Он притормозил возле развернутой поперек дороги легковушки, тихонько газанул, сталкивая ее в кювет. Но он и ста метров не проехал, как на пути возникло новое препятствие: маршрутка «Мерседес», столкнувшаяся с перевернутым пикапом. Дорогу усеивали куриные окорочка в целлофане, чуть дальше, в канаве, валялся обглоданный трупик младенца. Зомби поблизости не наблюдалось, но Андрей не спешил радоваться.
Не жалея бампера «тойоты», он сдвинул маршрутку на обочину. Полкилометра запруженной машинами дороги преодолевали полчаса. А потом увидели пирующих зомби. У них хватило ума вытащить людей из минивэна, и теперь они пировали – толкались локтями, рычали друг на друга. Насыщались мужчины, женщины не могли пролезть к трупам и ждали своего часа.
Заметили «тойоту», оживились, встали. Дальше дорогу преграждала перевернутая фура. Клац! – ударился камень о крышу. Таня дернулась, повернулась назад:
– Андрей, посмотри…
Зомби лезли из придорожных кустов, из зарослей борщевика, у одних в руках палки, у других – камни.
– Дальше дороги нет. – Андрей включил заднюю передачу.
– А если полем? – шепнула Таня, но он ее уже не слушал, ехал назад, чтобы развернуться на более широком участке дороги.
Полем – можно, но между стеблями борщевика просматривается рогоз, а значит, там сыро и велик шанс забуксовать. Тогда все, конец. Даже если удастся объехать затор, вскорости дорогу перекроет новый. Андрей представил МКАД или Кутузовский проспект, разбитые, перевернутые машины, и передернул плечами.
Развернуться удалось на автобусной остановке, и Андрей поехал обратно, к берлоге.
– Таня, у нас нет другого выхода. Сейчас в Москве паника. Страшно представить, что там. Настоящая мясорубка. Если кто кого и спасает, то только себя. Нам нужно подождать, пока хотя бы разгребут заторы, нужно же военным ездить туда-сюда…
В шум мотора вплелся посторонний звук. Поначалу Андрей подумал, что двигатель барахлит, но вскоре невысоко над дорогой пролетел вертолет.
– Люди! – крикнула Таня. – Езжай за ними! Эй! Куда же они?!
Сердце забилось часто и гулко. Андрей остановил машину, забыв об опасности, побежал по дороге, запрокинул голову, замахал руками:
– Эй! Мы тут! Э-гей!
Таня запрыгала рядом, размахивая тряпкой, которую взяла, видимо, в машине.
– Ну куда же вы?! Куда… Андрей, почему? Они же нас видели!
Андрей обнял ее за плечи и повел к машине, настороженно озираясь. Усадил ее, сел сам, уронил голову на руки, сложенные на руле:
– Им не до нас. Пока не до нас. Теперь-то ты поняла, что нужно возвращаться?
Поехали дальше. Таня молчала, снова сделавшись похожей на фарфоровую куклу. Заговорила она, только когда «тойота» свернула на дорогу, ведущую в дачный кооператив.
– А если и потом им будет не до нас?
– Одним придется очень тяжело, – вздохнул Андрей и надавил на педаль газа. – Давай надеяться на лучшее.
Вдалеке, между поселком и дачами, по дороге брели зомби, и уступать путь они не собирались. Андрей вдавил в пол педаль газа и сказал:
– Закрой глаза.
Таня послушалась. Машина рванула с места, от столкновения с первым телом она дернулась, подпрыгнула, переезжая второго измененного. Андрею показалось, что он слышит хруст костей. По заднему стеклу забарабанили камни, откуда ни возьмись на дороге появился крепенький дед, обеими руками держащий кирпич над головой. Кирпич ударил по стеклу – оно пошло трещинами, но не высыпалось. Дед отлетел в кювет, машина вильнула, но Андрей выровнял ее и устремился в лес.
