— Во-во, он. Если он такой известный врач, да еще в двух странах, котейку ведь должен спасти?
Марфа с надеждой посмотрела на меня. А я — на нее. С такой же надеждой. И вернувшаяся к нам Кошамба — она провожала автомобиль семьи Климко до самых ворот — тоже посмотрела с надеждой на нас обеих.
— Должен, — твердо сказала я. В первую очередь — себе самой. — Обязательно спасет. Карпушка этого заслуживает. Ой!
Я прихлопнула рот ладошкой и с испугом посмотрела на Марфу.
— Ты чего? — озадачилась та.
— Моника!
— Что — Моника?
— Она уехала из поместья! А до суда еще два дня!
— Ох ты, батюшки! — Марфа присела и смешно хлопнула себя по бедрам. — Забыли! Все дружно забыли, и Сашка, и я, и отец Монюшкин! Совсем из головы вылетел суд этот проклятущий!
Она развернулась и почти бегом направилась обратно к дому, зовя Дворкина:
— Саша! Саша, ты где? Оскандалились мы!
— Ты чего кричишь? — удивленно посмотрел на нее вышедший на крыльцо секьюрити. — Какой скандал, о чем ты?
Судя по отведенному от уха телефону, он как раз беседовал с кем-то.
— Так Монюшка! — выдохнула Марфа, добежав до мужчины. — Монюшка!
— Что — Монюшка? Что с ней произошло за последние пять минут?
— Так ведь уехала она!
— Ну да, кота пове… Черт! — Александр страдальчески скривился и отрывисто бросил в мобильник: — Дима, я перезвоню.
Нажал кнопку отбоя и тут же начал набирать новый номер, раздраженно цедя сквозь зубы:
— Идиот старый! На бойню тебе пора, коняка, но прежде подковы содрать, чтобы хоть какая польза была! Так лопухнуться!
— Сашенька, да не кори ты себя так! — сочувственно прикоснулась к его плечу Марфа. — Это все на радостях — Пашенька отозвался. У нас у всех в голове только это да подвиг котейкин.
— У нас у всех… — проворчал Дворкин, снова поднося телефон к уху. — Вы все непрофессионалы, вам можно. А я… Алло, Игорь Дмитриевич? Да нет, у нас ничего не случилось. Хотя нет, как раз и случилось — Моника с вами уехала, а я позволил. Абсолютно согласен, именно «твою мать!». Вы еще не очень далеко отъехать успели? Уже трасса видна? Быстро вы! Игорь Дмитриевич, вы пока притормозите, остановитесь на повороте. Я вам вслед своих ребят вышлю, они Монику обратно в поместье привезут. Что? Коту совсем плохо? Черт!
— Саша, хватит рогатого поминать, — нахмурилась Марфа. — Еще бульшую беду накликаешь.
Секьюрити, похоже, даже не услышал замечания, по его лицу было заметно, что Александр лихорадочно обдумывает ситуацию. Он пару мгновений молчал, сосредоточенно покусывая губу, а затем отрывисто произнес:
— Тогда так. Поезжайте в Москву, но нигде не останавливайтесь до самой клиники. Если даже полиция тормозить будет — не останавливайтесь. Я не думаю, что рептилии как-то узнают о нашей оплошности, но лучше не рисковать. Дайте мне адрес клиники Ловецкого, я пришлю туда ребят, дежуривших возле салона красоты. Наша дамочка на работе так и не появилась, так что наблюдение из-за форс-мажора пока сниму. Парни быстрее доберутся. Что? Сотрудники вашей службы безопасности? Само собой, вызывайте! Чем больше охраны будет, тем лучше. А к моим уже Леонид подъехал, экстрасенс. Так что вернуть вашу дочь сюда мы сумеем максимально быстро и безопасно. Главное — ни на секунду не оставляйте Монику одну! Даже, простите, в туалет пусть с матерью ходит. Договорились? Вот и ладненько. Адрес клиники сбросьте мне эсэмэской, а заодно — и телефон Ловецкого. Так, на всякий пожарный. Ну все, не буду больше отвлекать, вы ведь уже на трассу свернули, верно? До встречи.
