– Да тут… Да тут одни параноики собрались, как я погляжу, ужас, ужас!.. – начал было возмущаться Лобков, но Андрей остановил этот поток возмущений.
– Капитан, дай мне пистолет, я пристрелю его прямо здесь! – воскликнул Примеров.
Капитан вытащил из кармана пистолет, снял его с предохранителя, подскочил к Лобкову, ткнул стволом подполковника в голову и неожиданно выпалил, глядя на Андрея:
– Ну, убьешь ты его, а дальше – что?!
– А дальше – одной продажной сволочью на свете станет меньше. Вот что!
– Тебя же посадят?
– А я пущу ему пулю в висок и вложу в руку пистолет. – Андрей перешел на более спокойный тон. – Из него же грохнем Емельянова. Получится, что двое нажрались коньяка, поссорились, один застрелил другого, а потом, испугавшись разоблачения, пустил себе пулю в лоб.
– В висок, – поправил Капитан.
– Ну, в висок… Понимаешь, Станислав Сергеевич, не могу я хладнокровно смотреть на то, как эта козлина по-хамски ведет себя с вами… с нами.
– Все равно я против самосуда. Это не выход из положения…
– Вот именно, – встрепенулся было Лобков, но, вовремя спохватившись, примолк.
– Не выход? А в чем выход? Ты своими уговорами хочешь вывести его на чистую воду и сдать в руки правосудия? Думаешь, он вот так возьмет и выложит тебе все свои грехи на тарелочке? Нет. Я знаю эту породу…
– Но я – полицейский. Я не могу идти против закона, это ты понимаешь или нет?
– А тебе и не надо. Я его грохну. Потому что другого выхода в данный момент нет.
– Что с тобой происходит, Андрей? – В голосе Капитана прозвучали сочувственные нотки.
– А ничего. Просто я осознал… вот сейчас, только что осознал, что эта тварь пыталась сломать мою жизнь и твою, между прочим, тоже. Теперь мы поменялись ролями. И пусть не думает, что мы его арестуем и сдадим властям, а он потом, используя свои связи, легко выкрутится и выйдет на свободу, да еще и при должности останется. Нет. Не выйдет!
– Зря ты так…
– Стопудово отмажется.
– Ладно, – выдохнув, кивнул в сторону Лобкова Капитан, – скоро уже Петров должен вернуться с записью их разговора в кафе «Пригородное». Послушаем, что он скажет. Какое решение примите большинством голосов, так и будет.
– Вот это правильно. Здесь я согласен, – твердо произнес Андрей. – Ты же видишь, капитан, как он нагло сидит. Будто у себя в кабинете, развалился, как боров, и издевается…
Лобков сидел, втянув голову в плечи, и усиленно соображал: все это, конечно, похоже на развод, но черт их знает, что у них на уме? Этот журналист – проныра и негодяй… видал он таких. Надо все-таки его засадить. Ишь, пристрелить собрался! Кишка тонка, сопляк вонючий! Хотя как там говорится: «Ради красного словца не пожалеет и отца». Это же про такого, как он, и сказано. Он же придурок конченый. Сначала языком ляпнет, а с балды возьмет да спустит курок. Потом сам же еще эпитафию слезную напишет. Бумагомаратель… Это же продажный журналюга. Преступник! Напрямую угрожал убийством…
Дементий Павлович, стараясь, на всякий случай, никого больше не нервировать, тихо сидел, устремив взгляд в пол. Казалось, он был порядком напуган. Но на самом деле он прокручивал в уме варианты, выстраивал план дальнейших действий. И исходил из того, что, если не можешь победить своих врагов, надо с ними помириться. А то и подружиться. Временно, конечно. Пока не выберется отсюда.
