– Ясно, – произнес тот твердым голосом, злясь на то, что он – подполковник полиции с солидным стажем работы и опытом – не может совладать с каким-то зарвавшимся сержантом.
– Дементий Павлович, расстегнуть вам руки не получится, а покормить, если вы голодны, могу, – кивнул на еду на столе Петров. – Проходите, садитесь…
– С ложечки, что ли? Еще чего! Премного благодарен! – обиделся подполковник и демонстративно отвернулся. «Издевается еще. Насмехается надо мной. Ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним!..» – злорадно подумал он и бросил напоследок через плечо: – Пока вы не выполните все мои требования, больше ни одного слова от меня не дождетесь! Слышите?
– Мы будем задавать вопросы, а вы – отвечать на них. Вы меня слышите? – вспоминая, как вел допрос капитан Капитан, начал Андрей.
– В чем дело? Какие вопросы? Что здесь вообще происходит? – поднял на него мутный взгляд Емельянов. Он сидел, прислонившись спиной к стене, с вытянутыми вперед растопыренными ногами. Вид у него был смешной и сонный, а сам он – недовольный и злой.
– Вы себя нормально чувствуете?
– Я спрашиваю, что здесь происходит и почему я здесь? Ничего не могу понять… В конце концов, кто-нибудь может мне объяснить?.. У меня болит голова… Почему?..
– Вы упали и ударились головой о стену. Возможно, у вас сотрясение мозга. Понимаете меня?
– Я упал?
– Да. Вы упали и ударились головой. – Андрей посмотрел на Капитана. Тот, в знак согласия, молча кивнул в ответ. – Помните такое?
– Ты кто?
– Андрей…
– Примеров?.. Журналист?.. Ничего не понимаю. Позовите… позовите Наташу…
– Наташу?
– Она снимет мне головную боль. Она умеет… руками… Вы слышите?.. – Емельянов согнул правую ногу в колене, и из кармана показалась рукоятка пистолета.
– Похоже, у него сотрясение мозга и частичная амнезия, – задумчиво изрек Капитан.
– Что значит частичная амнезия? Вы хотите сказать, он потерял память?
– Частично.
– Как же мы теперь его допросим? Эта потеря… ну… это – обратимый процесс?
– Вполне. Память может к нему вернуться. Не так уж катастрофически он и шмякнулся, мне кажется.
– Да? – с облегчением выдохнул Андрей. – А когда она может вернуться?
– Ну, память может восстановиться и через десять минут, и через час, а то и… через неделю. Все очень индивидуально.
– А мы можем ждать неделю? Целую неделю… Неужели я так сильно двинул его? Не стоило все-таки мне бить, надо было прием какой-нибудь применить… А я ведь и приемов никаких не знаю. Вот беда-то…
Капитан, не обращая внимания на причитания Примерова, обратился к Емельянову:
– Скажите, как нам связаться с Наташей? Вы знаете, где она находится?
– А ты кто такой?.. Пусть этот… журналист позовет ее. Он знает, где она…
– Я? Так ведь она улетела в Париж… и на звонки не отвечает.
– Ни в какой Париж она не улетела. – Емельянов устало прикрыл глаза и, откинув голову назад, казалось, провалился в дремоту.
– Ты видел у него в кармане пистолет? Надо его забрать, – шепнул на ухо Капитану Примеров.
– Да-да, пистолет надо у него отобрать непременно, пока не очухался. А то начнет палить почем зря…
– И еще мобильник у него должен быть. Надо его тоже забрать. Наши-то он задевал куда-то.
– Точно, нам он сейчас нужней, чем ему. Кстати, можно попробовать позвонить Наташе с его телефона. Может, так она ответит на звонок.
– Резонно.
Капитан кивнул, направился к Емельянову, но, наклонившись к нему, вдруг замер в этой позе. При взгляде со стороны могло показаться, что он внимательно рассматривает лицо сидящего на бетонном полу подполковника. Но когда последний неожиданно заговорил, слегка приподняв руку, Андрей увидел уткнувшийся в грудь Капитана пистолет.
– Я еще раз повторяю, что здесь происходит? – прохрипел Емельянов. – Я вас всех перестреляю, как щенков. При попытке к бегству… Первого – тебя, а потом этого журналиста – мордой к стене поставлю, чтоб не мельтешил больше…
Договорить, однако, он не успел, так как Примеров, воспользовавшись тем, что двое были заняты друг другом, размахнулся ногой, чтобы выбить пистолет из руки угрожавшего, но немного не попал. Его ступня просвистела в воздухе и, не встретив сопротивления, взлетела вверх мимо цели. Андрей едва не опрокинулся на спину. К счастью для себя, Капитан в этот миг не растерялся и, схватив руку Емельянова, выкрутил ее в сторону с такой силой, что тот взвыл от боли и разжал пальцы.
