— Что? — спросил Арин и сделал еще один заплетающийся шаг. Он согнул обе руки в локтях, подняв связанные запястья. Так ему было легче держать равновесие. Арин напряг пальцы — с ними было все в порядке. Он мог сжимать и разжимать ладони. — Что ты сказал?
— Ничего.
— Я хочу знать, что ты сказал.
— Тогда выучи мой язык.
Мужчина был раздражен. Очевидно, тем, что сказал, пока Арин пытался идти. Дакранец опустил взгляд и открыл сумку, чтобы убрать в нее кинжал Кестрел.
Арин видел возможность, когда она перед ним представала.
Он изо всей силы врезался в мужчину плечом, так что они оба рухнули. Кинжал упал на камень. Мужчина пытался столкнуть с себя Арина, но тот ударил дакранца коленом в живот и перекатился, чтобы дотянуться до кинжала.
Позже Арин осознал, насколько ему повезло. Но в тот момент он не думал вообще ни о чем. Кинжал был у него в руках, он повернул его, чтобы взяться за рукоять. Острое как бритва лезвие рассекло веревки на запястьях.
Дакранец задыхался на земле, хватаясь за живот. Арин навис над ним и не мог вспомнить, когда и как он поднялся на ноги. Когда успел сорвать веревки, которые обвивали его грудь? Они лежали в куче на причале. Арин уставился на них. На них и на мужчину, который так же смотрел на него.
Нет, дело было в другом.
На самом деле дакранец смотрел не на Арина, а ему за плечо.
Арин обернулся и в первый раз обратил внимание на то, где находился: это был большой остров посреди реки. Величественный причал был окружен низкой зубчатой стеной полупрозрачного камня. Отсюда вела тропа к замку с крутыми скатами крыш и стенами, которые сверкали, как стекло.
Но причал, тропа и замок не имели значения.
Значение имели ряды облаченных в белое стражников, которые целились в Арина из небольших заряженных арбалетов.
— Хорошо, — сказал человек-череп. Он поднялся и протянул руку за кинжалом Кестрел.
Арин презирал себя за то, с какой неохотой каждый раз его отдавал.
Мужчина забрал клинок.
— Хорошо.
Удрученный, Арин пробормотал:
— Ты это уже говорил.
Начался дождь. Дакранец смотрел на Арина через ярко-серую пелену.
— Нет. Я сказал это раньше, когда ты встал и пошел.
* * *
Замок казался стеклянным потому, что был построен из того странного полупрозрачного камня. Сквозь дождевую завесу Арин видел темные силуэты людей, которые перемещались за его стенами. Но другие силуэты, казалось, замерли в самом камне.
Арин стер рукой капли с глаз.
— Здесь постоянно так дождливо?
— Подожди лета, — ответил дакранец. — Становится так жарко, что некоторые из городских каналов пересыхают, и мы можем ходить по ним, как по дорогам. Тогда по дождю начинаешь скучать.
— Летом меня здесь уже не будет.
Его собеседник ничего не ответил.
Когда они проходили через дворцовые ворота, Арин попытался разглядеть, что было внутри стены.
— Это... статуи?
— Мертвецы. — Когда глаза Арина изумленно метнулись к дакранцу, тот объяснил: — Наши предки. Да, я знаю, что некоторые народы сжигают тела своих любимых или бросают их в яму в земле. Но Дакра — цивилизованная страна.
Они вошли в замок. Арин был таким мокрым, будто на него все еще лился дождь. В ботинках хлюпала вода. Внутри дворца некоторые стены были сделаны из цельного белого мрамора, другие из стекловидного камня. Эффект получился головокружительный. Арин понял, что с трудом может судить о размере и формах предметов.
— Ну... — сказал дакранец. — Где хранятся умершие члены твоей семьи?
— Я не знаю, где они, — коротко ответил Арин. Его собеседник замолчал, и Арину стало неловко и обидно. Он спросил себя, когда он перестанет делиться тем, чем не следовало бы. Это дурное пристрастие.
Все началось с нее. Он мог поклясться, что все началось с нее.
— Земля, — сказал Арин, хотя он так и не узнал, что стало с телами его родителей и сестры. — Мы хороним своих умерших, как, я уверен, ты знаешь, раз ты жил в моей стране достаточно долго, чтобы выучить наш язык.
Дакранец не признал этого, как и того, что он мог просто подстрекать Арина вопросами, ответы на которые знал. Это еще больше разозлило Арина.
— Ты не многим цивилизованней меня.
— Ты просил идти самому. И вот, ты идешь сам. Ты просил разговора с королевой. И ты поговоришь с ней. Ты нарушил наш закон трижды...
— Трижды?
Мужчина стал загибать пальцы, начав с мизинца.
