Домик, где ютилась мать Милены Ряшенцевой, тоже не поражал размерами. Покосившаяся и почерневшая от старости времянка говорила о том, что когда-то хозяйка дома пыталась принимать курортников, да то ли овдовела, как бабушка Вани Кашкина, то ли в ее жизни произошли еще какие-то негативные события, помешавшие привести в порядок жилье. Ветхая калитка была закрыта довольно тщательно: замок отсутствовал, но толстая ржавая цепь обматывала кольца двух металлических дверей. Увидев это, Сомов подумал: женщина ушла на работу, и недовольно поморщился: теперь придется ждать неизвестно сколько. Оперативник знал: даже в гриме ему опасно бродить по улицам Мидаса. Если слежку за ним вели опытные товарищи, они быстро раскусят и ряженого.
– Господи, только бы она оказалась дома! – взмолился Леонид, и его молитва была услышана. Скрипнула дверь домика, и пожилая женщина с ведром направилась к колонке, которая находилась возле забора. Тонкая, в жилках, рука ловко свернула цепь. Леонид подошел ближе. Мать Ряшенцевой, если это была она, оказалась худенькой дамочкой среднего роста, с измученным морщинистым лицом и некрашеными седыми волосами. Весь ее облик просто кричал о том, как плохо живется на белом свете, и Сомов засомневался, действительно ли ее дочь удачно вышла замуж и покинула поселок. Впрочем, сейчас он мог это выяснить.
– Госпожа Ряшенцева? – вынырнул оперативник из тени акации.
Она вздрогнула и обернулась:
– Да. А кто вы?
– Ваш друг.
Коричневые губы искривила улыбка:
– И что надо от меня другу?
– Я хотел бы увидеть Милену.
В желтых глазах дамы промелькнул испуг. Она поставила ведро на землю и нарочито громко произнесла:
– Если вы ее друг, то должны знать, что моя дочь давно вышла замуж и уехала отсюда.
В брошенной фразе чувствовалось что-то неестественное. Так говорят плохие актеры, и им не верят зрители. Сомов тоже не поверил матери Милены. Он подхватил ее за высохший локоть и потащил к дому:
– Разрешите зайти в гости?
Женщина попыталась освободиться:
– А если я начну кричать?
– Тогда навредите себе и дочери.
Она послушно повела его в хибарку:
– Проходите, раз пришли. Только давайте выкладывайте побыстрее, у меня много дел.
Сомов окинул взглядом комнату. Ее хозяйка жила в нищете. Обои висели клочьями, кое-где их сорвали, обнажив штукатурку. Мать Милены спала на панцирной кровати, застеленной потертым покрывалом, и смотрела телевизор, купленный еще в семидесятые годы. Если дочь удачно вышла замуж, почему она позволяет родному человеку так нищенствовать?
– Я никогда не видел вашу дочь, – признался Леонид, – однако хочу помочь ей. Она в опасности. Думаю, вам это известно, и вы посоветовали Милене скрыться, распустив слух о том, что она удачно вышла замуж. Поверьте мне: ее все равно отыщут.
Женщина попыталась изобразить удивление:
– Зачем же ее искать? Она ничего не сделала.
– Три года назад, – спокойно продолжал Сомов, – Милена вписала в историю болезни некой Радуговой другую группу крови, и роженица погибла при переливании. Уверен: она сделала это по чьей-то указке. Этот кто-то убирает свидетелей. Первой оказалась Лиля Радугова, вторым – врач Тарасов. Милена успела скрыться. Однако опасность продолжает нависать над ее головой. Если вы раскроете ее местонахождение, я постараюсь помочь.
Женщина облизывала пересохшие губы:
– Откуда я знаю, правду ли ты говоришь?
– Я намерен разоблачить эту шайку преступников, – убедительно пояснил Леонид. – И потом, неужели ваша дочь будет скрываться всю оставшуюся жизнь?
