Эти неприятности подтвердили его нелюбовь к натурным съемкам: они были беспорядочными, некомфортными и непредсказуемыми. Теперь Хичкок начал спрашивать, «кто написал для картины все эти эпизоды». Ему хотелось уехать из Марокко. «Док» Эриксон писал: «По обыкновению, у него возникло желание вернуться домой, как только мы приехали. Ему даже не хотелось в Лондон, однако он связал себя с теми чертовыми интерьерами». 23 мая в отчете о съемках сообщается: «Толкучка на базаре – пришлось убрать камеру В». Это был последний день в Марокко. Они перебрались в «чертовы интерьеры» Лондона, а по окончании лондонских съемок актеры и съемочная группа вернулись в комфортную обстановку студии Paramount, где Хичкок чувствовал себя как дома. Снимать закончили в августе, на тридцать четыре дня позже графика.
Когда они работали в Марракеше, курьер каждый день доставлял им восемь или десять страниц сценария, а в Лондоне, в отеле Savoy, их уже ждал Джон Майкл Хейс с машинисткой, и материал доставлялся прямо на съемочную площадку. Все делалось, по выражению Хейса, «в горячке». Хейс остался недоволен тем, что в титрах в качестве авторов сценария указывались «Джон Майкл Хейс и Ангус Макфейл», поскольку считал, что изменил сценарий Макфейла до неузнаваемости. Это был его сценарий – только его. Он направил жалобу в арбитраж, который занимался подобными спорами, и был признан единственным автором. Хичкок с ним больше не работал.
Фильм «Человек, который слишком много знал» значительно отличался от своего предшественника. Сам Хичкок заявил, что «первая версия – работа талантливого новичка, а вторая сделана профессионалом». Это не совсем справедливо по отношению к оригинальной версии, которая многим нравится больше, но в любом случае Хичкок много лет спустя смягчил свое мнение, отметив: «Думаю, на самом деле разница заключалась в оригинальном «Человеке, который слишком много знал». Тогда я не думал о зрителях, в отличие от второй версии». Это ближе к истине, поскольку он научился чутко улавливать ожидания американской публики. Еще позже Хичкок снова изменил свое мнение. Теперь он считал, что ранняя версия «была более спонтанной – в ней меньше логики. Логика скучна: вы всегда теряете эксцентричность и непринужденность».
Вторая версия получилась глянцевой. Сцены в ней более сложные. Она цветная. Она учитывает психологическое состояние супругов, которых играют Джеймс Стюарт и Дорис Дэй. Она длиннее и в каком-то смысле разнообразнее по атмосфере. У нее более мягкая концовка. Первая версия не так хорошо построена, но в ней есть энергия и изобретательность, которые преодолевают все препятствия. Тем не менее в американском издании, если его можно так назвать, чувствуется большой опыт Хичкока. Оно технически более совершенно, а с техникой приходит и глубина. Их невозможно разделить. «Человек, который слишком много знал» – это яркий пример успешно интегрированного кинематографического мира, цельного, блестяще реализованного и подробного, который на поверку оказывается хрупким и тонким. Угроза и напряжение пронизывают фильм так же, как музыка. Звон цимбал в Альберт-холле сообщает об убийстве. Когда Дорис Дэй поет «Que sera, sera» («Будь что будет»), ее голос доносится до лестницы и коридора иностранного посольства, позволяя ей узнать, жив ли еще ее ребенок. Приключения и мелодрама уступают место психологической драме и трактовке характеров.
Однажды Хичкок определил разницу между английским и американским периодом как разницу между спонтанностью, или инстинктом, и расчетом. Осторожность объяснялась также большим финансовым риском, поскольку в американской системе студий один фильм мог обойтись в миллион долларов или даже больше. Такова разница между студией и фабрикой. Было также отмечено, что английские актеры Хичкока теснее связаны с социальной и культурной средой, тогда как американские актеры больше склонны к абстракции, к освобождению от социальных связей и к существованию в большом неопределенном мире. Это и есть мерило отношения Хичкока к обеим странам.
Реакция американцев на новый фильм была однозначной; он мгновенно завоевал популярность и через неделю проката стал самым прибыльным фильмом года. Хичкок принял еще одно важное решение. 20 апреля 1955 г., перед тем как отправиться в Марракеш и Лондон, он приехал в здание федерального суда в Лос-Анджелесе, из которого вышел уже американским гражданином.
