газета, «Ричмонд таймс диспетч», опубликовала статью о «Записках на салфетках». Я был глубоко тронут их интересом – и еще сильнее, когда увидел саму статью. Она занимала бóльшую часть первой страницы в разделе образа жизни и досуга и продолжалась на внутреннем развороте! Была даже краткая аннотация к ней на первой странице всей газеты. Это был щедрый дар и лучик света, так необходимые нам сейчас. Мне было больно при мысли о том, что вся эта ситуация сделала с Эммой, что ей приходится разговаривать с репортером о том, каково это – думать, что однажды она может меня потерять; и все же, если это поощряло другие семьи к более тесному общению, возможно, дело того стоило.
Но тогда почему я снова имею дело с раком?!
Мне потребовалось два дня, чтобы набраться храбрости сказать об этом Эмме. Когда я наконец сел разговаривать с ней, я все еще надеялся, что она каким-то образом поднимет вопрос о сексе, чтобы мне не пришлось ей рассказывать о моих делах. Увы, мне не суждено было произнести заготовленную речь о воспроизводстве человеческого рода. Вместо этого пришлось сказать ей, что у меня снова рак. Я крепко обнимал ее, сидевшую у меня на коленях, поэтому не видел, плачет ли она. Мой голос слегка дрожал, но я сумел начать говорить об игре «шлепни крота». Я объяснил, что мой рак может время от времени высовываться на поверхность, а мы просто будем шлепком загонять его обратно, как крота.
Она помедлила, потом сказала:
– Но в «шлепни крота» невозможно выиграть. А ты обязательно выиграешь.
Благослови бог этого ребенка!
Урок № 40Не работай на дурного руководителя. Жизнь слишком коротка, чтобы работать на ничтожество
Она помедлила, потом сказала:
– Но в «шлепни крота» невозможно выиграть. А ты обязательно выиграешь.
Благослови бог этого ребенка!
Урок № 40Не работай на дурного руководителя. Жизнь слишком коротка, чтобы работать на ничтожество
Когда-то я работал дистрикт-менеджером в одной компании и управлял несколькими магазинами. Компания базировалась в Вирджиния Бич. Я ездил в корпоративный офис только несколько раз в месяц. У меня всегда было смутное подозрение, что что-то там не так. Всякий раз как я нанимал нового сотрудника, первым вопросом, который мне задавали там, был такой: «Он чернокожий?» Что?! Разве на дворе 1960‑е годы? Как-то раз я случайно подслушал разговор двух коллег, которые говорили о том, что, возможно, решат уйти с работы, поскольку подвергаются дискриминации. Обе были беременны. Я также узнал, что меня считают косным консерватором, поскольку я не участвовал в общих вечеринках с наркотиками.
Нет нужды говорить, что я ушел из этой компании и ни разу об этом не пожалел.
Работа для меня важна. Думаю, она будет важна и для тебя. Вероятно, в твоей жизни будет немало начальников и менеджеров. Твоя жизнь слишком коротка, чтобы работать на ничтожество.
Глава 14 Ежедневный герой боевика
Во время подготовки к операции одна медсестра задала мне стандартный вопрос:
– Вы понимаете риски и преимущества этой процедуры?
Что я мог сказать? В тот момент я уже относился ко всему этому с юмором.
– Да, – ответил я. – Риск в том, что я могу умереть, а преимущество в том, что буду жить.
Выздоровление на сей раз шло как по маслу. Я даже не пропил до конца курс обезболивающих. Но когда две недели спустя пришел результат патологии, новости оказались неутешительными. Рак не был удален полностью. Он по-прежнему оставался в моем теле. Я был официально зачислен в категорию высокого риска.
Я больше не мог притворяться. Вот и все. Я умру. Смерть уже маячила на горизонте. Я не был уверен, насколько далеко, но я ее видел.
Мы надеялись попасть в программу каких-нибудь экспериментальных испытаний средств лечения рака почек. Я очень хотел добиться приема у Андерсона в Хьюстоне. Когда мне впервые поставили диагноз, я провел исследования и составил исчерпывающий список лучших программ и больниц. Я вернулся к этому списку – его возглавлял доктор медицины Андерсон. Но в его клинике требовали тысячедолларовый депозит, чтобы выделить место в своем расписании. У меня не было наготове тысячи долларов. Но к январю эта клиника должна была включиться в сеть моей страховки. Нам просто нужно было подождать.
Через несколько дней после операции я направился в Орландо на собеседование по поводу работы. (Можно до ушей нашпиговать человека раком, но от этого ничего не изменится! Я по-прежнему оставался открытым к новым возможностям работы, всегда надеясь обеспечить наилучшее возможное будущее для Лиссы и Эммы, что бы со мной ни случилось.) Я сидел в кресле, ожидая, пока взлетит самолет, желая успокоить мысли, метавшиеся в моем разуме. Подвинулся, вытягивая ноги. Я взял с собой книгу, но она не зацепила меня. Просмотрел журналы в кармашке переднего кресла, нашел журнал «Дух» компании Southwest Airlines и начал его листать.
Одна статья привлекла мое внимание. Она была озаглавлена: «Ежедневный герой боевика». Разумеется, я, будучи гиком «Звездных войн», заинтересовался ею. Начал читать. И плакать.