Женщина закрыла лицо морщинистыми руками:
– Ладно, ты прав. Только адреса дочери я тебе не дам. Я свяжусь с ней и все расскажу. Если Милена захочет, она назначит тебе встречу. Приходи сюда завтра в это же время.
Сомов пообещал. Ему казалось: лед тронулся.
Глава 16
Киселев и Скворцов, прибывшие на место происшествия, с удивлением взирали на посиневшее лицо Аграновича, еще недавно дававшего показания, выторговывая себе лишний год на свободе. Разумеется, они ни на йоту не верили в самоубийство. Труп конвоира, увезенного Михалычем, красноречиво говорил о том, что случилось ночью. Кто-то упорно не хотел, чтобы добрались до правды. И этот кто-то не останавливался ни перед чем. Павел положил руку на плечо Константина:
– Поехали отсюда. По-моему, здесь нам больше нечего делать.
Скворцов кивнул:
– Согласен.
Они сели в «уазик», повезший их в управление. Сегодняшний день выдался на редкость жарким, и Киселев вспомнил о Сомове. Опасность, нависшая над их коллегой с тех пор, как он впутался в опасное и сложное дело, продолжала беспокоить майора.
– Этот гад прикончит и Леньку, если тот докопается до истины, – сказал он Константину.
Приятель не стал спорить:
– Сам думаю, как ему помочь.
Павел тяжело вздохнул:
– Если бы местный начальник не был столь чванливым и оказал бы нам содействие, я по ночам спал бы крепче. Но ты и сам видишь – он не собирается идти нам навстречу.
Друг задумался:
– И, наверное, не зря. Агранович поведал нам: «общак» забрал какой-то мент. Что-то подсказывает мне: этот оборотень в погонах и прикончил своих бывших подельников. Кому охота расставаться с такими деньжищами? Кто знает, может, этот оборотень и есть начальник Мидасского УВД.
Киселев почесал затылок:
– Обращусь-ка я к Кравченко. Пусть наш начальник созвонится с Симферополем. Кажется, с тамошним генералом они вместе учились в академии.
Лицо Константина озарила довольная улыбка:
– Как я сам не допер! И пусть его бывший приятель вышлет все материалы по банде Татарина. А потом, я думаю, надо спешить на помощь Леониду.
Павел пристально посмотрел ему в глаза:
– Неужели сам поедешь? Вдруг Катька родит без тебя?
Скворцов замялся:
– Я, вообще-то, про Прохорова подумал. Он у нас хоть и женатый, но пополнения в этой семье не предвидится.
Майор довольно рассмеялся:
– А ведь ты прав. Пусть Петька продолжает набираться опыта. Только бы Алексей Михайлович нам не отказал! Сколько раз он нас напутствовал: «Не лезьте не в свое дело!»
Костя пожал плечами:
– По-моему, это дело уже наше. Аграновича убили на нашей территории. Если его смерть неинтересна, а может, и выгодна некоторым товарищам из Мидаса, то мы намерены идти до конца.
«Уазик» притормозил перед управлением, и оперативники направились в кабинет начальника. На их счастье, полковник Кравченко, внимательно выслушав подчиненных, тут же узнал номер телефона своего бывшего однокурсника, обогнавшего его волей судьбы на целое звание, и принялся звонить в Симферополь. Оперативникам продолжало везти. Генерал Семен Иванович Вандышев обрадовался звонку старого знакомого, взял с него обещание приехать погостить этим же летом, изъявил желание сам побывать в Приреченске и заинтересовался происходившим в Мидасе.
– Я немедленно связываюсь с Мидасом, и если этот прохвост, капитан Махаонов, не станет после моего раздолбона ползать перед твоими орлами на коленях, я смещу его с должности.
Кравченко задумался. Ребята рассказали ему все, и такая помощь полковника не устраивала. Махаонов мог оказаться тем самым оборотнем в погонах, который прикарманил «общак» и приказал убрать бывших подельников, и тогда преступник мог скрыться в любую минуту после звонка генерала. А потом, как говорится, ищи – свищи!
