– Алло, Володя, ты у себя? Все получилось?.. Хорошо. Подскочу минут через сорок.
Емельянов ждал Лобкова, предчувствуя нелегкий разговор. Прежде всего надлежало определиться: что делать с этой четверкой беглецов? Идеальный вариант – убрать их. И надо было вовлечь в это Дементия, чтобы надежно посадить того «на крючок». То, что они друзья детства и доверяли друг другу – это одно. Но Лобков был полицейским. За годы службы наверняка ему не раз приходилось преступать закон, причесывая для отчетности картину раскрываемости, случалось и невинных сажать, и виновных отпускать. Но пойти на открытое убийство четырех человек… Даже при всей беспринципности Лобкова – это слишком. Уже хотя бы потому, что у него для этого кишка тонка. Емельянов хорошо помнил, каким был в школьные годы Дема – тихий, пухлый, трусоватый, в общем, мешок. Однажды, когда его, Володьку, в проходном дворе поймали двое пацанов с чужого двора и стали костылять ему, кажется, из-за какой-то девчонки, случайно оказавшийся там же Демка заскулил, как щенок, которому придавили хвост, убежал якобы за подмогой и не вернулся. Сейчас, конечно, он стал другим. С брюшком, почувствовавший власть над людьми, заматеревший полицейский начальник. Но трусоватая сущность таки осталась, как ни крути. Назови ты ее хоть осторожностью, хоть нежеланием «наломать дров» сгоряча…
Дементий Павлович, направляясь к емельяновской даче, хорошо понимал, что ему предстоит принять нелегкое для себя решение. И ошибиться он не имеет права, иначе самому придется оказаться в бегах. Тем не менее всю эту историю с журналистом Примеровым надо было кончать. Ситуация выходила из-под контроля, грозя вылиться в громкий скандал. В первоначальном варианте задумка была проста: бытовой скандал аморального «писаки» на фоне пьянства с проституткой. Дело получает широкую огласку, журналистская карьера летит к чертям, и он выходит из игры. Параллельно запускался компромат на генерала Порошина. Тут Лобков больше выступал в качестве стороннего наблюдателя. Основная же его задача заключалась в том, чтобы внедриться, как ему сулил Емельянов, в руководство некой весьма могущественной тайной организации. Что это была за структура, какие вопросы решала? Володя насчет этого до поры молчал. «Докажешь свою состоятельность, войдешь в организацию, тогда все и узнаешь», – отвечал каждый раз на один и тот же вопрос Лобкова. Но в планах подполковника произошел непредвиденный сбой, и теперь все закрутилось таким образом, что вся «четверка» представляла опасность самим фактом своего существования. И тут уже вариант оставался один, и его надлежало перепасовать Емельянову…
Через час Лобков был уже на месте и набрал Емельянова.
– Пришла беда, открывай ворота, – неудачно пошутил он в трубку.
– Понял, – лаконично ответил хозяин, хмыкнул, взял пульт и вышел во двор. Створки вздрогнули и оживились, открывая проезд полицейскому начальству. Два подполковника пожали друг другу руки и направились к главной усадьбе, чтобы обсудить «дела свои тяжкие». Емельянов разлил «Хеннесси» в толстостенные немецкие коньячные рюмки, включил кофемашину и плюхнулся в мягкое кресло, напротив которого «утопал» в своем его друг детства. Оба потянулись к столику, взяли рюмки и, не чокаясь, сделали по маленькому глотку.
– Где они? – причмокнув языком, спросил Дементий.
– В гостевом домике загорают, – ответил Владимир и добавил: – Тебе не кажется, что спектакль малость затянулся?
– Кажется. И что ты предлагаешь?
– Решить проблему радикально.
– И как? Ты же понимаешь, что, если бы не твоя импровизация, мы бы сейчас пили коньяк совсем по другому поводу?..
– Дема, что-то я не пойму, кто из нас полицейский начальник? Ты или я? Никогда не поверю, что тебе не приходилось разруливать подобные ситуации.
– Володя, от того, веришь ты или нет, ситуация не упрощается. Думаю, прежде всего нам следует переговорить с ними, послушать их условия, понять, чего они хотят. А потом уже…
– Я и так тебе скажу, чего они хотят… Они хотят выпутаться из грязноватой истории чистенькими за счет нас с тобой.
– Тем не менее…
– Дема, я отлучусь минут на двадцать. Ты пока побудь тут, попей коньяку, расслабься… Я скоро вернусь…
Емельянов шел к гостевому дому, чтобы разобраться с беглецами. У него был план, для осуществления которого Демино участие не требовалось. Тот мог больше помешать, чем помочь. Увидев его, четверка начала бы задавать вопросы, строить какие-то заготовленные угрозы, ставить условия… А это в данной ситуации было ни к чему. Надо было действовать. Удача приходит к решительным людям. Время для разговоров кончилось. Вернее, оно и не начиналось.