Глава 25
— Как же я не сообразил, идиот! Столько дней держать тебя под охраной, и за два дня до суда, в момент, когда Магдалена сходит с ума из-за своего выродка и готова на все, — позволить тебе уехать! — Игорь Дмитриевич раздраженно саданул рукой по рулю.
Автомобиль мстительно вильнул в сторону, едва не выбросив летящий по крайней левой полосе джип на встречку. Встречка отозвалась возмущенными звуками автомобильных сигналов.
— Игорь, осторожнее! — испуганно вскрикнула Элеонора. — Ты нас всех сейчас угробишь! Было бы обидно погибнуть из-за какого-то блохастого кота!
— Мама, не говори так! — нахмурилась Моника, бережно гладившая черный мохнатый бок героя дня. — Атос — не какой-то блохастый кот, он умница и храбрец! И такой же преданный и любящий, как и его хозяин. Мы должны его спасти, понимаешь? Паша вернется, спросит нас — как там мой Атос? А Атос — лучше всех! Правда, котик? — она наклонилась к животному поближе и вскрикнула: — Папа, у него пена кровавая изо рта появилась! Сколько нам еще ехать?
— Скоро, дочка, скоро, — напряженно произнес Игорь Дмитриевич, ловко перестраиваясь из ряда в ряд. — Не волнуйся, успеем!
— Игорь, сбрось скорость, — снова вмешалась Элеонора. — Мы уже в городе, если ты не заметил! И вообще, я не вижу причин для такой паники. Подумаешь, Моника из той дыры уехала! Девочке давно пора было оттуда выбираться, общение с простолюдинами не пошло ей на пользу!
— Знаешь, Элеонора, — задумчиво произнес Игорь Дмитриевич, — я искренне радовался за тебя еще совсем недавно. Мне показалось, что ты после… гм… после ситуации с Моникой снова стала прежней Элькой, хохотушкой и очаровашкой, которой и в голову не приходило делить людей на классы. Потому что сама Элька родилась вовсе не в семье потомственных дворян, а у обычных инженеров, родители которых — Элькины бабушка и дедушка — вообще жили в деревне.
— Потому что им туда пришлось бежать от репрессий советской власти, на самом деле они…
— Ой, не надо мне-то эту твою лапшу на уши вешать! — поморщился Климко. — Это ты можешь задвигать своим подружкам, таким же курицам высокомерным, как и ты…
— Это я курица?!
— Да, ты. Опять этот снобизм в его худшем проявлении. Который, как мне казалось, от горя сполз с тебя, как старая змеиная шкура… Но мне это только казалось, увы.
— Отлично, теперь я еще и змея! — поджала губы Элеонора. — А эта тетеха Марфа тогда кто? Овца? Корова?
— Мама, прекрати! — сорвалась на крик Моника. — Ты сегодня весь день говоришь ужасные вещи, мне так стыдно за тебя! И теперь, когда надо спасать Атоса, ты отвлекаешь папу скандалом! И не смей говорить гадости про маму Марфу!
— Ах, она теперь у нас мама! — саркастично хмыкнула Элеонора. — Забавно. Как ты легко этим словом разбрасываешься! Теперь любую понравившуюся тетку так называть станешь?
— А как еще, по-твоему, называть свекровь? По имени-отчеству? Мне больше нравится мамой. И относится мама Марфа ко мне так нежно и ласково, с ней рядом так тепло, она…
— Стоп! — Элеонора обернулась к дочери и, нахмурившись, всмотрелась в глаза дочери. — Ты что, и на самом деле замуж собралась за этого мутанта? Если честно, я думала, что ты не всерьез, так, чтобы не обижать родственников и друзей Павла.
— Очень даже всерьез, — твердо ответила Моника, не отводя взгляда. — Я люблю Павла. И если он меня позовет замуж — пойду!
