– Точно так.
– Спастись никому не удалось, говоришь?.. Ты все проверил лично?.. Добро! – командным тоном произнес он в мобильник и спрятал его в карман. – Сукин сын! – потянувшись к чашечке кофе, чертыхнулся Емельянов. – Никому ничего доверить нельзя. Все надо делать самому. Экзекуцию над этим болваном, пожалуй, пока можно отложить. Похоже, он просто дурак…
«Смотрящий», докладывая шефу об «автокатастрофе», ни в чем не лукавил, разве что после взрыва «Жигулей» он не направился, как ему было велено, к пропасти, чтобы удостовериться во всем лично, а, дабы «не светиться» лишний раз, наблюдал за угоном машины, не выходя из кустов. Когда же раздался взрыв и из пропасти полыхнуло, благополучно дорисовал картину в собственном воображении и доложил: «Машина сорвалась в овраг, загорелась и взорвалась. Вариантов спастись – ноль». Потому ему и было невдомек, что произошло то, чего предвидеть не мог никто…
– Что с тормозами? – только и успел крикнуть Андрей, когда ветхая «шестерка» стала крениться на бок, чтобы в следующее мгновение кубарем слететь в пропасть. Петров вывернул руль вправо, выравнивая ход, и, чтобы уже прямиком не слететь с дороги, вновь завернул баранку влево. Когда машину опять стало заносить и она собралась уже кувыркнуться, по инерции поднимая левый бок, разболтанная шаровая подвеска вдруг хрустнула, и левое переднее колесо отвалилось в сторону… Значительно погасив скорость, пропахивая грунтовку рычагом подвески, «шестерка» развернулась на сто восемьдесят градусов, медленно заюзила, сваливаясь задними колесами в пропасть, и, наконец, остановилась, зависнув над ней. Еще не поняв, что произошло, четверо угонщиков пару секунд слушали тишину, не решаясь ни шевельнуться, ни заговорить.
– Все хорошо, – неожиданно спокойным низким голосом произнес Петров. – Значит, поступаем так: я с Андреем остаемся пока в машине. Шура с Капитаном медленно выходят. Желательно синхронно. От любого лишнего движения в салоне машину может качнуть, и она вместе с нами сорвется в пропасть. Так что действуем слаженно, все делаем по моей команде. Откройте задние двери, не спеша…
– У меня заклинило дверцу. Ручка ходит вхолостую, – выдавил из себя Шура.
– У меня то же самое, – отозвался Капитан.
– Тогда… Андрей, посмотри в бардачке, что есть?
– Ржавая отвертка, – покопавшись, ответил тот.
– Отлично. Передай ее Шуре. Шура, попробуй отодвинуть обшивку дверцы. Она держится на клипсах. То же самое сделай, Станислав, ты.
– Все понятно, – ответил Шура, отодрал обшивку и, потянув тягу, приоткрыл дверь. Капитан повторил все за Шурой.
– Миша, у нас ничего не выйдет. Нам надо будет прыгать вперед, иначе сорвемся, прямо под нами пропасть. А прыгнуть мешают дверцы…
– Хорошо. Сможешь аккуратно пролезть вперед? Через Андрея выходи. У тебя дверь открывается? – обратился он к Примерову.
– Да. Пусть ползут.
Юркий Шура, как хищник из семейства кошачьих, проник между спинок передних сидений и ловко, без всяких усилий, перемахнул через Андрея. Капитан, равняясь на него, собрал волю в кулак и, правда, не так грациозно, но тоже выбрался наружу. После того как сидящие сзади покинули салон, Миша с Андреем поднялись с мест и отпрыгнули в сторону. В ту же минуту «жигуленок», скрежеща днищем о грунт, задрал нос, сполз назад и полетел, кувыркаясь, вниз. Ударившись о камни, легковушка вспыхнула и взорвалась. Столб пламени вырвался из глубокого оврага, зловеще полыхнул, потянув за собой густой шлейф черного дыма…
– Эх, тушенку жалко. Целый ящик пропал, – с сожалением махнул рукой Андрей. – И куда теперь? – обратился он к товарищам.
– Не знаю, но торчать здесь, на дороге, тоже не стоит. Надо убираться отсюда. И так шуму наделали столько, что, наверное, в Москве слышно было, – первым высказался Миша.
– Надо обдумать план действий, – рассудительно заключил Капитан и огляделся: – Там, в стороне от дороги, заросли кустарника. Пошли?
– Предлагаю все передвижения ходьбой по открытой местности отложить до лучших времен, – посмотрев почему-то на Андрея, сказал Шура.
