Многие философские системы потерпели неудачу, потому что пытались перепрыгнуть напрямую из четвертого в шестое, не учитывая странной, внушающей благоговейный ужас природы пятого измерения. С другой стороны, изучать пятое – вечное возвращение – не учитывая великолепные возможности шестого, означает заблудиться в темном переулке пессимизма. Мы должны неустанно искать щель, через которую можем пройти в шестое, или через которую шестое способно напрямую войти в нас.
20 мая 1952 года
Недавно я подумал, что каждый новый ренессанс, создаваемый школами, основан не только на всем целом эзотерического знания, но неким особым образом на новом понимании одной его части.
Например, все стороны итальянского Ренессанса, по-видимому, были окрашены новым отношением к трехмерному пространству и его законам, основные принципы которого были сформулированы Пачоли в «Божественной пропорции». Даже географически, с открытием Америки и Ост-Индии[12], пространство изменилось, и мир открылся в совершенно другой и неизмеримо большей форме. Также и астрономическое время было открыто по-новому в ходе исследований. Например, доказательство Кеплером истинной формы Солнечной системы явилось прямым следствием изучения платоновых тел (правильных многогранников) и толкования их Пачоли. Развитие почти во всех областях вплоть до середины девятнадцатого века кажется разработкой того же самого направления.
Все это особенно интересует меня в связи со следующим вопросом: какой ключ был нам дан в момент возрождения традиции? Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что данный Успенским ключ – это идея трех измерений времени и периода скользящих измерений* для различных космосов. Мне кажется, этот ключ может позволить разрешить все проблемы нашего времени и соотнести их с этой центральной идеей.
Во всех областях можно видеть, что эксперты, по-видимому, вплотную подошли к идее шести измерений со всем, что она подразумевает, и только из нее может выкристаллизоваться решение.
12 декабря 1952 года
Никто не чувствовал трагедию России острее, чем Успенский. Но он знал или нашел что-то еще. Он доказал, что если на одной линии времени – той, о которой говорят газеты – все хорошее и истинное подвергается и будет подвергаться порче (как для нашей умирающей цивилизации, так и для отдельных людей), то на другой невидимой линии все возможности по-прежнему существуют, все можно переделать и спасти – как прошлое, так и будущее, как личное, так и историческое.
Шутка в том, что те различные измерения времени, о которых сейчас математики начинают ставить вопросы и решать их (как задачи об орехах и апельсинах из учебников по алгебре), действительно существуют. И если одни полны неизбежных трагедий, порчи и преступлений, другие содержат совершенно другие линии развития.
20 сентября 1954 года
Настоящий момент – это точка бегства из трехмерной тюрьмы пространства и времени. Ибо в такой момент, вспоминая себя, человек может установить связь с местом вне времени и получить помощь вечности, где его ждут любые возможности во всей полноте. Мы должны выжать из каждого момента все его содержимое.
Сердце
5 ноября 1949 года
Самое трудное – это пробудить сердце. Нужно как-то научиться жить в сердце, видеть из него – так же, как обычно мы живем в механическом уме и смотрим из него. Это означает смещение в себе центра внимания, потому что движения сердца столь быстры, что улавливать их и следовать им можно только прожив в нем какое-то время. Это значит также, что нам нужно научиться питать сердце, вбирая эмоциональные впечатления прямо туда; так же как сейчас мы вбираем знание прямо в ум.
Существуют методы, которые помогают в этом. Успенский сказал: «Требуйте от себя большего». В этом ключ. Но это должны быть не только требования факира*, но требования всех видов – и в особенности эмоциональные требования. И это должно быть всегда соединено с усилием самовоспоминания*, никогда от него не отделяясь.
29 августа 1951 года
Если бы мы только сумели «очистить эмоциональный центр», то многие вещи стали бы для нас намного легче. По сути, он чист, но другие голоса так быстро перебивают его, что нам так и не удается различить, что же он говорит. Если человек научится слышать сердце, оно покажет ему все совершенно ясно – что нужно, а чего не нужно делать; истинную природу людей, мест и вещей. Только оно говорит очень тихо и тонко, а затем его моментально затопляет поток реакций, объяснений, извинений, теорий, и мы даже не подозреваем, что оно вообще что-то говорило. Только внимательно и в полной внутренней тишине слушая то, что оно хочет сказать, можно избежать всего ложного.
