Мысль о том, что разделительные полосы скоростных шоссе могут обладать собственными уникальными экосистемами, на мгновение привела Адриана в восторг. Даже голова закружилась. Он займется этим в колледже. Он улыбнулся, представив себя экологом разделительных полос — первым и единственным.
Быть может, решил Адриан, заключение стало для него благословением — судьба показала ему дорогу к будущему. Он отломил кусочек сандвича с не поддающимся определению ломтиком мяса. Пригнувшись, он протянул угощение кошке, еще не поймавшей крысу.
— Киса, сюда! Кис-кис-кис.
Кошка опасливо пробиралась вперед, обнаруживая скорее признаки осторожности, чем страха.
— Хорошая киса, хорошая.
Кошка взяла мясо, и Адриан протянул руку, чтобы погладить животное по шерстке. Кошка внезапно повернулась, зашипела и укусила его прямо во впадину между большим и указательным пальцами. Выступила кровь.
— Черт!
Дикая кошка подбежала к товаркам.
Опасность заражения встревожила Адриана. Если на разделительной полосе могли водиться собственные виды животных, то уж особенные бактерии и вирусы тем более — штаммы, для которых врачи не приготовили никаких антител. Адриан покачал головой и решил ни о чем не думать. Да, такова одна из профессиональных издержек работы шоссейного эколога. И она представляла собой куда меньшую опасность, чем прежде — до того как была разработана универсальная вакцина против бешенства, столбняка и западнонильской лихорадки, которую вводили всей канадской молодежи.
Вспомнив про сандвич, Адриан покончил с ним, затем разделался с пирожком, запив его соком из пакетика. Повинуясь рефлексу, поискал взглядом мусорный ящик, которого, конечно же, не нашел. С легкой досадой Адриан поставил опустошенную коробку на край дороги. Итак, он сам сделался обычным и презренным загрязнителем жизненной среды. Не столь уж хороший способ начала карьеры эколога, специализирующегося по разделительным полосам дорог.
Приободрившись после еды, Адриан продолжил путь на север. Он ненадолго задержался перед видеоинформационной панелью, вывешенной над уходящей на юг полосой дороги. Она ярко светилась в сгущающейся тьме. На панели моргала надпись, предупреждавшая о пробке, возникшей в результате аварии. Должно быть, случившейся с его автобусом.
Провожая взглядом струящийся мимо него поток автомобилей, он шутливо попытался представить себе машины в экологических терминах: трейлеры с прицепом нетрудно было уподобить слонам. Автодома — тупым коровам, внедорожники… ну, внедорожники тянули на антилоп гну, японские машинки экономкласса соответствовали оленям, а полицейские автомобили явно заменяли хищников. Он улыбнулся. А выбоины — патогенные бактерии. Однако ни выбоин, ни даже просто трещин на дороге не усматривалось. И, кстати, полицейских машин тоже. Камеры слежения, регистрирующие аварии и любителей превышать скорость, сделали излишним постоянное патрулирование. Адриана тревожило и то, что камеры могли засечь и его самого… впрочем, вероятнее всего, они не нацелены на разделительную полосу.
На родине, в Канаде, он видел дорожные патрули. Однако суперсовременная магистраль 81X в таковых не нуждалась. Адриан поежился от мысли, утверждавшей, что он не только первый от начала времен эколог разделительной полосы, но также вообще единственный человек во всей экологической системе этой дороги. Вновь ощутив себя одиноким, он отвернулся от движущихся машин. Разделительная полоса теперь казалась темной и неуютной. Но если он и оказался невидимым для мимолетных автомобилей, еще большую радость представляла теперь возможность спокойно справить нужду, не выставляя себя на всеобщее обозрение.
Он понимал, что уже достаточно далеко удалился от автобуса, и мог попробовать добираться далее автостопом. Однако кто остановит машину посреди ночи, тем более ради «одетого» подобным образом человека.
Впереди замаячила еще одна рощица. Он решил остаться в ней до утра. Под одним из стволов нашел ровный клочок почвы, из которого не торчали корни, рухнул на землю и закрыл глаза.
Очнулся он во тьме от холода. Свернулся клубком, но это не помогло. Он попытался согреться, втянув руки в мешок и пристроив ладони между бедер. А потом ушел в мешок с головой, стараясь хотя бы чуть-чуть согреть воздух дыханием. И наконец пожалел о том, что так безрассудно расстался с комбинезоном.
Сон пришел не сразу.
* * *Адриан проснулся на рассвете — холодный, голодный, страдающий от жажды и совершенно не отдохнувший. Не отводя глаз от солнца, еще только обещавшего дневное тепло, он побегал на месте, пытаясь согреться. Да, светило удовлетворит одну из его потребностей, но что касается остальных… Надо как можно скорее попытаться остановить идущий на север автомобиль. Более перспективны грузовики с канадскими номерами.
