— Да, конунг, я готов.
Князь сел рядом с Егором, помолчал немного, а затем хмуро проговорил:
— Не по душе мне, что вместо меня пойдешь ты.
— Ты же слышал, князь, пойти должен кто-то из ближних. Ты не волнуйся, я все сделаю, как надо. Добуду кольцо и принесу его тебе.
— Сколько воинов с собой возьмешь?
Егор пожал плечами и сказал:
— Мы не собираемся никому объявлять войну. Мы лишь хотим бесшумно пробраться через северные земли. Думаю, чем меньше будет народу, тем лучше.
— Ты прав, — согласился князь. — Но десяток воинов тебе не повредит.
— Это верно, — кивнул Егор. — Возьму с собой Торгрима Белую Голову и десяток викингов Олафа.
— В десятке Олафа есть двое отроков, — с сомнением проговорил князь. — Хочешь заменить их опытными воинами?
Егор покачал головой:
— Нет. У отрока Сакси мало опыта, но он отличный лучник. У него полон тул зачарованных стрел, и на каждой начертаны магические руны. От его стрелы никто не может уйти. Что до второго отрока, Альвира, то он ловок, словно куница. От него тоже будет много пользы.
— Что ж, на том и порешим, — кивнул князь Владимир. — Ярл Догмар приготовил для тебя и твоих воинов быстроходный снеккар[5]. Имя снеккара — «Морской волк».
Егор улыбнулся:
— Мне нравится это имя.
— Само собой, — усмехнулся и князь. — Ведь недаром тебя кличут Вульфгаром Полярным Волком. Думаю, вы с этим судном поладите.
…На улице было пасмурно, дул холодный ветер. Спущенный на воду снеккар медленно покачивался на волнах. Это было добротное судно, нос которого украшала вырезанная из дерева и расписанная красками волчья голова.
Егор оглядел своих спутников. Первым в шеренге стоял Торгрим Белая Голова. Огромный матерый нурман в полном боевом облачении, с мечом на поясе, топором в петлице и щитом на плечевом ремне. Собственно, щит Торту был особо не нужен, потому что его защищал добрый пластинчатый доспех, пробить который мог бы только первоклассный топор или клинок особой ковки. Вряд ли среди троллей или ульфхеднаров были великолепные мастера-кузнецы, поскольку кузнечное ремесло — удел людей и богов, а уж никак не демонов.
Восемь опоясанных гридней из десятки Олафа были примерно одного роста, все крепкие, мускулистые, с длинными усами. Доспехи у них были такие же первоклассные, как и у Торта — мечи, боевые топоры, чешуйчатые панцири. Шлем у десятника Олафа был массивней, чем у других, с личиной и с тыльником — кольчужной сеткой, спускавшейся ниже ворота. На ножнах у него красовались серебряные накладки с чеканкой.
Восемнадцатилетний отрок Альвир-Ловкач ростом не уступал своим собратьям-викингам, но был худощав и жилист. А отрок Сакси-Стрелок был почти на голову ниже Олафа и вместо тяжелых доспехов носил легкую кольчужку. Зато лук у отрока-стрелка на плече был такой, каким впору пользоваться самому конунгу — настоящий боевой лук, с костяными вставками и со «спинкой» из сухожилий, пробивающий броню с трехсот шагов.
Отряд был готов к походу, и медлить не было смысла. Егор дал своим воинам время проститься с друзьями, после чего приказал им взойти на судно.
Князь Владимир посмотрел Волчку в глаза и сказал:
— Теперь все зависит от тебя, Полярный Волк. Не обернетесь за шесть седмиц, двину свою дружину на Полоцк без всякого кольца. Понял ли?
— Понял, пресветлый князь, — ответил Волчок.
Князь положил Егору на плечо мозолистую, сильную руку и торжественно произнес:
— Да пребудут с вами боги!
— Да пребудут с вами боги! — поддержали викинги.
Егор повернулся и взбежал по узкому трапу на судно. Викинги подняли льняной парус, и вскоре корабль с волчьей головой над форштевнем устремился вперед, вспарывая волнорезом пенистые, холодные волны.
6
Берега были дикие, леса — непроходимые. На этих землях конно не повоюешь, ибо коннице нужен степной простор, такой, чтобы кони летели, как стрелы, а стрелы — как кони. Здесь же, на севере, вместо просторных степей были мокрые леса да чавкающие под ногами болота. Дорогам местные жители предпочитали реки, а коням и повозкам — ладьи, драккары и снеккары.
Лица у викингов были довольные. На земле они тосковали по морю. Хотя бы пару раз в год каждый из этих усатых, бородатых воинов должен был почувствовать под ногами качающуюся палубу вместо твердой земли, чтобы не забыть о том, что он викинг.