С такими мыслями он открыл ключом дверь и вошел в гостевой дом. Беглецы отдыхали, сидя на полу и подпирая стену спинами.
– Надеюсь, по завтраку вопросов нет? – начал он разговор, так как с чего-то надо было его начинать.
– Спасибо. Завтрак подали вовремя, – ответил за всех Примеров. – Надеюсь, солдат мы не сильно объели?
– Не о том беспокоитесь, хотя… будь вы поумней, то и не вляпались бы в такую историю. – Емельянов стоял у входной двери, держа правую руку в кармане.
– Владимир, давайте перейдем к делу. У нас мало времени.
– О, вы даже не представляете, насколько его мало… у вас.
– Нам нужен подполковник Лобков. Не хотите пригласить его? Вы же, кажется, друзья? – вмешался в диалог сержант Петров.
– Откуда такие сведения?
– Я вас проследил. Могу предоставить фото. Надеюсь, очки вам не понадобятся? Вот, держите, – протянул он снимок.
Емельянов даже не пошевельнулся, лишь оттопырил немного нижнюю губу и насмешливо произнес:
– Оставьте себе. Фотографировали, старались, на бумагу небось потратились…
– Звоните Лобкову.
– Зачем? Он скоро и так прибудет сюда. С группой ОМОНа.
– ОМОНа? – усмехнулся Примеров.
– Да. И у них приказ – живыми вас не брать.
– Ну зачем вы так? Мы только поели, расслабились… Нет, чтобы предложить по чашке кофе гостям, а вы – «ОМОН»! «Приказ»!.. Не знаю, как все, но я уже испугался…
– Скоро тебе будет не до шуток, дурак!
– Знаете, не верю. Хоть сами стреляйте, хоть ОМОН вызывайте, не верю, что подполковники бывают так глупы, как вы…
Емельянов неожиданно улыбнулся и сочувственным тоном проговорил:
– И что ты этим хочешь сказать, умник?
– Хочу сказать, что, если завтра я не сделаю один звоночек, это будет воспринято как сигнал к тому, чтобы весь компромат на вас лег на стол генералу Порошину. Хотел бы я посмотреть на экзекуцию, которую он вам учинит.
– Скажите, Примеров, неужто все журналисты так примитивны? Или все-таки это проявление вашей индивидуальности? Ваша статья в электронном виде давно мною лично передана генералу. При этом я пояснил ему, насколько вы продажны и циничны. Публикуете интервью о проблемах и перспективах округа и тут же готовите для публикации порочащий честь и достоинство генерала клеветнический материал…
– Да? Вот и отлично. Диктофонные записи, которые лягут ему на стол, станут хорошим довеском к вашим стараниям.
– Чушь! Он поверит мне, офицеру, а не тебе, заказному журналюге.
– Как вы запели, однако, – усмехнулся Примеров и попытался встать.
– Сидеть! – скомандовал Емельянов, вытаскивая из кармана руку с пистолетом. – Сидеть! В принципе, я могу прихлопнуть вас всех и сам. Рука у меня не дрогнет, я военный. Но все же лучше, если это сделают профессионалы, при исполнении служебного долга. Так будет достовернее. Кстати, Примеров, если бы ты соблюл договоренность, ничего этого не приключилось бы. Но вы же, писаки, так не можете… И ты тоже, – обратился он к Шуре, – чего тебе не сиделось там, куда тебя определили? Сидел бы себе и помалкивал среди свихнувшихся, раз сам такой. Хотя бы живой остался. Заметь, я ни о чем тебя не спрашиваю. Теперь это не имеет значения. Впрочем… хватит трепаться. Надеюсь, в мире ином, куда вы все скоро отправитесь, вам повезет больше…
– Можешь не сомневаться, ублюдок, – не выдержал Андрей, – когда мы умрем, в глубокой старости, конечно, тебе туда, куда мы попадем, лучше не соваться!..
– Бред воспаленного сознания – это не по моей части, Примеров. Держите себя в руках. Хотя понять вас можно… Погибнуть с именем честного человека или под маркой беглого преступника – две большие разницы.
– Все ты врешь, «честный офицер»! Это ты насквозь лживый…
Емельянов хмыкнул и посмотрел на часы:
– Что ж, как вам будет угодно. Можете оставаться при своем мнении. А мне пора. Кстати, окна зарешечены, железную дверь взломать вам будет крайне проблематично. Ну да ладно. Заболтался тут совсем, а время не ждет. Пойду я, с вашего позволения. Думаю, без меня вам скучать долго не придется.
