«В то время когда девяносто процентов филиппинцев живут в бедности, тяжким трудом добывая себе пропитание, муж президента с легкостью просаживает в казино громадные суммы из государственного бюджета», – говорилось в комментарии к сюжету.
«Филиппинские деньги рекой утекают на «Остров сокровищ», – кричала газета «Манила таймс». Здесь же помещалась фотография Марка Лоренсо. «Первый джентльмен государства» с перекошенным от досады лицом сбрасывал несчастливые карты на зеленое сукно игрального стола. Весь номер газеты был мгновенно раскуплен.
Этот сюжет, крайне неприятный для президента, стал основной темой новостных передач и комментариев на телевидении.
«Что же они делают? – спрашивала себя Кэролайн. – Я же все написала заранее. Марк Лоренсо – одно, а президент – другое. Эмилия не несет ответственности за поведение своего формального супруга. Зачем это раздувать?»
Во второй половине дня состоялась пресс-конференция министра финансов Филиппин.
– Мистер Лоренсо оплачивает свое пребывание в Лас-Вегасе из собственных средств. Госбюджет не имеет к его расходам никакого отношения, – заявил главный филиппинский казначей.
Однако истерия в средствах массовой информации продолжала раскручиваться. Заявление министра как-то померкло на фоне кадров с Кэт Хип в постели Марка, появившихся в Интернете.
Основной сенсацией следующего дня стала запись телефонного разговора президента Филиппин с неким мистером Чаном, выложенная во Всемирную паутину. Газеты соревновались друг с другом, вынося в заголовки фразы из фальшивки, сфабрикованной на острове Руам: «Ладно, семь так семь!», «Девять миллионов и ни цента меньше!». Самой ходовой стала фраза, приписываемая Эмилии Лоренсо: «Мне стыдно за вас, мистер Чан!»
Журналистам не удалось вычислить бизнесмена под таким именем, но реальное лицо могло скрываться под псевдонимом. В печати назывались фамилии двух десятков китайских, тайваньских, сингапурских, таиландских и малазийских финансовых воротил, которые не постеснялись бы предложить Эмилии взятку такого масштаба. Тут же отмечалось, что при многомиллионных левых доходах госпожа президент имеет возможность оплачивать загулы мужа, не залезая напрямую в государственный бюджет.
Администрация президента опровергла саму возможность сговора главы государства с несуществующим мистером Чаном. Но министр внутренних дел Пауло Рейес напрасно пытался доказать, что запись телефонного разговора президента с мифическим мистером Чаном – фальшивка. Его ссылки на диаграммы голосовых колебаний, выведенные специальной аппаратурой, никого не интересовали. Миллионы филиппинцев смотрели на эти мудреные пирамидки и загогулины, красовавшиеся на телевизионных экранах, как куры на египетские письмена.
За несколько суток рейтинг президента Лоренсо обрушился с семидесяти шести процентов до пятнадцати. В народе ее имя стали произносить неизменно с приложением «эта сука Эмилия». Через два дня бульварные газетенки писали «Сука» с заглавной буквы, и всем было понятно, что речь идет о президенте, еще недавно самом популярном за всю историю страны.
Пресс-конференция полковника Бризара
Неприятная миссия сообщить журналистам об исчезновении «Эльзаса» выпала на долю полковника Бризара. В пресс-центре Министерства обороны собралось человек двести.
Щурясь от яркого света юпитеров, наведенных на него, полковник зачитал текст, заранее подготовленный и одобренный начальством:
«Трое суток тому назад прервалось сообщение с подводной лодкой «Эльзас», несшей боевое дежурство в Тихом океане. Кораблями Восточноазиатской группировки США у побережья филиппинского острова Самар обнаружены следы крушения неопознанной субмарины. Министерство обороны Франции ведет расследование. В район предполагаемой катастрофы направлены спасательные суда в сопровождении боевых кораблей французского военно-морского флота».
– Вопросы, пожалуйста. – Бризар поднял голову от текста, блеснул стеклами очков.
Пишущая и снимающая на камеры, жадная до сенсаций журналистская братия закопошилась. Николя окинул взглядом зал. В глаза ему бросилась пышная копна густых черных волос и длинная, вытянутая физиономия Ани Ламберт. Эта экстравагантная, способная на непредсказуемые выходки журналистка постоянно носилась по горячим точкам и в Париже бывала только наездами.