– Может, запрем его здесь и поднимемся к ребятам? – предложил Андрей. – Все равно толку с него пока никакого.
Капитан, держа на мушке Емельянова, не оборачиваясь, ответил:
– Забери телефон и ключ от двери и пошли наверх.
– Да. Пусть побудет один. Думаю, это ему полезно.
– Неужели вы не понимаете всю бесполезность ваших действий? Не будьте дилетантами, в конце концов, вызовите ко мне капитана, мне надо поговорить с ним. – Прокрутив в голове варианты, Лобков вдруг решил поменять тактику и перейти из обороны в наступление. – Мы понапрасну теряем драгоценное время, которое, кстати, играет против вас.
Петров никак не отреагировал на эти слова. Он положил на маленький ломтик хлеба по две дольки копченой колбасы и сыра, которые старательно нарезал Шура, отправил бутерброд в рот и стал аппетитно жевать.
– Не делайте вид, что не слышите меня! – начал выходить из себя Лобков.
– Дементий Павлович, не надо так нервничать. Вы прекрасно понимаете, почему вы в наручниках и почему я в настоящий момент не могу их с вас снять, – дожевав, сказал Миша.
– Ну-ну, и почему же?
– Потому что вы вместе со своим другом и подельником Емельяновым представляете повышенную социальную опасность. Во всяком случае, ваши совместные действия угрожают безопасности окружающих.
– Что за чушь вы несете?!
– Это не чушь. Вы намеревались нас убить, подстроив автомобильную аварию с полетом в пропасть, а также…
– Ну уж нет! – перебил Мишу Лобков. – Не знаю, в чьи планы это входило, но я здесь ни при чем. А вообще скажу вам следующее – это всего лишь ваши домыслы и нездоровые фантазии, попытка как-то выкрутиться из криминальной истории, в которую вы все вляпались по уши. Так что вам не удастся опорочить меня, у вас нет никаких доказательств. Что, кстати говоря, вполне естественно.
– Ну-ну. Приберегите свое красноречие для следователей. Вам ведь в скором времени предстоит отвечать на их непростые вопросы, как, например: «Из каких побуждений вы пытались посадить не совершавшего никакого преступления человека по надуманному обвинению в убийстве?»
– Какого еще человека?
– А вот его, – указал на появившегося в дверях Примерова Петров. – Или это не вы отстранили от следствия капитана Капитана только лишь за то, что он не стал идти у вас на поводу и подтасовывать факты?
При этих словах Лобков перевел взгляд с Андрея на вошедшего следом капитана Капитана.
– Это как прикажете понимать, как иллюстрацию к сказанному, как психологическое давление?.. Они что, специально за дверью ждали?
– То, что они вошли как раз в этот момент, всего лишь простое совпадение. Но лично вы можете считать это знамением, и достаточно дурным для вас знамением.
– Дешевый трюк.
– Расценивайте, как вам будет угодно.
– Я вообще отказываюсь говорить в таком случае. А вы еще ответите по всей строгости закона за незаконное содержание под стражей представителя власти. Заметьте, я нахожусь, между прочим, при исполнении служебных обязанностей! Я должностное лицо, между прочим. И это так просто никому не пройдет!.. Ох, сколько статей Уголовного кодекса буквально плачут по вам, вы даже не представляете! Прямо скажу, не завидую!
– Слишком много слов для отказавшегося говорить человека, – усмехнулся Петров. – Ладно, пока мы добудем доказательства вашей вины, вы можете отдохнуть немного в одной из комнат вашего друга Емельянова. К нему-то вы приехали по своей воле? Или он вас к этому принудил?.. Ну да, конечно же, принудил. Ведь по принуждению, не иначе, вы, распив с ним бутылку коньяка, чуть не отправили нас на тот свет, и, заметьте, все – «при исполнении служебных обязанностей». Вас даже стоит пожалеть как пострадавшего, а потом еще и наградить медалькой… Надеюсь, я не слишком резок в выражениях? Нет? Ну тогда, от греха подальше, я замолкаю, граждане присяжные! Можете утереть слезы! – театрально завершил свою речь Миша и сделал себе третий бутерброд.
– Комедиант! – зло фыркнув, отвернулся от него Лобков.
Но тут к нему подошел Капитан.
– Дементий Павлович, – серьезным тоном начал он, – я намерен побеседовать с вами и записать наш разговор на диктофон.
– Станислав, ты-то хоть не ломай комедию. Кто тебя уполномочил допрашивать своего начальника? Кто?!. Короче, чтобы не усугублять и без того плачевное положение, советую немедленно расстегнуть на мне наручники и сдаться…
– Кому? – с наигранным испугом спросил Андрей.
– Что – кому? – переспросил Лобков, который, разозлившись не на шутку, начинал уже терять контроль над собой.