– Нет, Сема, – покачал головой Алексей Михайлович. – Так мы, возможно, спугнем крупную рыбу. Мне нужны только сведения о банде Татарина, как самые первые, так и самые последние.
– Хорошо, – согласился генерал. – Твоя просьба не кажется мне невыполнимой. Но учти: не приедешь в гости – больше не попадайся мне на глаза.
– Договорились, – улыбнувшись, Кравченко положил трубку. Приглашение Семена пришлось как нельзя кстати. Его жена Наталья давно мечтала съездить к морю. Решено. В августе он берет отпуск и отправляется в Крым.
– Вандышев всегда слыл человеком дела и слова, – сказал оперативникам Кравченко. Думаю, сведения поступят к нам в самое ближайшее время.
И действительно, через час, уютно расположившись в кабинете, друзья попивали чай и читали материалы по банде Татарина.
– Значит, от некогда грозной банды, наводившей страх на Южный берег Крыма, ничего не осталось, – сделал заключение Скворцов.
Павел кивнул:
– Точно. Конечно, ей нанесли непоправимый урон в девяностые, однако, как мы знаем, осталось пять человек. И все пятеро мертвы. Нам с тобой до сегодняшнего времени было известно о смерти Аграновича и Татарина. Мидасское начальство любезно выдало сведения о гибели тех парней, которые отделались условными и небольшими сроками. Что-то не верится в обыкновенную аварию на Ялтинской дороге. Ну, представь: летом водитель крутого «Мерседеса» не справляется с управлением, и машина, ломая столбики заграждения, падает вниз, переворачивается несколько раз на горном склоне и взрывается. В крови погибших – ни капли алкоголя. Кто-то был заинтересован в их гибели.
– Я немедленно связываюсь с Мидасом, и если этот прохвост, капитан Махаонов, не станет после моего раздолбона ползать перед твоими орлами на коленях, я смещу его с должности.
Кравченко задумался. Ребята рассказали ему все, и такая помощь полковника не устраивала. Махаонов мог оказаться тем самым оборотнем в погонах, который прикарманил «общак» и приказал убрать бывших подельников, и тогда преступник мог скрыться в любую минуту после звонка генерала. А потом, как говорится, ищи – свищи!
– Нет, Сема, – покачал головой Алексей Михайлович. – Так мы, возможно, спугнем крупную рыбу. Мне нужны только сведения о банде Татарина, как самые первые, так и самые последние.
– Хорошо, – согласился генерал. – Твоя просьба не кажется мне невыполнимой. Но учти: не приедешь в гости – больше не попадайся мне на глаза.
– Договорились, – улыбнувшись, Кравченко положил трубку. Приглашение Семена пришлось как нельзя кстати. Его жена Наталья давно мечтала съездить к морю. Решено. В августе он берет отпуск и отправляется в Крым.
– Вандышев всегда слыл человеком дела и слова, – сказал оперативникам Кравченко. Думаю, сведения поступят к нам в самое ближайшее время.
И действительно, через час, уютно расположившись в кабинете, друзья попивали чай и читали материалы по банде Татарина.
– Значит, от некогда грозной банды, наводившей страх на Южный берег Крыма, ничего не осталось, – сделал заключение Скворцов.
Павел кивнул:
– Точно. Конечно, ей нанесли непоправимый урон в девяностые, однако, как мы знаем, осталось пять человек. И все пятеро мертвы. Нам с тобой до сегодняшнего времени было известно о смерти Аграновича и Татарина. Мидасское начальство любезно выдало сведения о гибели тех парней, которые отделались условными и небольшими сроками. Что-то не верится в обыкновенную аварию на Ялтинской дороге. Ну, представь: летом водитель крутого «Мерседеса» не справляется с управлением, и машина, ломая столбики заграждения, падает вниз, переворачивается несколько раз на горном склоне и взрывается. В крови погибших – ни капли алкоголя. Кто-то был заинтересован в их гибели.