— Ты проник в нашу страну. С тобой было оружие нашего врага. И ты напал на члена королевской семьи. — Арин недоуменно уставился на него. Мужчина медленно улыбнулся. — Но мы были вежливы, — сказал он.
— Кто ты?
Мужчина вел его по коридору, стены которого покрывали росписи размером с ладонь.
— Стой. — Арин ухватил мужчину за руку.
Дакранец опустил взгляд на ладонь Арина, вцепившуюся в его руку, затем посмотрел на Арина так, что тот разжал пальцы.
— Не положено также прикасаться к члену королевской семьи. Это не такой тяжелый проступок, как нападение, но все же. Я не знаю, что моя сестра собирается с тобой делать. Королева едва ли может приговорить человека к смерти больше одного раза.
— Твоя сестра?
— Твое последнее оскорбление влечет меньшее наказание, но я не думаю, что и оно тебе понравится.
Арин остановился, лишь смутно осознавая, что они вступили в зал с высокими сводами.
— Но если ты брат королевы, значит, ты и брат Риши.
Дакранец тоже остановился.
— Риши?
Какая-то тихая энергия, царившая в этом зале, не позволила Арину сказать что-то еще.
Это была настороженность. Бдительные взгляды стражи.
Это было жесткое выражение лица молодой королевы, которая смотрела на Арина так, будто уже приговорила его к смерти.
Глава 28
— Не произноси больше это имя, — пробормотал человек-череп Арину.
Королева задала резкий вопрос. Ответ ее брата был медленным, запутанным. Он был отмечен паузами. Каждая пауза давала жизнь новому тону голоса.
Дождь, должно быть, прекратился. Островерхий потолок, сделанный из того же прозрачного камня, засверкал в неожиданно появившемся солнце. Комнату заполнили блики света. Арин наблюдал за тем, как изменялось лицо королевы, пока говорил ее брат. Ее черные глаза, подведенные замысловатыми цветными узорами, сузились. Она прервала мужчину.
— Сейчас я буду переводчиком, — обратился дакранец к Арину, — и тебе стоит надеяться, что я не буду лгать.
Королева заговорила:
— Вы нарушили три наших закона, — при этом ее брат прервал свой перевод, чтобы продемонстрировать четыре пальца, — и только наше любопытство сохраняет вам жизнь. Удовлетворите его.
— У меня есть предложение... — начал Арин.
— Нет, — прервал его мужчина. — Начинай не с этого. Мы даже не знаем твоего имени.
И Арин представился, упомянув и свой чин.
— Губернатор — валорианский титул, — заметила королева. — Вы валорианец.
Фраза ударила Арина по больному.
— Вы не можете этого отрицать, — сказала королева. — Мы слышали о вас. Геранец Арин, который однажды укусил хозяев за пятки, но уже снова успел стать ручной псиной. Разве вы не поклялись императору в верности?
— Сейчас я нарушаю эту клятву.
— Вы с такой же легкостью нарушаете все клятвы, которые даете?
— А вы ради своего народа поступили бы иначе?
— Я не собираюсь это переводить, — сказал Арину человек-череп. — Это оскорбление. Неужели тебе жить надоело?
Королева с нетерпением перебила его. Она приказала Арину объяснить, как у него оказался валорианский кинжал.
— Это напоминание, — ответил Арин.
— О чем?
— О тех вещах, которые я презираю.
Королева задумалась. Ее лицо было очень похожим на лицо Риши, но более худым. Глядя на нее, Арин вспомнил о своем восхищении ее младшей сестрой, которое обрел после того, как Тенсен открыл ему, кто такая Моль. Арин сказал королеве:
— Я знаю, что ваша страна многое перенесла. Я знаю, что моя слишком мала, чтобы в одиночку противостоять империи. Если бы у меня был выбор между империей и востоком, то я бы выбрал вас. Позвольте Герану стать вашим союзником.
Королева склонила голову на бок.
— Зачем вы нам?
— Позвольте нам сражаться за вас.
— Разумеется, взамен на то, что мы защитим ваш маленький полуостров. Как сказали вы сами, Геран — страна маленькая. Ваши солдаты едва ли увеличат наши войска. Неужели вы хотите, чтобы ваши люди стали пушечным мясом? Но даже если бы хотели, как бы это сработало? Мы даже говорим на разных языках.
— Мы выучим ваш язык.
Королева с сомнением подняла бровь.
— Я докажу вам это, — сказал Арин.
— Хотела бы я посмотреть, как вы пытаетесь.
— Хорошо, — ответил Арин, используя единственное знакомое ему дакранское слово. Слово, которое услышал от человека-черепа на пристани.
Удивление королевы было очевидным. Но она не улыбнулась, а ее последующие слова заставили Арина задуматься, не нанес ли он ей только что глубокое оскорбление.
— Давайте перейдем, — произнесла она, — к вопросу вашего наказания.