– Ну, тогда полетели, – не преминул ответить тот.
– Зачем же, все передвижения – бегом.
– Он прав, – поддержал Шуру Миша.
Бежать предстояло метров двести пятьдесят – триста. Когда они достигли цели и, удобно расположившись за густым кустарником, растянулись на траве, на них навалилась запоздалая усталость. Минут пять все лежали молча.
– А хитро он с нами решил разделаться, – нарушил молчание Шура. – Как мы сразу не поняли, что все эти угрозы насчет спецназа были лишь пугалками для дураков, чтобы выманить нас из дома. Емельянов понимал, что мы будем искать выход.
– Да. И Миша его нашел, – ответил Андрей.
– Меня, конечно, удивило немного, что дверь в подвал не была заперта. Я даже отмычку в замке сломал, пока не понял, что она не на запоре. Но в тот момент об этом почему-то не подумалось. Горячку спорол.
– На это он и рассчитывал, – кивнул Шура.
– С подземным ходом тоже все складно у него получилось. Он сделал так, чтобы мы сами полезли в мышеловку, без посторонней помощи. Тонкая работа. Вторая ошибка, что нас не насторожил «жигуленок» с подпиленными тормозами, который, как по заказу, с ключом в замке, дожидался нас на дороге. Тот мужик в кустах был человеком Емельянова. Уже доложился, наверное, передал хозяину наш пламенный привет с того света.
– Так, может, это и хорошо? – оживился Андрей. – Искать теперь нас никто не будет.
– Машину осмотрят, трупы не обнаружат. Так что искать нас все равно будут, – сказал Капитан.
– И Емельянову, и Лобкову жизненно необходимо похоронить нас. Сфабрикуют дело. И трупы обозначат найденные, на бумаге, конечно. А если мы появимся, нас закажут какому-нибудь наемнику. Уберут по одному и втихаря закопают в землю.
– Нет, «помирать» нам рановато. Надо идти на дачу к Емельянову. Арестовать его и расколоть на правду, – высказался Петров.
– И куда с этой правдой пойдем? В полицию? – спросил Андрей. – Нас же там и повяжут.
– В Следственный комитет пойдем, – отрезал Миша. – У меня там хороший знакомый работает.
– Ребята, – неожиданно заговорил Капитан, – я предлагаю такой план действий…
…Подойдя к люку, откуда не так давно вышли на свободу из гостевого дома, беглецы вновь спустились в подземный ход и направились в сторону особняка, где должен был находиться подполковник Емельянов…
В бункере отдавало сыростью, и было темно, как ночью.
– Ничего не видно, хоть глаз выколи, – недовольно буркнул Петров, уткнувшись носом в чью-то спину. – Это кто?
– Я это, – отозвался Шура.
– Слушайте, мне это уже надоело, – подал голос Андрей. – Опять нас обыграл этот Емельянов!
– Он нас всех убьет, – гробовым голосом произнес Лобков. – Я его знаю.
– Он хочет нас убить, но это не значит, что сможет, – возразил Шура.
– Выражайтесь яснее! – рубанул заметно нервничающий Лобков.
– Когда он за нами придет, я выйду первым и вырублю его, – пояснил Шура.
– Мы тут связанные, без оружия, а он – вооруженный… Дурацкий план.
– А что предлагаете вы?
– Для начала нам надо развязать друг другу руки.
– Вы так старались, гражданин подполковник, когда вязали нас, что самостоятельно развязаться, скорее всего, не получится, – не без злости заметил Андрей.
– Ну да. Но вы же видели, что он меня принуждал оружием… Вы же понимаете…
– Мы все видели и знаем больше, чем вы думаете, и о вас, и о вашем дружке Емельянове.
Дементий Павлович замолчал, так как понимал, что, если кто и оказался в дурацком положении, то это он. И для Емельянова теперь чужой, и здесь своим не стал.
– Капитан, – обратился он, глядя в темноту, – Станислав, я пока не могу вам всего рассказать, но вы должны знать, что я не сообщник Емельянова, как это вам казалось…
– Если мы отсюда не выберемся, это никакого значения иметь не будет ни для нас, ни для вас тоже, – буркнул Капитан.
– Андрей, я попробую перегрызть веревку на твоих руках, а ты потом развяжешь меня, – подойдя к Примерову, предложил Шура.
– Перегрызть?.. Давай, если сможешь.
Услышав этот негромкий диалог, Петров решил вмешаться:
– Начните с меня.
– В смысле?..
– Перегрызите сначала мою веревку. У меня в кармане есть кусок проволоки. Попробую открыть эту дверь.
– Какая проволока?