Константин не возражал:
– Это понятно. Все организовал полицейский, которому один из бандитов отдал «общак». Думаю, убийство Аграновича – дело его рук. Судя по всему, они у него длинные.
Киселев почесал затылок:
– Будем ли мы выводить этого мента на чистую воду? Вот в чем вопрос. Надо ли это нам? Да и мент ли он до сих пор? Имея такие бабки, можно скрыться за границу и оттуда руководить.
– Согласен, – ответил Скворцов. – Но мы уже отмечали: Агранович убит на нашей территории. Все равно дело придется расследовать. Шли эсэмэс нашему другу. И вообще, пора узнать, как у него успехи.
Глава 17
Уходя от Ряшенцевой-старшей, Леонид постоянно озирался по сторонам, даже рискуя вызвать удивление у людей, которые могли случайно наблюдать за ним. Чутье снова подсказывало: его не оставили в покое. Но откуда преследователи (если они не являются его выдумкой) могли знать, что он вернулся в Мидас? Впрочем, его, несомненно, проводили до микроавтобуса, а потом ничто не мешало им провожать автобус и наблюдать, как Сомов, собственной персоной, сиганул по склону горы. Если его вели, то маскарад бессмысленен. Однако пока он не убедится в своей правоте, его внешний вид не изменится. Телефон оперативник отключил совсем, боясь, как бы противники не отслеживали его с помощью операторов мобильной связи, и посланное эсэмэс Киселева до него не дошло. Вернувшись к хозяйке, Леонид позавтракал остатками копченой колбасы, купленной накануне отъезда и припрятанной в холодильнике, и завалился спать. Сегодня он не собирался покидать пока безопасное жилище.
* * *Помня о просьбе Ряшенцевой, Сомов был у ее дома рано утром, как и приказала ему женщина. Мать Милены уже ждала его у калитки. Вид у нее был более замученный и усталый, чем вчера. Наверное, разговор с дочерью стоил обеим нервов.
– Проходите в дом, – впустила она оперативника и быстро направилась в комнату. – Я вчера навестила свою дочь и убедила ее встретиться с вами.
Леонид радостно улыбнулся:
– Это в ее интересах, поверьте.
Она взмахнула бесцветными ресницами:
– Я тоже говорила ей об этом. Человек не может скрываться всю жизнь. Тем более ей требуются деньги. Впрочем, когда вы увидите ее, все поймете. Но умоляю вас: захватите с собой хотя бы сто гривен. Вот тогда вы не пожалеете, что встретились с ней.
Леонид кивнул:
– Ладно. Диктуйте адрес.
Женщина вздохнула:
– Милена плохо себя чувствует и примет вас дома. Она умоляет только об одном: будьте осторожны и не приведите хвост. Если вы полицейский, то знаете, как оторваться.
Сомов развел руками:
– Разумеется.
– Тогда пишите. Улица Коралловая, семь, квартира пять.
– Она ее снимает? – поинтересовался Леонид. Мать горестно усмехнулась:
– На какие деньги? Эта квартира досталась нам по наследству. Однако о ней никто не знает. Видите ли, я давно развелась с мужем, который сильно пил, и он, оставив все мне, поселился у свекрови, проживавшей по этому адресу. Нет, он не собирался оставлять квартиру дочери, мой бывший еще намеревался жениться и продолжить свой род, о чем неоднократно заявлял мне, встречая на улице. Но жизнь распорядилась по-другому. Станислав скончался от паленой водки, месяцем раньше похоронив мать. Кроме Милены, наследников у него не было.
Оперативник почувствовал, как похолодели ладони. Естественно, об укрытии беглой медсестры бандиты знали. Просто на данный момент они не планировали ее убийства. Запуганная Милена и так сидела тихо. Нет, ни в коем случае нельзя встречаться на этой квартире.