На душе у Егора, несмотря на бодрый вид, было погано. Он знал, что большинство парней из его отряда погибнет по пути к таинственной пещере. Викинги сложат головы за то, чтобы он выполнил свою миссию. И эти головы будут не бутафорские, а самые настоящие. И исправить ничего уже будет нельзя.
Егор вздохнул. Потом провел по лицу рукой и пробормотал:
— Делай, что должен, и будь, что будет.
Под рогожей у левого борта кто-то зашевелился. Егор уловил это движение первым. А потом заметил и Торт, стоявший рядом с ним.
— Гляди-ка, — сказал он, указав на рогожу, — там кто-то прячется.
Волчок втянул ноздрями воздух и учуял аромат хиндского благовонного масла. Торт протянул руку к рогоже, но тут край ее откинулся сам собой, и в щеку белобрысому громиле уткнулось острие длинного кинжала.
— Только тронь, — произнес высокий сердитый голос, — и я насажу тебя на вертел, как дикого вепря.
— Кто это там? — спросил чернобородый десятник Олаф, резко повернувшись на голос и схватившись за рукоять меча.
— Кажется, у нас тут «заяц», — ответил Торт.
Еще несколько викингов схватились за мечи.
— Спокойно, — остановил их Волчок и шагнул к белобрысому гиганту. — Торт, ты тоже осади.
Остановившись, он взглянул на «зайца», а потом вдруг улыбнулся и сказал:
— Эльза? Это ты?
— Элин! — последовал ответ. — Меня зовут Элин! Я дочь хольдера Аскольда!
Девушка откинула рогожу и вскочила на ноги. Одета она была в мужскую одежду, поверх которой поблескивала легкая кольчужка, а на голове у нее красовался отроческий шлем.
Викинги весело загалдели, но Волчок поднял руку, призывая их к молчанию, и на судне воцарилась тишина.
— Как ты оказалась на судне? — спросил он.
— Я слышала, что вы уходите в поход. Пробралась на снеккар и притаилась здесь.
— Но зачем?
— Когда я была маленькая, пес-демон Гарм убил моего отца. Об этом знают все.
Викинги согнали с губ ухмылки и закивали — они помнили эту историю.
— Я пойду с вами, чтобы отомстить за отца! — сверкнув карими глазами, заявила Элин.
Некоторое время Егор молчал, обдумывая положение, потом принял решение, повернулся к выжидательно притихшим викингам и громко сказал:
— Вы все слышали, что эта девушка — Элин, дочь хольдера Аскольда. Она решила плыть с нами, чтобы отомстить псу-демону Гарму, убившему ее отца. Здесь, на судне, она моя гостья. И если кто-то из вас нанесет ей оскорбление — он нанесет его мне.
Лица викингов стали серьезными. Егор прилюдно объявил Элин гостьей, это значило, что отныне он берет ее под свою защиту. Викинги не возражали. Первое удивление прошло, и теперь они лишь с легким интересом поглядывали на своенравную дочку знатного хольдера.
Девушку вряд ли можно было назвать красавицей: ее фигура и лицо еще сохраняли угловатость подростка. Впрочем, даже если бы она обладала более женскими пропорциями, ей не следовало бояться викингов. Среди свеев и нурманов было принято относиться к женщинам столь же уважительно, как к мужчинам. Кроме того, каждый из них знал множество историй о женщинах, облачившихся в доспехи, чтобы отомстить за гибель мужей, отцов и сыновей. Среди викингов это было в порядке вещей.
Когда первый интерес прошел, мужчины вернулись к своим занятиям. Те, кто не участвовал в управлении судном, правили свои мечи и боевые топоры, осматривали доспехи.
Егор отвел Элин в сторону и спросил:
— Ну? Теперь ты скажешь правду?
— Я сказала правду, — ответила девушка.
— Но не всю?
— Не всю, — согласилась она.
Элин некоторое время прислушивалась к себе, затем вздохнула и сказала:
— Мои воспоминания сумбурны и перемешаны. Но постепенно они приходят в порядок.
— Но ты поняла, с кем имеешь дело, верно?
— Конечно. Я ведь не идиотка. Ты — Волчок, хоть и выглядишь иначе, чем в лаборатории. А этот громила… — она кивнула в сторону Торта. — Он почти не изменился. Такой же белобрысый и здоровенный, только с бородой, и не такой страшный, каким был.
Егор усмехнулся.
— Я вижу, ты почти освоилась со своим новым положением. Когда ты поняла, что переместилась?