Полковник пожалел, что в это утро Ани оказалась на пресс-конференции. Лучше бы она плыла к индонезийскому острову Суматра на ржавой посудине, груженной контрабандным оружием, брала интервью у главаря сомалийских пиратов или качалась на верблюжьих горбах где-нибудь в самом центре Сахары.
Но у Ани Ламберт была чертовская интуиция. За десятки тысяч километров она чуяла место, где пахло жареным, и неслась туда, сметая все препятствия на своем пути. Сейчас эта дамочка оказалась здесь, в просторном конференц-зале Министерства обороны.
Николя понимал, что от Ани можно ожидать самых неудобных вопросов. Он сделал вид, будто не заметил поднятую руку журналистки, и отреагировал на знак грузного седовласого человека в сером пиджаке, сидевшего с открытым ноутбуком на коленях в самой середине первого ряда. Это был политический обозреватель газеты «Монд» Луи Бланше.
Полковник понимал, что может получить трудный вопрос и от знакомого журналиста. Работа есть работа. Луи Бланше не будет сглаживать острые углы в угоду кому-либо. Но Николя Бризар надеялся, что этот известный журналист, умеющий спрашивать о том, что больше всего интересовало и всех остальных, придаст мероприятию серьезный и конструктивный настрой.
– Передайте, пожалуйста, микрофон обозревателю газеты «Монд», – распорядился Бризар.
Луи Бланше отложил компьютер на свободное кресло, поправил длинные седые волосы, медленно поднялся.
– Господин полковник, вы сказали «следы крушения неизвестной субмарины», – произнес обозреватель спокойным, несколько хрипловатым голосом. – В связи с этим мой вопрос: имеются ли сомнения в гибели «Эльзаса» или надеяться на лучшее уже не приходится?
– Поскольку расследование катастрофы еще не завершилось и официального заключения о гибели подводной лодки нет, в заявлении Генерального штаба использованы формулировки, юридически выверенные для этой ситуации, – ответил Бризар.
– С формулировками ясно. А сами-то вы как считаете? – Луи Бланше, не отводя глаз от полковника, осторожно сел в кресло и возвратил ноутбук себе на колени.
Этот вопрос поставил Николя Бризара в затруднительное положение. С одной стороны, он, лицо официальное, не имел права выходить за рамки версии, озвученной ему начальником Генерального штаба Шарлем Лонгардом. С другой – у него, профессионального военного, получившего доступ ко всем данным, относящимся к делу, не осталось сомнений в том, что американцы обнаружили останки «Эльзаса».
Николя нервно пошевелил пальцами.
«Наши генералы как дети. Им бы только отодвинуть миг расплаты и найти лазейку, чтобы ускользнуть от ответственности, – нелестно подумал полковник о своем начальстве. – Но лодка затонула. Ее уже не спасти ни враньем, ни намеками на какую-то мифическую вероятность чудесного исхода. Зачем же в этой ситуации пудрить мозги обществу? Все равно ведь придется признать очевидное».
Николя Бризар развел руками, задумался и после коротких колебаний четко сказал:
– По моему мнению, шансов на то, что «Эльзас» выжил, практически нет.
Журналисты зашумели, стали привставать на креслах, обмениваться фразами между собой. Засветились экраны ноутбуков, по клавишам которых бойко забегали пальцы. Корреспонденты спешили передать в редакции сообщения с пометкой «Срочно».
Когда пишущая братия несколько успокоилась, право задать следующий вопрос получил корреспондент китайского агентства «Синьхуа» Ли Чжэнши.
– Насколько я понимаю, лодка потерпела крушение в филиппинских территориальных водах, – проговорил китаец, напомнивший Николя Бризару какую-то толстолобую морскую рыбу, и пошевелил густыми черными бровями. – Получил ли Париж разрешение филиппинской стороны? На что?
– «Эльзас» оказался у берегов филиппинского острова Самар в силу чрезвычайных обстоятельств. Поскольку изначально заход туда не планировался, филиппинцев мы не информировали и разрешения не спрашивали.
Ани Ламберт нетерпеливо тянула руку, но Николя упорно делал вид, что не замечает этого, и показал на очкарика, сидевшего за ней в пятом ряду.
– Корреспондент «Крисчен сайенс монитор» Самуэль Шапиро, США, – встав с кресла, представился длинный нескладный американец в синей рубахе с короткими рукавами.