«Выбраться отсюда, пожалуй, будет нелегко», – подумал Петров, когда его затолкали на заднее сиденье лобковской иномарки. С двух сторон подсели двое крепких парней. Третий, краснощекий, сел за руль, и автомобиль достаточно резво тронулся со стоянки. Миша посмотрел на сидящего справа атлетического вида детину, потом медленно повернул голову налево и чуть не присвистнул от удивления…
– Гриша?.. Ты?.. Я же к тебе приехал…
– Приехал, приехал. Молодец, что приехал. А теперь заткнись и не рыпайся, для здоровья полезно.
– Ты че, его знаешь? – с удивлением обратился к Грише «атлет» справа.
– Да видел разок.
Полицейская машина выскочила на загородную трассу и рванула вперед…
– Куда тебя понесло? Ты как с цепи сорвался…
– А что? Мы ж договорились? Как это у вас называется, разыграть «доброго» и «злого» полицейского? Вроде неплохо получилось. Видал, как он «погрустнел» сразу?
– Ну, не знаю, мне кажется, ты перегнул порядком.
– Да ладно, я просто вжился в роль… А может, и перебрал малость?.. Не знаю… Ну что, пора?
– Да хорошо бы, понимаешь, Петрова дождаться. Что-то долго его нет… – Вдруг Капитан подскочил как ужаленный и вытащил из кармана стоявший на виброзвонке телефон Емельянова, который тут же разразился длинной автоматной очередью. – Ну, и звонок себе поставил, придурок, чуть трубку со страха не выронил, – переводя дыхание, нажал он на зеленую кнопку и услышал:
– Алло, шеф, у нас – груз. Едем на базу.
Капитан молча дал отбой и на минуту задумался.
– Что-то случилось? – встревоженно спросил Андрей.
– Да, но что именно, я не понял.
– Кто звонил?
– Голос был мужской. Сообщил, что с ними груз, они едут на какую-то базу.
– И что это за груз? Что за база?
– Пока не знаю. На дисплее высветились буквы «ЧС». Ни имени, ни фамилии звонившего не обозначилось. Мне кажется, это кто-то из подчиненных Емельянова. Он обратился к нему: «Шеф, у нас – груз. Едем на базу».
– Думаю, я знаю, что это за база, – произнес Шура. – Мне там доводилось бывать…
– Это связано с пресловутой организацией Емельянова? – предположил Примеров.
– Да, именно так! – гробовым голосом подтвердил догадку журналиста Владимир Емельянов, стоявший на пороге, крепко сжимая в руках автомат Калашникова с откидным прикладом.
– Опять он! Что за напасть такая? – только и успел выдохнуть Андрей…
– Всем лечь мордами в пол, руки – за голову!..
Когда массивная дверь закрылась на замок, он открыл глаза в кромешной тьме и усмехнулся: «Нет такой силы, которая способна справиться со мной в моих владениях».
Он вытащил из внутреннего кармана брюк небольшой ключик, не спеша, на ощупь подобрался к южной стене бункера и, поглаживая шершавую поверхность, нашел узкую прорезь, вставил в нее ключ и провернул два раза. Стена дрогнула, бесшумно и медленно уходя вправо. Когда образовался проход шириной в двустворчатую дверь, Емельянов прошел в него и, нажав на кнопку с другой стороны, вернул выдвижную стену на место. Он оказался в комнате отдыха, с бильярдным столом в центре и мягкой мебелью вдоль стен. В небольшой прихожей было две двери. За одной из них находилась туалетная комната с душевой кабиной, за другой – коридор подземелья.
«Первое, что надо сделать, – это привести себя в порядок», – подумал Владимир и направился в туалетную комнату. Он достал из навесного шкафчика шипучий аспирин, растворил две таблетки в стакане воды, выпил и встал под холодный душ… Через полчаса самочувствие его было вполне сносным. Он вышел в коридор бункера и направился наверх, прихватив из тайника «калаш»…
– Дементий! Где Дема, я спрашиваю? – прорычал он, наблюдая, как присутствующие сникли при его неожиданном появлении и, не услышав ответа на вопрос, тряхнул автоматом: – Положу всех!.. Где подполковник Лобков?..