— Три часа назад, — ответила Эльза.
Волчок, продолжая смотреть на девушку, негромко спросил:
— Ты ничем себя не выдала?
— Вроде нет, — ответила она. — Я была дома одна. Если, конечно, не считать слуг. Сидела и пряла пряжу… А потом… Потом у меня в голове будто граната взорвалась, и все смешалось.
— Ты ничем себя не выдала?
— Вроде нет, — ответила она. — Я была дома одна. Если, конечно, не считать слуг. Сидела и пряла пряжу… А потом… Потом у меня в голове будто граната взорвалась, и все смешалось.
— А теперь как? — пробасил Торт, подойдя к ним и остановившись за спиной Егора.
— Нормально, — ответила Эльза, скользнув взглядом по угрюмой физиономии гиганта. — Хотя от горячего душа я бы не отказалась.
— Горячего не обещаю, но если понадобится холодный — я привяжу тебя за ногу и швырну в море, — предложил Торт. — Это здорово помогает, когда нужно освежить мозги.
Эльза смерила гиганта насмешливым взглядом.
— А ты и впрямь не изменился. Такой же большой и такой же глупый.
— Да и ты не особо изменилась, — усмехнулся в ответ Торт. — Такая же колючая и ядовитая.
Егор хлопнул гиганта по плечу.
— Рад, что вы поладили. Впереди у нас много дел, и дела эти не из приятных. Теперь мы в одной лодке, и это не просто фигура речи.
Он повернулся к Эльзе и добавил:
— Элин, веди себя как подобает дочери отважного, уважаемого воина, но не особо вытрёпывайся и мужиков не задирай. Это военный поход.
Эльза вскинула пальцы к голове и насмешливо отчеканила:
— Слушаюсь, мой генерал!
— В сражения не вступай, постарайся все время держаться за моей спиной.
— За спиной? — Девушка фыркнула. — У тебя красивый зад, но не настолько, чтобы я любовалась им с утра до вечера. Держаться позади я не стану. А если случится драка, то буду драться наравне со всеми.
— Ты? Драться? — Торт ухмыльнулся. — Видела бы ты себя со стороны. Настоящая…
Верзила не успел договорить — Эльза молниеносно проскользнула у него между широко расставленными ногами, быстро выпрямилась, прыгнула гиганту на спину и приставила лезвие клинка к его горлу.
— Дернешься — перережу горло! — змеей прошипела она на ухо Торту.
Гигант замер с перекошенным от ярости лицом, но сделать ничего не мог. Видевшие это викинги расхохотались:
— Ай да девка! Настоящий воин!
— Слезь с меня, — потребовал Торт, багровея. — Ну!
— Признай, что я одержала верх!
Торт заскрежетал зубами, но вдруг успокоился, усмехнулся и сказал:
— Отчего ж не признать. Я люблю, когда девки сверху. Признаю!
Эльза убрала нож и спрыгнула на палубу. Викинги вновь засмеялись, а Егор положил гиганту руку на плечо, посмотрел ему в глаза и произнес проникновенным голосом:
— Торт, тебя побила девчонка.
— Я просто не был к этому готов, — пробурчал гигант.
Егор улыбнулся:
— Не расстраивайся. Иногда это случается даже с такими здоровяками, как ты.
Викинги снова расхохотались, а Торт потер пальцами поцарапанное горло, усмехнулся и заявил:
— Боги свидетели — это было самое захватывающее мгновение в моей жизни. Но я бы не хотел, чтобы оно повторилось.
7
— Скучно плывем, — сказал Торт, хмуро глядя на проплывающие мимо снеккара темные берега.
— Хочешь — прыгни в воду, враз повеселеешь, — с усмешкой заметил чернобородый, смуглый Олаф.
Торт повернул голову и посмотрел на него задумчивым взглядом.
— Чего смотришь, белоголовый? — холодно осведомился десятник.
— Да вот думаю — не степняк ли ты? Рожа уж больно черная.
По лицу десятника Олафа пробежала тень, взгляд его приобрел удовлетворенно-задиристое выражение.
— Ты сомневаешься в том, что я викинг? — глухо пророкотал он.
— Да тут и сомневаться нечего, — с кривой ухмылкой заявил Торт. — Рожа твоя черна, будто уголь. На солнце так не прокоптишься.
Олаф медленно поднялся с места, отстегнул с перевязи топор и положил его на палубу. Затем посмотрел Торту в глаза и произнес:
— Встань и повтори, что ты сказал, белоголовый.
Торт встал. Он был, как минимум, на голову выше десятника и смотрел на него сверху вниз с усмешкой.