Это была история Алекса Шина, молодого мужчины, который стал основоположником общественного движения, толчком для чего послужило желание сдержать обещание, данное отцу перед его смертью. Движение «Потому что я сказал, что сделаю» (Becauseisaidiwould.com) призывало людей доводить свои намерения до конца. Это было одно из воспоминаний Алекса об отце – тот всегда выполнял свои обещания. Что бы ни случилось. Он был человеком слова. Алекс осознал, насколько мало ценится такая надежность в нашем непостоянном обществе. Ему захотелось заново сфокусировать людей – и себя самого – на выполнении обещаний. Он придумал и создал маленькие визитки, которые рассылал по почте людям, желающим дать какое-то обещание. В самом низу карточки было просто написано: «Потому что я сказал, что сделаю это». Люди писали в верхней части карточки свои обещания, фотографировали ее и публиковали в Интернете.
Некоторые из этих обещаний были скромными. Другие – масштабными.
Очевидно, что я попал в пространство ненадежности. Лицом к лицу с еще одним диагнозом, который в лучшем случае выглядел мрачно. Лицом к лицу со словами врача, что у таких пациентов, как я, есть только восьмипроцентный шанс прожить еще пять лет. Эмма окончит школу через четыре с половиной года. Велика вероятность, что меня не будет здесь, чтобы каждый день писать для Эммы записки на салфетках, пока она не завершит учебу.
Я знал, что существует мое невысказанное обещание Эмме, что я всегда буду упаковывать для нее обеды и писать записки на салфетках. Но эта возможность, похоже, от меня ускользала. Что мне делать?
Столь немногое было мне подвластно в этой битве! Я не понимал, почему мне приходится постоянно бороться, когда многие мужчины достигают восьмого десятка без каких-либо существенных проблем со здоровьем. Они видят, как их дети оканчивают не только среднюю школу, но и колледж, получают работу, вступают в брак.
Но позаботиться о том, чтобы у Эммы всегда была записка на салфетке? Это было в моей власти.
Я поклялся тогда, сидя в самолете на месте 34B, что напишу столько записок на салфетках, сколько нужно, чтобы у нее было по одной на каждый школьный день, пока она не получит аттестат. Я быстро подсчитал, сколько салфеток мне понадобится, чтобы дотянуть до ее выпускного бала, и решился писать, писать, писать, как только доберусь до дома. 826. 826 записок надо написать, чтобы сдержать обещание, данное дочери.
Едва приземлившись, еще даже не зарегистрировавшись в отеле, я послал электронное письмо Алексу со словами о том, как эта статья вдохновила меня, и об обещании, которое я собирался дать. Через несколько дней он ответил мне. Его воодушевила моя преданность Эмме и история с записками на салфетке. Я был потрясен. Миссия Алекса была масштабной. Он делал замечательные вещи. А я был просто отцом, болеющим раком и пишущим записки на салфетках.
Знакомство с Алексом и его миссией кое-что сделало для меня. Он помог мне сфокусироваться. Вместо того чтобы неотступно размышлять о мрачном прогнозе, который я только что получил, он заставил меня фокусироваться на том, что я собирался оставить после себя. И, ей-богу, я собирался дать моей девочке все советы, какие только могут понадобиться ей в жизни.
Урок № 41Если не можешь говорить о чем-то, то делать этого тем более не следует
Хотела бы ты спросить моего совета о том, как сжульничать на экзамене? Или ограбить банк? Если у тебя волосы на загривке встают дыбом при одной мысли о таком разговоре, то не следует и ввязываться в такое дело.
Могла бы ты с легкостью спросить лучшую подругу, не против ли она, если ты станешь встречаться с ее парнем? Думаю, вряд ли.
Ты достаточно зрелая личность, чтобы вести взрослые разговоры о поступках, чувствах и мыслях. Веди эти разговоры. Если же не можешь, тогда, может быть, ты недостаточно созрела, чтобы совершать эти поступки.
Глава 15 Лучший на свете рождественский подарок
Лисса давно донимала меня предложениями посетить онкологическое отделение в Раковом центре Мэсси при Университете Содружества Виргинии (VCU). Она слышала о нем замечательные отзывы, он входил в нашу страховочную сеть и располагался прямо под боком, в Ричмонде. Там смогли бы принять меня сразу. А я все упрямился, говоря: «Но их нет в моем списке!»
Моя жена старалась быть терпеливой, но не хотела ждать до января, чтобы добраться до доктора Андерсона. Поэтому она договорилась о приеме и потащила меня в VCU на встречу с доктором Суэйни.
Когда мы прибыли в VCU, я не мог не вспомнить другого онколога, с которым мы встречались несколько недель назад. Тот воином не был. Он был пассивен. «Мы на самом деле не так уж много можем сделать, мистер Каллахан. Если хотите, можете, например, попить одно лекарство – я имею в виду, если вы действительно хотите, – но мы не знаем, поможет ли оно, и у него множество побочных эффектов…»
Да, я хочу принимать это лекарство! Я хочу, чтобы ты обнажил меч и дрался за меня! Нет нужды говорить, что я унес оттуда ноги со всей возможной скоростью.