— Но это же… это же отвратительно! — брезгливо скривилась Элеонора. — Он ведь чешуйчатый весь!
— Элеонора, заткнись! — рявкнул Игорь Дмитриевич. — Заткнись, кому сказал!
— Да как ты смеешь…
— Еще слово — и я тебя высажу из машины! Доберешься до дома на такси!
— А кто будет с Моникой в туалет ходить? — усмехнулась женщина. — Твои охранники или бестолочи Дворкина? А то вдруг именно в сортире, из унитаза, выползут родственнички Павла…
— Все! — Климко включил правый поворотник и начал перестраиваться в крайний правый ряд. — Я тебя предупреждал!
— Игорь, извини, — Элеонора примирительно коснулась руки мужа. — Я была не права. Ведь Монику и на самом деле лучше не оставлять без присмотра, так что я буду послушной и больше не произнесу ни слова. Разве что по существу.
— Ладно, договорились, — буркнул Климко. — Тем более что не получается в темпе перестроиться, поток машин большой. Как там Атос, дочка?
— Дышит пока, — всхлипнула Моника. — Но еле-еле.
— Ты что, плачешь? Не реви, все обойдется! Иосиф Львович уже к себе знакомого вызвал, светило ветеринарии.
— Я не только из-за Атоса…
— Ты на мать не обижайся, это она по глупости.
— Я… я не думала, что мама так ненавидит Пашу! Она прямо как Магдалена!
— Ну что ты, доченька, — Элеонора снова повернулась к Монике, — я вовсе не ненавижу Павла, нет. Я даже где-то восхищаюсь им и очень-очень благодарна за твое спасение. Но пойми и ты меня — я внуков хочу! Здоровых внуков, на людей похожих!
— А с чего ты взяла, что у Павла обязательно родятся похожие на него дети? — пожал плечами Игорь Дмитриевич. — Если уж на то пошло, твое генеалогическое древо по сравнению с его — куст чертополоха. Все, приехали. Вон, нас уже встречают!
К остановившемуся у роскошного мраморного крыльца частной клиники джипу действительно поспешили двое мужчин — постарше, полный и вальяжный, с коротко стриженными седеющими волосами, и помоложе, худой и длинный.
— Па-ап, — настороженно протянула Моника, глядя на тощего, — а тебе не кажется, что тип рядом с Ловецким фигурой напоминает…
— Дочка, мы теперь на всех худых и длинных косо смотреть будем? — усмехнулся Климко. — Но на всякий случай до появления парней Дворкина с экстрасенсом я сам лично послежу за этим, как ты его назвала, типом. Выноси Атоса.
Типа, как оказалось, звали Валерием. Увидев своего пациента, Валерий нахмурился, что-то шепнул Ловецкому, тот кивнул, и через секунду Атос уже лежал на каталке, и его в темпе катила к двери клиники молодая симпатичная медсестричка. Если девушка и удивилась необычному больному, то виду не подала.
Семью Климко Ловецкий попросил подождать в холле. Игорь Дмитриевич попытался возражать, искоса поглядывая на Валерия, но профессор был неумолим:
— Игорян, дружище, ты же понимаешь — там у нас стерильно, операционная и все такое. Да и смысл вам там торчать? Как только будут новости, я сразу сообщу. А вы пока в кафетерий сходите, кофейку попейте. У нас очень хороший кофе делают.
Делать было нечего, пришлось послушаться и устроиться на удобных кожаных диванах. Элеонора сразу отправилась в дамскую комнату, а Моника с отцом остались в холле.
— Ну где же парни Дворкина? — Игорь Дмитриевич озабоченно рассматривал через стеклянные стены холла парковку возле клиники. — Пора бы им появиться. И моих что-то нет.
— А ты позвони дяде Саше, узнай.
— Да, я сейчас.
Игорь Дмитриевич вытащил мобильник и поднялся с дивана. Как раз вернулась Элеонора, ее словно подменили — недовольное выражение лица сменилось оживленным, глаза сияли, казалось, женщина сейчас запрыгает от радости.