Возле дачного поселка зомби вроде отстали, машина свернула на грунтовку, где ее стало кренить в сторону на грязи. Опыта у Андрея было маловато, и он тратил много времени на пробуксовку. Грязь летела направо и налево, шлепалась на крышу, залепляла стекла. Проклятый дождь!
– Они за нами гонятся? – спросила Таня.
– Помолчи, не отвлекай.
Андрей чувствовал себя укротителем быка на родео. Это ж, черт побери, внедорожник!
На этот раз удалось проехать чуть дальше, «тойота» забуксовала возле березовой рощи, зарывшись в грязь чуть ли не по дверцы. Андрей ударил кулаком по рулю.
– Уходим.
Он повернулся, пошарил за задним сиденьем, нащупал ППШ и сказал, распахивая дверцу:
– Господи, помоги!
В бурую жижу падали капли дождя. Андрей не спешил покидать салол машины, ему казалось, что под открытым небом он более уязвим. И пузатые тучи, затянувшие небо, и подпирающие их сосны, и раскисшая земля – всё излучало враждебность. Пришла мысль, что Земля отвергла человечество, нигде теперь не будет покоя.
– Андрей! – воскликнула Таня.
Он встрепенулся и увидел, что через вырубку ломятся зомби.
Первый выбрался на взрыхленную колесами дорогу. Одежда висела на нем клочьями, на толстом животе, исполосованном ветвями, проступала кровь. Андрей отметил, что кровь у него не свернулась, значит, зомби – не вполне зомби. То есть не восставший мертвяк. Скорее всего, вирус одних убивает, а другим выжигает мозги. Осталось понять, что заставляет их нападать на выживших: повышенная агрессивность, желание уничтожить чуждое или голод.
– Таня, выходи, становись за моей спиной, – велел он, выхватил магазин из кармана и прищелкнул к ППШ.
Отвести предохранитель вправо до отказа. Оттянуть затвор назад, отпустить рукоятку. Стрелять будем одиночными, значит, переводчик – вперед. Черт, пальцы такие непослушные! И руки трясутся.
Пока он готовился, зомби устремился к нему, Таня, стоящая за спиной, судорожно вцепилась в локоть.
– Отпусти. Стреляю.
Упереть приклад в плечо, прицелиться, нажать на спусковой… Блин… Нажать! Грохнул выстрел, руку толкнуло отдачей. Чуть выше пупка толстяка появилось темное отверстие, он взмахнул руками, ощупал ранение и продолжил идти. Кровь текла алой струйкой, на джинсах расплывалось красное пятно.
Из кустов вылезла женщина, оскалилась. Надо лучше целиться. Непослушный палец лег на спусковой крючок. Снова выстрел. Андрей попал женщине в голову, она сделала несколько шагов и рухнула.
– Бежим! – скомандовал он. – Надеюсь, их не много.
– А если они погонятся? Они ж по следам могут прийти. И наверняка придут. Может, лучше их… ну, которые уже лезут, тут перебить, чтоб не увязались и других не привели?
Андрей обалдел, перевел взгляд на хрупкую девушку.
– А ведь и правда, – кивнул он и прицелился в траву, подошел ближе, чтоб не промахиваться. Встал в паре метров от толстяка, который упал, но продолжал шевелиться и хрипеть.
Тех, что погнались, было около десятка. Двоих уже нет. Он ощущал себя героем шутера. Нажал на кнопку – нет зомби, мозги в стороны, кровь-кишки. Ничего страшного, надо действовать, как в компьютерной стрелялке.
Прутья малины раздвинулись, появилась перепачканная кровью мордаха бритого налысо очкастого паренька. Палец дрогнул. Это ведь человек! Нет, враг, убийца, и кровь на его лице – человеческая. Зажмурившись, Андрей выстрелил, снова уставился в заросли, стараясь не смотреть на подергивающийся труп.