В журналистских кругах Самуэля недолюбливали за занудность. На любой пресс-конференции он пытался докопаться до десятков мелких подробностей, говорил медленно, с остановками. При этом Самуэль удерживал микрофон не всей ладонью, как это обычно делается, а всего лишь указательным и большим пальцами, словно это была свирель, на которой он собирался играть какую-то нежную мелодию. За эту манеру обращения с микрофоном к Шапиро прочно приклеилась кличка Флейтист.
– Ваш ответ, если его перевести на язык нормальных людей, означает, что подводная лодка потерпела катастрофу. В этой связи просьба уточнить, сколько человек находилось на ее борту на момент гибели?
– Двадцать два, – ответил Бризар.
Флейтист хотел спросить еще что-то, но не успел. В момент, когда он попытался задать очередной вопрос, Ани, сидевшая на ряд впереди, вскочила, обернулась к коллеге и выхватила у него микрофон. Такой вероломный акт оказался настолько неожиданным для американца, что тот так и стоял столбом с растерянным видом.
Телевизионные объективы оставили в покое открытый рот корреспондента «Крисчен сайенс монитор» и нацелились на Ламберт.
«Эта особа наверняка постарается вывернуть мне душу наизнанку», – подумал Бризар.
– Прошу не нарушать регламент. Оставьте микрофон и дайте мне возможность вести конференцию, – жестко сказал полковник и жестом показал Ани, чтобы она садилась.
– У меня вопрос, который, я думаю, интересует всех, – не подчинилась журналистка.
– Пусть говорит! – послышались голоса.
Пишущая и снимающая братия обрадовалась тому, что Флейтист был лишен микрофона, и одобрительно гудела, поддерживая Ани. Полковник вынужден был уступить давлению зала и разрешить нарушительнице порядка задавать вопросы.
– Объясните нам, пожалуйста, в силу каких чрезвычайных обстоятельств французская подводная лодка оказалась в территориальных водах Филиппин?
– «Эльзас» выполнял важное задание командования, – последовал короткий ответ.
Он никак не удовлетворил журналистку, потребовавшую конкретных объяснений.
Полковник Бризар не мог говорить о таинственной гибели на острове Ликпо четырех испытателей нового снаряда, из-за которой командованию пришлось изменить обратный маршрут «Эльзаса». Уходя от прямого ответа, Николя стал выражаться длинными витиеватыми фразами, которые, по сути, сводились к одному и тому же: «Лодка выполняла важное задание».
Ани Ламберт упорно требовала конкретики. Роли полковника и журналистки поменялись. Теперь уже не Бризар, а Ани Ламберт вела мероприятие. Она умела захватить внимание публики. Зал гудел, топал ногами и откровенно издевался над словесными ухищрениями представителя Генштаба.
– Я не наделен полномочиями отвечать на подобные вопросы, – затравленно прорычал Николя Бризар.
– Так какого же черта мы тратим время на то, чтобы слушать вас? – Ани накинула на плечо холщовую сумку и под шум зала двинулась к выходу.
Продравшись между рядами кресел к выходу, она оглянулась и послала Бризару воздушный поцелуй, чем вызвала аплодисменты, смех и свист.
Телевизионные новостные программы в репортажах о пресс-конференции сделали упор на диалоге представителя Генштаба и независимой журналистки. По правде сказать, бравый полковник выглядел в этом диалоге далеко не лучшим образом.
Пресс-конференция повлекла за собой самые неожиданные последствия. Левые использовали ситуацию для того, чтобы обвинить власти в антинародной политике, в результате которой французские военные моряки гибнут неизвестно где и неизвестно за что, миллионы французов нищают, а кучка паразитов богатеет.
Лидеры профсоюзов призвали трудящихся выйти на улицы с требованиями сокращения военного бюджета и повышения заработной платы.
Начались уличные беспорядки. В городских предместьях арабы стали жечь автомобили, студенты организовали массовую демонстрацию с битьем стекол, поджогами газетных киосков и метанием камней в полицейских в центре Парижа. Состоялось экстренное заседание правительства. Полиция пошла на применение слезоточивого газа, резиновых пуль и водометов.
Беспорядки продолжались ровно три дня и стихли так же неожиданно, как и начались. В итоге пострадало триста восемьдесят семь автомобилей, большое количество окон и витрин. Двадцать пять полицейских и сорок восемь демонстрантов были госпитализированы, сто семьдесят три зачинщика беспорядков арестованы.
В то самое время, когда во Франции подсчитывали общий ущерб от безобразий, спровоцированных гибелью подводной лодки, Строев получил важное известие. Замминистра фармацевтической промышленности Виктор Степанович Беляков сообщил генералу, что его подчиненные разработали препарат кентобозол, способный блокировать воздействие яда мухи-убийцы.