* * *
За ношение вражеского оружия Арину было запрещено иметь вообще какое-либо.
За проникновение на территорию Дакры Арину запрещалось покидать ее.
Что же касалось его преступления против Рошара, брата королевы, то тот получил право назначить его сам.
— Я убью тебя позже, — сказал Рошар Арину, отведя того в выделенную ему комнату. — Мне нужно время решить, какой способ лучше.
Арин посмотрел на него. Увечья практически уничтожили любое сходство с Ришой или королевой, если такое было. Рошар, должно быть, уловил значение взгляда Арина. То, как он изучал его лицо. Рошар ухмыльнулся.
— А может, я найду наказание лучше, чем смерть.
Арин отвел взгляд.
Рошар принялся доставать из наплечной сумки вещи Арина — за исключением кинжала — и складывать их на стол. Еда, вода, одежда.
— Что это? — У Рошара в руках был мешочек, наполненный мотками ниток.
— Для шитья.
Рошар бросил мешочек на стол и посмотрел на вещи Арина так, будто они могли внести ясность в трудный вопрос.
— Ты проделал долгий путь.
— Да.
— Всю дорогу из имперской столицы. — Рошар тихо спросил: — С моей младшей сестрой все в порядке?
— Да. Она...
— Я не хочу говорить о ней. Я просто хотел узнать, как она.
— Это ее вы обсуждали с королевой сразу после того, как мы вошли в тот зал?
Рошар посмотрел на Арина, как на сумасшедшего.
— Конечно, нет.
— Тогда что ты так долго рассказывал королеве?
— Твои преступления. В мельчайших подробностях.
— Нет, — возразил Арин, — звучало как история.
Рошар щелкнул пальцем по фляге воды.
— Видно, ты ничего не знаешь о нашей стране, раз позаботился взять это.
— Почему ты не говоришь мне, что ей рассказал?
Рошар продолжил раскачивать флягу, подталкивая ее пальцем. Он медленно произнес:
— Может, я и рассказывал историю. Может, она была о двух рабах в далекой стране, о том, как один помог другому.
— Но это не так.
Арин снова вспомнил тот случай. Он почувствовал вкус грязи во рту, ощутил гравий под щекой. Он услышал крики. Испытал стыд.
— Ты спас меня, — сказал Рошар.
Арин пришел в замешательство. Сначала он подумал, что это был сарказм. Но в голосе Рошара будто бушевало какое-то сильное желание. Он вспоминал, что тогда произошло? Может, он представлял, что валорианский нож никогда не резал его лица. Фантазия. История со счастливым концом.
— Мне жаль, — осторожно сказал Арин. — Я пытался. Но я не мог ничего сделать.
— Нет, ты смог. Ты спас во мне что-то, что помогло мне снова решиться на побег.
Глава 29
— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала, — сказал отец Кестрел.
Первовесенний день миновал. Кестрел пропустила большинство празднеств, чтобы быть с отцом в его комнатах каждый день. Единственное, что она сделала, так это посетила сиротский приют. Дети с сомнением смотрели на ярких воздушных змеев, которых она предлагала.
— Они неправильного цвета, — заявила маленькая девочка. — Я хочу черного змея.
Позже Верекс просмотрел остатки.
— Можно мне оставить одного?
Он поднял розово-зеленого змея.
— Это мой любимый, — произнес он. Кестрел улыбнулась.
Сейчас она настороженно смотрела на своего отца, лежащего в постели. Она ждала, о чем он попросит.
— Я хочу, чтобы ты пошла в дуэльные клубы в городе, — сказал он, — и нашла новых рекрутов для армии.
Кестрел отодвинула стул от кровати. Громко скрипнуло дерево. Поигрывая с вышивкой на рукаве своего платья, она представляла, что ее разочарование было нитью, которую можно завязать в узлы и плотно вышить ими узоры по ткани.
За все те часы, что она просидела рядом со своим отцом, эта просьба была первой. А на какую еще просьбу она надеялась?
Возможно, принести стакан воды. Или рассказать, что произошло с кинжалом, который он дал ей. Он не мог не заметить его замену другим. Броский клинок императора был на самом виду, пристегнутый у талии Кестрел.
Казалось невозможным рассказать отцу некоторые вещи, пока он не спросит сам.
Но некоторые слова выходили легко, потому что были наполнены злостью, и Кестрел произносила их до этого много раз:
— Я не хочу иметь ничего общего с армией.
— Кестрел.
— Посмотри, что она сделала с тобой.
— Мои раны заживут.
— А в следующий раз? Ты будешь сражаться до того дня, пока тебя не убьют, а мне придется ставить на стол пустую тарелку для духа моего отца.
— Мы не верим в духов.
— Тогда мне от тебя не останется ничего.
— Нам нужно больше солдат, — сказал генерал. — Армия слишком рассредоточена.