Загорелая девушка в ядовито-зеленом топе была последней. Андрей застрелил ее и продолжал ждать зомби, но они не стали преследовать машину. Кровь колотилась в висках, дыхания не хватало, словно он только что провел тяжелейший бой и выиграл его. Боль он почувствует потом, когда «перегорит» адреналин. Будет адски болеть голова, двоиться в глазах, пару дней он не сможет встать на ноги, покрытые гематомами… Сейчас он по крайней мере цел, не избит, как после выхода на ринг или в клетку.
А ведь они были людьми! Толстый пенсионер наверняка боролся с повышенным давлением, жил на даче, ухаживал за садом. Девчонка мечтала, чтобы ей признался в любви сокурсник. Бритый очкарик – выиграть в «танки» или прокачать эльфа до девяностого уровня. И все это внезапно кончилось.
Таня потянула его за рукав:
– Пойдем, уже все… Андрей?
– Что? – шепнул он одними губами.
– У тебя такое лицо… Неживое, бледное.
Он молча зашагал вперед, механически отмечая, что дождь кончился, и это хорошо. Таня рядом, живая и здоровая, что тоже замечательно. А еще они попали в игру, в дурацкий шутер, где каждый встречный может тебя сожрать и прав тот, кто первым выстрелит.
У Андрея была отменная память, на автопилоте он добрался до складов, обнесенных бетонным забором, отыскал тропинку и лаз, ведущий на территорию некогда режимного объекта.
Таню он оставил у входа в берлогу, а сам отправился вытаскивать трупы. Сначала – Карташова. Ему повезло, он умер быстро. Андрей схватил его под мышки и поволок наверх, положил возле двери ногами к выходу.
Выключить бензогенератор Андрей забыл, он израсходовал горючее под ноль, и, понятное дело, лампочка погасла. Пришлось доставать фонарь из кармана разгрузки и крепить его к стене. Эх, Сталкер! И химза тебе не помогла, подумал Андрей, приподнимая тело. Ну и тяжеленный он, и окоченел быстро, тащишь его, как бревно.
Сталкер лег рядом с Карташовым. Таня стояла и смотрела, жевала губу, и осмысленности не было в ее взгляде. А вот когда Андрей вытащил Короля, девушка встрепенулась, укусила себя за руку и заскулила. Села возле тела Гены Королева, положила его голову к себе на колени и принялась перебирать шелковистые пряди волос. Она бормотала что-то типа: «просыпайся, хватит спать», «вставай, мы без тебя не справимся». Неужели психика не выдержала? Но Таня повернула бледное, мокрое от слез лицо и прошептала:
– Давай их похороним. Просто в землю закопаем, чтобы… птицы…
Она отвернулась, уронила голову на грудь, спряталась за прядями медных непослушных волос.
Нормальной лопаты у Сталкера не было, и Андрей решил воспользоваться саперной. Разобрал огромный деревянный ящик, сколотил из реек три креста, отнес Тане, протянул ей стеклянную банку с застывшей сверху серой краской.
– Мне нужен карандаш, – сказала она.
Андрей выполнил ее просьбу и отдал тот, что Сталкер планировал использовать для заметок. Таня благодарно кивнула, сорвала кистью пленку и, уже не обращая на Андрея внимания, принялась красить кресты. И правильно, пусть хоть чем-то занимается, иначе начнет рефлексировать.
Хоронить приятелей Андрей решил возле ограждения. Проверив территорию складов, выглянув за ее пределы, Андрей положил на асфальтовый тротуар ППШ, накрыл футболкой и принялся копать. Мокрая земля липла к лопате, корни кустов приходилось перерубать, но Андрей не останавливался ни на миг, с упоением преодолевая трудности. Если бы на него сейчас напали зомби, он не успел бы дать им отпор.
Сколько времени прошло, он не знал. Очнулся – только когда сообразил, что под ногами хлюпает вода и яма уже по пояс глубиной и в ширину такая, что как раз можно уложить рядом три человеческих тела, чтобы они не соприкасались. А еще дождь закончился, и припекало закатное солнце, а по щекам катились жгучие соленые капли, и Андрей сам не понимал, что это – пот или слезы.