Подойдя к краю разделительной полосы, он быстро обнаружил, что остановить было невозможно не то чтобы канадский грузовик — вообще ни одну машину. Он находился рядом с самой скоростной полосой, и непрерывное движение по ней не позволяло ни одной из машин сбросить скорость. Адриан посмотрел на вторую полосу. Там было полегче, однако не намного.
Глядя на пролетающие мимо автомобили, он постепенно начал понимать, что дело его безнадежно — от начала до конца. Через четыре полосы полотна ему никогда не перебраться. И вся идея о бегстве в Канаду — всего лишь глупая мечта. Адриан сжал кулаки. Оставалось только одно — сдаться. И он поежился от мысли о том, что придется снова натягивать неоновый оранжевый комбинезон.
«Я не могу вернуться назад».
Он посмотрел через дорогу. Ведь для того, чтобы сдаться полиции, надо перейти на ту сторону и там дожидаться появления полисменов.
Словом, Адриан решил продолжить движение на север. Он знал: в противоположном направлении его не ждет ничего хорошего… совсем ничего. Автобус уже, конечно, убрали. И он пошел вперед, пытаясь обдумать план действий.
Внимание его привлек придорожный знак: «Запрещается подбирать и высаживать путешествующих автостопом». Вздохнув, он продолжил путь.
Быть может, ему удастся набрести на машину с проколотой шиной или другой поломкой. Вчера ему таковых не попадалось, но как знать, сегодня, может, и повезет. А если хозяином окажется возвращающийся домой канадец? Адриан покачал головой. Размечтался!
Он шел теперь вдоль края дороги, высматривая машину полицейского патруля. Их не было видно, однако Адриан не мог представить себе настоящую автомагистраль без полицейских автомобилей — даже если над ней установлены автоматические камеры. Впрочем, быть может, до сих пор ему просто не везло. Он вспомнил об аварийных телефонах. Но таковые ему просто не попадались. На канадских шоссе они расставлены через равные расстояния, но если подумать хорошенько, мера эта излишняя: в наши дни у каждого в кармане мобильник. Рука его автоматически потянулась к карману брюк. Но, конечно же, ни телефона, ни брюк у него не было.
Он шел вперед, ощущая все возрастающие голод и жажду, которую только усугубляла сооруженная из пластикового мешка черная рубаха, буквально впитывавшая лучи солнца. Скоро на первый план вышла именно жажда. И когда солнце поднялось к зениту, он не мог уже думать ни о чем, кроме воды. Адриан опустил глаза к земле и увидел мусор, и мусор этот он осознал уже в новом качестве. Быть может, ему удастся среди всех этих оберток отыскать еду. И что более важно — воду.
Теперь он напряженно всматривался в траву — не мелькнет ли белый пластик стаканчика. Вскоре ему удалось отыскать стаканчик, в крышке которого еще торчала соломинка, а внутри обнаружилась жидкость — вода, оставшаяся от растаявшего льда. Вновь его обеспокоила перспектива подхватить какую-нибудь заразу, но лишь на миг. Болезнь имела абстрактный характер, в отличие от скорой гибели от жажды. Он залпом поглотил жидкость — великолепную и чуть отдававшую ароматом колы. Потом он нашел еще несколько стаканчиков, позволивших унять жажду. Губы Адриана натянула тугая улыбка.
Эти водители, эти свиньи, которых он прежде так презирал, по сути, спасли ему жизнь.
Однако голод не отступал, и теперь он принялся искать и пищевые обертки. Таковые попадались достаточно часто, но никакой еды не содержали. На многих из них были заметны следы мелких зубов. Поежившись, Адриан осознал, что конкурирует с крысами.
Однако еда необходима. И он решил перейти через дорогу. Машины или остановятся, или нет. Адриан ступил на дорожное полотно, но затем метнулся обратно. На такой смертельный риск он еще не был способен.
Изможденный, изголодавшийся, снова полный жажды, он влачился вперед, надеясь только на чудо. И если оно не придет, быть может, завтра, в субботу, машин окажется меньше, и он сумеет перейти дорогу.
Внимание его привлекло далекое оранжевое пятно. Адриан застыл на месте. На краю разделительной полосы маячил его собственный оранжевый комбинезон — по-прежнему скомканный в мяч, только грязный. Он не мог усмотреть в этом ничего, кроме знамения, знака того, что полиция разыскивает его. Он поднял «мяч», но не смог заставить себя раскатать его и надеть комбинезон. Придется подождать до наступления темноты. Ненавистное свидетельство тюремной неволи принесет тепло.