6 марта 1952 года
Эзотерические отношения должны быть человеческими отношениями, переведенными во что-то высшее. Они никогда не могут быть чем-то меньшим.
5 марта 1952 года
Сердце понимает все языки. Дар языков ему уже дан, только мы об этом не подозреваем. Поэтому мы должны общаться из сердца и не заботиться об остальном.
27 апреля 1952 года
Дружба между людьми в эзотерической работе должна быть человеческой дружбой, но я чувствую, что если она только человеческая – пусть с самым глубоким пониманием друг друга – она обречена на вырождение. На самом деле мы можем любить друг друга только в течение определенного отрезка времени в зависимости от того, чем собираемся стать и чему служим. Такие как мы есть теперь (и, в самых разных формах, без общей преданности высшему), мы не можем ни дать, ни заслужить долгую любовь. И я думаю, это вполне правильно, ибо если бы постоянная любовь между нами нынешними существовала, это было бы почти непреодолимым барьером на пути изменения.
27 августа 1952 года
В этом все дело – слушать голос сердца.
9 сентября 1952 года
Внутри нас часто идет гражданская война, которую можно прекратить, только делая то, что нужно делать, следуя указаниям сердца. Мы все, счастливые или несчастные, одинокие или любимые, должны к этому прийти. Другого пути не существует. Это означает видеть божественную природу во всем, что к нам приходит. Те, кто видят ее – всегда вместе, независимо от того, где они находятся.
12 сентября 1952 года
Иногда Успенский на вопрос о самовоспоминании говорил: «Приведите сердце к голове». Я думаю, есть и другое движение, которому нам также нужно научиться, особенно в одиночестве – приводить голову к сердцу. От этого зависит равновесие между двумя способами восприятия. Иногда бывает слишком много напряжения в одном, иногда в другом. Приведенные в гармонию, они едва ли будут ошибаться.
3 сентября 1952 года
Нам нужно уметь распознавать истину, в какой бы форме она ни говорила с нами – голосом другого человека или в наших собственных сердцах.
26 октября 1954 года
Для того чтобы найти истину, голова и сердце должны работать вместе. Очень часто они имеют плохую привычку отменять друг друга. Сердце понимает что-то, но позже голова в другом настроении отделывается от этого каким-нибудь объяснением. Тогда сердце расхолаживается, теряет веру в себя и впадает в меланхолию.
Я думаю, мы должны учиться воспринимать сердцем намного более тонко и постоянно. Но это возможно только с помощью головы. Ум должен привнести основу, принципы и традицию, чтобы проверить и закрепить в постоянное понимание те мимолетные проблески совести и уверенности, которые принадлежат сердцу.
Едва ли есть хоть один человек в нашей работе, у которого не было собственных проблесков чудесного, который в тот или иной момент не узнал своей истинной связи с высшими мирами. Но наша проблема – неустойчивость. Говоря сомневающимся или циничным тоном о своих глубочайших чувствах, стараясь сделать эти чувства слишком правильными и приемлемыми для других, которые их не разделяют, люди теряют уверенность, а потом не понимают, что они на самом деле знают. Чтобы закрепить понимание, необходимо подтверждать, подтверждать и подтверждать. Подтверждение – вот правильное отношение ума к сердцу, разума к совести.
Я думаю, что, по большому счету, будущее всей работы зависит только от одной вещи. Каждый когда-либо испытывал на себе внутреннее руководство с высшего уровня. Если бы двести, триста или хотя бы пятьдесят человек во всей работе постоянно жили под этим руководством и проводили его в жизнь, то не было бы предела достижимому. Великий план высшей школы*, проводниками которой являются Гурджиев, Успенский и Николл, стал бы пониматься в этом мире на совершенно другой шкале.
Когда я в 1952 году встречался с доктором Николлом, он сказал мне, что наше время наводит его на мысли о времени перед пришествием Христа. Я был сильно удивлен, потому что это полностью соответствовало моему собственному чувству. Теперь я вижу, что он говорил из очень большого понимания. Есть огромная работа приготовления, которая должна быть сделана за короткое время. Мы должны создать поле гармонии, в котором будет начат некий непредставимый для нас великий эксперимент. Это означает приведение в гармонию всех ветвей человеческого знания, всех типов и классов людей, всех религий и философий. Не приведение к одному стандарту, но приведение в гармонию – то есть помощь всему найти себя, свою истинную роль.