Он вылез из ямы, весь черный от грязи, и по одному перетащил тела, сложил их, скрестив руки на груди. Впервые в жизни Андрей пожалел, что не знает ни одной молитвы. И Таня не знала, в медицинский редко поступают набожные.
Первую горсть бросила девушка – она упала на белую рубаху Карташова. Андрей заработал лопатой, глядя в сторону, чтобы не видеть, как исчезают под землей друзья, он ведь не людей сейчас хоронил, он хоронил свое прошлое и будущее.
Таня переживала молча, кусала ногти.
Когда на могиле вырос свежий холмик, Андрей взял первый крест, еще липкий от серой краски. В месте пересечения досок, на неокрашенном квадрате, Таня нарисовала портрет Карташова – вечно улыбающегося, с ежиком русых волос.
На других крестах тоже были портреты. Сталкер получился не сильно похожим на себя, а вот Король… Он словно жил в рисунке, смотрел снисходительно, насмешливо.
Когда холм увенчали три креста, Андрей поднял ППШ и сказал:
– Пойдем, Таня, в берлогу. Нам придется провести там дня три, не меньше.
Девушка вздрогнула от прикосновения и позволила себя увести.
Изнутри берлога запиралась на огромный засов, который сюда приварил, скорее всего, Сталкер. А снаружи… Андрей напряг память и вспомнил, как Сталкер крутил штурвал: влево, вправо, вверх, вправо, вверх, влево, вниз.
Таня ничком рухнула на продавленный диван и осталась лежать неподвижно. Андрей снял со стены фонарик, положил на стол ППШ и отправился смотреть, что у Сталкера еще есть полезного.
За сейфами – канистра с бензином… Две канистры. Картонная коробка со свечами и спичками. Хорошо. Еще коробка. Гречка, горох, рис – по три упаковки. Пять пакетов с овсянкой. Тушенка армейская, десять штук. Упаковка черного шоколада. Кофе заварной – десять пачек по двести грамм. Столько же чаю черного крупнолистового, с бергамотом.
Газовая горелка, к ней – баллон, небольшой совсем, хватит его недели на две, если очень экономить. Алюминиевый котелок, почерневший от огня костров. Термос…
А что, интересно, в двух других шкафах-сейфах? Ключ он так и не вытащил из замка сейфа, где хранился ППШ. Андрей взял связку ключей, их было шесть штук. С третьего раза открыл сейф, что стоял между двумя другими.
Осенний камуфляжный костюм, кирзовые сапоги. Маскировочный костюм «березка». Белый ватник и белые же ватные штаны – на зиму. Похоже, Сталкер всерьез готовился к катастрофе, да погиб, не продумал всех нюансов.
Крайний сейф, оказывается, был открыт, там хранилось постельное белье, мыло, стиральный порошок, носки, трусы и прочее. Только сейчас Андрей почувствовал, что он весь испачкался, захотелось смыть с себя не только грязь – кожу снять, вычистить кошмарные воспоминания из памяти.
Когда он закончил ревизию, Таня все так же лежала лицом вниз. Он уселся рядом, поднял с пола два уцелевших стакана, початую бутылку водки, которая не пролилась благодаря дозатору, наполнил свой стакан, Танин – наполовину, похлопал ее по спине:
– Предлагаю сделать анестезию.
Девушка промычала что-то нечленораздельное и перевернулась, взяла стакан, опустошила залпом. Откашлявшись, прошептала:
– Пусть земля будет пухом всем… Им. Честно, я им завидую, нам придется труднее.
Андрей осилил половину стакана – горло с непривычки обожгло. Он мало пил, может, раза три в год, а сейчас хотел нажраться в зюзю, или – до свинячьего визга. Упиться в хлам и вырубиться, чтоб не думать и не чувствовать.