– Я здесь, Володя, – донесся приглушенный голос Лобкова, – они меня заперли. – Подполковник в отчаянии так забарабанил в дверь подсобки, что едва не сорвал ее с петель.
– Освободить! – рявкнул Емельянов, ткнув ногой Капитана. – Немедленно!
Капитан не спеша встал и едва успел отвести защелку замка назад, как из подсобки буквально вывалился Дементий Павлович и, протягивая вперед руки, тоже заорал:
– Немедленно снимите с меня наручники! Немедленно!
Капитан посмотрел на Емельянова и, когда тот едва кивнул, вытащил из кармана ключ и освободил начальника от «браслетов». Лобков потер ладонями запястья, гордо вскинул голову и вытащил из кармана капитана свой табельный пистолет, а заодно оказавшийся там мобильник Емельянова. При этом у него было такое выражение лица, будто собирался еще сорвать и погоны с плеч капитана, но тот был без мундира.
– Володя, это – твой? – протянул он в его сторону телефон: – На-ка, держи…
Емельянов просмотрел списки произведенных и принятых звонков, увидел что-то интересное для себя и нажал на зеленую кнопку:
– Алло, это я. Чего звонил? Что значит уже докладывал? Доложи еще раз!.. Одного взяли?.. Кого?.. Кажется, журналиста? Какого журналиста?.. Я говорю, какого, на хрен, журналиста, когда он здесь у меня лежит мордой в пол! Что?.. Голос у него – бу-бу-бу, как из трубы?.. Короче, ждите! И ничего без меня не предпринимать! Я сейчас сам приеду, я вам, блин, там всем устрою – и бу-бу, и трубу! Совсем уже нюх потеряли?!
Дементий Павлович покачал головой в знак солидарности и произнес, цокая языком:
– С кем работать приходится, Володя! Если б ты знал, как я тебя понимаю…
Дементий Павлович покачал головой в знак солидарности и произнес, цокая языком:
– С кем работать приходится, Володя! Если б ты знал, как я тебя понимаю…
– Дай сюда! – Емельянов во второй раз за этот день отобрал у Лобкова пистолет и надменно распорядился: – Вяжи им руки, да покрепче, не так, как в прошлый раз… а то привыкли там у себя в полиции все сикось-накось!..
Тому ничего не оставалось, как сделать вид, что ничего такого не произошло, и исполнить приказание. Он только спросил:
– Куда едем?
– В Лиходеевку, на базу, – коротко бросил Емельянов.
– Открывай! – приказал Владимир в трубку, и створки механических ворот, выкрашенных в камуфляжный зеленый цвет, медленно поползли назад.
Лобков лихо зарулил во двор. Крепкий парень подбежал, отворил заднюю левую дверь, и Емельянов, выйдя из салона своей служебной иномарки, кивнул на капитана:
– Забери этого, и двое еще в багажнике.
Он барской походкой направился к обложенному туфом двухэтажному зданию. Дементий Павлович, хлопнув водительской дверцей, скорым шагом поспешил за ним.
– Поаккуратнее, Дема, не в «обезьяннике» у себя дверь закрываешь, – криво усмехнулся Емельянов…
«Ты у меня узнаешь еще, как закрывается дверь в «обезьяннике», ты у меня и в камере с уголовничками посидишь еще, парашу чистить будешь!» – с ехидством подумал Лобков, сохраняя на лице глуповато-виноватую улыбку человека, случайно пролившего кофе на пиджак шефа, а вслух мягко проговорил:
– Володя, чего ты взъелся, в самом деле? Даю тебе слово старшего офицера, что все твои подозрения в отношении меня беспочвенны. И дался тебе этот чертов диктофон… Пойми, это у меня машинально вышло, можно сказать, профессиональная издержка.
– Ладно, не бухти. Разберемся.