— И что дальше? — поинтересовался Торт. — Хочешь, чтобы я оттер тебе рожу добела? Могу попробовать, если хочешь.
— Попробуй, — спокойно предложил Олаф.
— Отчего ж не попробовать? Давай сюда свою башку.
— Так возьми — вся твоя будет!
Олаф, скаля в усмешке белоснежные зубы, сбросил доспехи и шерстяную рубаху, обнажив мускулистое тело, покрытое на груди и животе черной шерстью. Сложение у него было богатырское.
— Ну, давай, Снежок, — весело предложил он Торту и поманил его пальцем. — Подходи!
— Снежок? — Торт усмехнулся. — Сейчас тебе будет не холодно, а жарко, копченый.
Десятник Олаф был крепок, высок и мускулист, но в сравнении с гигантом Торгримом он выглядел как мальчишка.
Еще пару секунд они стояли неподвижно, а затем Олаф ринулся на Торта. Торт увернулся от удара и несильно двинул Олафа кулаком в челюсть. Десятник отлетел метра на два и грохнулся на палубу. Приподнялся на локте, потер пальцами ушибленную челюсть и весело проговорил:
— Силен же ты, белоголовый!
— Я с тобой еще не закончил, — сказал на это Торт.
Один из викингов, коренастый и мощный, как дубок, отделился от толпы и тоже скинул доспехи и рубаху.
— А ну, давай со мной! — выкрикнул он.
— Врежь ему, Дретт! — поддержали коренастого викинга ратники.
Торт повернулся к нему. Дретт, пригнув голову и сжав пудовые кулаки, быстро пошел на белобрысого гиганта. Торт отбил предплечьем кулак противника, схватил Дретта за штаны, напружинил мышцы и мощным броском швырнул его через себя. Дретт грохнулся спиной на палубу, но тут же сел, потер ушибленный бок и крикнул:
— Ай, хорошо!
А Торт уже схватился с десятником Олафом. Чернобородый десятник ударил гиганта кулаком в грудь, а затем попытался сделать ему подсечку, но Торт сохранил равновесие, а удара даже не почувствовал.
Олаф хотел ударить еще раз, но Торт перехватил его руку и так засветил десятнику кулаком между глаз, что тот пролетел метра три, рухнул на деревянный ящик с провизией и раздавил его в щепки.
Коренастый Дретт поднялся на ноги, но нападать больше не стал, а отошел в сторону, потирая бока и морщась. А чернобородый десятник, несмотря на расквашенную физиономию, не собирался сдаваться. Он поднялся на ноги и, набычив голову, шагнул к Торту. Несколько секунд оба викинга, смуглый и беловолосый, в упор смотрели друг на друга угрюмыми, пылающими задором глазами, а потом Олаф запрокинул голову и захохотал.
— Ох, и силен же ты, брат! — весело пробасил он и хлопнул Торта по могучему плечу. — Как лось!
— Да и ты не пальцем сделанный! — засмеялся в ответ Торт.
Они обнялись, Олаф взял с палубы бурдюк с хмельным медом и хорошенько к нему приложился. Он пил до тех пор, пока бурдюк не опустел наполовину, затем вытер рот рукавом рубахи и запел:
Прочие викинги подхватили дружным хором:
Некоторые из викингов вскочили со своих мест и пустили в пляс, передавая друг другу бурдюк с вином, а отрок Альвир достал из сумки дудку, вырезанную из дягиля, и заиграл, прыгая на одной ноге и кружась вокруг собственной оси. Хор викингов раскатисто грянул:
— Хороший ты парень, Торгрим, — весело произнес Олаф, обращаясь к Торту. — Хоть и нурман.
— Да и ты неплох. Хоть и подкопченный.
Альвир продолжал наигрывать на дудке, и викинги хором затянули песню заново. Эльза подошла к Егору, остановилась рядом с ним и спросила:
— А ты чего ж? Не хочешь показать свою удаль?
Егор не ответил. Тогда Эльза ткнула его острым локтем в бок и усмехнулась.
— Да полно тебе, Волчок, не будь таким серьезным!
Он посмотрел на нее спокойным взглядом и сказал:
— Эльза, то, что я не дал викингам выбросить тебя со снеккара, еще не означает, что я должен с тобой разговаривать.
Эльза пристально посмотрела на Егора и тихо произнесла:
— Я тебе не враг, Волчок.
— Ты дочь моего врага, — возразил Егор. — И послал тебя сюда он. И если ты думаешь, что я растаю от твоего взгляда, ты сильно ошибаешься.
Девушка иронично прищурилась и вдруг заявила:
— А я думаю — растаешь.
— Мечтать не вредно, — хмыкнул Егор.