Внимание его привлекло далекое оранжевое пятно. Адриан застыл на месте. На краю разделительной полосы маячил его собственный оранжевый комбинезон — по-прежнему скомканный в мяч, только грязный. Он не мог усмотреть в этом ничего, кроме знамения, знака того, что полиция разыскивает его. Он поднял «мяч», но не смог заставить себя раскатать его и надеть комбинезон. Придется подождать до наступления темноты. Ненавистное свидетельство тюремной неволи принесет тепло.
* * *Дэн заболел ангиной, а Филип нагрубил маме и потому был временно исключен, в результате чего на собрании патруля присутствовали только три члена отряда Визжащих Бобров. Однако сей факт ничем не облегчил положение Кифера Бернхардта, предводителя отряда, докладывавшего высокому собранию о том, что его папу вызвали на срочное совещание в Олбани, и потому он не сможет вывезти их на пикник, положенный патрулю в уикенд. И Кифер вцепился в карту как в гарантию собственной безопасности.
— Что такое? — вскричал Алекс, отголоски его слов загуляли по подвалу. — Это просто свинство!
— Мы уже закупили припасы, собрали и упаковали все необходимое, — с мольбой в голосе произнес Пол.
— Да знаю я. — Кифер разгладил карту на столе для настольного тенниса. — Но мы все равно можем отправиться завтра в однодневный поход.
— Это не одно и то же, — возразил Пол.
Кифер продолжил:
— Вчера мой брат вернулся из колледжа. Он сказал, что утром отвезет нас в нужное место и заберет после обеда.
Пол наморщил нос.
— Погоди, — проговорил Алекс. — Ты хочешь сказать, что взрослых с нами не будет?
— Угу.
— Тогда, может, и повеселимся, — подмигнул Алекс.
— Ну да, — уже с энтузиазмом провозгласил Кифер, радуясь тому, что его патрульные более не сердятся на него. — Только в Шендегенскую лощину мы все равно не сможем съездить. У машины Джея нет полного привода.
— Куда же мы в таком случае отправимся? — спросил Пол.
— Куда угодно. — Кифер провел рукой над картой. — Ну, то есть во всякое место, куда можно доехать за час. Если это, конечно, безопасно.
— Безопасно? Что ты хочешь сказать? — спросил Алекс с ноткой подозрения в голосе.
— Не знаю, — признался Кифер. — Так выразился Джей. Наверное, он имел в виду такое место, куда не явится какой-нибудь маньяк-извращенец и не станет приставать к нам.
Алекс и Пол рассмеялись. Кифер показал на карту:
— Ребята, ну-ка садитесь поближе. Давайте сообразим, куда нам двинуть.
Пол наклонился над картой и указал на дорогу, выделенную красным маркером:
— А это что такое?
— Трасса 81X, — не без гордости произнес Кифер. — Мой папа был главным архитектором этой дороги.
— Ландшафтный архитектор? — Алекс хихикнул. — Он что, деревья проектировал?
— Ну, приходилось и деревья. Искусственные то есть.
Пол снова наморщил нос:
— Ты хочешь сказать, что все деревья на ее разделительной полосе ненастоящие?
— Настоящие. Но па говорит, что трасса 81X, наверное, станет последним шоссе, окруженным живой природой. А потом пойдет сплошной неодерн и неодрев. — Кифер прикоснулся кончиком пальца к красной линии возле Уитни-пойнт, ближайшего к дому населенного пункта. — Разделительная полоса здесь великолепна. Много рощиц, зарослей кустарника, и засеяна она особой низкорослой травой, которую никогда не надо косить.
— Жаль, что такая не растет у нас на дворе, — сказал Алекс.
— Па называет эту полосу узким островком природы. — Кифер провел пальцем вдоль линии. — Доходит до самой Канады.
— Тогда… — Пол помедлил. — Тогда почему бы нам не совершить свой поход по разделительной полосе трассы 81X?
Алекс и Кифер посмотрели на него. Наконец Кифер, осознав, что Пол говорит серьезно, расхохотался:
— Да ну тебя!
— А почему нет? — спросил Пол. — Твой брат может высадить нас в любом месте, а после обеда ему будет просто найти нас и подобрать.
Алекс мельком глянул на Кифера:
— А знаешь, неплохая идея. — Он усмехнулся. — Кроме того, на разделительной полосе ты не сумеешь заблудиться и завести нас невесть куда, как в прошлый раз.
— Что? Это я вас завел?..
— Впрочем, может, идея и не столь уж хороша, — задумчиво проговорил Пол. — Если на полосе появится банда мотоциклистов или кого-то еще, нас спокойно поджарят.
— Да ладно тебе, — махнул рукой Алекс. — Трасса 81X — идеально спокойное место. Целый миллион народу будет видеть нас все это время.