По словам фармацевта, новое средство было опробовано на крысах. Подопытные грызуны, которым вводили микроскопическое количество яда, погибали, но те из них, которые своевременно получали инъекции кентобозола, выживали. Более того, у животных, благополучно прошедших через эксперимент, резко повышались половая активность и аппетит.
«Аппетит, – это нормально, – подумал Александр Иванович. – Бойцов можно снабдить дополнительными пайками. А вот что касается повышенной активности другого рода, то это никак для фронтовых условий не годится».
– А можно создать средство без сексуальной стимуляции? – поинтересовался генерал.
– Такое мы тоже разработали, фенреабилитин называется, – бодро отрапортовал Беляков.
– Ну так в чем же дело?
– Инъекции фенреабилитина также блокируют воздействие яда, но провоцируют паралич лицевого нерва.
– Что это значит?
– Ну, если попросту, без научной лексики… морды уколотых грызунов перекашивает набок, и они начинают подмигивать левым глазом.
Строев представил себе личный состав, уколовшийся фенреабилитином и выстроенный на вечернюю поверку, и тихо выругался.
– Не одно, так другое. А вы можете изобрести что-нибудь без побочных эффектов?
– Применение любого медицинского препарата сопровождается таковыми, – выдал аксиому фармацевт.
Кильватерный след
В телефонном разговоре с Майклом Ферри адмирал Кондраки посетовал на то, что французы не поверили его версии, согласно которой причиной гибели «Эльзаса» стало извержение подводного вулкана.
– Что ты там изобретаешь про какие-то подводные вулканы?! – сказал ему на это сенатор. – Надо говорить проще и ясней. Вали все на русских.
– Там их и в помине не было, – возразил Кондраки.
– Не важно, были они там или нет. Русские – объект с точки зрения информационной войны раскрученный, или, выражаясь вашими военными терминами, пристрелянный. Вариант с ними беспроигрышный. Столько времени мы вдалбливали согражданам, что Москва – главное мировое зло. Скажи где-нибудь в Арканзасе, что пингвины в Антарктиде стали дохнуть из-за коварных происков русских, и никто не усомнится в этом. Про твой вулкан надо доказывать, обосновывать, а здесь все предельно просто. Подлодку потопили злобные враги цивилизации. «А зачем?» – спросит кто-то. Отвечаем: «А просто так. Из своей природной подлости и кровожадности!»
Адмирал согласился с логикой сенатора. Он запустил французам информацию, что специальными техническими средствами авианосной ударной группы в районе филиппинского острова Самар обнаружены изменения структуры волн. Они вызваны турбулентными потоками от движения неизвестной подводной лодки, которая могла столкнуться с «Эльзасом» или торпедировать его. Этот так называемый кильватерный след уходил от места катастрофы в северном направлении.
На соответствующий запрос, подготовленный полковником Бризаром, Москва ответила немедленно: «В указанный вами район российские подводные лодки и военные корабли в последние две недели не заходили».
Аналогичную телеграмму французы получили из Пекина.
На следующий день Кондраки высказался уже вполне определенно. Кильватерный след принадлежит российской субмарине под номером 044. По данным американской воздушно-космической разведки, в день гибели «Эльзаса» она проводила в этой части океана торпедные пуски.
Французская сторона получила от адмирала фотографию подводной лодки 044 на фоне рифов с подписью: «Российская субмарина у берегов Филиппин готовится к погружению перед торпедными пусками».
В тот же день министр иностранных дел Франции вызвал российского посла Студеникина и показал ему фотографию подлодки 044, полученную из надежного источника. Он потребовал от Москвы признать факт торпедных пусков в районе катастрофы и, таким образом, свою вину в гибели «Эльзаса». В конце беседы министр, как бы между прочим, открыл, что под «надежным источником» он имеет в виду командующего Восточноазиатской группировкой США.
Когда на столе Строева оказалась телеграмма Студеникина, там уже лежали перехват разговора, в ходе которого Майкл Ферри советовал Кондраки валить все на русских, и снимок подводной лодки 044. К нему прилагалась короткая записка экспертов российского генштаба.
В ней указывалось, что фотография субмарины скопирована из журнала «Военное обозрение». Снимок был сделан двадцать лет назад у берегов Камчатки. Устаревший подводный корабль 044 давно снят с вооружения и к настоящему времени утилизирован.