— Тогда прекратите захватывать новые территории.
— Это не то, чего хочет император.
— А чего хочешь ты?
— Это глупый вопрос, — ответил генерал.
Из-за того ли, что он знал Кестрел всю ее жизнь, ему было легко подобрать слова, которые ранят ее глубже? Но нет, не время давало кому-то эту силу. Арин тоже ею обладал. «Я больше не знаю, кто ты, — сказал он. — И не хочу знать».
Если она обойдет дуэльные клубы и запишет в армию новых солдат, будут ли их смерти ее виной? Будет ли кровь людей, которых они убьют, на ее руках? А скорбь и гнев тех, кто их потеряет, тоже окажется на ее совести? Кестрел вспомнила, как сироты войны хотели черных воздушных змеев.
— Вербуй их сам, — ответила она отцу.
Он молчал, пока она шла к двери. Именно эта тишина в конечном итоге остановила ее. Хотя Кестрел стояла к отцу спиной, перед ее мысленным взором все еще висел образ его, раненого, на кровати. Бледного, изнуренного. Такого усталого, каким он никогда раньше ни был.
Если она завербует новых валорианцев... это может помочь ему, когда он вернется на поле битвы. Увеличение числа солдат может означать безопасность для него еще на год. Может, два.
Кестрел вздохнула. Не поворачиваясь, она сказала:
— Я не понимаю, почему ты думаешь, что я могу убедить кого-то пойти на войну.
— Люди любят тебя.
— Они любят тебя. Я лишь твоя дочь.
— Ты сбежала из Герана. Ты сообщила нам о восстании. И к настоящему времени каждый знает, каким образом я выиграл для нас восточные равнины.
— Мне хотелось бы, чтобы ты назвал ту идею своей.
— Я бы никогда этого не сделал.
Кестрел обернулась, прислонилась спиной к двери и скрестила руки на груди. Она вспомнила, о какой информации в последний раз попросил Тенсен.
— Ты знаком с главным водным инженером?
— С Элинор? — Генерал смотрел на Кестрел со своего места на кровати, прищурив от боли глаза. Разговор утомил его. Его дыхание сбилось. Другой человек на его месте давно попросил бы о лекарстве. — Немного знаком.
— Со времени восточных кампаний?
За исключением равнин, восточные земли были влажными, особенно в южной части, хотя валорианские солдаты никогда не достигали города королевы в дельте.
— Да, и геранской. Почему ты спрашиваешь?
— У нее есть в столице дом. Я подумала, что... может быть, после того как я обойду дуэльные клубы, тебе захочется, чтобы я нанесла ей визит. Я могла бы предложить ей присоединиться к полку, когда он будет возвращаться на восток. Вам же нужны люди, которые знают, как строить мосты и дамбы...
— Да. — Будь у него больше сил, лицо генерала выразило бы удивление. — Нужны. Но теперь Элинор работает на императора. Он не любит делиться. Не стоит терять времени на визит к ней.
Кестрел помедлила и произнесла:
— И пойду в дуэльные клубы при одном условии.
— Вот как. — Генерал опустил голову на влажную подушку. — Сделка. Что от меня требуется на этот раз?
— Выпей свое лекарство.
* * *
Дуэльные клубы были условно тайными сообществами. В городе их существовало четыре, каждый предлагал молодым аристократам роскошный штаб для закрытых вечеринок, страстных минут в уединенных комнатах — и, разумеется, дуэлей.
Каждый клуб имел в своем распоряжении впечатляющее разнообразие оружия. Были комнаты, которые закрывались на ключ, для тех противников, кто хотел сразиться без свидетелей, и арены для публичных поединков.
Немногие правила дуэльных клубов были известны всем. Убери за собой кровь. Ставки делаются наперед. Вход только для членов. Даже леди Кестрел не удалось бы войти, если бы она не показала кольцо с печаткой своего отца.
Она чувствовала себя здесь неуютно. Не имело значения, что стены были обшиты темным деревом, а мебель обита шелками с южных островов. Комнаты насквозь пропахли вином, потом и кровью. Это напомнило Кестрел о том, как она сражалась в Геране с Айрексом. Как его сапог раздробил ей колено. Она вспомнила, как когда-то ее придавил своим весом к полу Плут.
Во рту у Кестрел появилось вяжущее ощущение.
Она попросила, чтобы ей принесли воды, а после занялась делом.
Посетив три клуба, Кестрел собрала около двадцати имен. Это было немного. Некоторые из записавшихся валорианцев дико сверкали глазами и хохотали. Кто-то поддался лести. Другие — особенно те, кому скоро должно было исполниться двадцать, — смирились с неизбежным, потому что империя бы в любом случае скоро заставила их выбирать между военной службой и браком. Если валорианка не готова рожать детей, чтобы увеличить население империи, то ей придется отправиться на войну.