Троица со связанными руками стояла на подворье богато отделанного особняка, озираясь на внешние красоты, а детина окликнул Емельянова:
– Шеф, этих туда же определить, куда и того, которого первым привезли?
Емельянов как шел, так и ответил, не оборачиваясь:
– Да. И обыщи их, а то они большие любители отмычками замки вскрывать. Жулье.
– А что обозначает этот вензель? – тихо спросил Шуру Андрей, указывая глазами на фасад здания, где красовались две причудливо выведенные буквы: «ЧС».
– Название организации – «Честь и совесть».
– Хорош болтать, вперед! – подталкиваниями указывая путь арестантам, повел их к месту заключения конвоир.
Они зашли в такой же, как и на первой даче Емельянова, гостевой домик, спустились в железобетонный подвал.
«На большее, конечно, фантазии у него не хватило», – подумал про хозяина апартаментов Андрей.
– Лицом к стене, ноги расставили в стороны! – Широкоплечий парень чисто формально похлопал по карманам каждого и, без особого усилия отжав массивную дверь в каземат, промычал: – Заходить по одному.
Андрей вошел первым и в просвете вдруг увидел хмурого Мишу.
– А мы думали, что ты в кабаке оттягиваешься, – невесело пошутил он.
Не обращая на него внимания, Миша окликнул стоящего у прохода парня:
– Гриша, я ж тебе деньги привез за запись. Тебе разве Тая не звонила? Давай поговорим. Я не верю, что ты с этими заодно. Ты знаешь, что они преступники? Их не сегодня завтра всех накроют. Я тебе как полицейский говорю. Не суй голову в петлю. У тебя есть шанс спастись и не сесть.
– Ты че несешь?!
– У тебя же девушка красивая, жениться вам надо. Ты подумал, что с вами будет, если ты сядешь лет на десять, не меньше? Вот он, – указал на Шуру Миша, – был обманом втянут в эту организацию, но вовремя опомнился, и теперь он с нами. Вся полиция давно на ушах. Они в курсе, где мы сейчас находимся. Сюда скоро прибудет спецназ.
– Сказки будешь рассказывать своей бабушке, понял меня? У нас серьезная организация, которой нужны крепкие идейные ребята. Я на твоем месте закрыл бы рот и не вякал, раз залетел, – заговорил вдруг уверенным голосом Гриша. – Я на дешевые провокации не поддаюсь. К тому же почему я тебе должен верить? Ты же мне просто «баки заливаешь», разве нет? Вы же все в розыске значитесь, я сам ваши фотки видел. Так что…
– Значимся. А ты задумайся, почему нас не полиция взяла, а вы? Не знаешь? Потому что мы сами на вас вышли. Мы вас искали. Нам надо было обнаружить место дислокации организации. Она незаконна. А то, что мы в розыске – это легенда. Вот он – следователь, я – из ППС, а этот – журналист-криминалист из серьезной газеты.
«Это что-то новое», – повеселел Андрей, понимая, что Мишу понесло. Но самое главное, он видел, как непроницаемого Гришу стал донимать поток Мишиных слов. Собственно, он и сам был готов поверить во все сказанное, ибо большая доля истины в этом была. Но «журналист-криминалист» – это, конечно, сильно сказано.
– Да идите вы, знаете, куда… – уже не сдерживая эмоций, выругался в сердцах Гриша, закрыл дверь и пошел наверх. «Надо доложить старшему, – думал он, – здесь наверняка стоит «прослушка», и Мишины слова, которые через «уши в стенах» дойдут до начальства, могут свести на нет все усилия, которые были приложены, чтобы заслужить доверие руководства». Нельзя терять очки, которые он заработал, выезжая сегодня с двумя соратниками в «Пригородное» брать Петрова по звонку Таи…
Заперев узников в подвале, Гриша шел, обуреваемый сомнениями: правильно ли он поступил, вызвавшись взять Мишу в кафе? Конечно, ему надо было отличиться, чтобы войти в доверие, но, может, стоило придумать что-то другое?..