9 Добрый вечер
2 октября 1955 г. в половине десятого вечера в правой части телевизионного экрана появился силуэт грузного человека и под аккомпанемент «Похоронного марша марионеток» Гуно прошествовал в центр, где совместился с нарисованным профилем, который вскоре стал знаменитым. «Добрый вечер». Так началась серия получасовых передач «Альфред Хичкок представляет» (Alfred Hitchcock Presents), которая шла семь лет, после чего ее на три года сменили более продолжительные программы, принесшие режиссеру такую славу и деньги, которых он и представить не мог. Хичкок всегда отличался склонностью к саморекламе и появлялся в эпизодических ролях в большинстве своих фильмов, но такова была сила телевидения, что его силуэт и лицо стали известны всему миру.
Момент был благоприятный. Кассовые сборы в американских кинотеатрах заметно упали, и в 1950-е гг. количество американских домов с телевизором увеличилось с 4 до 48 миллионов. Хичкок всегда стремился учитывать ожидания публики, но теперь от него требовалось представлять только себя. Его роль была амбициозна. Каждая передача несла на себе характерный отпечаток хичкоковского стиля, однако сам он редко подбирал материал или снимал; из 335 телевизионных серий Хичкок режиссировал около двадцати, предоставив принимать решения по остальным своему персоналу, или, как он иногда выражался, «моей маленькой семье».
Телевизионная команда состояла из старых друзей. Джоан Харрисон, в прошлом уже выполнявшая роль его ассистента и советчика, теперь получила должность исполнительного продюсера. Чуть позже Норман Ллойд, работавший с Хичкоком как актер в фильмах «Диверсант» и «Тень сомнения», стал помощником продюсера. Выбранные ими сюжеты передавались Хичкоку на одобрение, остальное они делали самостоятельно. Вместе со сценаристом писали сценарий, потом проводили кастинг, выбирали режиссера, снимали и монтировали фильм. Норман Ллойд рассказывал, что «Хичкок редко говорил о том, как будет сниматься та или иная серия. Он не вмешивался, пока не был готов предварительный монтаж. Затем смотрел его и одобрял или не одобрял. Обычно он произносил: «Ну, может, вам нужна концовка, вставка или что-нибудь еще». Этим и ограничивалась его участие». Хичкок мог сказать «хорошо» или «очень хорошо», ну а если материал ему не нравился, просто говорил: «Благодарю вас». Помощники знали, что делать.
Хичкок подтверждал, что его роль была весьма ограниченной. «Да, подбором актеров занимается мисс Харрисон, – говорил он. – И Норман Ллойд. Я пытаюсь дать отеческий совет, стараясь не узурпировать их прерогативы». В то же время он ценил скорость процесса, соответствовавшую его чутью к техническим новшествам. Большинство эпизодов снималось и монтировались за три дня – этого времени не хватило бы для оборудования съемочной площадки в киностудии. Один день выделялся на репетиции, два дня на съемки. Незадолго до появления сериала Хичкок заявлял в пресс-релизе: «Меня раздражают утверждения, что я не могу действовать быстро, если того требуют обстоятельства».
Его главным вкладом было появление на экране со «вступительным», а затем «заключительным» словом. Он представлял каждый эпизод, а в конце произносил несколько фраз, выводя мораль или украшая рассказ шокирующей новостью, что преступление никогда не оправдывается. Таково было требование цензуры, но для зрителей это становилось сюрпризом. Говорили, что это первый телевизионный сериал, снятый с точки зрения преступника, а не жертвы.
Хичкок придерживался мрачного тона, создавая образ английского гробовщика, но несколько раз за все эти годы менял образ. Появлялся на экране в виде младенца в пеленке или с каской на голове. Однажды его поместили внутрь бутылки. В другой передаче его привязали к железнодорожным рельсам, и он лежа обратился к телезрителям: «Добрый вечер, господа туристы. Думаю, это доказывает, что в некоторых отношениях самолет никогда не сможет заменить железную дорогу». В одной из серий он объяснил: убийцу поймали, потому что «его собака Кассандра на самом деле была детективом под прикрытием и сдала его в следующем городе. Из этого следует, что нельзя доверять даже лучшим друзьям».
Считалось, что Хичкок сам сочинял текст для своих коротких появлений на экране, но в действительности он нанимал для этого автора телевизионных комедий. Хичкок показал Джиму Аллардайсу «Неприятности с Гарри» и попросил написать сценарии, соответствующие мрачному юмору фильма; он хотел получить нечто с оттенком английского юмора, с намеками и угрозой. Аллардайс пошел дальше и предоставил материал, который был «более хичкоковским», чем сам Хичкок. «Вот популярный револьвер. Превосходное средство завоевать доверие в чужом городе. Также полезен для устранения нежелательных или уродливых людей». Или: «Однажды меня арестовали за появление в общественном месте в непристойном виде, когда я снял маску, которую надевают на Хеллоуин».