Он любил постапокалипсис, смотрел много фильмов про катастрофы, эпидемии, зомби, и книги почитывал, а теперь примерял на себя все то, что узнал из книг или видел на экране. Обычно таким, как он и Таня, отводились роли второго плана: набежали мутанты (зомби), загрызли милых молодых людей, жалко. Главный герой не успел их спасти.
Про таких, как они, писать скучно и снимать фильмы – тоже. Надо, чтоб герой был Героем, попадал мухе в глаз, разбирался во всех видах оружия, зомби взглядом останавливал. Перешагивал через трупы боевых товарищей, а не рыдал над ними. С ходу принимал единственно верное решение… То есть был киборгом, гемодом – кем угодно, но только не человеком, потому что человек, даже самый тренированный и хладнокровный, так не сможет.
Андрей не заметил, как начал размышлять вслух, в реальность его вернула Таня:
– Если не станем такими, мы не выживем. Я точно не стану, я и отжиматься не умею, ни разу в жизни не дралась и пауков боюсь. Так боюсь, что аж в обморок падаю. А ты – молодец, не ожидала. У тебя есть шанс. Не только стрелять, но и попадать умеешь.
– Ты многого обо мне не знаешь. Я тебя не брошу, обещаю…
Всхлипнув, Таня подползла к Андрею и уткнулась в его бедро.
– Спа… спасибо.
Он опустил руку на ее затылок, поворошил волосы. Налил еще Тане и себе. Мысли закружились, как кабинки карусели, понеслись галопом. Тепло, хорошо, и нет больше в груди зияющей бездны, и все по-прежнему, если не покидать убежища.
Потом Таня заснула, Андрей, пошатываясь, добрел до распахнутого сейфа, принес куртку Сталкера и укрыл девушку – было все-таки холодновато. Улегся рядом. Над ухом зудел комар, пахло бензином и картофельными очистками. Набравшись смелости, он обнял Таню и сделал то, о чем мечтал с первого курса – зарылся лицом в ее волосы.
Проснулся он оттого, что Таня начала кричать и брыкаться. Отстранился, попытался ее растолкать, но ничего не получилось, и тогда до него дошло, что ей не кошмар снится – она бредит, горячая, как печка.
И что с ней? Простудилась, промокнув, или поднялась температура от стресса? А может, пошло заражение крови от того, что ее укусил зомби? В аптечке Сталкера имелось пять пакетиков с порошком от простуды, Андрей растворил порошок в воде и влил в рот Тане, но жар не уменьшился.
Черт побери! Почему в аптечках нет седативных препаратов? Сбросив грязную рубаху, он обнял дрожащую девушку, прижал к себе, и она успокоилась, затихла. Засыпал он с мыслью о том, что, забрав у него все, судьба подарила любимого человека, и хотя это неправильно и недостойно, но он счастлив.
Когда он проснулся, фонарик не горел – батарейки разрядились. Голова Тани лежала у Андрея на плече, рука затекла, и пальцы не слушались, но он не шевелился, чтоб не тревожить сон девушки. Наконец она сама перекатилась на середину дивана, и Андрей поднялся, отмечая, что здесь нет туалета, так что хочешь – не хочешь, придется периодически бегать на улицу. А еще он почувствовал зверский голод. Ощупью он нашел фонарик, понажимал на кнопку, заряжая аккумулятор, посветил на выход.
Прихватив ППШ и сняв его с предохранителя, Андрей подошел к стальной двери, прислонился к ней ухом, ничего не услышал. Щелкнул щеколдой. Выглянул. Чисто. Переступил через ведро, где в пакете лежало замаринованное мясо.
Прилипший к позвоночнику живот заурчал. Андрею даже неловко стало: мир катится в тартарары, а зверь внутри требует еды. Он сел на корточки, понюхал мясо: ночи уже прохладные, и оно, сдобренное солью и уксусом, не испортилось.