Находясь спиной к двери, не выпуская из поля зрения пленников, он вышел, дважды провернул с другой стороны ключ в замке и достаточно громко, чтобы его услышали, произнес:
– Можешь не сомневаться, ублюдок, – не выдержал Андрей, – когда мы умрем, в глубокой старости, конечно, тебе туда, куда мы попадем, лучше не соваться!..
– Бред воспаленного сознания – это не по моей части, Примеров. Держите себя в руках. Хотя понять вас можно… Погибнуть с именем честного человека или под маркой беглого преступника – две большие разницы.
– Все ты врешь, «честный офицер»! Это ты насквозь лживый…
Емельянов хмыкнул и посмотрел на часы:
– Что ж, как вам будет угодно. Можете оставаться при своем мнении. А мне пора. Кстати, окна зарешечены, железную дверь взломать вам будет крайне проблематично. Ну да ладно. Заболтался тут совсем, а время не ждет. Пойду я, с вашего позволения. Думаю, без меня вам скучать долго не придется.
Находясь спиной к двери, не выпуская из поля зрения пленников, он вышел, дважды провернул с другой стороны ключ в замке и достаточно громко, чтобы его услышали, произнес:
– Посмотрим, хватит ли у вас ума использовать ту фору, что я вам даю.
Уже во дворе он достал из кармана мобильник и сделал звонок: «Начинаем».
– И что это было? – не обращаясь ни к кому конкретно, спросил Капитан. И сам же ответил: – Даже если половина того, что он тут наплел, – правда, нам надо немедленно уходить.
– Вы думаете, он на это пойдет? – выразил сомнение Андрей.
– Почему он? Емельянов с Лобковым действуют на пару. Прихлопнуть нас разом – для них идеальный вариант. Сразу все концы в воду, – высказался Петров.
– Емельянов – большой выдумщик по части делать гадости, – подал голос Шура, до сих пор хранивший молчание. – Это ведь он определил меня в психушку.
– Он? Вы что, служили вместе? – удивился Андрей.
– Будет время, расскажу.
– Я знаю, что делать. – Петров встал и обвел всех взглядом. – Я обследовал дом и подвал. Здесь имеется подземный ход, по которому можно незаметно уйти. Шура прав, Емельянов – большой выдумщик.
– Подземный ход? – опять удивился Андрей.
– Да. Один ход ведет к особняку, другой, если не ошибаюсь, куда-то за территорию дачи. Ну что, идем?
– Идем, – ответил за всех Капитан. – Там разберемся…
– Ты что такой грустный, Дема? – глядя на задумчиво-озабоченный вид Лобкова, усмехнулся Емельянов. – Гляжу, к коньяку без меня не притронулся…
– Я не пьянствовать пришел. Надо что-то решать, Володя, тебе не кажется?
«Что ты можешь вообще решать? Ты даже не можешь самостоятельно решить, какое блюдо в ресторане заказать», – подумал про Лобкова Емельянов и с командирским гонорком в голосе пожурил полицейского:
– Ладно, расслабься, подполковник. Ничего от тебя не требуется, кроме как поддержать компанию. Я все уже решил. Ситуация разрулится сама собой. Бери бутылку, рюмки и валяй на второй этаж. Посидим, попьем коньяку с кофеечком, полюбуемся на природу. Вид из окна тут открывается, скажу тебе, прямо замечательный.
Расположившись в лоджии, собутыльники открыли окно, глотнули свежего воздуха и махнули по рюмашке.
– Прекрасное место. В последнее время все больше сюда тянет. Душой, понимаешь, отдыхаю. – Владимир вытянулся на стуле с подлокотниками и на минутку прикрыл глаза.
– Да, хорошо тут, – попытался в тон ему подыграть Лобков, но получилось не ахти. Он был напряжен. Беспечно-высокомерный вид Емельянова, как подсказывал многолетний опыт дружбы с ним, ничего хорошего не сулил. Тот явно задумал очередную авантюру, которая редко когда завершалась соответственно изначальной задумке. Но деваться было некуда. И Лобков налил еще по одной. Снова выпили.
– Вот это другой разговор, – растянул в улыбке губы Владимир. – Помнишь, как пацанами тут с горок летали… на велосипедах, а зимой – сколько тут снега наваливало, помнишь? Под Новый год, кажется, было, я привел тебя сюда в первый раз, ты трусил на санках спуститься по крутому спуску с трамплинчиком. А когда решился, то, вместо того чтобы скатиться сидя, лег на живот. И когда санки подпрыгнули, слетел с них и пропахал носом сугроб. Помнишь?
Лобков почесал указательным пальцем нос и налил еще по одной. Было видно, что он это помнил.
– Вечно мне из-за тебя доставалось, – буркнул он себе под нос, взял за горло бутылку, разлил очередную порцию, а когда, возвращая ее на место, коснулся донышком стола… раздался сильный взрыв! Столб пламени вырвался из оврага, метров за пятьсот от емельяновского особняка, зловеще полыхнул, потянув за собой густой шлейф черного дыма…
Лобков от неожиданности вздрогнул и побледнел:
– Это что там долбануло?