– Я спрашиваю, после того как мы, предположим, расстегнем вам наручники, кому прикажете сдаваться? Нам – вам? Или вам – нам? Если вам – нам, то вы нас и в наручниках устраиваете. А если нам – вам, то, извините, такой вариант не входит в наши планы. По-моему, в ваших словах кроется какой-то подвох?..
– Молодой человек, вам не журналистом, а клоуном в цирке надо было зарабатывать на хлеб, на пару вон с этим, – кивнул в сторону Петрова Лобков. – На вас народ валом бы валил потешаться за деньги.
– Нет, я всего лишь пытаюсь понять, кто кому должен сдаться, расстегнув наручники?..
– Вы должны сдаться мне. Лишь в этом случае я обещаю пойти навстречу и оформить вам добровольную сдачу, иначе даже не знаю, что можно сделать для облегчения вашей участи…
– Отдохните, Дементий Павлович, – прервал его Капитан, – мы вам дадим время немного побыть в одиночестве, собраться с мыслями, трезво оценить ситуацию, а потом, с вашего позволения, я задам вам несколько вопросов.
– Некогда мне отдыхать! Спрашивай, раз считаешь вправе брать на себя такую ответственность. Но имей в виду, я тебя предупредил, Станислав.
– Конечно, помню. Просто если бы вы заранее предупредили, у вас же был наш номер, не пришлось бы сейчас ждать. Я позвоню Грише, он сможет подъехать где-то через полчасика. Запись у него. Есть у вас время? Могу принести кофе, если желаете. – Тая казалась немного взволнованной, но говорила приветливо. Через минутку она принесла дымящуюся кружку.
Миша отпил, обжег язык и поставил кружку с горячим напитком обратно на стол.
– Вот… зараза!
– Что? – с удивленным видом посмотрела на него официантка.
– Да нет, ничего. Кофе, говорю, горячий. Язык обжег.
– Могу принести, если хотите, стакан холодной воды, – улыбнулась в ответ Тая.
– Да ладно, буду еще гонять вас туда-сюда по пустякам, так пройдет. – Ему и правда не хотелось беспокоить и без того озаботившуюся его неожиданным появлением девушку. Тем более что он приехал сюда, между прочим, не чаи гонять, а по важному делу.
Перед тем как приступить к допросу Лобкова, Капитан договорился с Петровым, что тот заберет диктофонную запись беседы двух подполковников в кафе «Пригородное» у Гриши. Но так как телефон Петрова, вместе с другими, был отобран Емельяновым и куда-то исчез, Мише пришлось поехать в «Пригородное» без предварительного звонка на служебной иномарке Лобкова.
Войдя в зал, он сразу увидел Таю. Та его тоже узнала и попросила немного подождать. Миша поудобнее уселся за столом и, отпив кофе, стал рассматривать антураж. Вскоре к нему вновь подошла Тая со стаканом воды. Однако на этот раз она достаточно недружелюбно взглянула на него, неожиданно произнесла официальным тоном:
– Счет, как вы просили, – и положила перед ним сложенный вдвое листок.
Миша поднял на нее удивленный взгляд, развернул бумагу и прочитал: «Срочно уходите. Вас ищут!» Он тут же поднялся, положил на стол сторублевку и низким голосом четко отрапортовал:
– Извините за скромный заказ, но меня срочно вызывает генерал! Служба, знаете ли.
– Жаль, – театрально огорчилась официантка и ловко смела в карман передничка свою записку. Денежная купюра при этом слетела на пол, и оба нагнулись за ней.
– Мне срочно нужна эта диктофонная запись, – касаясь губами ее ушка, шепнул Миша. Она повернула к нему лицо и зашептала в ответ:
– Нам показывали снимки четырех преступников. Там было и ваше фото. У нас инструкция: при появлении кого-либо из вас задержать под любым предлогом и сразу же звонить в полицию. По вашему поводу уже позвонили…
– Завтра в пять утра на тридцать шестом километре Лысогорской трассы, – приглушенно выпалил Миша. – Буду ждать вас с записью.
Он поднялся, сжимая купюру в руках, и вручил ее побледневшей официантке:
– Извините за неловкость. Это я уронил…
Направившись к выходу, Миша по пути пультом дистанционного управления разблокировал центральный замок лобковской иномарки и, сев на водительское место, с облегчением захлопнул дверцу. И тут вдруг почувствовал, как что-то твердое и холодное уткнулось ему в затылок, и сзади неожиданно раздалось: «Не оборачиваться! Руки – на руль! И без глупостей!»
«Не успел», – подумал Миша, послушно положив руки на руль. В следующий момент водительская дверца резко открылась, и какой-то круглолицый краснощекий крепыш сцепил Мишины руки наручниками, добродушно предложив:
– Вам лучше пересесть на заднее сиденье.