Кроме того, он все время подтрунивал над спонсорами программы, реклама которых появлялась в начале и в конце каждой передачи. «Естественно, эти замечания не имеют никакого отношения к сегодняшней истории. Они предназначены лишь для того, чтобы отвлечь ваше внимание, и наш спонсор мог бы незаметно подкрасться к вам – и вот он уже здесь, готов к прыжку». «А теперь мой спонсор хотел бы передать вам важное сообщение. Мне нет нужды говорить, для кого оно важно». Поначалу рекламодатели обижались на презрительный тон или саркастические замечания ведущего, но, увидев рейтинг, сняли свои возражения.
Роль ведущего не была для Хичкока новой или необычной. Возможно, на американском телевидении все это использовалось не в полной мере, но по всем признакам это была роль «конферансье» в эдвардианском мюзик-холле, представлявшего каждый номер несколькими непристойными репликами. Склонность к комедиантству была важной частью натуры Хичкока, и она усиливалась детскими воспоминаниями о театральном Лондоне. Это был также образ шута или денди с характерной для них иронией и отстраненностью, но самая главная обязанность ведущего – увеличить прибыль заведения, убедив зрителей выпить. Хичкок знал, что еженедельное появление на телеэкране повышает его рейтинг.
В назначенный день недели его привозили в студию Universal Pictures, где последовательно снимались десять или больше эпизодов. Реквизит уже был готов, текст приносили, и вскоре Хичкок понял, что ему нравится сидеть перед телевизионной камерой. Принадлежащая ему компания получила название Shamley Productions, в честь Шамли-Грин в Суррее, где Хичкоки жили в 1930-х гг. Это был еще один намек на Англию со стороны новоиспеченного американского гражданина.
Обычно режиссер называл телевизионные серии «историями» и говорил: «Я всегда хотел работать в жанре рассказа. Короткая простая история с одной идеей в конце вдруг совершает неожиданный поворот». С этим приемом он познакомился в рассказах Эдгара Аллана По, которые читал в детстве.
Первая серия, которую он режиссировал, называлась «Авария» (Breakdown) и представляла собой любопытную интерпретацию рассказа По «Преждевременное погребение» (The Premature Burial). Грубый и бесчувственный бизнесмен (в исполнении Джозефа Коттена) считается погибшим в автомобильной аварии, пока коронер в морге, готовя инструменты для вскрытия, не замечает текущую по его щеке слезу. То было первое появление на телеэкране одного из любимых образов Хичкока – лица с застывшим выражением ярости, гнева, страха или самой смерти. Это квинтэссенция «хичкоковского» лица, слишком потрясенного, чтобы реагировать, лишенного всех культурных признаков, с пустым, ничего не выражающим взглядом. В фильмах Хичкока, от «Не тот человек» до «Исступления», этот пустой взгляд обычно бывает у жертв женского пола.
Вскоре Хичкок привык к своей популярности на экране и в жизни. Как отмечал один из его коллег, Маршалл Шлом, «мистер Хичкок был самым главным, особенно на телевидении. В студии он считался привилегированным клиентом, который получал все, что хотел». В 1956 г. Хичкок в одном из интервью сказал, что «до телевидения мне приходило около дюжины писем в неделю. Теперь их несколько сотен… Тридцать лет я снимал фильмы в киностудии. А вчера я слышал, как одна дама сказала: «Это мистер Хичкок из телевизора». Режиссера везде узнавали и приветствовали, подражая его раскатистому «Добрый вечер». Силуэт Хичкока был самым узнаваемым в Америке. Так он оказался вовлечен в некий бесконечный процесс саморекламы, в котором экранный образ во многих отношениях стал восприниматься как образ самого Хичкока. Ему это нравилось.
Когда Хичкок снимал в Марракеше «Человека, который слишком много знал», его как-то спросили:
– Хич, о чем вы думаете?
– Я думаю о следующем фильме.
В 1956 г. он сказал в интервью: «Я видел много историй об аресте невиновного, написанных с точки зрения его защитника – адвоката, газетного репортера и т. д., но никогда с точки зрения того, на чью долю выпали эти страдания». Это была бы идеальная история для режиссера, часто снимавшего фильмы о несчастье невиновного человека, которого ошибочно приняли за преступника. Она отражала одну из главных тем в искусстве «Хичкока».
Фильм «Не тот человек» появился благодаря навязчивой идее Хичкока, но в его основе лежал случай из реальной жизни. Благодаря необыкновенному внешнему сходству с преступником Кристофера Эммануэля Балестреро ошибочно приняли за вора. Он был арестован и предан суду. У его жены случился нервный срыв. Однако из-за неосторожных слов одного из присяжных судебный процесс пришлось отложить, и в перерыве между слушаниями был пойман настоящий вор.