Супруг на это внимания не обратил, занятый разговором по телефону, а Моника удивленно приподняла брови:
— Мам, ты чего такая радостная?
— Новости хорошие узнала! С Атосом все будет хорошо!
— Правда? — Моника вскочила с дивана и обняла мать: — Ура-ура-ура! Ты что, Ловецкого встретила по пути?
— Да.
— И что, они с Валерием так быстро обследовали кота?
— Конечно! Ведь все готово было, нас ждали. Кота на операцию повезут сейчас, пойдем, пожелаем ему удачи?
— Ага, давай. Пап, мы сейчас вернемся!
— Да, девочки, идите, — автоматически кивнул Игорь Дмитриевич, проводив взглядом направившихся в один из коридоров клиники жену и дочь, затем снова вернулся к разговору по телефону: — Через сколько они будут? Десять минут? Отлично. Ждем.
Глава 26
Но люди Дворкина подъехали к крыльцу клиники не через десять минут, а через пять. Из неприметной машины (что вполне объяснимо — странно было бы вести наблюдение на алом «Феррари») вышли четверо, среди которых Игорь Дмитриевич без труда узнал Леонида, одного из сотрудничавших с ними экстрасенсов.
И искренне обрадовался его появлению, а мгновение спустя мысленно усмехнулся — как много все-таки изменилось в его мировоззрении за последние месяцы! Разве мог он, серьезный финансист, банкир, даже представить, что будет так спокойно общаться с теми, кого считал фриками и мошенниками?
И даже радоваться их появлению.
Игорь Дмитриевич, облегченно улыбаясь, направился к вошедшим в клинику помощникам и защитникам. Но его улыбка мгновенно исчезла, когда он увидел выражение лица Леонида.
Напряженное было лицо, сосредоточенное. Хмуро-сосредоточенное, словно экстрасенс не просто сканировал пространство, а почувствовал реальную опасность.
— Здравствуйте, — кивнул шедший первым Дмитрий, невысокий широкоплечий крепыш, в каждом движении которого ощущались тренированность и сила. — А где наша подопечная?
— Моника? — Игорь Дмитриевич оглянулся по сторонам, словно только сейчас сообразил, что дочери рядом нет. — Она с матерью куда-то пошла, когда я с Александром Лазаревичем по телефону разговаривал.
— Куда-то? — нахмурился Дмитрий.
— Куда-то сюда, в пределах клиники. Скорее всего, в кафетерий.
— Давно?
— Не больше десяти минут назад.
— Они здесь, — негромко произнес Леонид.
Но его едва слышные слова прозвучали для Климко набатом. Игорь Дмитриевич почувствовал, как болезненно сжалось в груди сердце. Так сильно, что он едва мог дышать. Поэтому он не проговорил, а выдохнул всего одно слово:
— Кто?..
— Скорее всего, рептилоиды, — Леонид по-прежнему говорил очень тихо, словно через силу. Собственно, почему «словно» — он действительно общался через задействованную на полную мощь силу. Ментальную силу. — Или кто-то иной с такими же способностями. Вон в том крыле, — еле заметный кивок в сторону коридора, которым ушли Моника и Элеонора, — все словно накрыто ментальным колпаком. Я никого не слышу сквозь него. Но я попытаюсь пробиться, если меня никто не будет отвлекать.
— Господи, Моника, доченька! — Игорь Дмитриевич судорожно вцепился в воротник и рванул его, затем рука сползла на левую сторону груди, и мужчина начал медленно заваливаться на бок.
Его подхватил один из прибывших вместе с Дмитрием парней, а потом эстафету приняли как раз подъехавшие сотрудники службы безопасности самого Климко.
Им и поручил Дмитрий потерявшего сознание банкира — в конце концов, это их главный подопечный. Парни действовали быстро и слаженно — через минуту Игорь Дмитриевич уже лежал на каталке, а из операционного блока к нему торопился взволнованный Ловецкий.