– Все, Дема. Финита ля комедия.
– Что значит – финита ля?..
– А то и значит, что этим взрывом унесло все наши с тобой проблемы, – ответил Емельянов и, усмехнувшись, добавил: – Молодцы, хватило ума использовать фору, которую я дал…
– Ты их что, взорвал?!
– Зачем же так? Произошел несчастный случай.
– Несчастный случай? Ты можешь толком объяснить, что произошло?
Емельянов взял мобильник, повертел в руках и нажал на зеленую клавишу:
– Ну что?.. Получилось?.. Хорошо. Проверь. Перезвонишь… – Затем подошел к столику, отпил из чашечки кофе и произнес: – Наливай, не сомневайся. С нашими беглецами произошло то, что должно было произойти. Доигрались… Впрочем, сами виноваты. Зачем сопротивлялись властям? Нельзя, понимаешь, идти против силы…
Петров уверенно толкнул дверь, завел всех в подвал и, подойдя, открыл потайную дверь.
– Андрей, захвати одну коробку. Там армейская тушенка. Пригодится. – Щелкнув выключателем, он со знанием дела шагнул в подземный ход.
– Ничего себе, – уже в который раз удивился Андрей, – он что, к атомной войне готовился? Там – гора тушенки… Здесь – бетонированная шахта… И куда она ведет, интересно? Наверняка тут где-то должен быть бункер.
– Все может быть. Но на поиски бункера у нас времени нет. А вот убраться отсюда – самое оно.
Метров через тридцать дошли до развилки и свернули в сторону от центрального особняка. Здесь освещение было намного тускнее, чем в начале пути, едва пробивающий тьму желтый свет был в явном дефиците. Говорить уже никому ничего не хотелось. Никто, включая Петрова, не знал, что их ждет впереди…
Четверо шли друг за другом, стараясь ступать бесшумно. Прежде всего, им надо было выйти отсюда, чтобы выжить и доказать свою невиновность. Но чем дальше четверка продвигалась вперед, тем безвыходней складывалась ситуация. Они становились зловещими мишенями для преследователей, потому что не давали себя взять. Уходили от тех, кого натравили по их следу трусоватый Лобков и бахвалистый Емельянов, а уходя, все больше противоправных действий приходилось совершать. Дело дошло до того, что спецназу дали команду живыми преступников не брать. Но это – если верить Емельянову. А ему веры нет. Так размышлял Шура, идя замыкающим колонны. Будучи спецназовцем по сути, он больше других понимал, что, если обученных парней правильно сориентировать, они выполнят любой приказ в точности. Но он также понимал, что обложенный зверь, в отличие от загонщиков, всегда обладает большим потенциалом, ибо он спасает свою шкуру, а охотниками движет лишь азарт. Надо уметь упереться, терпеть и ждать удобного момента. Не думать о том, сколько перед тобой воздвигнуто преград, и, если придется, пройти сквозь огонь и воду. Когда ты теряешь страх, его находят твои враги.
Шура почувствовал, как идущие впереди стали замедлять шаг и вскоре остановились. Перед ними нарисовалась массивная железная дверь, преграждающая дальнейший путь. Петров оглянулся и тихо произнес:
– Если нам не удастся ее открыть, то нас накроют как цыплят. Обратного хода нам нет. – Было видно, что об этом же думали и остальные.
– Похоже на мышеловку, – не сдержал эмоций Андрей и, подойдя к Петрову, добавил: – Кажется, «приплыли»…
Капитан молчал, глядя, как Шура направляется к «преграде». Подойдя ближе, тот понял причину пессимизма своих товарищей. На двери не было ни ручки, ни места, куда можно было вставить ключ или отмычку… Поверхность ее была абсолютно гладкая. Он постучал по ней пальцами, вслушался в звук и стал внимательно осматривать, стараясь найти хоть малейшую зацепку там, где ее просто не было. Андрей тоже, в свою очередь, погладил дверь, толкнул ее плечом, хотел, было, пнуть ногой, но раздумал.
– А это точно дверь?
– Если это – дверь, а это – дверь, то она должна как-то открываться? – высказался наконец Капитан.
– Может, надо приворотное слово сказать? – попытался немного разрядить ситуацию Андрей.
– Попробуй, – усмехнулся Капитан.
– Должен быть какой-то механизм. Возможно, радиоуправляемый, действующий от пульта, – начал соображать Петров. – Посмотрите, ни кнопок, ни рычажков вокруг на стенах нет.
– И на потолке тоже, – без иронии добавил Андрей.
– И что теперь делать? – спросил Капитан.
– Пробовать, – ответил за всех Шура. – Выход должен быть.