Миша хотел что-то возразить, но парень предостерегающе поднял кверху ладонь размером с лопату, что означало: «Делай, что сказано, и без базара».
– Думаю, мы можем понять друг друга, ограничившись обычной беседой. Я не буду разыгрывать перед вами сцену классического допроса…
– А ты знаешь, что это такое? – усмехнулся Лобков. – Какая наивная простота!..
Капитан, стараясь не обращать внимания на обидный сарказм, продолжал:
– Дементий Павлович, сначала выскажусь я, а потом послушаю вас. Может, это и неправильно, но мне так будет легче. Да, вы всегда считали меня простаком и, возможно, не ошибались. Но я был не настолько прост, чтобы не понимать, что делом по убийству Оксаны Патруновой должен заниматься Следственный комитет, а не мы. Я думал над тем, почему вы передали его мне. Поначалу казалось, что, владея всей подоплекой дела, вы хотели лишь отличиться перед начальством нашего управления, в считаные дни раскрыть убийство и передать готовое дело в Следственный комитет. Вот, мол, как мы оперативно работаем на своей территории, хотя это и не наше дело. Но данное предположение было таким наивным и глупым, что я отказался от него сразу же. Не думаю, что вы надеялись на то, что я не замечу многочисленных нарушений следственных действий на начальном этапе и подтасовки фактов, которые были допущены. Ваш расчет был построен на том, что, будучи послушным исполнителем, я закрою на все это глаза. Вам ведь важен был результат. И вы были уверены, что я обеспечу его в том виде, в каком он вам нужен. Или я что-то путаю?..
– Знаешь, в чем твоя беда, Станислав, ты много говоришь, а чего хочешь добиться, непонятно.
– Все вам понятно. Вам ведь край, как нужно было повесить убийство проститутки на журналиста Примерова, он вам в чем-то мешал. Вы его решили убрать по надуманному обвинению и сделать это, конечно же, руками простака, который никогда не станет задавать лишних вопросов…
– Надеюсь, ты пишешь всю эту ахинею на диктофон? Обязательно пиши. Будет над чем потом посмеяться.
– Конечно, Дементий Павлович. Так вот, я думал, в чем он мог вам помешать? И задался другим вопросом – а если не вам, а вашему дружку Емельянову помешал? Вы же с ним ведете совместную игру? И еще скажу: правильно вы отстранили меня от дела. Потому что мне следовало завести уголовное дело по подтасовке фактов на вас и включить в список подозреваемых в преступлении вашего дружка Емельянова. Молчите?..
– Молчу, конечно. Ты же играешь спектакль одного актера. Я молчу и жду, когда ты закончишь, чтобы поаплодировать тебе.
– Ну, и молчите. Я занимался расследованием довольно скрупулезно. Убрать журналиста вас попросил Емельянов. Ведь это по его заявке Примеров должен был написать компрометирующую генерала Порошина статью. Статья была написана, но вместо нее вышла другая, хвалебная, которая нарушила планы Емельянова. Это разозлило его, и он решил наказать журналиста. Вы подписались помочь. Но не по доброте душевной…
– Не по доброте, да? А-а.
– У нас уже есть диктофонная запись, – солгал капитан, – где вы с Емельяновым ведете беседу о том, как бы получше провернуть ваши темные делишки. Наверняка ведь там найдутся и еще кусочки, которые заинтересуют не только нас, особенно в местах, где вы ведете речь о некой тайной организации, заправляемой подполковником Емельяновым, и вы, в обозримом будущем, также должны были…
– Капитан! – Лобков принял угрожающий вид и от этого стал выглядеть довольно смешно. – Когда ты окажешься в следственном изоляторе, я лично буду настаивать на том, чтобы тебя, прежде чем посадить, поместили сначала в больничку для проведения психиатрической экспертизы. У тебя с головой явные нелады…
Андрей, следивший за беседой и не проронивший до этого момента ни слова, решив про себя, что уже пора, встал, медленно подошел к Лобкову и сквозь зубы зловеще процедил:
– Послушай, ты, сволочь! Ты хотел посадить меня, зачеркнуть мою жизнь, лишить будущего и думаешь, что это тебе пройдет даром? Меня тошнит от тебя. Ты, отъевшийся кусок сала, думаешь, что являешься властелином судеб? Ты – пыль. Запомни. Ты – прах, потому что я убью тебя. Убью в любом случае – будешь ты говорить или нет, мне все равно. Я знаю, что ты – гад и не имеешь права на жизнь. Я пристрелю тебя из твоего же табельного пистолета и закопаю в землю без лопаты. А если ты не перестанешь издеваться вот над этим человеком, – в запале он довольно чувствительно ткнул пальцем в грудь Капитана, – я убью тебя прямо сейчас. Понял меня?