— Ну а если на полосе окажется сбежавший из зоопарка леопард?
— Пол! — Алекс возвел взгляд к потолку и рассмеялся.
— Эк хватанул! — разочарованно проговорил Кифер. — Во всяком случае, это был не леопард, а медведь.
— Что-что? — переспросил Алекс, поворачиваясь лицом к Киферу.
— Было дело до того, как вы приехали сюда. Сбежал у какого-то там цыгана. Дверца фургона сломалась, и его медведь вырвался на свободу.
— Рассказывай!
— Клянусь честью скаута, — проговорил Кифер — Цыган боялся вляпаться в историю и потому начал ставить медвежьи капканы.
— Правильно, — согласился Пол. — А медведь выскочил на дорогу и попал под грузовик. Погиб, конечно, — закончил он шепотом, словно бы рассказывая историю с привидениями. — А цыган умер несколько месяцев спустя от какой-то совершенно загадочной болезни.
— Ух ты! — выговорил Алекс.
— Ну ладно-ладно, — продолжил Кифер. — Все это было давным-давно. А мне нравится мысль про разделительную полосу. Давайте отметимся на ней.
— На виду у толпы народа? — поморщился Пол. — Предпочитаю заниматься этим делом в уединении.
— Ну да, — согласился Кифер.
— Эй! — проговорил Алекс после затянувшегося на несколько секунд молчания. — У моего папы есть рыболовная палатка. В полу ее проделана большая круглая дыра. И я, скажем так… позаимствую ее.
Алекс, который был на год старше и на двадцать сантиметров выше, чем Пол, бросил снисходительный взгляд на приятеля:
— Ты доволен?
— Как будто бы.
— Отлично. — Кифер сложил карту. — Разобьем лесной лагерь — без видеоигр и мобильников.
— Лесной? — хохотнул Алекс. — Это на разделительной полосе шоссе?
— Ладно, скажем иначе. Экологический лагерь. Все собрано и убрано.
— За исключением того, что останется под рыболовной палаткой, — заметил Алекс.
Пол хихикнул.
— Завтра утром в восемь. Здесь, — объявил Кифер, не забывая о роли старшего в патруле. — Я возьму мобильник, чтобы вызвать Джея. Согласны?
— Ага.
— Отлично.
* * *Роберт Бернхардт оставил свою машину возле Нью-Йоркского центра по контролю за заболеваниями. Он не имел ни малейшего представления о том, почему его, ландшафтного архитектора, вызвали на совещание эпидемиологов, тем более субботним утром, и был весьма озадачен этим. Он вышел из лифта на двадцать третьем этаже и, переступая порог шикарного конференц-зала, пообещал себе, что вынесет все предстоящее — ради Кифера и его скаутского патруля.
Он посмотрел в окно на простиравшуюся часть автострады 787. Страшная как смертный грех! Разделительная полоса сплошь заросла сорняками. Должно быть, амброзия полыннолистая. Буквально на его глазах невысоко над дорогой начала сгущаться туманная дымка. Еще одно проявление этой странной погоды, которая держится последнее время. Губы его сложились в тонкую улыбку: туман не сделал разделительную полосу менее уродливой.
В дальнем конце помещения открылась дверь; Роберт повернулся на звук и увидел двоих мужчин, вошедших с бумажными кофейными стаканчиками в руках.
Один из них сделал шаг вперед и протянул свободную руку:
— А, доктор Бернхардт. Хорошо, что вы приехали. — Он чуть склонил голову. — Я Золтан Лацко. — Кивнув в сторону двери, он добавил: — Не хотите ли кофе?
— Нет, спасибо. — Роберт улыбнулся. — Кроме того, я — мистер Бернхардт.
— Простите.
Они представились: эпидемиолог Золтан Лацко работал в Национальном центре инфекционных заболеваний, а его спутник — Дуэйн Бейтс, человек плотного сложения и притом постоянно хмурый, являлся помощником директора Нью-Йоркского отделения службы по чрезвычайным ситуациям.
— Полагаю, мистер Бернхардт, — начал Золтан, жестом приглашая всех садиться, — что вам известен так называемый эффект магистрали 80?
— Вы хотите сказать, что экологические особенности районов к северу и югу от трассы различаются потому, что животные не могут пересечь дорогу?
— Но здесь различие минимально, — проговорил Золтан. — Поскольку животные способны переходить через нее на перекрестках, разница эквивалентна сотне миль.
Он поднял руку, как будто в ней был зажат кусочек мела.
— Дело не только в трассе 80. У нас появилась сетка мини-экологий, определяемых системой магистралей. — Он пристально поглядел в глаза Роберту. — Однако разделительная линия вашей магистрали 81X обладает резко отличающейся экологией. Быть может, даже опасной.