Дмитрий же легонько встряхнул застывшего с закрытыми глазами экстрасенса:
— Ну, как дела? Удалось хоть что-то увидеть или понять?
— Не мешай, — сдавленно просипел Леонид. — Они меня почувствовали и усилили защиту.
— Так, все ясно. Оставь их в покое, лучше отдохни пока и побудь нашим проводником.
— Что значит — оставь в покое?
— А смысл тебе сейчас тратить силы на то, чтобы узнать, что там происходит? Надо идти и действовать. И вот тогда ты и пригодишься, если эти чешуйчатые решат нас гипнотизировать.
— Понял. — Кивнул Леонид и указал в один из коридоров. — Нам туда.
Секьюрити, вытащив из наплечных кобур пистолеты, бесшумными тенями скользнули в указанном направлении.
Но им наперерез уже бежал здоровенный пузатый тип в форме охранника, что-то дожевывая на ходу:
— Стойте! — неожиданным фальцетом заорал он. — Что за дела? Вы чего тут с оружием носитесь, пациентов пугаете? А ну, назад! Назад, кому сказал!
— Не мешай, дядя, — раздраженно скривился Дмитрий, пытаясь обойти не очень ловкую, но очень громоздкую гору сала.
— Чего-о-о? Да я сейчас… Я сейчас… — толстые пальцы тряслись возле застежки кобуры, но вот в темпе выхватить пистолет и угрожающе направить его на негодяев сардельками не получилось.
Терпеливо стоять рядом и ждать, пока тюфяк справится с непослушными отростками, у Дмитрия и его парней не было ни времени, ни желания. Поэтому толстяка просто обогнули и помчались дальше, сквозь зубы пожелав бравому секьюрити всего самого теплого.
— Я сейчас полицию вызову! — прозвучал за спиной жалобный фальцет.
— Хоть одно разумное действие, — хмыкнул на бегу Дмитрий и остановился — коридор здесь разделился на три части. — Куда дальше, Леня?
Леня отвечать не стал, просто, не останавливаясь, свернул налево и понесся вперед. Табунок из трех крепких парней устремился следом.
Так они миновали еще пару коридоров, холл, кафетерий и в итоге выбежали во внутренний дворик клиники.
И Дмитрий не мог не отметить странного поведения окружающих — на них никто не обращал внимания! Словно не вооруженные люди бегут по клинике, а уборщица тряпкой шлепает.
— Леня, это твоя работа?
— В смысле?
— Почему никто не визжит, не шарахается в сторону при виде вооруженных людей?
— Не знаю. Скорее всего, это они, рептилии. Их ментальное воздействие.
— Но как мы попали под их колпак?
— Да не знаю я! — выкрикнул Леонид, выбегая во внутренний дворик. — Не знаю! Что ты ко мне привязался с расспросами? Говорил же — болтовня меня отвлекает!
— Ладно, извини, — буркнул Дмитрий. — Куда дальше, Сусанин?
— Сам ты Сусанин! — автоматически огрызнулся Леонид и внезапно нахмурился: — Стоп! А куда…
Он растерянно осмотрелся по сторонам.
— Что? Что случилось? — насторожился Дмитрий.
— Все плохо…
— Да не мямли ты!
— Я их больше не слышу. Колпак исчез.
В подтверждение его слов две пациентки, сидевшие на лавочке, дружно и слаженно завизжали, тыча пальцами в вооруженных людей:
— Помогите! Бандиты! Грабят!
— Насилуют! — вплелся третий голос дамы пост-пост-постбальзаковского возраста, слонявшейся… нет-нет, конечно же, принимавшей моцион на свежем воздухе.
— Размечталась, — проворчал один из парней Дворкина и толкнул локтем Леонида: — Слышь, экстрасенс, что дальше делать-то будем? Если змеюк не слышишь, девчонку поищи, Монику.
— Так в том-то и дело, — страдальчески скривился Леонид, — что не слышу я ее!