Я думаю, что, по большому счету, будущее всей работы зависит только от одной вещи. Каждый когда-либо испытывал на себе внутреннее руководство с высшего уровня. Если бы двести, триста или хотя бы пятьдесят человек во всей работе постоянно жили под этим руководством и проводили его в жизнь, то не было бы предела достижимому. Великий план высшей школы*, проводниками которой являются Гурджиев, Успенский и Николл, стал бы пониматься в этом мире на совершенно другой шкале.
Когда я в 1952 году встречался с доктором Николлом, он сказал мне, что наше время наводит его на мысли о времени перед пришествием Христа. Я был сильно удивлен, потому что это полностью соответствовало моему собственному чувству. Теперь я вижу, что он говорил из очень большого понимания. Есть огромная работа приготовления, которая должна быть сделана за короткое время. Мы должны создать поле гармонии, в котором будет начат некий непредставимый для нас великий эксперимент. Это означает приведение в гармонию всех ветвей человеческого знания, всех типов и классов людей, всех религий и философий. Не приведение к одному стандарту, но приведение в гармонию – то есть помощь всему найти себя, свою истинную роль.
Молитва
29 сентября 1950 года
Даже в молитве есть определенные принципы. Успенский всегда говорил: «Я не могу спорить с предвзятыми идеями». Если кто-то приходил к нему и спрашивал: «Вот что я решил сделать. Это правильно?», он обычно отвечал только: «Ну что ж…» Но если человек приходил и говорил: «Ситуация такова. Что я могу сделать?», тогда он проливал на это какой-то новый свет, открывая совершенно неожиданный путь. Я думаю, то же самое и с молитвой. Например, кто-то, возможно, молит Бога об избавлении от желания. Но что, если это желание – именно то, что ему необходимо, и требуется даже как можно более сильное, чтобы прорваться в совершенно другое царство? И человек говорит Богу: «Вот что я решил сделать, пожалуйста, помоги мне в этом». Но возможно, он видит все с неправильной точки зрения, и его просьба основана на ложном взгляде. Что выйдет из такой молитвы?
Я думаю, молитва или любое обращение от всего сердца к некой силе вне нашего круга жизни, которая одна может что-то в нем изменить – это единственный выход в некоторых неразрешимых обстоятельствах. Но конечно, мы должны молить о том, чтобы нам был показан путь вовне, некая невидимая лестница из тупика, и следует быть готовыми принять все, что будет показано. Затем, если новая идея, новый свет приходит в сердце человека – как и окажется на самом деле – он должен быть готов храбро этому подчиниться. Если человек это делает, он будет выведен из лабиринта.
Необходимо для начала взять на себя полную ответственность за свое прошлое, а сделав это – осознать, что будущее можно изменить только с высшей помощью. И лишь тогда что-то становится возможным.
22 июля 1952 года
Для нас совершенно ясно и несомненно, что любое искреннее обращение за помощью должно получить ответ. Но форма его всегда неожиданна.
13 февраля 1953 года
Несомненно, что усилие «заполнить брешь между миром ежедневных фактов и миром великих законов» является ключом всего развития – возможности получить помощь, возможности освобождения от иллюзий, откровения, чего угодно. Все святые и все серьезные ученые начинали именно с этого, и пока человек не поступит подобным образом, ничего хорошего не произойдет и произойти не может – об этом свидетельствует мой опыт, подтверждающийся из года в год раз за разом.
11 января 1956 года
Некоторые ситуации не могут быть разрешены самим человеком. Необходимо чудо, чтобы разрешить их, и у нас есть все права о нем молиться. Все становится темнее, перед тем как стать светлее – этот признак вовсе не плох.
5 марта 1956 года
С людьми происходит чудесное, и они чувствуют, но не могут вполне в него поверить, потому что имеющиеся его описания относятся к эпохе, которую они называют суеверной. Чувствовать чудесное – это как-то связано с более внимательным взглядом. Мы так привыкли к физическим объяснениям, что если бы вдруг перед нами предстала какая-то фигура из света, мы сказали бы, что что-то случилось с телевизором.