– Я ее в гостевом доме Емельянова нашел. Хотел открыть ею дверь в подвал, которая оказалась незапертой, но потом не выкинул.
– Я ее в гостевом доме Емельянова нашел. Хотел открыть ею дверь в подвал, которая оказалась незапертой, но потом не выкинул.
– Давай, конечно, надо выбираться отсюда. Это ты правильно придумал. К тому же так пить что-то захотелось… Я сейчас с удовольствием чего-нибудь выпил бы…
Запив еще одну рюмочку коньяка крепким ароматным кофе, Емельянов решил не откладывать более экзекуцию и направился в подвал…
Петров, которого освободили от веревки на руках первым, помог избавиться от нее Шуре и, пока тот развязывал остальных, начал шурудить самодельной отмычкой в замочной скважине. Вскоре ему удалось справиться с комбинацией замка, дверь начала открываться, и он с облегчением вздохнул. Даже тот неяркий свет, который проник в «темницу», ударил по глазам пленников. Но и сквозь прищур они неотрывно смотрели на дверной проем, в котором стала прорисовываться… зловещая фигура Емельянова. Его атлетическое телосложение, выпяченная вперед грудь, гордо поднятая голова, все говорило о том, кто здесь является хозяином положения. Сделав надменную гримасу, он с усмешкой произнес:
– Картина называется «Не ждали»!
– Да уж, – не сдержал сожаления Андрей.
– Значит, неймется вам? Не понимаете человеческого отношения? Ну что ж. Журналист – ко мне, остальные остаются на месте – ждать своей участи.
Андрей выдержал небольшую паузу, как бы давая время Шуре выйти вперед и вырубить Емельянова, но тот почему-то медлил. Тогда он встал и, опустив голову, направился к выходу, держа руки за спиной так, как будто они связаны. Емельянов, слегка покачиваясь, свысока смотрел на него. Когда они поравнялись, Андрей поднял на него глаза, и тот хмыкнул:
– Не знаю, насколько жизнь твоя была яркой, но то, что она оказалась короткой, могу предсказать без сомнения…
Емельянов хотел еще что-то съязвить, но не успел, потому что Андрей неожиданно выкинул из-за спины правый кулак и вынудил подполковника резко уклониться в сторону, чтобы в следующую секунду припечатать того левой аккурат между глаз, вложив в удар всю невысказанную доселе злость. Емельяновская голова отлетела назад, увлекая за собой тело, ноги оторвались от земли, бедолага с лету стукнулся о стену и с грохотом свалился на бетонный пол.
– Готов, – бесстрастно прокомментировал произошедшее Лобков.
– Ну что? – заговорил Капитан. – Теперь надо привести Емельянова в чувство и допросить. Миша, нужна запись их разговора в кафе «Пригородное». Ты говорил, что смог договориться с официанткой, которая должна была ее сделать.
– Когда этот очухается, – кивнул через плечо на Емельянова Петров, – пусть признается, куда заныкал наши мобильники. У меня там номерок бывшего десантника есть, жениха этой официантки. Он ее называл Тая. Надо предварительно с ними созвониться, чтоб зря не терять времени.
– Ну да… Так он, говоришь, Тая ее называл? Редкое по нынешним временам имя. А она его?
– Гришей… Между прочим, я ему две с половиной тысячи рублей должен доплатить за информацию. Столько же он с меня содрал в качестве аванса, когда мы договорились насчет записи разговора его подругой…
Закончив смену, Тая вышла во дворик, где ее поджидал молодой широкоплечий красавец Гриша. Вчерашний дембель, отслуживший срочную в десантуре, он еще не успел трудоустроиться, так как хотел «пару месячишек оттянуться после отданного Родине ратного долга». А потому, имея в запасе вагон свободного времени, каждый вечер встречал свою девушку после работы.
– Тая! – помахал он и направился к ней навстречу, но тут его неожиданно окликнули:
– Извините, можно с вами поговорить?
Гриша недружелюбно оглянулся на незнакомого парня, подошедшего к нему, и расправил плечи:
– По поводу…
– Я из полиции, – показал тот свое удостоверение.
– А что случилось?
– Дело в том, что наша опергруппа ведет двух фигурантов уголовного дела. Они обедают в этом кафе по четвергам в одно и то же время, за одним и тем же столом. Надеюсь, вы понимаете, что информация конфиденциальная и разглашению не подлежит?..
– И что с того?
– Этот столик обслуживает ваша девушка. Нам очень нужна ее помощь.
– Какая еще помощь? Хотите, чтобы она их арестовала, что ли? – хмыкнул бывший десантник.