– Слышь, молодой, зайди к старшему. Он тебя вызывает, – окликнули Гришу.
– А-а, это ты. Ну, заходи, заходи, молодец. Считай, что первое боевое крещение прошел на отлично с плюсом. Рад, что не ошиблись в тебе. Очень рад. А теперь, знаешь-ка что, расскажи и подробненько, что за источник у тебя в «Пригородном» и откуда этот, которого мы взяли, знает тебя? Он ведь обратился к тебе по имени и сказал, что приехал для встречи с тобой? – как на допросе, стал выпытывать старший.
– Да это… так, знакомый… вернее, даже не знакомый, а так… мы с ним один раз только и виделись. – Гриша не собирался раскрывать свои карты перед этим краснощеким парнем и старался говорить таким тоном, чтобы дать понять, мол, овчинка выделки не стоит, к чему эти вопросы?
Старший между тем не отводя внимательного взгляда от собеседника, казалось, зрил в корень:
– Ты не волнуйся. Говори, как есть. А если собираешься мне лапшу на уши вешать, то не советую. Я это дело быстро просекаю, так что не хитри, а то доверия тебе не будет. А у нас без доверия никак нельзя. Имей в виду, попасть в нашу структуру очень нелегко, а уйти из нее еще трудней, практически невозможно.
Если у Гриши и были какие-то сомнения по поводу того, правильно ли он поступил, то теперь наступила полная ясность. Однако это была не последняя его ошибка.
– Ну, ладно, не вешай нос, – прочитав уныние на лице новичка, стал успокаивать старший. – Я специально сгустил краски, чтобы ты понял, что мы все здесь соратники. То есть как братья. Мы понимаем друг друга с полуслова и не боимся повернуться спиной к опасности, потому что знаем, что тот, кто рядом, всегда прикроет тебе спину, а не воткнет между лопаток нож. Поэтому малодушие, предательство, а тем паче ложь у нас не прощаются.
Грише ничего не оставалось, как проникнуться словами старшего и начать врать с умом. Дело в том, что он был наивным парнем лишь по отношению к девушкам, а так провести его на мякине было весьма затруднительно. Сказывалась закалка, полученная в десанте, хоть он и служил там хлеборезом на кухне.
– Я с ним в кафе «Пригородное» столкнулся. Девушка моя там работает. А этот черт захотел с ней познакомиться. Ну, я кое-что ему объяснил. Он так быстро все понял, что даже бить его не пришлось.
– Зачем он к тебе приезжал?
– Он? А черт его знает, зачем? Может, хотел должок вернуть. Он мне две с половиной «штуки» задолжал.
– За что должок?
– Я ему за ужин помог расплатиться.
– Вернул должок?
– Да. Когда я его обыскивал, как шеф приказал, Миша этот говорит мне: «В кармане две с половиной тысячи – это мой должок тебе, забери».
– Погоди, Мишу в камеру не ты заводил, а я…
– Ну да. Этих троих мне шеф приказал обыскать и в камеру завести. Заодно я решил и Мишу обшмонать…
– Ясно. Иди, занимайся по распорядку.
Гриша повернулся через левое плечо по армейской привычке и вышел. Старший задумался. Новичка надо прокачать… вместе с его девчонкой. Что-то он юлит. Если щенок чего-нибудь выкинет, тому, кто привел его в организацию, головы не сносить. Таков был порядок. Пополнение рядов приветствовалось и даже поощрялось, но только если это были надежные ребята. Гришу в организацию «сосватал» он сам, и теперь портить себе репутацию совсем не хотел…
– Ну что тут можно сказать, речь была пламенная, убедительная, – решил нарушить неприятное молчание в каземате Андрей. – Не знаю, как этого дуболома Гришу, но меня ты сагитировал точно.