Хичкок часто выражал желание снять документальный фильм, и в данном случае ближе всего подошел к исполнению своей мечты. Он сознательно отказался от цвета и живописности своих последних картин, обменяв их на черно-белый «реализм» Нью-Йорка и намеренно приземленный сюжет. В этот период как раз набирал популярность итальянский неореализм, по крайней мере в арт-хаузных кинотеатрах, а Хичкок всегда внимательно следил за кинематографической модой.
Он твердо решил в точности воспроизвести все подробности и атмосферу. Съемочная группа повторила маршрут, по которому Балестреро шел домой из ночного клуба, где он играл в джазовом оркестре; они ели в той же столовой, что и прототип главного героя, брали интервью у судьи и адвоката, участвовавших в процессе. Они посетили камеру, в которой содержали обвиняемого, а также клинику для душевнобольных, куда попала его жена. Нью-йоркская полиция не желала сотрудничать, поскольку фильм рассказывал об ошибочном аресте, и Хичкок нанял в качестве консультантов отставных полицейских. Он решил по возможности снимать в тех местах, где происходили реальные события, а ночные сцены – ночью.
На роль Балестреро режиссер выбрал Генри Фонду, который был воплощением суровой стойкости. Хичкок уже пытался заполучить актера для «Иностранного корреспондента» и «Диверсанта», но тогда у него ничего не вышло. Теперь в роли ложно обвиненного Балестреро, вынужденного подчиняться ритуалам тюремной системы, мрачность Фонды стала еще более заметной.
Хичкок уже нашел исполнительницу главной роли. Он убедился, что Грейс Келли, ставшая супругой князя Монако, отныне недосягаема, и бросился в погоню за еще одной актрисой с потенциалом звезды. Веру Майлз Хичкок заметил в одном из эпизодов сериала «Игровой дом Пепси» (The Pepsi-Cola Playhouse) и был мгновенно покорен ею. Он увидел возможности актрисы. Режиссер заключил с ней контракт на три фильма в течение пяти лет, а также взял на главную роль в одном сюжете сериала «Альфред Хичкок представляет». Как он объяснил в одном из своих интервью, «работая с Верой, я чувствовал примерно то же, что и с Грейс. Она была стильной и умной, мастером намеков». В журнале Cosmopolitan он пошел еще дальше, заявив, что «Вера Майлз заменит Грейс Келли». Хичкок хотел не только снимать ее, но и одевать. Эдит Хэд, своему художнику по костюмам, он сказал: «Это очень хорошая актриса, но одежда не подчеркивает ее актерские качества». Вера предпочитала яркие, отвлекающие цвета. Возможно, это послужило одной из причин, чтобы сделать фильм «Не тот человек» черно-белым.
Сами съемки прошли гладко. «Он все время был очень забавным, – вспоминал Генри Фонда. – Хич мог подойти и рассказать смешной анекдот, а затем скомандовать, чтобы начинали съемки серьезной сцены. Мне нравилось работать с Хичем». Некоторая напряженность возникла только в отношениях режиссера и Веры Майлз, которой надоели его назойливые и властные манеры. Хичкок уделял ей больше времени, чем любому другому актеру. Он давал советы, как улыбаться, как ходить, как говорить, указывал, что она должна есть, с кем общаться. Он настаивал на «совещаниях» в ее гримерке, но, что довольно забавно, актриса жаловалась, что он ни разу не похвалил ее игру. Ассистент продюсера Херберт Коулмен заметил: «Хич был одержим ею, это точно. Но дальше воображения дело не заходило». Да и вряд ли могло зайти. Майлз второй раз собиралась выйти замуж, и у нее уже было двое детей. Она была слишком активна и изобретательна. Когда Вера стала противиться вмешательству в ее жизнь, Хичкок потерял к ней интерес. Возможно, это отразилось на несколько смазанной роли, которую она играет в фильме «Не тот человек», где ее героиня так и не приходит в себя.
Несмотря на стремление Хичкока к реализму и объективности, фильм не повторяет реальный ход событий, если законы кино требуют иного. В любом случае это было искусство, хотя и довольно жесткое, а не документальный фрагмент из жизни; кроме того, зрителю требовалась оптимистичная и даже утешительная концовка, тогда как «правда» была довольно двусмысленной. Когда Трюффо спросил об этом режиссера, Хичкок ответил: «Мне кажется, вы хотите, чтобы я начал делать некоммерческое кино». То есть его мотивы с самого начала были не чисто художественными, а скорее популистскими и коммерческими.