– Нет, конечно. Перед тем как те двое придут, незаметно прилепить снизу столика вот такую штучку. – Он показал «жучок» для прослушки. – А когда они уйдут, так же незаметно снять его и отдать мне. Вот и все.
– А почему бы вам это не сделать самим?
– Чтобы не возникло никаких подозрений, это должен сделать кто-то из работников кафе. Лучше, если это будет официантка, обслуживающая столик. Поправляя скатерть на столе, прилепить эту штуку ей труда не составит. Если сделаю я или кто-нибудь посторонний, это может вызвать лишнее внимание. Я вас, конечно же, заставить не могу, но прошу помочь органам. Вы же в десанте служили?
– Ну, служил…
– Поговорите с вашей девушкой.
– Ничего не обещаю. Но поговорить попробую.
Он отошел к девушке, что-то минуты три ей говорил и вскоре вернулся вместе с ней к Петрову.
– Она не согласна. Я – тоже. Она, кстати, вам уже отказала один раз.
– Жаль, – ответил Петров. – Было совершено убийство. Ваше содействие могло бы оказать большую помощь в поимке преступников. Ну, нет так нет. Извините.
Он повернулся и пошел к припаркованной в дальнем углу стоянки «девятке». Сел за руль, завел мотор, краем глаза наблюдая за тем, как парочка что-то явно между собой обсуждает. Включил первую передачу и медленно поехал в их сторону, чтобы вырулить со стоянки. Вдруг парень махнул Петрову рукой и скорым шагом подошел ближе:
– Она согласилась. Хотя я был против, – сказал он.
– Вы – против?
– Конечно. Это же риск. Он должен быть оплачен.
– Вы имеете в виду деньги?
– Конечно. Пять тыщ. Половину сейчас. Сразу.
– Однако… – озадаченно протянул Миша.
– А что вы хотите, я только после армии, на работу никуда не берут…
Гриша достаточно убедительно рассказал полицейскому трогательную историю о нигде не работающем парне, пребывающем нынче в полном безденежье. Так что ему даже думать не хочется о будущем. И, как знать, насколько все далеко зашло бы, не окажись у него любимой бабушки, которая, по возможности, ссуживает пока внучечку деньжат из своей стариковской пенсии. Но разве это дело? Так что, если когда и болит у него голова о чем, то по одной-единственной проблеме – где раздобыть денежек? Вернее, как бы решить вопрос с работой, чтобы не тянуть, а, наоборот, помогать бедной своей бабушке. Ну а пока деваться некуда, приходится перебиваться случайными заработками.
– Меня, кстати, Гриша зовут, – протянул он руку.
– Это хорошо, конечно, что Гриша. Но, может, сойдемся хотя бы на трех тысячах…
– Нет. Иначе мы не согласны.
Делать было нечего, расплатившись с алчным Гришей, Миша вырулил со стоянки и направился на встречу с Капитаном.
Станислав Сергеевич не терял время зря. Согласно плану, который по его предложению был коллективно одобрен и принят к исполнению, по возвращении в дом Емельянова им надлежало арестовать хозяина и Лобкова, допросить их по отдельности, приложить диктофонную запись, сделанную в кафе «Пригородное», свидетельские показания Шуры, Андрея и Миши. Он же, Миша, должен передать весь пакет знакомому из Следственного комитета. Допрашивать будет капитан Капитан, а помогать ему – Андрей, так как у обоих в этом имелся определенный опыт. Когда Емельянов был приведен в чувство, Петров, Шура и Лобков ушли наверх. В задачу Петрова входило, по возможности, расположить Лобкова к откровенному разговору.
– Не мешало бы подкрепиться, ты как? – обратился Миша к Шуре, похлопав себя по животу.
– Я не против, – ответил тот.
– И я тоже что-то проголодался, – попытался влиться в разговор Лобков. – Сержант Петров, может, снимете наконец с меня чертовы наручники, которые нацепил этот преступник Емельянов. Я ведь подполковник полиции, представитель власти.
– У меня нет ключей… А вину Емельянова, как вы понимаете, надо еще доказать.
– Доказательств его вины, сержант, можно накопать более чем достаточно.
– Этим мы и намерены заняться в самое ближайшее время, Дементий Павлович.
– Наручники-то снимите…
– Я ведь сказал, у меня нет ключей.
– Отмычкой попробуйте. Дверь же вы открыли ею.
– То – дверь, а наручники проволокой я не умею открывать. Уж извините. – Повернувшись к Лобкову спиной, Миша пробурчал себе под нос: – Не я их надевал и не мне их снимать.