11 марта 1956 года
Надежда и вера – это наши величайшие орудия. Пока они у нас есть, все возможно. Имея надежду и веру, мы требуем другого уровня – и нам никогда не будет в нем отказано.
Высшие состояния
31 июля 1948 года
Кажется ясным, что мы не способны управлять работой высших центров*, но при наличии правильного развития других способностей даже малейшая работа этих центров может принести очень большое понимание, тогда как без подготовки их аналогичное функционирование даст не более чем кратковременную экзальтацию или ощущение свободы. Очевидно, это вопрос уровня не только сознания, но того, что данный уровень способен принести. Это и в самом деле может быть очень различно. И начинаешь видеть смысл того, что Успенский всегда придавал исключительную важность пониманию как ключу пути – с ним то же усилие, тот же уровень сознания может принести в десять раз больший результат, чем без него.
20 июня 1951 года
В высших состояниях благодарность становится чем-то другим. Она изменяется в знание того, что нужно делать, и даже (если она достаточно сильна) в силу осуществить это.
6 ноября 1951 года
Иногда кажется ужасающе скучным описывать что-то со всеми подробностями страница за страницей, чтобы кто-то читал это потом так же последовательно, тогда как все дело в едином одновременном восприятии. Живопись начинает казаться мне намного интереснее. Конечно, нужно наносить на холст мазок за мазком, но видится это все сразу, одним впечатлением. Это все больше кажется мне лучшим воспроизведением работы высших центров. Только, вероятно, это сжатие нам для начала нужно совершить внутри себя. Я думаю, самым высоким райским экстазом было бы знать сразу пятьсот вещей, которые сейчас известны нам по отдельности.
14 ноября 1951 года
Телепатия – и теория телепатии – очень меня интересует. Я думаю, ее нужно изучать в двух аспектах. Первое, как в радио или телевидении, это несущая волна, второе – передаваемое послание. В телепатии, я думаю, несущая волна – это нечто, имеющее природу высшей эмоциональной энергии, которая должна вырабатываться с огромной напряженностью (возможно, постом, страданием, терпением) для того, чтобы сделать передачу возможной. Но, предположим, канал передачи создан, какое сообщение будет послано? Это работа для обычного ума и понимания, и я считаю, она может практиковаться все время. Если вы мысленно обходите всех своих друзей одного за другим, говоря с каждым по пять минут, и создаете заново свои отношения с ними, то почти наверняка в вашем уме возникнет какое-то послание, которое вам захочется им передать – что-то, что вам покажется нужным объяснить или рассказать, или вы просто пожелаете попросить прощения. Затем вы можете практиковать сохранение в уме образа этого человека, своих с ним отношений, соединенных с этим посланием и только с посланием, которое вы хотите передать. Для меня это практическая подготовка к телепатии, возможная в нашем состоянии.
Другой вопрос – приобрести чувствительность к приему телепатии, способность распознавать и сохранять идеи и послания, которые входят в наш ум с высшего уровня. Я считаю, что на самом деле это случается намного чаще, чем мы думаем, но такие идеи и послания обычно втягиваются в поток наших мыслей и поэтому очень скоро теряют свою природу и силу. Нам нужно учиться распознавать в себе прием высших идей в тот момент, когда это происходит. Это способно привести ко многому.
18 февраля 1952 года
Есть вопросы, которые очень трудно выразить логически, и объяснения, которые выглядят логически противоречивыми. И те, и другие могут быть только неудачными попытками описать различные стороны того, что в высшем состоянии видится как одно, как единое целое. В высшем состоянии различные возможности могут оказаться не такими взаимоисключающими, как это кажется в нашем времени, а вполне способны сосуществовать. Трудности появляются только тогда, когда мы рассуждаем о них логически, с нашим видением времени.
16 июня 1952 года
Изучение типов* – одновременно и захватывающе, и неуловимо. Чем больше материала человек о них собирает, тем лучше чувствует, что какого-то ключа к их пониманию недостает. И в итоге он осознает, что дело в нашем обычном состоянии. По-настоящему распознаны и классифицированы типы могут быть только с другого уровня сознания.