– До сих пор я не спрашивал вашего имени-отчества, – обратился Леонид к матери.
Она ответила:
– Эмилия Львовна.
– Видите ли, Эмилия Львовна, я не желаю гибели вашей дочери, и поэтому нам лучше встретиться на нейтральной территории. Как человек со стажем работы в УВД, говорю вам: об убежище Милены давно известно. Только вы и ваша дочь тешите себя надеждой, что никто не знает, где она. Да, порядочные жители Мидаса верят вашим сказкам про дочь, однако бандиты вычислили ее местонахождение. Она до сих пор жива, потому что правильно ведет себя. В такой ситуации мне никогда не оторваться от хвоста, возможно, крутые ребята будут поджидать меня возле ее входной двери, – Леонид старался говорить убеждающе, однако его слова не произвели должного впечатления.
Эмилия Львовна покачала головой:
– И все же встреча состоится там. Признаюсь, я с вами совершенно согласна, но Милена… Короче, когда вы ее увидите, то все поймете. Ну, придумайте что-нибудь и вывернитесь из создавшейся ситуации. Вы же сами утверждаете, что у вас большой стаж работы в полиции.
Она закусила губу, и оперативник понял: это окончательное решение.
– Хорошо. Но когда ваша дочь ждет меня?
Женщина поморщилась:
– Я же сказала, она не выходит из квартиры. Я приношу продукты своей знакомой, которая передает их Милене. Ведь светиться на ее квартире мне тоже нельзя.
Леонид вздохнул. Как она все-таки наивна!
– Ладно. На том и остановимся.
Эмилия Львовна подошла к входной двери:
– Извините, но мне пора на работу. Сейчас я единственный кормилец в семье, – она вдруг схватила его за руки:
– Умоляю, спасите дочь!
Оперативник промолчал. Он не верил, что эта история хорошо закончится.
* * *Вернувшись к себе, Сомов долго обдумывал визит к Милене и снова поражался наивности обеих женщин. Впрочем, возможно, эта наивность имела объяснение. Рященцева могла и не предполагать, куда влипла и какие люди стоят за теми делами, свидетельницей которых она стала. Ладно, пусть так, но что остается делать ему? Как проникнуть незамеченным в квартиру, находящуюся под постоянным прицелом? Тем более преступники могут знать, что Леонид никуда не уехал и слоняется по Мидасу в надежде встретиться с участниками темных историй. Ну и задачка! И все же придется искать выход. Визит к Милене может стоить ему жизни.
Оперативник долго мерил шагами комнату, но не придумал ничего лучшего, как отправиться на встречу глубокой ночью. Темнота иногда позволяет проскользнуть незамеченным. Однако для этого следовало изучить местность. Нацепив успевший пропахнуть потом парик, оперативник двинулся на поиски Коралловой улицы.
* * *Коралловая улица могла привлечь кого-то лишь своим названием. Грязные одноэтажные дома тянулись вдоль пыльной дороги. У Леонида возникло впечатление: когда-то здесь обитали строители нескольких пятиэтажек, украшавших поселок, а потом они ушли восвояси, оставив жилища барачного типа тем, кто в них нуждался. Правда, судя по рассказу Эмилии Львовны о том, что ее свекровь получила здесь квартиру, его мнение было ошибочным. Оперативник отыскал нужный ему дом и, на секунду зайдя в подъезд и бросив беглый взгляд на почтовые ящики, высчитал, где находятся дверь квартиры Милены и ее окна. Он неторопливо прогуливался мимо запыленных, давно немытых окон, плотно зашторенных. Кое-что его порадовало. В каждом подъезде находилось две квартиры, не существовало чердака. Подловить его преступникам будет очень трудно. Им негде спрятаться, и Сомов в случае засады сразу их увидит. Решено. Ночью у него состоится разговор с Миленой.